- -
- 100%
- +
Лавка, где пахнет бумагой и дождём
Осень в Эшфилде всегда приходила с запахом старой бумаги. Не свежей, не книжной, а той, что пролежала лет сто в чьём-нибудь чердаке, пропиталась временем, влажным воздухом и чуть заметной горечью. Алессане этот запах нравился. Он был честный, без притворства, как город, в котором она жила.
Лавка «Буква и Ветер» располагалась на углу старой брусчатой улицы, где дома стояли плечом к плечу, словно старые сплетницы, которые вот-вот начнут перешёптываться. Над дверью висела облупившаяся вывеска, на которой бледными буквами всё ещё читалось название, а под окном стоял деревянный ящик с горшками вереска. Алессана каждое утро поливала эти цветы, хотя вереск уже давно потерял краску и стоял серо-лиловый, будто выцвел от старых разговоров.
Дверь звякнула колокольчиком. В лавку влетел поток холодного воздуха и запах мокрого камня. Алессана подняла голову от стопки книг и улыбнулась.
– И вам, мисс Алессана, – пробурчал он, стряхивая капли дождя с кепки. – Вечно вы тут одна. Хоть бы камин себе поставили, а то мне кажется, книги вас скоро начнут греть сами.– Доброе утро, мистер Крейн, – сказала она, видя, как в дверях показался старый почтальон в зелёном плаще.
– Книги и греют, – ответила она, наливая чай из заварочного чайника в тонкую кружку. – А вы всё носитесь по дождю, словно герой викторианского романа.
Крейн усмехнулся, оставил газету и небольшой свёрток. – Герой – не герой, а новости вам приношу. Сегодня, говорят, случилось нечто необычное.
Алессана приподняла бровь. – Неужели в нашем Эшфилде? Это же нужно записать в календарь – «день, когда произошло хоть что-то».
Почтальон покачал головой. – Говорят, нашли тело. На рыночной площади, прямо у старого фонтана. Алессана замерла, держа чашку у губ. – Тело?
– Да. Профессор какой-то. Фамилия… Оренгати, кажется. Преподавал историю в университете, приезжал к нам на лето. Тихий, учёный человек. – Он понизил голос. – Говорят, смерть странная.
– Какая ещё может быть смерть, кроме странной, если она – смерть? – попыталась улыбнуться Алессана, но в животе вдруг что-то неприятно кольнуло. – Спасибо за новости, мистер Крейн.
Когда он ушёл, лавка снова наполнилась звуками дождя. Капли стучали по подоконнику, словно мелкие пальцы, а где-то в глубине магазина ветер листал страницы – мягко, с интересом.
Алессана поставила чашку на прилавок, достала из-под него ветхий блокнот и записала:
«Среда. 10 октября. Нашли мёртвого человека. Город оживлён, впервые за много лет».
Записи она вела для себя, не потому что любила тайны, а потому что ей хотелось чувствовать, что в её жизни хоть что-то происходит. Впрочем, записей в этом блокноте было немного – в основном заметки о книгах, погоде и случайных покупателях.
До полудня она разобрала новую партию книг – три коробки, привезённые из старого дома, где недавно умерла пожилая леди. Старая бумага пахла плесенью и ванилью, страницы хрустели, будто протестовали против света.
В одной книге – потрёпанном томе «Историй королевского леса» – она нашла сухой кленовый лист. Красный, словно только что упавший с дерева, хотя ему, должно быть, уже много лет.
– Красиво, – прошептала. – Но кто же кладёт кленовый лист в книгу о дубах?
Она поднесла лист к свету.
Колокольчик над дверью снова звякнул. На этот раз вошёл высокий мужчина в длинном мокром плаще. Его широкополая шляпа капала дождём, а в руке он держал трость – не как опору, а скорее как часть имиджа.
– Прошу прощения, – сказал он низким голосом. – Вы, должно быть, Алессана?
– Зависит от того, кто спрашивает, – ответила она спокойно, чуть отступив к прилавку.
– Профессор Оренгати, – представился он, снимая шляпу. – Историк. Возможно, вы слышали обо мне.
Слова почтальона эхом отозвались в её голове. Профессор Оренгати. Нашли тело. На площади.
Она моргнула. – Простите… профессор Оренгати?
– Да, – он слегка улыбнулся. – Хотя, признаюсь, большинство в Эшфилде считает меня чудаком. И, возможно, они правы. Я ищу одну редкую книгу. Называется «Легенды кленового оврага». Есть ли она у вас?
