- -
- 100%
- +
«Люди сейчас все больше интересуются историями
с так называемой серой моралью, так как они понимают,
что в реальном человеке намешано очень много всего…»
Глава 1. – Яма
«Первый шаг к исцелению – это признать свою болезнь. Но чтобы прийти к этому первому шагу, я прежде потерял все. Мудрецы любят писать, что за каждой утратой следует обретение. Они называют себя мудрецами, потому что считают себя умнее других – и потому позволяют себе обманывать. На деле же потеря – это просто потеря. Без философии. Без возврата. Если повезёт, ты снова станешь на дорогу жизни. Только уже усечённый. Покалеченный. Менее живой. Мне повезло, в отличии от многих. Я не употребляю уже четыреста семьдесят три дня, полтора года почти. Но остался зависимым. Это на всю жизнь. Это так. Бывших наркоманов не бывает. Можно находиться в этой стадии бесконечно долгое время, но рецидив возможен и при длительной ремиссии. Так мне сказали врачи. А они не обманывают. Потому что ложь происходит только тогда, когда врун оценивает себя умнее, чем окружение. А врачи не считают себя выше остальных людей. Они видят всех одинаковыми».
– Стоп! Снято! – крикнул худощавый, нервный мужчина в огромных наушниках поверх вязаной беретки.
Съёмочная группа сработала, как по команде. Прожекторы гасли, кабели скручивались, штекеры выдёргивались из разъёмов с сухим щелчком. Молниеносно исчез интерес к единственному актёру – худощавому пареньку, ещё не отошедшему от своего горького, исповедального монолога. Только что он был в центре внимания, и в тот же миг стал невидимкой. Он растерянно озирался, глаза слезились, дыхание сбивалось. Поднял руки, когда ассистентка отцепляла микрофон от его выцветшей футболки. Безмолвно встал, когда техник попросил освободить стул. Он остался один. Все ушли. Кроме него.
Так всегда и бывает. После того как ты отдал всё, что могли с тебя взять, то после про тебя забывают. Культура потребления давно заменила доброту. Тебя используют. Ты сам используешь других. А на чувства, на участие, на честные разговоры нет ни времени, ни желания. Ты – не в приоритете. Ты – не в моменте. Все спешат. В лучшем случае пришлют короткое сообщение с благодарностью. В худшем – еще останутся обиженными, потому что не получили именно того, чего ожидали от тебя. И побегут дальше. Обида, помноженная на ненасытность – вот суть нашего времени.
Парень последний раз осмотрел пустую, холодную съёмочную площадку, затем шаркающей походкой вышел на залитую солнцем улицу. В его движениях не было юной упругости. Сутулая спина, опущенные плечи – он казался стариком в теле молодого. По привычке натянул козырёк бейсболки почти до носа и, опустив взгляд в асфальт, направился к автобусной остановке. В этом году было необычно влажно для первого месяца лета, поэтому футболка мгновенно прилипла к острым лопаткам.
– Тебе взрослые не говорили: «выпрямись, не горбись»? – улыбаясь, сидящий на скамейке мужчина, дождался, когда к нему подойдет парень.
– Говорили, – вздохнул тот, вспоминая свою прошлую жизнь.
– Потерпи. Выздоровеешь, снова станешь красивым, – сказал мужчина. Его глаза были красными от хронического недосыпа, но голос звучал уверенно. Он знал, как говорить с такими, как этот паренёк: кого подбодрить, кому напомнить, кого подтолкнуть.
– Ну как там? Новенькие как себя ведут?
– Есть один. Вас заинтересует. Попросил телефон. Я пообещал достать.
– Молодец. Завтра дам тебе специальный. Выглядит, как обычный, но “прошит” нашими спецами. Всё, что он будет делать – мы увидим. Смело передавай.
Собеседники коротко кивнули друг другу и разошлись – один ведомый, другой ведущий. Парень подошел к серому угрюмому зданию с решетками на окнах. Строгая пропускная система на входе, высокие заборы – все это больше напоминало маленькую тюрьму. В этом рехабе спокойно и тихо, по сравнению с другими. Парень за свою удивительно длинную для наркоманов жизнь, побывал во многих реабилитационных центрах. Все они отличались друг от друга, но их всех объединял один и тот же запах.
