- -
- 100%
- +
Они видели людей с дорогим оборудованием.
Они слышали что-то про помощь, которую получали другие.
Они говорили, не мешали снимать, а потом просто смотрели на уезжающие машины.
Кошмар, который превратился в рутину. Видя в первый раз нечто подобное: жертв казней и бесчеловечного насилия, повешенных и избитых, изрубленных и сожжённых заживо, изнасилования с разрывами и свищами между влагалищем и задним проходом и разоренные жилища, людей, готовых заработать любым способом, невольно начинаешь искать способ помочь, думаешь, мучаешься.
Потом едешь в другой город и видишь там то же самое.
Потом в третий.
Каждая попытка помочь – капля в море, но сначала довольствуешься и этим. Теряешь время, деньги, упускаешь возможности, вязнешь, тонешь в океане из страданий и боли, но все возвращается к исходнику слишком быстро.
Устаешь, теряешь ресурс и вдруг понимаешь – помочь всем нельзя, а розовые очки, надетые в начале карьеры, разбивались, больно царапая глаза.
Кошмара слишком много.
Худшие качества в тяжелых ситуациях тоже начинали играть ярче.
Обделенные помощью завидовали тем, кто ее получил, от чего росли новые беды, появлялись новые конфликты. И ладно бы только у местных. Любое действие иностранцев в чужой стране, особенно не живущей по принципам демократии, могли извратить любым угодным способом.
Все фотографы и журналисты, кого Делия знала, со временем это поняли.
Но общество этого не принимало, обвиняя их в жестокости, бесчеловечности, алчности и эгоизме.
И когда угодить всем нельзя. Когда ты понимаешь, почему делаешь свою работу, зачем это конкретно для тебя – все что остается – идти и помнить о первоначальной цели, ради которой ты вообще занялся этим. Смотреть вперед. Преодолевать трудности. Дышать песком Коренгала. Изнывать от жары, от пота, кожа от которого уже начинала щипать, и шагать. Патрулировать местность. Искать врага. Демонстрировать присутствие в регионе. И сделать снимок, чтобы люди знали, кто стоял за их безопасностью, чьими усилиями они спокойно пользовались общественным транспортом, покупали кофе в переполненных утренних кофейнях и строили планы на выходные. На отпуск. На дальнейшую жизнь.
Если говорить о фотографах, то их главное средство давления – это снимки, которые производили фурор, которые показывали, которые заставляли людей во власти что-то делать если не по собственной воле, то из-за давления общественности.
В какой-то момент просто выбираешь свое дело. Просто выбираешь себя. И стараешься не думать о других.
– Как я понял, у нас сегодня Алибад. Удачно начали.
Голос Эвана неожиданно вторгся в сознание Делии. Алибад – одна из двух потенциально опасных деревень, которой военные вынуждены были уделять особое внимание. Делия кивнула, с опаской отметив, что расстояние между ними нарушило нормы безопасности.
– Хорошая новость, – ответила она, поправляя лямку.
– И да, и нет. Нам придется карабкаться на отвесные горы, – беззаботно сообщил Эван, словно это будет сущим пустяком.
Делия повернулась к нему, наградила нарочито убийственным взглядом, давая понять, в какое место Эвану следует засунуть свой оптимизм, которым был пропитан его голос, но потом улыбнулась.
В горах стало заметно прохладнее, ветер гулял, свистел, задувал под тонкую, вымокшую в поте ткань туники. Делия продолжала подниматься, чувствуя, что ногам это давалось все сложнее. На голени как будто появился груз, делавший каждый шаг тяжелым. Перед глазами все немного плыло от голода, из-за чего она полезла в рюкзак за протеиновым батончиком.
Когда перед Делией появились маленькие домики из тонких каменных пластинок, теснившиеся на склоне, она была готова захлопать в ладоши. Солдаты, выполняя приказы, разошлись. Делия смотрела на руководство Райана Белфи: на уверенные жесты, вслушивалась в четкие указания и невольно залюбовалась им.
Интересно, что должен чувствовать человек в месте с неспокойной обстановкой? С грузом ответственности за других людей, с необходимостью быстро думать, принимать решения. При этом еще и командовать, и делать это так, чтобы никто не ослушался приказа.
