Второй шанс прожить идеальную жизнь. Том 2. Конец повседневной жизни

Ютака, заметив это, решил пойти на компромисс и предложил нечто, что могло изменить их позицию:

– По прибытии в город Смина я заплачу вам как авантюристам. Считайте это официальным заданием от Общей гильдии.

После минутного раздумья они наконец дали согласие.

– Хорошо, залезайте в нашу повозку, – сказал парень, показывая в сторону темноты, куда-то позади себя.

Ютака одобрительно кивнул и направился в сторону повозки, бережно ведя за собой девушек. Он не смог нормально осмотреть лица тех, кто согласился помочь, из-за царившей в лесу кромешной тьмы. Свет их факелов едва освещал окружающее пространство, не позволяя рассмотреть детали.

Внутри повозки пространства было немного, но условия были заметно лучше, чем в прежней повозке. В центре стояла колбочка с эфирным светом, который придавал месту скудное, но стабильное освещение. Девушки, хотя и выглядели измождёнными, не могли расслабиться. Их разум оставался во власти тревожных мыслей, лишая сна.

Неожиданно шторки повозки приоткрылись. Ютака машинально напрягся, но вскоре расслабился, увидев входящую девушку – ту самую, что ранее стояла рядом с парнем.

– Надеюсь, я не помешала? – проговорила она, элегантно улыбаясь и мягко хихикая.

– Я буду здесь с вами.

Наконец Ютака смог рассмотреть её лицо и общий облик. Она явно принадлежала к аристократии: её наряд из высококачественного материла притягивал взгляд. Ткань словно дышала эфиром, насыщенным магическими чарами. На платье явно было наложено множество усилений, как минимум пять, если судить по потокам энергии.

Голубоватый оттенок платья красиво контрастировал с её кожей. Нижняя часть одеяния расширялась, образуя подобие кринолина. На руках были надеты перчатки до локтя, выполненные из ажурной сетки насыщенного голубого цвета. Её волосы были двухцветными: от макушки они были серебристыми, словно покрыты инеем, а ближе к кончикам становились глубокого тёмного коричневого оттенка. Глаза, обладающие насыщенным карим цветом, излучали силу и уверенность, выдавая аристократическую выправку и природную харизму.

Она подошла и присела возле их группы, непринуждённо продолжая дарить своей компании мягкую, почти безмятежную улыбку. Однако после того, как Ютака узнал, что она принадлежит к аристократическому сословию, его восприятие её изменилось моментально. То, что ещё недавно казалось лёгкой симпатией, теперь трансформировалось в едкую неприязнь, почти ненависть. Его внутренности будто скрутились в узлы из раскалённой проволоки. Нервы вибрировали, напоминая туго натянутые струны, готовые лопнуть от малейшего прикосновения.

Ютака ненавидел аристократов всей душой. Его гнев был древним, как сама несправедливость. Его мечтой, тайной и тщательно охраняемой, было искоренить их всех, заставить каждую душу из их знатных семейств расплачиваться в страданиях. Он жаждал сделать это собственными руками – не только ради себя, но и в память о своей погибшей семье.

Однако Ютака сумел проглотить эту ненависть, и она обожгла его изнутри, как кипящий деготь, пролитый в самое сердце. Он почувствовал, будто проглотил горящий фитиль, который всё ещё пылал в его утробе языками огня. Гнев не утихал, лишь трансформировался в разрушительный внутренний монолог.

– Итак, чем займёмся? – раздался её голос, на удивление мелодичный для ушей, привыкших к жёстким звукам тревоги. – А то ехать нам ой как долго ещё.

Однако её вопрос повис в воздухе, словно дым от едва догоревшей свечи. Ответа не последовало – ни слов, ни взглядов, ни даже молчаливого кивка. Одна из девушек спала беспокойным, тяжёлым сном, будто пряталась от своих страхов даже в собственных грёзах. Остальные трое путешественников выглядели окончательно истощёнными, их лица напоминали маски, вытканные из тусклой ткани усталости. Ютака предпочёл отгородиться от аристократки стеной молчания. Так было безопаснее для него самого.