У любого человека от употребления синтетических наркотиков происходит гормональный сбой. Все выделения жидкости приобретают особый специфический запах. Человеческий пот начинает пахнуть гнусным запахом, едким, противным для обычного восприятия. Запах аммиака, запах кошачьей мочи. В рехабах он повсюду. В комнатах, коридорах, в лечебных помещениях. Поэтому во всех таких центрах ценятся постиранные, пахнущие освежающим кондиционером белье и одежда.
Парень работал в рехабе. Самая счастливая история про наркоманов, от которых все отвернулись, и в итоге остались одни в борьбе со своими демонами. Вначале ты пациент. Если повезло и ты «соскочил», то ты можешь делать выбор. Планировать, что ты будешь делать утром, днем, вечером. С кем просыпаться, в каких условиях засыпать. И главное – где. Двери в мир раскрыты для тебя во все направления. Но многие возвращаются обратно. В первую очередь, из-за того, что потеряли жилье. И во-вторых, потому что не осталось больше тех, кто бы им поверил. Поэтому остаются в центрах и там же работают. Санитарами, надсмотрщиками, уборщиками, истопниками, а чаще всего всеми перечисленными вместе и за это имеют бесплатную крышу над головой и койко-место. Но необходимо еще одеваться, и на мелкие радости деньги нужны. Поэтому выходят они в город на подработку, обычно на торговые рынки.
Праведник. Так все в рехабе называли паренька, бывшего наркомана. Все пациенты рехаба хотели оказаться на его месте. Но со своими условиями. Продолжать употреблять наркотики, но быть привязанным к рехабу. Выполнять нехитрые работы и иметь возможность выходить в город, чтобы купить там дозу. А потом возвращаться, и всегда быть уверенным в том, что доктора с центра подлечат, вытащат с того света. Мечта наркомана – быть наркоманом, но найти применение.
Сколько просьб, угроз, жалостливых историй выслушал Праведник от пациентов, когда те узнавали, что он может беспрепятственно выходить в город. Ему сулили деньги, обещали дозу. Грозили прирезать ночью. Но всегда он возвращался без наркотиков обратно в центр. Жаждущие дозы пациенты на мелкие крошки потрошили небольшие гостинцы, шоколадки и печенки, принесенные им из города, слепо надеясь, что он все-таки принес наркотики и умело спрятал их. Персонал доверял ему. А у пациентов были разнообразные чувства. От зависти до непонимания. Отсюда и его прозвище.
Шагая по длинному коридору, морща нос от въевшегося в стены противного запаха кошачьей мочи, Праведник спешил пройти в свою комнатку. Но остановился у двери, ведущую в большую комнату. Остановился из-за монотонного бормотания, доносящегося сквозь тонкие стены.
В большой комнате проходил час групповой терапии для всех пациентов. «Двенадцать шагов для зависимых» так называется программа исцеления. Первый шаг – необходимость признать бессилие перед зависимостью и неуправляемость. И всегда пациенты на занятиях сознаются в своей слабости, но и одновременно ищут себе оправдания.
«Говорят, дочка алкоголика непременно полюбит наркомана, – молодая женщина с жидкими волосами на голове, скрестив руки перед собой и уткнув взгляд в темный пол, тихо проговаривала свой монолог. – У меня все по книжке. Папа пьяный возвращался поздно домой, сидел, голову опустив, а мама его ругала. Он до того напивался, что не мог даже штаны снять. И беспомощно крутился, ворочался на жестком полу. Мы с мамой с трудом затаскивали его на кровать. Мне было жалко его. А потом уже, взрослея, я жалела всех своих мужчин. Моя проблема в том, что я свою жизнь все время пытаюсь поднять мужчину с низа, с того самого деревяного пола в детстве. Обязательно несчастного, отвергнутого, чтобы заботиться о нем. Мне надо было думать о ком-нибудь, а не заниматься своей жизнью. Я всегда старалась заслужить любовь. Вначале отца, а потом уже, когда подросла, мужчины, который со мной рядом. Я хорошая, только если делаю что-то одобряемое. Только сейчас я поняла, что меня можно просто так любить. Не обязательно что-то для этого делать».
Слезы капали и темными пятнышками растекались по протертым голубым джинсам.
