Каникулы чертовой бабушки

… взгляните на одинокую волчью звезду над океаном. Разве о смерти она?

В. Конецкий

Принцесса появилась внезапно. Словно по волшебству сдвинулась стеклянная дверь кокпита и окутанная золотыми волосами головка нырнула в средиземноморское солнце. Блики от морских волн заплясали на аккуратном с веснушками лице.

– Алик, дай закурить! – прохрипела Принцесса сиплым от криков и бутылки "Хеннеси" голосом.

–Возьми на мостике, – ответил Мамонов и отщелкнул окурок в лазоревую волну.

Принцесса, чуть качнувшись, прошла по палубе яхты, а Мамонов удивился столь не свойственному для моделей целлюлиту на стройных бедрах. Открытие не понравилось.

После вчерашнего старта регаты все изменилось. Салют, крики, шампанское, гигантская лазерная инсталляция в южном небе словно касались кого-то другого, а нынешнего Алика не радовали и не впечатляли. Просто на мостике круизной яхты класса "А Плюс" оказался немолодой, среднего роста, крепкий еще, но уже с подкрашенными висками на седеющей шевелюре, очень обеспеченный и до вчерашнего вечера счастливый мужчина. "Песня исчезла. Мотив исчез" – как говорил знавший толк в таких вещах Лихоимский. Мамонов перебирал в памяти события вчерашнего вечера и все пытался ухватить тот момент, с которого счастье убежало, словно капризная лисица.

Он снова вспомнил вечерний старт, десяток летящих на безумном крене парусных красавиц, себя полного сил и надежд у штурвала своей "Глории". Судьба тогда дарила возбуждение от успеха и чувства избранности. На выходе из бухты, когда сияющие береговые огни превратились в подобие елочной гирлянды, в тот момент, когда маяк на мысе Дель-Грация трижды мигнул рвущимся в открытое море яхтам, все вмиг изменилось. Белозубый улыбчивый матрос Джорджио появился в дверном проеме каюты и стараясь перекричать шум моря, отчаянно жестикулируя, стал звать Мамонова к трубке связи. Алик разозлился, передал штурвал и нырнул в брюхо яхты. До светящегося индикацией угла с радиооборудованием Мамонов прошагал в полной тьме, а затем услышал в трубке:

–Алик, – жестоким и несвойственным ей голосом сказала Настя, – я больше не буду это терпеть. Твоя ложь и постоянные предательства вымотало меня.

–Настя, не сейчас. Я в море, идет гонка, давай отложим все серьезные разговоры до моего возвращения в Москву.

Мамонов пытался оставаться спокойным, но воображение уже не давало покоя, рисуя, как Настя произносит эти безжалостные слова, за рулем, лихо отрабатывая повороты загородного Змеихинского шоссе. Почему-то все серьезные разговоры она любила проводить за рулем, управлять машиной она любила, и даже называла управление устаревшим словом "лидировать". Все в ее жизни было производным от лидерства, учеба в бедные годы студенчества, собственная небольшая фирма, которую она вытянула на приличный уровень неимоверными усилиями, дети, внешность, и эта ее нынешняя общественная активность, от которой Мамонову все чаще приходилось укрываться на яхте, подальше от Москвы. Но спрятаться от ее зеленых глаз, стройной мальчишеской фигуры и неудержимого огня, охватывающего все вокруг, не удавалась нигде, не в море, ни на воздушном шаре, ни в объятьях доступной и веселой Принцессы.

–А серьезных разговоров больше не будет. Все, что ты должен звать, так это то, что нас ничего больше не связывает. Мы просто чужие люди друг для друга.

–Настя, -вспылил Мамонов, -шантаж никогда не действовал на меня, и сейчас не подействует, даже от тебя. Я не буду заниматься склоками, и через три дня обсудим подробно как нам жить дальше.

Мамонов не заметил, как перешел на крик. Бросил трубку и оказался на палубе.