Делия подняла камеру и стала искать эффектные кадры. Небольшой домик, больше похожий на лачугу, местные мужчины, начавшие собираться вокруг, но не подходящие слишком быстро. Невозмутимый Райан, который продолжал инструктировать, не смотря на местных, но явно стараясь не упускать их из внимания.
Двое мужчин лет тридцати – бородатые, одетые в шальвары-камизы31 начали переговариваться, кивая в сторону Райна. Делия отошла, стараясь сделать так, чтобы композиция заиграла.
– Кивните еще раз, – тихо прошептала Делия, делая кадры. – Пожалуйста.
Делия кусала губу от нетерпения, а по лбу покатилась капля пота. И тут она заметила, что рядом с Райаном стоит уже знакомый ей рядовой Мэтью Бакли.
Делия присела на песок, игнорируя, что он был раскаленный, сделала новую серию кадров. Разговор афганцев, за которыми она наблюдала, стал более оживленным.
Шею и плечи сковало от напряжения, колени сильно жгло, от чего Делия начала топтаться на месте. Появилось иррациональное предчувствие чего-то плохого.
Но мужчины все-таки кивнули, как она этого хотела. Делия опустила камеру и поняла, что смотрели они уже на нее и Эвана, тихо стоящего все это время рядом. Эван просто осматривался, но, видимо, почувствовав взгляд на себе, обернулся, молча кивнул в сторону Белфи и пошел. Делия направилась следом, продолжая смотреть на мужчин, и тут до нее дошло, что не стоило так открыто женщине пялиться на них. К такому здесь явно не привыкли. Делия поспешила опустить голову, чтобы смотреть исключительно на землю.
– Нам можно осмотреться? – спросил Эван.
Делия медленно подняла голову, отгоняя уже затертую в голове мысль о возможностях, которые были у нее, но которых не было у местных женщин, даже в таком пустяке как деловое общение с мужчинами.
– Со мной пойдете, – сухо отозвался Райан.
Делия ощутила легкое раздражение, шумно набрала воздух и через нос выдохнула его. Сопровождение кем-то из солдат было привычным, но не командиром. Причина такого положения сразу высвечивалась в голове, словно яркая неоновая запись.
– Что-то не так?
Делия удивилась, когда услышала голос Райана: невозмутимый, уверенный, слегка отстраненный, словно ответ на этот вопрос для него не имеет особого значения, но раз уж они шли рядом, то почему бы его не задать.
Делия хотела ответить, что все в порядке, но заметила, что Эван чуть отстал, что-то обсуждая с рядовым Бакли, который наверняка очаровал своей болтовнёй и его, и изменила ответ:
– Это не первая моя война. Я знаю правила. Нет необходимости в столь внимательном надсмотре, – тихо ответила Делия, снова оглянувшись.
– Предпочту сам решить, есть необходимость или нет, – не меняя интонации, ответил Райан. – Увидеть. Тем более в месте, где на границе не так давно журналистов сразу расстреливали за съемку афганских женщин.
– Я знаю, кого можно снимать, а ког…
Делия говорила не глядя под ноги, и вдруг у нее подвернулась лодыжка.
– Твою мать!
Делия с шумом рухнула на песок, сразу проверила ногу и камеру и с радостью отметила, что всё цело. На плечи давил груз вещей и бронежилета, ноги неприятно ныли, устав после крутых подъемов и спусков, а Райан протягивал руку.
– Цела?
Интонация сменилась на более мягкую. Делия уже приготовилась сказать какую-нибудь колкость, но вовремя прикусила язык, так как в голосе Райана не было никаких признаков сарказма или злорадства. Скорее нечто по-дружески покровительственное.
– Испугался уже, что я пострадала? – по-доброму усмехнулась Делия, подумав, что официозность будет лишней, и приняла помощь. Оказавшись на ногах, она снова пошла рядом с Райаном, который смотрел вперед.
– Да херовая какая-то перспектива отдать армии больше пятнадцати лет жизни, а потом вылететь из нее из-за вывиха… – повернул голову в сторону Делии, – твоего…
– Моего? – переспросила Делия. – Не это ты хотел сказать.
– Давай остановимся на этом.