Глава 2. – Неизбежное зло
Взрослый мужчина, сидящий на скамейке, проводил взглядом своего агента по прозвищу Праведник. Он еще некоторое время посидел, по профессиональной привычке внимательно оглядывая все вокруг. Раннее время суток, из-за этого малолюдно, тихий сквер возле акимата, везде видеокамеры. Поэтому закладчики наркотиков и сами зависимые в поисках дозы вряд ли появятся здесь. А остальные районы города были в паутине закладок. Мужчина страховал своего агента. Никто из знакомых Праведника не мог появиться здесь.
Показав служебное удостоверение на входе в ГУВД, он направился в свой кабинет, на ходу здороваясь в коридорах с коллегами, также спешащими по своим делам.
Первым делом все нужно зафиксировать на бумаге и написать план оперативно-розыскных мероприятий, ОРМ. И чем подробнее, тем лучше. Еще в начале карьеры молодому полицейскому Айдосу матерые волки, асы оперативной работы, внушили первое железное правило оперативника: «Чем больше бумаги, тем чище попа». Жёсткая формулировка, но точная. Не оформил – не было. Не зафиксировал – сам виноват.
Сколько сильных, толковых ребят ушло в «красные» зоны только из-за небрежно составленных бумаг или отсутствия таковых. «Бумага – бронежилет оперативника», так наставляли Айдоса быстрые на резкие движения мужчины. Потому что, где проходит граница между оперативной работой и явным преступлением может определить только четкая разборчивая резолюция начальства на сером листе.
Поэтому у оперативника два выбора: либо прикрыться бумагами с санкциями вышестоящих и работать более-менее спокойно, либо – находиться в постоянном напряжении в ожидании прокурорских и ведомственных проверок. Если выбираешь второй выбор, то там есть еще дополнительная опция – это быть на крючке у руководства, стать обязанным ему за то, что не дал ходу уголовному делу в отношении сотрудника.
«Поэтому пиши, Моцарт, пиши», – всю свою карьеру заставлял себя Айдос через «не могу».
Телефон зазвонил неожиданно. Настольный, с хриплым голосом пластика. Звонили сверху.
– Разрешите? – вошёл майор в кабинет начальника.
– Где был? – оторвал взгляд от бумаг полковник. Молодой, гибкий, хищный. Полковник был начальником Айдоса и гораздо младше его, но намного опаснее.
– А что?
– А что? – угрожающе переспросил начальник, он не любил, когда сразу не отвечали на его вопросы.
– В «поле» был, на районе ОРМ проводил, – стандартный ответ оперативника на такой вопрос.
– Сегодня коллеги из России прибывают. Я же предупреждал.
– Забыл.
– Что-то ты часто стал забывать мои указания.
Это было не первым замечанием начальника к Айдосу. До этого момента были уже мелкие уколы, придирки со стороны начальства, указывающие на профессиональные и личные качества подчиненного. У взрослого майора за плечами годы. Он знал такие типажи. Некоторые начальники нуждаются не только во власти над делами – им нужна власть над личностями. Чтобы человек чувствовал себя виноватым. Чтобы оправдывался. Чтобы склонял голову. «Виноват, исправлюсь», – часто произносили подчиненные в кабинете начальника.
Айдос лишь пожал широкими плечами и сделал на лице отсутствующий вид.
– Иди. Через двадцать минут в большом зале, – отмахнулся начальник.
Российские и казахстанские полицейские были похожи друг на друга. Стражи закона. Но все в гражданской одежде, потому что оперативники. Офицерская выправка, короткие стрижки, сдержанные телодвижения и внимательные цепкие взгляды. Это был фасад. А что скрывается за ним не надо знать простым гражданам.
Только полицейские знали, что внутри многих из них, независимо от страны рождения, серая мораль. Это и отличало их от простых граждан. Чаша весов правосудия в их руках могла качнуться в любую сторону, в зависимости от обстоятельств и ситуации. Те, кто несут закон, часто ходят по тонкому льду. Балансируют. И на совести каждого из них есть что-то, что хотелось бы скрыть. Но когда-нибудь хотя бы одна спасённая жизнь перевесит всё зло, содеянное ими.