Атмосфера внутри повозки напоминала душный вакуум, в котором каждое слово могло стать искрой для пожара. Никто не решался нарушить это зловещее равновесие. Даже дыхание казалось излишне громким. Лишь она, с какой-то иррациональной настойчивостью, продолжала сохранять свой образ приветливой спутницы, несмотря на явное напряжение.

Почему же аристократов так ненавидят? Эта ненависть древняя, как феодальная система. У каждого она имела собственные причины: классовое противостояние, накопленная веками зависть или личные трагедии. Особенно сильна была эта ненависть среди крестьян, чья жизнь напоминала бесконечное дно нищеты, где последнее серебро уходило на хлеб, а последний грош – на похороны.

И знаете, кого они винили в этом? Конечно же, аристократов. Их богатство, привилегии и роскошь словно выкрикивали, что они недосягаемы для тех, кто рождён страдать. Возможно, эта девушка понимала всё это. Возможно, она осознавала, почему её игнорируют, почему к ней относятся с презрением. Её улыбка могла быть лишь тонкой маской, скрывающей осознание того, что она изгоем в этом временном коллективе.

Но была ли её вина в том, кем она родилась? Быть может, это вражда не между людьми, а между их судьбами. Всё ли зло рождено аристократами? Или, может, корень проблем глубже, заложен в самой человеческой природе, которая склонна обвинять кого-то другого за свои беды?

Почему людей так способны разделять условности их происхождения? Эта вечная вражда между ягодами разных полей всегда разделяла общество на касты. Кто-то умён, кто-то богат, кто-то беден и угнетён. Но что, в сущности, всё это значит перед лицом неминуемой смерти?

Смерть – великий уравнитель. Её коса не различает мастей, званий, богатства. Все мы окажемся в земле, обнятые вечным покоем, а наши судьбы сольются в единое ничто. Иерархии, построенные веками, рухнут, и не останется ни высшего, ни низшего, лишь безмолвный прах, одинаково сыпучий у всех.

Все происходило в благоговейной тишине, нарушаемой лишь ровным скрипом колёс по утоптанной дороге. Путешествие продолжалось в безмятежной обстановке, и ни одно непредвиденное обстоятельство не омрачало их путь к городу Смина. Ночь постепенно уступала место рассвету, и новый день приближался, словно предвестник забвения ночных кошмаров, которые испарятся вместе с последними отблесками луны и тёмными тенями на земле.

Ютака сидел, облокотившись о деревянную стену новой повозки. Его взгляд отсутствующе устремился в потолок, погружённый в состояние полной апатии. Он не мог уснуть, как это сделали две из девушек, но и не находил покоя, в отличие от аристократки и Евы, которые начали обмениваться словами, вступив в неожиданный социальный контакт. Возможно, Ева искала в этом диалоге некое подобие терапии, а, может быть, ей просто стало жаль собеседницу. Разумеется, варианты могли быть различными, но в её голосе, в искренней улыбке угадывалось неподдельное удовольствие от разговора.

Четвёртая девушка всё ещё оставалась во власти сна, её состояние не прерывалось уже добрых шесть или восемь часов. Казалось, пробуждение было близко, и Ютака заранее предвкушал диалог с ней. Он намеревался выяснить, как он оказался здесь, что послужило его ближайшей целью, и направлялась ли он в Смину осознанно или случайно. Однако свою истинную, главную цель Ютака никогда не забывал – она словно была запечатлена в его сознании неизгладимым отпечатком.

– Ох… Уже рассвет, – заметила аристократка, прищурившись на солнечные лучи, пробивавшиеся через узкие щели в стенах повозки.

Ютака медленно поднялся. Остальные присутствующие, невольно приковав взгляды к его фигуре, молча наблюдали, ожидая, что он предпримет. Он приблизился к выходу, где тяжёлые шторы скрывали путь наружу. Одним резким движением Ютака отдёрнул их, и поток яркого света ворвался в повозку. Его лицо осветилось солнечным теплом, а глаза невольно зажмурились от резкого контраста. Сделав глубокий вдох, он наполнил лёгкие свежим, немного тёплым воздухом наступающего утра.

– И вправду… – едва слышно пробормотал Ютака, любуясь окружающим пейзажем.