Делия издала смешок. Разговор складывался странно. Вроде выяснение отношений и шло, но как-то мирно, на равных, спокойно. Не возникало желание уйти, врезать или просто закричать от безысходности и бесполезности попыток что-то донести.
– Ладно, но, если позволишь, я скажу, что ты очень драматизируешь.
– Что-то новенькое про меня, – усмехнулся Райан. – Поясни.
– Пятнадцать лет армии, Серебряная звезда, доблесть в сражении… За мою нерасторопность максимум бы получил замечание.
Делия не могла не заметить, что Райан как-то изменился в лице и сильнее сжал автомат, который держал в руке, скулы, подбородок напряглись. Лицо, словно стало маской, ликом хорошо сделанной статуи с точки зрения техники, но не передачи эмоций.
– Ты приехала делать снимки, а я патрулировать деревню. Пусть каждый займется своей работой, – холодно произнес Райан, уходя вперед.
Делия удивленно посмотрела ему в спину, анализируя все, что только что сказала. Опыт общения с военными уже подсказывал корень подобного поведения, но было бы самообманом утверждать, что это единственная причина, по которой капитан Райан Белфи сумел ее заинтересовать.
Но мысль быстро потеряла актуальность, когда послышалась автоматная очередь…
6 глава
Как только раздалась автоматная очередь, Райан повернулся. Пальцы потянули за затвор. Руки наставили оружие на противника. Мозг начал оценивать обстановку: несколько пуль срезали пару веток над головой и, только чиркнув по стволам ближайших сосен, ударились о землю. Райан напрягся всем телом, сильнее сжал автомат, но увидел, что старший капрал Монтгомери держал двоих афганцев под прицелом, сделав перед этим предупредительный выстрел.
Райан не успел отойти от попытки нападения, как слух уловил звук фотовспышки. Поняв, что ситуация с нападением под контролем Монтгомери, он обернулся на звук. Сознание сразу подкинуло воспоминание, которое против воли все еще всплывало, не давая покоя:
— Сучий случай, – наконец вслух произнес Райан и, кажется, даже почувствовал облегчение от того, что столь желанные слова больше не крутились в голове.
Он продолжал пялиться на дверь. Его воображение дорисовало силуэт Делии, скрывшейся так неожиданно, что ей могла бы позавидовать опытная ассистентка фокусника. Райан стукнул пальцами по столешнице, не ожидая, что разговор закончится так, и откинул голову назад, зажмурив сильно глаза.
По голове, под кожей, словно заползали сороконожки, медленно пробираясь куда-то в мозг, заставляя чувствовать его каждое их движение. Дискомфорт от каждой лапки, давящей на черепушку.
Порядок.
Спокойствие.
Холодный разум
Находясь в Коренгале, в месте, которое было антонимом к слову порядок, Райан всеми силами пытался хотя бы на базе установить его, пресекая все неподобающее поведение в зародыше. И успешно к этому пришел.
Но сейчас, все еще прокручивая в голове все события, Райан понимал, что ему не нравится все, во что превращалась его жизнь.
Приказ.
Ситуация.
Реакция Делии.
Если с приказом он смирился, понимая, что ничего сделать нельзя, а с ситуацией был готов разбираться, то фактор расстроенной девушки, от которой он не знал, чего ждать, продолжала давить на нервную систему.
Райан открыл глаза, помассировал виски, а взгляд снова зацепился за место, где ранее стояла Делия. И смотря туда, он невольно задумался, как вообще жизнь завела его в такую ситуацию. Почему он – военный должен разбираться с этим, а не просто нести службу.
И закончив с бесполезными размышлениями, Райан поднялся из-за стола, чтобы проверить кое-что перед предстоящим патрулем.
Райан понимал, что говорить с Делией во время патруля – идея плохая, но разговор завязался сам собой. И сейчас обдумывать это – момент неподходящий. Они в опасной деревне, где, по проверенной информации, проживали не просто афганцы, вынужденные подчиниться талибам32, а те, кто действительно верил в их порядок. Кто пытался показать свое отношение к ним даже в явно проигрышном положении. Райан напоминал себе все это, ища взглядом сослуживца. И когда он зацепился за высокого чернокожего мужчину, то окончательно вернулся к рабочим мыслям.