Российская сторона начала с сухих цифр:
«Примерный объем выручки российской даркнет-платформы Hydra в год достигал 1,7 миллиарда долларов, а доступ хотя бы к одной «закладке» – тайнику с наркотиками от продавцов – имели 69% россиян. Таким образом, сеть наркоторговли охватывала почти всю Россию», – с этого начали соседи, обрисовывая ситуацию с наркотиками в своей стране.
Начало «специальной военной операции» в Украине также серьезно повлияло на наркотрафик – привело к закрытию границ и трансграничных поставок, нарушению логистических цепочек. В то же время, несмотря на двойной удар, ситуация достаточно быстро выровнялась. На это ушло буквально два-три месяца, – продолжали россияне.
Оперативная «чуйка» давала о себе знать нервным тиком левого глаза. Любые неожиданности воспринимались, как предвестник неприятностей. Поэтому Айдос не был рад коллегам из-за рубежа.
Уже темнело, когда казахстанские и российские коллеги разошлись. Хозяева проявили все свое азиатское гостеприимство. Горячие блюда сменялись одним за одним, а холодные бутылки постоянно присутствовали на большом столу. Несмотря на развязанные алкоголем языки только общедоступная информация витала в большой вип-комнате ресторана. Оперативные разработки и все что под грифом «Секретно» – все это умалчивалось обеими сторонами. Из всех собравшихся только один Айдос не пил, сославшись на то, что принимает лекарства. Многие коллеги и начальник понимающе усмехнулись. Все знали о его слабости. Айдос был запойным, не мог остановиться, стоило только выпить первую рюмку. Иногда майор ловил на себе внимательные, абсолютно трезвые и сканирующие взгляды российских полицейских. Айдос в ответ доброжелательно поднимал брови, и тогда волчьи красные огоньки в широких глазах гостей потухали, и их лица снова принимали добродушно-пьяные выражения.
Чтобы не смущать всех пьющих, он ушел пораньше.
Он еще потому не пил, потому что в том месте, куда он сейчас направляется – необходимо быть трезвым. Майор шел в дом своего врага. Этот враг сегодня похоронил своего единственного сына. Который скончался от передозировки наркотиками.
Еще будучи юным полицейским Айдос проходил многие уроки и проверки. И если внутренняя нравственная установка молодого человека совпадала с принципами оперативной работы, то видел он сдерживаемое одобрение от старших товарищей и получал от них ценные секреты в профессии.
Можешь отбить ребра задержанному вору-карманнику, но руки, которые его кормят, не калечь. Уважай. Не заходи за грань, при которой теряется человеческое уважение. Врагов в первую очередь уважай. Контингент это сразу прочувствует. О тебе будут говорить, что ты с человеческими понятиями, хоть и противник. Тогда и тебя будут уважать. Могут делиться ценной информацией. Могут и зарезать, но сделают это с уважением. И громкий гогот раздавался при такой шутке в прокуренном кабинете полицейских. Юмор оперативников чернее, чем сама ночь, в которую они выходили на службу. Чёрный юмор – броня от безумия, с которым сталкиваешься в своей полицейской работе.
Поэтому и пошел Айдос к преступнику, поэтому и сдерживался, не пил за знакомство с российскими коллегами. Потому что трезвым нужно приходить в дом скорби.
Огромное жилище нарко-барона окружено кирпичным высоким забором. Улица перед домом уже была пустынна, только неподалеку бесхозно стояло несколько машин. Но майор знал, что из этих машин одна принадлежит службе наружного наблюдения полиции, из которой скрытно ведется видеосъемка, фиксация всех входящих и выходящих из дома криминального авторитета.
«Завтра придется давать объяснения, почему произошла несанкционированная встреча с криминальным авторитетом», – вздохнул Айдос и решительно шагнул внутрь.
Входные массивные ворота были настежь открыты и изнутри на улицу шел белый плотный свет от внутренних дворовых огней. Большие прокопченные черные котлы, водружённые на кирпичи, шумно кипели над ярко-красными кострами. Неслышно к ним подходили незаметные женщины и забирали дымящиеся куски мяса. Серый воздух безмолвно мерцал багряными искорками – это в воздухе кружились угольки. Всё пропитано тишиной скорби.
Подручные, охрана и свита наркобарона, все в черных одеждах стояли небольшими отдельными группками.