Алессана нахмурилась. – Кажется, была… дайте минуту.
Она прошла между стеллажей. Пальцы скользнули по корешкам, пока она не нашла тёмно-зелёный том с позолоченным тиснением. Обложка была обтрёпанная, но книга – целая.
– Вот она, – сказала она, возвращаясь к прилавку.
Профессор бережно взял книгу, как будто держал живое существо. – Замечательно. Именно то издание. Сколько с меня?
– Два фунта сорок, – сказала она, глядя на него пристальнее, чем обычно смотрела на покупателей. Было в нём что-то… настороженное. Не страх, нет. Скорее, напряжение человека, который долго искал и наконец нашёл.
Он расплатился и, прежде чем уйти, положил на прилавок пожелтевший кленовый лист. – Для вас, мисс Алессана. На память. У вас уютное место. Здесь пахнет… историей.
И ушёл.
День закончился тихо. Алессана закрыла ставни, убрала книги в шкаф, зажгла настольную лампу. За окном лил дождь, и свет фонаря размывался, как акварель.
Она долго смотрела на кленовый лист, оставленный профессором. – Странный подарок, – пробормотала она.
Положила лист между страницами своего блокнота и записала:
«Профессор Оренгати. Искал книгу о кленовом овраге. Говорил тихо. Глаза – усталые, будто не спал неделю. Оставил лист. Почему?»
Когда стрелки часов перевалили за девять, она выключила лампу и вышла на улицу. Воздух был холодным, но свежим, и пах мокрым камнем и дымом от каминов.
На площади, неподалёку от фонтана, стояли двое полицейских. В их руках – фонари, а рядом – тёмное пятно, закрытое брезентом.
Алессана остановилась. Сердце неприятно сжалось. – Что случилось? – спросила она у прохожего, остановившегося рядом.
– Убийство, – ответил тот, понизив голос. – Нашли профессора. Профессора Оренгати.
Мир будто качнулся. Алессана вцепилась в ручку зонта, стараясь не выдать потрясения. – Но… я же… он же был у меня сегодня днём…
Прохожий пожал плечами и пошёл дальше, оставив её стоять под дождём, с зонтом и тысячей мыслей в голове.
Она вернулась в лавку, дрожа, как будто не могла согреться. Колокольчик звякнул глухо – в пустоту. На прилавке лежала книга, купленная профессором. Она почему-то стояла открытой, хотя Алессана помнила, что отдала её в обёртке.
На странице – тонкая нить воды, капнувшая с потолка или, может, с её пальцев. И посередине страницы – след. Маленький, но чёткий. Капля бурого цвета.
Кровь.
Снаружи тихо шелестели клены – будто шептались между собой, обсуждая случившееся.Ночь в Эшфилде опустилась густая, как чернила. Алессана сидела в кресле, закутавшись в плед, и слушала, как ветер играет вывеской лавки.
«Профессор Оренгати мёртв. Он искал книгу. И оставил кленовый лист.
Почему именно мне?»
Она записала эти слова в блокнот, не зная, что именно в этот момент – когда чернила впитывались в бумагу, а за окном кружились листья – в Эшфилде началась история, которую потом назовут Тайной кленовых листьев.
Последняя покупка профессора
Дождь шёл вторые сутки. Такой, что даже чайник, казалось, закипал от сырости, а не от пламени. Эшфилд утопал в сером мареве: дома подёрнуты влагой, вывески размазаны, зонты ходят сами по себе, а уличные кошки сидят под лавками, с выражением философской обречённости.
В лавке «Буква и Ветер» было немного теплее, но ненамного. Алессана с утра развела камин – спички отсырели, пришлось чиркнуть трижды – и теперь сидела за прилавком, кутаясь в шерстяной кардиган и наблюдая, как редкие покупатели, будто привидения, медленно движутся между стеллажами.
Все они, конечно, говорили об одном и том же.
– А ведь я видела, как он вчера покупал газету…
– Ужасная трагедия.
– Кто бы мог подумать, профессор!
Алессана вежливо кивала, улыбалась и наливала чай – для клиентов это было почти как ритуал. Но внутри у неё всё время гудел неясный, холодный звон, как будто где-то в глубине сознания кто-то стучал ложечкой по стеклу.
Профессор Оренгати был у неё вчера. Он стоял у прилавка, говорил о книгах, о легендах, улыбался чуть рассеянно. И вот – его уже нет.