Сумрачный порыв выстуженного морского ветра ударил в борт, рванул тугой спинакер и превратил его в жалкую, обвисшую тряпку. Оба матроса: Джорджио и Гектор принялись лихорадочно спасать ситуацию, а старпом Грем, настоящий капитан яхты, отстранив Мамонова от штурвала, чутко взял управление на себя. Ход был потерян. "Глория" словно вросла в море невидимыми корнями и только кивала своим великолепным форштевнем, прощаясь с уходившими ночную бездну грациозными соперницами.

Мамонов тогда еще немного поорал на палубе для приличия, а потом подхватил бутылку "Мартеля" и укрылся в каюте. Серая пустота яхтенного брюха тогда неприятно поразила, Алик рухнул в кресло и прислушался к себе. Не хотелось ничего и никого. Азарт гонки испарился, стало немного страшно, но и мысли об успехе нового дела, перспективы роста бизнеса, склоки с деловыми партнерами не трогали больше сердце.

Один за другим он перебрал ярчайшие эпизоды своей жизни, но видел при этом только картины из чужого фотоальбома, лишенные эмоции, настроения, перспективы. Стало страшно, Мамонов попытался заново услышать Настю, но спутниковый телефон выдавал невообразимый набор звуков и символов.

Утро не принесло изменений, только поднялся свежий южный ветер. Парус окреп, автоматика яхты проложила новый курс. "Феникс Марай" и "Экссон" пропали из вида – возможно капитаны решили вернуться в порт и продолжить веселье, а может экипажи решили уйти в ночной отрыв, соревнуясь уже без "Глории". Уточнить не удалось – экран локатора был выключен, рядом с ним валялась груда пестрых купальников.

Алик с осторожностью прислушался к себе – чувство радости не было. Так же как вчера днем и год назад ветер волны и солнце играли с сияющим лаком палубы, скалы на горизонте ждали своего Айвазовского, только картинка мира стала бутафорской, словно плакат в турагентстве. "Старею, наверное", – подумал Мамонов, – «пора осознанные радости искать. В Тибет, что ли махнуть…" Стало стыдно за ночные звонки, за то, что выложил по телефону Лихоимскому, утирая пьяные слезы горечь тоски и напавшего одиночества, но даже этот стыд, странно, был не глубоким – как чужой конфуз. Принцесса вернулась, личико, и макияж были подправлены. "На какой черт я забрал ее вчера с собой" задался вопросом Мамонов. Запах разгоряченного тела, минимум одежды, полуденный зной все располагали к продолжению, но в момент близкий к началу механической гонки Алик подумал:

"А вот интересно, на сленге они тоже говорят, что нас трахают. Ну ладно, с мужской точки зрения все происходит активно, все эти проникновения и удержание. Но почему эта чудесная и дорогая куколка считает, что "имеет" меня. Скорее "с меня", понял в этот момент Мамонов и представил принцессу в виде доильного аппарата, по которому перетекают рубли, фунты, доллары. Получилось живописно и красочно – как в советском мультфильме.

– Алик, ты чего, – всполошилась чуткая к состоянию Принцесса.

–Ничего, – вяло освобождаясь из ее объятий, сказал он, – пошурши на камбузе, там осталось перекусить после вчерашнего, – и, кстати, пора бы тебе работать начать. Ты по основному образованию педагог начальной школы, наверное.

Отвергнутая Принцесса разрыдалась, утирая тушь, поехавшую от слез и жары.

"Не стоит ей педагогом работать" – подумал Мамонов, но сам удивился нравоучительности своих мыслей.

Ветер окреп, Алик расчистил рубку от барахла и встал на руль. Волны заплясали сильнее, потребовалось больше внимания для управления яхтой, но, когда в небе появилась жужжащая точка, Алик догадался: Лихоимский близко. Старый товарищ любил эффектные появления. Небольшой самолет опустился до кромки волн, прошел на бреющем полете над яхтой, снова устремился ввысь, отстрелил черную точку, расцветшую алым лепестком параплана.