Айдос замечал детали – много новых лиц. Молодых, злых, голодных. Прельстившие блатной романтикой и от безденежья молодые люди вступали в группировку. Но мало кто догадывался из новичков, что криминальный авторитет регулярно проводит чистку в своих рядах. Для укрепления дисциплины, для устрашения своих и чужих. Для избавления от тех, кто много знал или кто начинал сливать информацию чужим. Таких ждали выкопанные ямы в степи. Некоторых «счастливчиков» он просто сдавал в руки подкупленных полицейских для успокоения органов правопорядка.
Как и большинство стоящих на вершине криминального мира, наркобарон был наделен патологией, отклонением от нормального психического здоровья. В оперативных бумагах полиции он фигурировал под прозвищем: «Людоед». Долгий путь трансформации он прошел: от безобидного «Малыш» в начале преступной карьеры, затем уважительное и авторитетное «Черный», и вот теперь уже «Людоед». Ему нравилось приходить в дом только что убитого лично им, либо по его приказу, и как ни в чем не бывало беседовать с ничего подозревающими о потере домочадцами, близкими погибшего. Вкрадчивым голосом тихо изъяснялся, демонстрируя всем своим видом доброжелательность. Он упивался властью таинства, когда с ним разговаривали, поили чаем, расспрашивали о здоровье близких, а он запросто беседовал с хозяевами дома, незнающими еще о том, что только что потеряли мужа, отца, сына, брата. От рук гостя.
Миром правят психопаты, человеческая жизнь для них – мелкая разменная монета. Внушал «Людоед» страх еще на расстоянии. Могильным холодом и бешеной непредсказуемостью веяло от крупного преступника. Не многие бы осмелились прийти в его дом в траурный день.
Подтянутость, поджарость, внутренняя собранность – отличительные внешние черты оперативников. Рефлекс уверенности. Вот чем в первую очередь должны обладать сотрудники силовых органов. Какая бы внештатная ситуация ни возникала, ты должен быть внутренне уверен, что ты решишь ее в свою пользу и должен излучать правоту своих действий. Поэтому Айдос спокойно шел по мрачному двору, внешне демонстрируя отстраненность.
Это друзья даже после трехдневного отсутствия могут измениться, и их уже не узнаешь. А враги не меняются, остаются врагами. Мужчина, приближающийся к шестидесятилетнему возрасту, в одиночестве сидел, развалившись на подушках. Лицо с резкими чертами было непроницаемо, черные глаза под полуприкрытыми веками смотрели в пустоту перед собой.
Айдос достаточно видел убитых горем родителей наркоманов. Всех отцов объединяло растерянность, в их взглядах сквозил один общий вопрос: «Как так?».
Они, будто оглушенные, вращали головами по сторонам, словно искали ответ. Как так получилось, что любимый сын, которому совсем недавно покупал двухколесный велосипед, теперь лежит холодный, скончавшийся от «передоза», и деньги на наркотики он достал, вынеся из дома все, что не спрятали родители, в том числе и тот самый синий обшарпанный велосипед. Один очень крупный бизнесмен, известный по всей стране, рыдал, обводя руками роскошные стены большого особняка: «Кому я теперь все это оставлю?!».
Айдос молча присел сбоку от хозяина дома. Скорбящий медленно повернул голову, узнал. Слова между врагами были излишни. Любое слово со стороны пришедшего оценилось бы лицемерием. Майор полиции проявил уважение. Криминал это оценил.
Глава 3. – Падение
Иногда кажется, что беда случится с кем угодно, но не с нами. Болеют те, кто не закаляется и не следит за здоровьем. Опаздывают на работу те, кто не соблюдает режим. А спортсмены не употребляют наркотики.
– Мансур, ну что за результат? – тренер недовольно смотрел на круглый секундомер в руках.
Поджарый, с крепкими мускулами на длинных ногах, парень отвернулся, тяжело дыша, пот застилал его глаза. Парень молча стоял в круге солнечного света. Пот струился по лицу, дыхание сбивалось. Он пил тёплую воду из пластиковой бутылки – мелкими глотками, как и положено профессиональным спортсменам. Температура поглощаемой воды должна быть ближе к температуре тела. Иначе нельзя, навредишь организму.
В нём не было раздражения, только усталость. Через пару минут он уже улыбался – мальчишески, красиво, так, как умеет улыбаться только молодость, быстро возвращающая себе силы и настроение.