Его лицо впервые за долгое время утратило напряжённость, а на губах появилась едва уловимая улыбка, словно утренняя магия коснулась его своей невидимой рукой. Свет, заполнивший повозку, коснулся лиц спящих девушек, пробуждая в их облике некое обновление и умиротворение.

Ютака, постояв ещё немного на пороге, обернулся и выдохнул, словно освобождаясь от невидимого груза. Пройдя вдоль повозки, он подошёл к сидящему за вожжами парню и задал вопрос:

– Сколько нам ещё ехать?

Этот внезапный вопрос застал возничего врасплох. Несколько секунд он лишь беспомощно смотрел на Ютаку, словно стараясь выловить в памяти нужные цифры.

– Так сколько? – переспросил Ютака, поднимая бровь.

– Примерно несколько часов до ближайшей деревни, которая почти примыкает к городу Смина, – наконец выдавил парень, его голос прозвучал несколько неуверенно.

Этого ответа Ютаке было достаточно. Он кивнул, мысленно повторяя: Понятно, и позволил своим мыслям унестись к размышлениям о текущем местонахождении. Если деревня находится к востоку от города, а они едут на запад, то, вероятно, деревня называется Нир.

Осталось пять часов до Смины? Время не долгое, но и не короткое…

Мысли Ютаки постепенно стихли, оставив его в состоянии внутреннего спокойствия. Вскоре он всё-таки позволил себе заснуть, доверившись ровному покачиванию повозки.

Когда они достигли деревни Нир, путешественники смогли отдохнуть и попытались пополнить запасы продовольствия. Однако вскоре выяснилось, что денег почти ни у кого не было. Лишь аристократка и возничий могли позволить себе сделать небольшие покупки. Они отправились в деревню за едой, оставив остальных пятерых в повозке.

Тем временем спящая девушка, словно пробуждаясь от долгого забвения, приоткрыла глаза. Её волосы выглядели взъерошенными, глаза опухли и покраснели, свидетельствуя о глубоком, но неспокойном сне. Её переодели ещё ранее, когда Ютака вышел из повозки, чтобы не смущать присутствующих.

Ютаке хотелось поговорить с ней, но, видя её слабость и растерянность, он решил отложить вопросы на более подходящее время.

– Ты как? – спросил парень, его голос звучал тепло и искренне, словно герой из рыцарского романа.

Девушка, ещё не до конца осознавая происходящее, отвернулась, смутившись.

– Д-да, со мной всё в порядке, правда… – Она запнулась.

– Правда, что?

– …Голова немного болит, но это пустяки, – добавила она, прикоснувшись к своему виску.

Дальше диалог зашел в тупик, словно уперся в невидимую стену, лишенную даже намека на трещину. Разговорная нить рвалась, а общее пространство заполняла неловкая тишина. Однако девушка, понимая неизбежность этого мертвого конца, взяла инициативу в свои руки. Пускай и самым банальным, почти архаичным вопросом, но зато действенным:

– А как тебя зовут?

– Зови просто Хаякава, – отозвался он, безразлично и чуть отстраненно.

– Отлично, а меня зовут Брюсель, – проговорила она с заметной, едва уловимой ноткой смущения. – Да, звучит странно и, возможно, даже нелепо, но так оно и есть.

И снова – пустота. Давящая, удушливая, почти материальная. Между ними повисло молчание, в котором отчетливо ощущалось нечто чуждое, непримиримое. Темы для разговора словно существовали где-то в параллельной реальности, недостижимой для обоих. Ютака чувствовал себя загнанным в угол, ведь его худшие опасения, похоже, начали сбываться. Она ничего не помнила. Совершенно.

На мгновение он погрузился в парадоксальное оцепенение, размышляя, стоит ли спрашивать то, что мучило его больше всего. Но в конечном итоге он решил рискнуть:

– Твоя сестра, твоя память… Ты их потеряла? – срывающимся голосом спросил он, даже не осмелившись взглянуть ей в глаза.

Ответа не последовало. Ни единого слова, ни малейшего движения. Тишина стала почти болезненной. Неужели она забыла даже сестру? Ту, ради которой, скорее всего, была готова пожертвовать всем – буквально всем, что только существовало в этом белом и черном мире.