Её рука автоматически коснулась блокнота.
«Профессор Оренгати – мёртв. Последний раз его видели у меня. Книга, кленовый лист. Почему?»
Около полудня в лавку вошёл человек в сером пальто, с неприметным лицом и властной походкой. Колокольчик звякнул коротко, будто испуганно.
– Добрый день, – произнёс он. – Капитан Ласточкин.
Имя звучало неожиданно не по-английски, и Алессана машинально уточнила: – Простите, Ласточкин?
– Да. Русские корни. Давно и, к счастью, не самые бурные, – сказал он, показав удостоверение. – Полиция Эшфилда. Мне нужно задать вам пару вопросов относительно профессора Оренгати.
Он говорил без нажима, но с тем спокойствием, которое бывает у людей, привыкших получать ответы.
– Конечно, – кивнула Алессана. – Только чай? У меня сегодня с чабрецом и лимоном.
Он моргнул, не ожидая такого начала, и, кажется, впервые за день слегка улыбнулся.
– Пусть будет чай. Полиция не против лимона.
Они сели за небольшой стол у окна. За стеклом дождь рисовал косые полосы, по улице пробегал мальчишка с газетами – крича:
– Убийство в Эшфилде! Загадочная смерть профессора!
– Это всё немного напоминает дешёвый роман, – сказала Алессана, разливая чай. – Только в романах умирают баронеты, а не историки.
– Иногда и историки бывают опаснее баронетов, – ответил капитан. – Итак… вы видели профессора Оренгати последней.
– Это правда, – тихо сказала она. – Вчера днём. Он искал книгу – «Легенды кленового оврага». Купил её и ушёл. Всё.
– Он показался вам… взволнованным? Напуганным?
– Скорее уставшим. – Она задумалась. – И будто чем-то занятым в себе. Знаете, таким, кто уже разговаривает с кем-то невидимым.
Ласточкин кивнул, делая пометки в блокноте. У него был почерк уверенный, прямой, будто каждая буква стояла по стойке смирно.
– Вы не заметили ничего странного? Может, он оставил что-то?
– Только кленовый лист, – сказала Алессана, показывая тонкий листок, зажатый между страницами блокнота. – Сказал, на память.
Капитан взял лист, повертел между пальцами.
– Обычный лист.
– Я тоже так подумала, – ответила она. – Пока не стало известно, что его нашли именно под кленами, у старого фонтана.
Он посмотрел на неё пристально.
– Вы интересуетесь расследованием?
– Я просто живу в городе, где ничего не происходит. А тут вдруг – смерть, профессор, лист. Разве можно не интересоваться?
– Надеюсь, вы не из тех, кто потом пишет письма в полицию с догадками.Ласточкин усмехнулся.
– Нет. Я просто записываю мысли в блокнот. Это безопаснее, чем высказывать вслух.
– Мудро, – сказал он и поднялся. – Если что-то вспомните – даже мелочь – сообщите.
– Конечно, капитан.
Он кивнул и ушёл.
Алессана осталась сидеть, глядя на чашку. Лимон в чае закручивался медленно, как солнце в мутной воде.
К вечеру лавка опустела. Дождь не унимался, ветер свистел в щели старых окон. Алессана зажгла лампу, достала книгу, которую купил профессор.
На внутренней стороне обложки обнаружилась тонкая царапина, словно кто-то чем-то острым провёл линию. На полях – едва заметные карандашные пометки. Цифры.
51°18’… 0°41’…
Координаты?
Она открыла атлас – старый, с пожелтевшими страницами. Координаты указывали на окраину города, в сторону кленового оврага.
«Кленовый овраг…»
Название звучало почти как заклинание.
Алессана записала всё в блокнот и, не дожидаясь рассвета, решила утром туда сходить.
Утро встретило её не солнцем, а серым молоком тумана. Эшфилд в такие дни выглядел как город из сна – будто нарисованный карандашом, и кто-то забыл дорисовать краски.
Кленовый овраг находился в паре миль к северу от города. Туда редко кто ходил – слишком сыро, да и тропинки заросли. Но Алессана упрямо шла, держа в кармане блокнот и компас, который когда-то принадлежал её деду.
Чем ближе к оврагу, тем сильнее пахло влажными листьями. Воздух густел, как чай, настоянный на земле. И вдруг, между деревьями, она увидела нечто.