Алик застопорил двигатель, сразу стала слышна назойливая дробь волн о борт яхты. В бинокль было видно, как парашютист с ловкостью обезьяны обращается со стропами, изменяя точку приводнения, Лихоимский был хорошим пловцом, и всегда любил это показать. Через 5 минут фигура в чёрном гидрокомбинезоне с брызгами вошла в воду метрах в десяти от борта.

–О, Лихоимский с неба свалился, – удивленное сказала уже пьяненькая и немного обиженная Принцесса.

Мамонов нащупал подсвеченную кнопку, кормовой трап послушно ушел в воду.

Лихоимский, подобрав смешно обтянутое гидрокостюмом брюшко, вскарабкался на борт, улыбнулся со своим характерным прищуром и сказал:

–Ну, старина, ты неплохо устроился. В сибирский офис еще не тянет? И яхту новую прикупил. Не слушаешь ты рекомендации гуру бизнеса, про правило трех "F" забыл.

–А я и не слышал про него.

–Летающее, плавающее и трахающееся дешевле брать в аренду: flying, floating, fucking. – Лихоимский попробовал расправить русые пряди редеющих, но еще густых волос, гидрокомбинезон растрепал промокшие лохмы, понял, что без парикмахера это сделать не удастся, махнул рукой на затею и принялся осматривать яхту. Крепкая фигура Лихоимского по матроске враскачку проследовал на корму, небольшой ладный нос на славянском, располагающем к доверию лице словно принюхивался к свежему бризу, а излучающие дружелюбие глаза зорко ловили подробности яхтенного быта.

–Шикарно, – произнес он с улыбкой, за которую ему доверяли миллионы долларов без поручительства, – настоящая лакшери-жизнь.

–Ну, частично выполняю правило про fucking, – ответил Мамонов, поглядывая на целлюлитные бедра модели.

– Как-то не так выполняешь, я смотрю у тебя глаза какие-то грустные. Сам ты весь какой-то как в Средиземное море опущенный, – сказал Лихоимский, хохотнул своему каламбуру, затем продолжил – догадываюсь о твоей проблеме, сам такой был, и постараюсь тебя излечить. Вижу, что серьезно тебя зацепило, но плакать в трубку вчера не стоило, я-то ладно, старый приятель, все пойму. Но если тебя такого увидят партнеры, а не дай Боже конкуренты, порвут не задумываясь. Потому, для начала потребуется немного диагностики – этот уикенд мы проведем вместе, под моим чутким руководством.

Лихоимский сделал вид, что замешкался, а потом продолжил:

–Вот, дружище, что я хотел у тебя попросить. Деньжат не подкинешь немного на новый проект, штук пятьсот или лимон, понимаешь, есть астрофизик знакомый, новую вселенную обещает найти…

Тон и манера просьбы были очень свойственны для Лихоимского, деньги он у Мамонова не просил никогда, но Алик внезапно для себя расчувствовался и сказал:

–Давай на берегу все обсудим. Новая вселенная нам не помешает – он развернул яхту, отдал команду на установку спинакера и взял пеленг на бухту Сент-Рудольф. Старпом Грем встал на руль, спина его излучала уверенность.

Лихоимский после обещания денег от скупого Мамонова шагнул в сторону надстройки, с лицом, одновременно озабоченным и решительным. Тем странным сочетанием черт, свойственных в одинаковой мере как борцам с великой опасностью, так и пожилым, цепляющимся за жизнь мажорам.

Бухта Сент – Рудольф была хороша как все средиземноморские бухты в июле месяце. Невысокие белые дома, ловко декорированные под старину дарили ощущение расслабленного провинциализма и располагали к непринуждённой неге. Отреставрированное здание таможни, приспособленное под морской ресторан, с забавными, словно высушенными безжалостным солнцем деревянными ставнями напоминало о временах контрабандистов и искателей. У дальнего эллинга, словно две подружки в нарядных белых платьях стояли "Феникс Морай" и "Экссон". Капитан "Экссона", похожий на рыжего бобика швед орал что-то на одного из матросов. Матрос тупо озирался. Хозяин "Феникс Морай" криптомайтер Хорхе Лой неуклюже сдавал задом на новом "Ferrari". Шла обычная роскошная жизнь.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.