– Котяра, – окликнул Райан, – переведи им, что мы совершаем обыск, ищем талибов32, по наводке, скрывающихся здесь. Любое нападение будет рассматриваться как содействие врагу.
Котяра заговорил громче на пушту, а Райан обернулся. Делия направляла камеру на капрала Монтгомери, который все еще держал автомат над двумя мужчинами на земле, и делала снимки.
Ситуация Райану не понравилась, как и предполагаемые сделанные снимки, но вмешиваться в это уже не было смысла. Он начал оглядываться по сторонам, смотреть, как его люди в группах по три человека заходили в дома, а сам направился ближе к Делии, стараясь держать ее в поле зрения.
Как только Райан оказался ближе, то заметил, что Делия опустила камеру и начала осматриваться по сторонам. Ему вдруг стало интересно, как происходящее воспринимала она. Делия видела лишь то, как солдаты заходили в дома из глиняных кирпичей, стоящих на иссушенной земле. Некоторые из них были за высокими оградами, вдоль которых тянулись высохшие арыки с потрескавшимися стенками. Видела, как из домов выбегали дети и женщины, тела которых закрыты бурками.
– Знаешь, фотографов, может, и убивали за съемку, но многих военных убили как раз за такие обыски, когда они вламывались в дома и видели их женщин с открытыми телом и лицом, – как бы невзначай заговорила Делия, бросив на него беглый взгляд.
– Только у военных есть М4, бронежилет и подготовка. А что ты будешь делать при нападении? Ослеплять вспышкой? – сразу ответил Райан, усмехнувшись этой попытке понять его реакцию за несколько секунд.
– Журналисты не действуют так агрессивно, – парировала Делия, полностью повернув к нему в голову. Райан заметил азартный блеск в ее глазах и захотел положить этому спору конец.
– Жизни им это не спасает. Сколько коллег похоронила за все время своей работы, Делия?
– Думаю примерно столько же, сколько и ты.
Делия ответила более резко. Райан понял, что зацепил ее за что-то больное и пожалел, что затронул подобную тему. Потери, может, и стали рутиной, но проще не воспринимались. И он должен был хорошо понимать это после всего того, что случилось в Ираке.
Стоя рядом с Делией, он продолжал слушать доклады по рации, наблюдал за проведением обысков, и когда обернулся к ней, поняв, что за столь бестактную резкость стоило извиниться, то заметил, что рядом ее уже не было. Она стояла в паре ярдов от него и делала снимок чьего-то дома, рядом с которым валялось перевернутое ведро с грушами, а капрал, страхующий сослуживца, с аппетитом жевал одну из них.
Райан подумал, что когда материал Делии и Эвана будет проходить проверку, то будет неплохо и ему взглянуть на результат их работы.
– Тут ничего нет, капитан.
Голос Хоулела раздался совсем близко. Райан перевел взгляд с Делии и капрала на него и кивнул.
– Сворачиваемся тогда.
– Так точно.
Когда Райан снова обернулся, то встретился взглядом с Делией. Она смотрела на него с легким торжеством, словно неудачный обыск – итог довольно закономерный.
– Мы уходим, – громче произнес Райан.
Выражение лица Делии стало более недовольным. Райан прекрасно понимал, что она не успела снять все, что ее интересовало. Точно не успеет и сейчас, пока они собираются, но быстро выкинул мысль из головы.
– Монти спрашивает, что с этими?
Сержант Хоулел продолжал докладывать. Райан посмотрел в сторону старшего капрала Монтгомери, который не спешил отпускать слишком буйных афганцев.
– Заберем и допросим. Нападения для этого уже достаточно. Наводки тоже не с пустого места берутся.
– Так точно, – отчеканил Хоулел.
Райан взглянул на сослуживцев, на Делию и шумно выдохнул.
«Сучий же случай. Почему вся эта херня именно при журналистах?» – задумался Райан, осматривая беспорядок, оставленный после них.
Вскоре взгляд перевелся на жителей деревни, которые собрались около колодца, и просто смотрели на происходящее с презрением и ненавистью. Но к подобному Райан уже настолько привык, что не стал задерживать на этом внимание.