На земле лежали кленовые листья, перевязанные красной ниткой – аккуратно, будто кто-то связал их попарно.
Она присела, коснулась одного. Нить была шерстяная, свежая, не намокшая.
– Кто-то был здесь недавно… – прошептала она.
Рядом, у корней старого клёна, торчал деревянный крестик – крошечный, как детская поделка.
Алессана выпрямилась.
– Профессор, что вы искали?
Ответом ей был ветер, шуршащий в листве.
Когда она вернулась в город, часы на башне пробили полдень. На пороге лавки стоял капитан Ласточкин.
– Где вы были? – спросил он, как будто уже знал ответ.
– Прогуливалась, – сказала она спокойно.
– В кленовом овраге?
– Вы следили за мной?Она удивлённо посмотрела на него.
– Нет, – он усмехнулся. – Просто туда утром отправили одного из наших. Нашёл следы. Маленькие, женские.
– Ах, – сказала Алессана, иронично вскинув бровь. – Значит, теперь я официально подозреваемая?
– Не официально, – ответил он. – Но, признаться, вы слишком любопытны.
– Любопытство – это профессиональная болезнь продавцов книг. Мы ведь всё время ищем смысл.
Он вздохнул.
– Тогда скажите честно – что вы там искали?
Она достала блокнот и показала запись. – Координаты. Они были написаны в книге, которую купил профессор.
Ласточкин нахмурился, взял блокнот. – Интересно… об этом в отчётах ничего нет. Вы понимаете, что вмешиваетесь в расследование?
– Я понимаю, – ответила она спокойно. – Но, видите ли, капитан, иногда у полиции – факты, а у нас, простых людей, – интуиция.
Он хмыкнул. – Иногда интуиция приводит в неприятности.
– Иногда – к истине, – ответила она.
Вечером она сидела у камина, укутавшись в плед, и рассматривала карту. Координаты вели к северной стороне оврага – именно там, где она нашла листья и крест.
Она снова открыла книгу «Легенды кленового оврага» и перечитала первую страницу.
«Клен – дерево памяти. Его корни уходят в землю, где спят слова. Те, кто услышит их, не смогут забыть».
Алессана задумчиво провела пальцем по фразе.
– Слова, которые нельзя забыть… – прошептала она. – Возможно, профессор что-то узнал.
На следующее утро она собиралась сходить в городскую библиотеку. Если кто и знал, над чем работал Оренгати, то это миссис Эвелин Роу – библиотекарша с острым языком и энциклопедической памятью.
Библиотека Эшфилда стояла напротив парка, где вечно пахло мокрой травой и булочками из соседней пекарни. Алессана вошла внутрь – старый колокол над дверью протяжно зазвенел.
– Алессана Мур! – воскликнула миссис Роу, сухонькая женщина с глазами, напоминающими лупу. – Давно вас не видела. Всё книги продаёте?
– Всё они, миссис Роу. А вы всё книги охраняете?
– Книги нужно охранять, – строго сказала та. – Люди к ним относятся легкомысленно.
– Я ищу сведения о профессоре Оренгати, – перешла к делу Алессана. – Он ведь приходил к вам?
Библиотекарша нахмурилась. – Приходил, да. Просил доступ к архиву городских хроник. Старые записи о Кленовом братстве.
– Кленовом… братстве?
– Так называли кружок исследователей, живших здесь в девятнадцатом веке. Увлекались мифами, символами, тайными обществами. Всё как водится: мужчины с бородами, свечи, тайные собрания.
– И что с ними стало?
– Исчезли, – пожала плечами миссис Роу. – Сгорел их дом у оврага. С тех пор о них только шепчутся.
Алессана сделала пометку в блокноте. – А профессор? Он что-то говорил?
– Только то, что «история города не такая, какой кажется». – Она прищурилась. – Почему вы интересуетесь?
– Просто… он был у меня вчера. Купил книгу. А потом его нашли мёртвым.
Миссис Роу перекрестилась – по старой привычке, не особо веря, но на всякий случай. – Страшные дела, дорогая. Очень страшные.
Возвращаясь домой, Алессана шла через площадь. Фонтан был ограждён, полицейская лента колыхалась на ветру. Люди обходили стороной, хотя в Эшфилде всегда любили смотреть.
Она остановилась. На мокрых камнях виднелось что-то бурое, будто ржавчина. Или засохшая кровь.
Ветер донёс кленовый лист, и он упал прямо к её ногам – красный, свежий, как будто сорван минуту назад.