– Нет… Я не понимаю, о чем ты… – наконец произнесла она, но внезапно оборвала себя на полуслове. Странный, дикий стон вырвался из ее груди, и она схватилась за голову, словно пыталась сдержать мучительный внутренний взрыв.

Ютака вздрогнул.

– Эй, что с тобой? – спросил он, сжимая ее плечо.

Ее состояние становилось все более тревожным: она продолжала бессвязно шептать что-то себе под нос, сжимая голову так, словно пыталась удержать разлетающиеся осколки собственного сознания. В панике Ютака начал трясти ее все сильнее, а затем, преодолев внутренний барьер, повернул ее к себе, чтобы заглянуть в глаза.

И тут их взгляды пересеклись.

Глаза Брюсель, наполненные всепоглощающим ужасом, казались чужими. В них было что-то иррациональное, что-то за гранью человеческого понимания. Она крепко вцепилась в свои волосы, сжав их так сильно, что казалось, еще немного – и она причинит себе боль. Сквозь зубы она выдавливала бессмысленные, обрывистые слова, похожие на остатки сломанного кода.

Ютака замер, охваченный странной смесью ужаса и непонимания.

– Эй, приди в себя! – почти закричал он, стараясь вернуть ее в реальность.

На его отчаянные крики сбежались другие девушки. Они вбежали внутрь повозки, явно встревоженные, и застали весьма неоднозначную сцену: Ютака, с тревогой в глазах, тряс Брюсель, а та выглядела совершенно потерянной. Со стороны все это могло бы показаться чем-то неуместным, а в глазах постороннего наблюдателя – даже подозрительным. Но те, кто хорошо знал Ютаку, не могли допустить подобных мыслей. Они доверяли ему.

Ютака, увидев их, немедленно попросил о помощи. Совместными усилиями девушки вытащили Брюсель из повозки на свежий воздух. Едва уловимый ветерок коснулся ее лица, как напряжение немного спало, но все завершилось тем, что она обмякла и потеряла сознание.

Ютака вышел вместе с ними, и когда она утратила сознание, он бережно поднял её на руки и уложил на пол повозки, давая возможность отдохнуть. Однако вновь не последовало никакого результата – девушка снова погрузилась в беспамятство. На этот раз причиной оказался вопрос Ютаки о погибшей сестре. Вероятно, память с абсолютной достоверностью была блокирована её собственным разумом, который инстинктивно воздвиг защитный барьер против внешних факторов. Это была автоматическая реакция психики – своеобразный механизм самообороны, направленный на подавление боли, которой можно было избежать лишь таким образом.

Ютака не ожидал столь резкой реакции на упоминание сестры. Это ошеломило его.

– Что произошло? – поинтересовалась Зельда. Остальные девушки, едва сдерживая любопытство, тоже обратили внимание на ситуацию.

Ютака задумался, пытаясь сформулировать ответ. Но что тут скрывать? Лучше было озвучить правду без утайки.

– Когда она пришла в себя… в общем, я предполагал, что подобное может произойти. Она потеряла память, – признался он.

Его слова не вызвали бурной реакции, хотя было видно, что девушки удивлены столь внезапным и глубоким амнезическим состоянием.

– Это, вероятно, результат сильного шока, вызванного внезапным потрясением. Либо последствия длительной изоляции от человеческого общения. Нельзя исключать и психическое расстройство. Возможных причин множество, – продолжил Ютака.

Девушки лишь кивнули, не задавая дальнейших вопросов. Они не вполне улавливали смысл его слов, поскольку не обладали достаточными знаниями в области психологии, но приняли сказанное как правду, не требующую уточнений.

Ютака вновь ощутил тягость происходящего, но не терял надежды на восстановление диалога. Правда, какой может быть нормальный разговор с человеком, утратившим память? Он и сам не знал ответа на этот вопрос. Однако где-то должны существовать способы вернуть утраченное. Несмотря на отсутствие глубоких профессиональных знаний, он полагал, что его базовых представлений будет достаточно, чтобы попытаться вытащить девушку из глубин амнезии.