– Завтра результат лучше будет! – весело пообещал Мансур своему тренеру, выходя из огромного спортивного зала с беговой дорожкой.
Внутри себя он знал – он на пике. На республиканских соревнованиях он возьмёт золото. Это было не самоуверенность – это была уверенность. Молодость накачивала мышцы гордостью. В зеркале он любовался своей силой. Мир казался лёгким. Люди – управляемыми. Будущее – своим. Молодость – лучшее, что есть на свете. Так уверенно думал юный спортсмен и был прав.
«Мансур, пойдешь сегодня на день рождения? С тебя две тысячи на общий подарок», – сообщение на WhatsApp в групповом чате прервало его хорошее настроение.
Две тысячи тенге – это сумма для студента физкультурного факультета. Тем более, когда у тебя только мама и бабушка. На эти деньги можно было купить целых четыре больших вкусных донера.
– У меня режим, – ответил он.
– Да ладно тебе. Отдыхать тоже нужно. Пошли. Пошли, – посыпались уговоры.
– Хорошо, только недолго. Режим, к соревнованиям готовиться надо, – сдался под дружественным напором, но еще раз напомнил Мансур.
Хотя парень сам хотел провести время среди своих ровесников. Молодость на то и молодость, что хочется веселиться, находиться в окружении таких же юных беззаботных лиц.
Но денежный вопрос всегда остро стоял в их доме. Это была единственная причина, по которой он хотел отказаться от приглашения.
Мама не сказала ни слова. Она лишь достала жестяную банку из-под чая, спрятанную в пакете с рисом. Оттуда – аккуратно свернутая купюра. Деньги на «чёрный день». А сегодня – нужный день.
Она вложила их в руку сына – с нежностью, в которой было всё: гордость, страх, надежда. Мансур поцеловал мать в щёку и вышел. Она, стоя у окна, думала:
«Какой он у меня уже взрослый. Наверное, девчонки за ним бегают. Спортивный, красивый, мой сын…»
Было очень весело.
Комнаты, забитые молодыми голосами, музыка, пиво в пластиковых стаканах.
Все друг друга знают – с одного района, со школы. Тепло. Просто. Беззаботно. Никто ещё не догадывался, что жизнь раскидает их по разным дорогам. И не все дойдут до уважаемого финала в старости.
– Мансур, спортик, все не пьешь. Но отрываться же нужно, – соседский парнишка, тоже студент физкультурного факультета, перекрикивая веселую музыку и радуясь всеобщему веселью, присел рядом.
– Мне и так хорошо, – в унисон его настроению, тоже улыбаясь, ответил Мансур.
– Майк Тайсон в мемуарах пишет, что килограммами курил. Алкоголь – нет, а легкие наркотики – это всегда пожалуйста. Спортики только легкие наркотики употребляют, – уверенно говорил сосед. Он был мощнее Мансура, потому что в отличии от него, от легкоатлета, занимался силовыми видами спорта, а именно, вольной борьбой.
– Может быть. Я таких не знаю. Да и потом это на результатах отражается.
– Да ладно заливать, – рассмеялся вольник, – это же не алкашка, чтобы утром голова болела и руки тряслись.
– Нам обоим же лекцию в физкультурном читали, что от приема любых психотропных веществ нарушаются нейронные связи, сигналы от мозга до мышц медленнее поступают.
– Психотропных, ахахаха, – залился в смехе соседский паренек, закрывая одной рукой рот, а другой показывая на смутившегося Мансура.
Все, кто был рядом, даже те, кто не понимал о чем идет речь, все тоже поддались беззлобному подсмеиванию над своим сверстником. Смех перекатился по комнате. Беззлобный, но унижающий. И не потому, что хотели обидеть – просто были молодыми. А молодость часто жестока и безответственна.
Как и большинство юношей, получивших женское воспитание, Мансур не был уверен в себе. Зависящий от мнения окружающих, ему становилось не по себе, когда его поднимали на смех при всех. Именно такие юные первокурсники и входят в группу риска, которые легко соглашаются на «первый раз попробовать». Желание студентов употреблять наркотики для адаптации к среде.
Дьявол к тебе приходит не в образе черта с рогами, а симпатичного и наилучшего тебе варианта. Как, например, под видом улыбающегося знакомого тебе соседского паренька. С предложением попробовать.