Алессана подняла его, сжала в ладони.
«Клен знает истину», – вспомнилась надпись на полях книги.
Она посмотрела на серое небо. – Хорошо, профессор, – тихо сказала она. – Я попробую узнать, что вы искали.
И в этот момент где-то за спиной раздался тихий щелчок – будто ветка треснула. Алессана резко обернулась, но увидела лишь пустую улицу и медленно падающие листья.
Эшфилд, казалось, затаил дыхание.
Капитан без чувства юмора
Утро выдалось тяжёлым – и не только из-за дождя. Впрочем, в Эшфилде другие утренние варианты редко случались. Казалось, сам город просыпается с похмелья: серые дома, лужи, чайки, глупо кричащие на пристани.
Капитан Григорий Ласточкин смотрел в мутное окно полицейского участка, ковыряя вилкой что-то, что подозрительно напоминало кашу из консерв. В углу скрипел радиоприёмник, выхватывая то новости, то хриплую музыку. На столе валялись папки, протоколы, фотографии и неизменная чашка холодного кофе, который всё никак не доведётся выпить горячим.
– Капитан, – заглянул сержант Уилкинс, парень с лицом вечного отличника, – репортёры снова звонят насчёт профессора Оренгати.
– Передай, что ничего нового. И добавь, что если они ещё раз позвонят, я начну расследовать, кто им выдаёт наш номер.
Сержант исчез, оставив за собой запах мокрого плаща.
Ласточкин тяжело вздохнул и перевернул страницу досье. Профессор Август Оренгати, 58 лет, историк, краевед, одинок. Найден мёртвым на площади у старого клена. Время смерти – между девятью и одиннадцатью вечера. Причина – черепно-мозговая травма.
Никаких следов борьбы. Никаких свидетелей. Только туман, листья и тишина. Город молчал, как обычно.
Он не любил мистику. Ни легенды о подземных ходах, ни шёпот о призраках под кленами. Всё это, по мнению капитана, – способ отвлечься от скуки и не платить налоги. Однако с этим делом что-то не сходилось.
Оренгати не был тем типом, кого можно ограбить – у него и брать-то нечего. Ни денег, ни врагов. Зато – бумаги, рукописи, заметки, все аккуратно сложены, но одна папка отсутствует. Та, что называлась «B.W.».
B.W. Эти две буквы уже успели стать его головной болью.
Дверь в кабинет распахнулась без стука.
– Капитан Ласточкин?
На пороге стояла она – та самая продавщица из книжной лавки. Алессана Брукс, если память не изменяет. Маленькая, с рыжевато-золотыми волосами, собранными кое-как, и глазами цвета холодного чая.
– Чем обязан? – сухо произнёс он.
– Простите, что без приглашения, – сказала она, протягивая конверт, – но я подумала, это может быть важно.
Капитан взял конверт, разорвал и достал металлический предмет. Лист. Тяжёлый, с буквами B.W.
– У мальчика, который нашёл его в саду профессора. И… – она замялась, – такой же лежал у меня на подоконнике.– Где вы это взяли?
– На подоконнике? – переспросил он. – Может, ветер занёс?
Алессана посмотрела так, будто он только что пошутил, хотя Ласточкин шутить не собирался. – Это металл, капитан. Его не заносит ветром. Он нахмурился, покачал лист в руке. – Любопытная вещь. Но пока что – не улика. Просто кусок железа с буквами.
– А если это символ?
– Символ чего, мисс Брукс? Тайного общества почитателей кленов?
Она вспыхнула.
– Вы же знаете, профессор изучал историю рода Вудкрофтов! Эти инициалы – их! – Знаю, – отозвался он спокойно. – Но одно дело род, другое – металлические сувениры, которые дети могли найти где угодно.
Алессана сжала губы.
– Вы не верите мне.
– Я верю фактам, – сказал Ласточкин, – а факты – вещь упрямая.
Когда она ушла, в кабинете будто стало холоднее.
Он бросил металлический лист на стол, тот глухо звякнул. Сержант Уилкинс выглянул из-за двери: – Капитан, это кто?
– Гражданка Брукс. Из книжной лавки. Кажется, считает себя Шерлоком в юбке.
– А если она права?
Ласточкин фыркнул: – Тогда я съем свой протокол.
Но внутри что-то всё же дрогнуло. Девчонка говорила уверенно. Слишком уверенно для того, кто просто торгует книгами.