Проживая каждый день словно предначертанный приговор судьбы, он научился множеству полезных навыков, необходимых для выживания в этом мире. Хотя он часто оставался в одиночестве, встречались и те, кто помог ему обрести опору, познать то, что самому было бы недоступно. Они научили его тому, чего он сам никогда не смог бы постичь, и дали силы совершать поступки, казавшиеся невозможными. Эти воспоминания вызывали у него горькое чувство утраты, но одновременно согревали своей теплотой, оставаясь яркими проблесками в однообразии его обыденности.

Нир представляла собой очаровательную и на первый взгляд ничем не примечательную деревушку, расположенную неподалёку от грандиозного города Смине. Её удачное местоположение превращало её в популярное место для туристов и путников, которые делали здесь привал перед последним отрезком пути до мегаполиса. Благодаря этому Нир обрела определённую известность как удобная точка для отдыха и подготовки перед дорогой.

Деревня часто становилась пристанищем для самых разных людей. Здесь можно было встретить торговцев, которые ловко выстраивали свои цепочки обмена: продавали собственные товары, закупали что-то новое, чтобы впоследствии реализовать это с прибылью. Среди посетителей также были авантюристы, а иногда и искатели приключений, которые брали задания на окраине леса и нередко останавливались в Нире на ночлег или чтобы пополнить запасы. Местные жители, многие из которых годами жили в этой деревне, всегда приветствовали новых гостей с радушием и радостью, видя в них не только компанию, но и источник дохода.

Для таких путешественников в Нире существовала развитая инфраструктура. Многие дома в деревне использовались в качестве небольших гостиниц, которые сдавались на ночь или на несколько дней. Это оказалось довольно прибыльным делом – аренда жилья могла приносить своим владельцам несколько десятков серебряных лир в неделю, что считалось вполне достойным заработком для простого сельского жителя. Умение привлекать гостей и предоставлять им удобства стало важным навыком для местных предпринимателей.

Благодаря оживлённому потоку людей, деревня стала неотъемлемой частью региональной экономики. Чем больше людей посещали Нир, тем значительнее был её вклад в развитие страны. Рост популярности деревни среди путников увеличивал её значимость для государства, привлекая внимание властей. С точки зрения стратегического развития, подобные населённые пункты могли стать важными узлами, способными поднимать авторитет страны на международной арене. Чем больше богатых путешественников и потенциальных инвесторов привлекала страна, тем выше становился её экономический и политический статус.

Однако, несмотря на очевидные выгоды, такой путь развития нельзя было назвать лёгким. Привлечение гостей и создание условий для их комфорта требовали не только упорного труда, но и способности адаптироваться к изменяющимся условиям. Конкуренция, ограниченные ресурсы и необходимость соответствовать ожиданиям путешественников делали задачу куда более сложной, чем это могло показаться на первый взгляд.

Благодаря своему мягкому и чрезвычайно благоприятному климату, комфортному как для людей, так и для представителей других рас, страна представляла собой почти идеальный оазис для туристов. Высококлассная кухня, мудрое управление, которому действительно было небезразлично благосостояние граждан, и тщательно выстроенная экономическая система обмена сделали её серьёзным конкурентом даже для таких мощных держав, как Империя Доменика. Именно эта империя, в эпоху своего технологического расцвета, стала родиной революционной концепции – Призыва Между Мирами.

Эти эксперименты, направленные на установление межпространственных связей, базировались на создании искусственных людей, чья сущность содержала так называемый отпечаток эфира – уникальную энергоинформационную матрицу, которая и обеспечивала возможность призыва. Однако сырой, неструктурированный эфир обладал мощнейшим деструктивным воздействием на организм, мгновенно уничтожая носителей. Чтобы обойти эту проблему, первые десять лет Империя Доменика занималась исключительно разработкой экспериментальных прототипов людей, способных выдерживать подобное энергетическое напряжение. Вскоре сведения об этой технологии просочились за пределы империи, и другие государства, пленённые перспективой взаимодействия с параллельными мирами, начали активно стремиться к овладению этими знаниями.

Этот гонор человеческого стремления к неизведанному в конечном итоге разжёг масштабную межгосударственную войну, которая развернулась в период между 350-м и 370-м годами. Однако, как показала история, война оказалась лишь началом катастрофических событий.

Бесконтрольное вмешательство в пространственно-временные структуры породило необратимые нарушения. Возникшие трещины между измерениями стали порталами, через которые в мир людей прорвались демоны – существа, чьё происхождение было связано с глубинами первобытного кошмара. Возглавляемые своим ужасающим повелителем, Королём Демонов, они принесли с собой хаос, разрушение и неизбывный ужас. Однако истинным катализатором их вторжения стали не столько войны, сколько дерзкие эксперименты, нарушившие хрупкий баланс между мирами.

Вторжение демонов стало трагедией невиданных масштабов: целые страны были стёрты с лица земли, континенты трескались, раскалывались и изменялись до неузнаваемости. Мир, каким его знало человечество, был обречён на радикальную трансформацию. Казалось, что конец цивилизации неизбежен, но на этом тёмном фоне появился герой – загадочная фигура, источник силы которой был покрыт тайной. Именно он, вооружённый непреклонной волей и неким неведомым правосудием, сумел уничтожить демоническое войско и вернуть миру хрупкий мир.

Тем не менее, этот триумф оказался временным. Прошло сто лет, герой умер от старости, и человечество, забывшее уроки прошлого, вновь оказалось перед лицом угрозы. Открытые порталы между мирами так и остались зиять, а временные парадоксы лишь усугубляли ситуацию: сколько времени прошло в царстве Ада и сколько в человеческом мире – никто не мог точно сказать. Новое нашествие демонов стало неоспоримым фактом.

Ирония судьбы заключалась в том, что для защиты от демонических сил человечество нуждалось в использовании той самой межмировой энергии, которая и вызвала эту катастрофу. Каждый новый призыв людей из параллельных миров лишь увеличивал трещины между реальностями, углубляя кризис.

После последней великой войны короли уцелевших государств заключили беспрецедентное соглашение о всеобщем мире. Основополагающим принципом стало правило: никакой агрессии друг против друга. Только объединённые усилия могли дать человечеству шанс противостоять демоническому нашествию. Вопрос оставался открытым: хватит ли у мира времени и ресурсов, чтобы исправить ошибки прошлого и избежать нового апокалипсиса?

Пока история развивается своим чередом, каждый новый призыв лишь приближает неизбежное вторжение демонов. На данный момент оставшееся время до их нового появления составляет 94 года. Уже третье поколение героев ведёт неравный бой с демоническими ордами, однако очевидно, что с каждым новым поколением их сила постепенно угасает. Герои нынешних времён заметно уступают своим предшественникам, и эта тревожная тенденция остаётся необъяснённой.

Само явление героев до сих пор окутано тайной: никто не знает, как именно они получают свои способности, откуда они приходят или по какому принципу избираются. Всё это кажется хаотичным, лишённым закономерности, словно решением управляет неведомый случай – чистый рандом, непредсказуемый и беспощадный.

Со временем стали появляться люди, лишённые каких-либо уникальных способностей. Их презрительно называли мусором. Эти несчастные, подобно отбросам, оказывались в безвыходном положении, без малейшего шанса на спасение или возможность доказать свою значимость. Семья Ютаки, как и он сам, принадлежала именно к этой категории. Такие люди были обречены на жалкое существование, покинутые обществом и лишённые надежды на будущее.

Всё это было изложено на бумаге и опубликовано под названием «Всемирная История: Созидание и Разрушение» – монументальный труд, вобравший в себя хронику всего мироздания: войны, вторжения инфернальных сущностей и беспрецедентные злодеяния, возведённые Империей Доменика в абсолют. Сама Империя, оказавшаяся в центре этого повествования в образе антагониста, была категорически не согласна с подобной интерпретацией. Высшие чины отчаянно пытались внести коррективы в текст, представляя свою державу как невинную жертву обстоятельств, чьё участие в катастрофических событиях было лишь косвенным. Однако истина, как неизбежная закономерность, всегда находит путь к свету. И по сей день тень прошлого омрачает репутацию страны, но, обладая передовыми технологиями, она продолжает привлекать миллионы туристов и жителей, отказывающихся верить в написанное, несмотря на то, что историческая летопись была составлена непосредственными участниками войны. Восхваляя щедрость государства, выраженную в многочисленных актах покаяния и символических жестах искупления, люди невольно способствуют постепенному восстановлению его положения. Время смягчает остроту былых событий, и Империя, пусть не без труда, поднимается с колен.