К вечеру капитан решил проехать к дому профессора. Маленький особняк на окраине города, где даже чайки не задерживаются. Дождь всё ещё моросил, как неисправный душ. В саду пахло гнилыми листьями и железом.
Он присел у калитки, рассматривая землю. Следы полицейских ботинок – ясно. Но под кустом, где мальчишка мог копаться, он заметил что-то блестящее. Поддел пальцем – ещё один металлический лист. Те же буквы.
– Чёрт побери, – пробормотал он.
В доме, где профессор жил, всё осталось как было. Книги, бумаги, холод. На письменном столе – недописанное письмо. Ласточкин включил настольную лампу.
«…если мои предположения верны, то легенда – не выдумка. Они прячут следы прямо у нас под ногами. Под кленами. “B.W.” – это не просто инициалы. Это знак».
Письмо обрывалось.
Капитан долго сидел, глядя на строчки. В комнате стояла такая тишина, что было слышно, как капли стекают по окну.
Слишком рано для выводов. Слишком поздно, чтобы отмахнуться.Он достал из внутреннего кармана сигарету, но так и не закурил.
Когда он вернулся в участок, на столе его ждал новый сюрприз: записка без подписи.
«Он знал, где вход. Вам стоит поговорить с теми, кто работает в ратуше. Но осторожно – клены слушают».
Ласточкин перечитал дважды, потом бросил взгляд на дверь. Закрыта. Он подошёл к окну – улица пуста.
Сержант заглянул с чашкой кофе: – Что-то не так, капитан? – Всё так, Уилкинс, – буркнул он. – Просто город сходит с ума.
Он сунул записку в папку и сел.
Металлический лист блеснул на краю стола. Может, мисс Брукс всё-таки не такая уж фантазёрка.
Поздно вечером он шёл домой мимо площади. Фонари бросали на мокрую брусчатку пятна света. Под кленами стояли тени – две, может, три. Люди? Или просто отражения?
Капитан остановился.
Сердце ударило раз, другой. Шаги. Чьи-то быстрые.
Он повернулся, но улица уже была пуста. Только ветер срывал листья, и один из них – металлический – упал к его ногам. Он поднял его, глядя на холодное сияние под фонарём.
И впервые за много лет Ласточкин позволил себе почувствовать странное: не страх, не раздражение, а неуверенность.
Уже дома, раздеваясь и глядя на своё отражение в зеркале, он усмехнулся.
– Капитан без чувства юмора, – пробормотал он, – а теперь веришь в волшебные листья. Отлично, Гриша. Просто отлично.
Но всё же положил тот лист на прикроватную тумбу.
Пусть будет под рукой.
Мало ли.
Вдруг клены действительно слушают.
Кленовый овраг шепчет
Утро начиналось с ветра – того самого, что будто несёт чужие голоса.
Алессана проснулась рано, в доме было холодно и тихо. За окном – серый свет, словно кто-то нарочно прикрыл солнце марлей. Кошка Мисти сидела на подоконнике и внимательно смотрела наружу – туда, где редкие листья кленов плавали в тумане, будто медленные рыбы в молочном море.
После вчерашнего разговора с капитаном Ласточкиным Алессана чувствовала странную смесь злости и решимости. Его сухое: «Я верю фактам, мисс Брукс» – всё ещё звенело в ушах. Что ж. Факты так факты.
Она открыла старую книгу о роде Вудкрофтов, ту самую, что пахла пылью и осенью. На развороте, где была карта окрестностей Эшфилда, её взгляд зацепился за тонкую линию, обозначающую овраг – Кленовый овраг. Маленький крестик на полях, рядом пометка старинным почерком:
«В овраге истина всё ещё шепчет.»
Сердце кольнуло.
Профессор говорил, что истина спрятана под кленами.
А если… он имел в виду именно это место?
Дорога к оврагу петляла между заброшенными садами. Листья прилипали к сапогам, воздух пах мокрой землёй и чем-то железным.
Алессана шла быстро, сжимая в кармане фонарик. Чем ближе она подходила, тем гуще становился туман. Казалось, город остался далеко позади, и теперь она идёт в другой мир – где нет магазинов, ни людских голосов, ни даже времени.
Овраг оказался глубже, чем на карте. Узкая тропа вела вниз, между корнями старых кленов, скользких от дождя. Ветер здесь звучал иначе – не как обычный шум листвы, а как тихий разговор, почти слова.