Больше заботы вызывали Делия и Эван, которые смотрели на задержание афганцев и о чем-то тихо переговаривались. Райан с интересом взглянул на них, потом на сослуживцев, которым удалось произвести мирный арест, и решил подумать об этом, когда они благополучно доберутся на базу.
***
– Журналисты должны увидеть, что мы освободили афганцев и целыми отпустили.
Райан заговорил, как только Трой закрыл за собой дверь его кабинета. Тот на миг замешкался в дверях, но потом неуверенно протянул «так точно» и направился к стулу.
– Руководить допросами тебе, – продолжил Райан. – Все по необходимости, но без перегибов. Если что-то знают, то отправляй в Баграм33. Там разберутся быстрее и без свидетелей. Со Стокеттом я все решу.
Трой уже сидел и снова послушно кивнул. Осознание, что Хоулелу не нужны лишние объяснения, сейчас радовало больше, чем Райан был готов признать.
– Отправка ночью после «освобождения»?
И даже уточняющий вопрос Хоулела доказал, что они отлично понимали друг друга и все тонкости положения.
– Да.
– Так точно.
Трой произнес спокойно, четко, и Райан даже немного расслабился от того, что хоть эта часть службы все еще под контролем. Но взгляд Хоулела красноречиво говорил, что какой-то вопрос у него все еще есть. И хоть Райан и догадывался какой – все равно кивком головы дал понять, что тот мог спросить.
– Думаешь, что Алибад виноват в гибели группы Робака?
Хоть Райан и услышал ожидаемый вопрос, для ответа на него все равно понадобилось время, чтобы собраться. Он вспомнил, как пошел изучать рапорт о задании Робака. Просмотрев маршрут, вспомнив прошлые нападения жителей Алибада и наводку о скрывающихся там талибах34, все мысли сложились сами собой.
– Думаю, что да, – ответил Райан. – Если не те мужики, то они, наверняка, знают кто.
– Проверим.
– Держи меня в курсе. И помни о нашей проблеме. Журналюг как раз интересует местное население. Понапишут статей, а все дерьмо польется на нас.
– Эти ребята могут, – понимающе произнес Трой. – Я приглашу этого Белла выпить на день рождения, зависнуть с нами. Может, расскажет что о работе.
– А еще подгонит спутниковый телефон, сигареты или еще что, – усмехнулся Райан.
– Не без этого, – с улыбкой признался Трой. – Но план-то неплохой?
– Неплохой, – согласился Райан. – Дерзай.
– Так точно, – более простодушно произнес Трой. – Я могу идти?
Райан молча кивнул и бездумно наблюдал, как Трой покидал кабинет. Пусть он и сам заговорил о статьях, большую опасность представляли снимки. В словах можно усомниться. В фото – нет.
Думая об этом, Райан откинулся на спинку стула, закинул голову назад и закрыл глаза, пытаясь освободить голову от всех тяжёлых мыслей. Но ничего не помогало. По ощущениям голова кипела, словно в ней что-то варилось. И это что-то вот-вот было готово убежать.
Райан поднялся и решил выйти на свежий воздух. Вечером в Коренгале становилось приятнее. Не хотелось содрать кожу от жары, не приходилось отлеплять форму от тела. Прохладный воздух действовал успокаивающе.
Райан ходил. Все так же бездумно смотрел, давно привыкнув к местному антуражу. Подумал, что можно было бы дойти и до зала и убивать время хотя бы с пользой для себя, но вдруг услышал женский смех.
Редкий звук сначала резанул слух, из-за чего Райан даже затормозил. Но больше он не повторялся. Через пару секунд раздался раскатистый мужской. Райан завернул за угол здания и увидел источник шума.
За одним из столиков сидели Делия и Эван. Напротив них – старший капрал и рядовой первого класса. Эван говорил достаточно тихо, так, что его нельзя было расслышать, но старший капрал – Скотт Монтгомери на порядок громче. Внутри заворочалось беспокойство. Здравый смысл подсказал, что не зря Белл и Ричардс говорили с тем, кто открыл предупредительный огонь и произвел арест.
Райан подошел ближе и разобрал, что Монтгомери рассказывал про службу, во всех красках описывая один из патрулей, который закончился стрельбой.
– … у них вроде как запретный месяц, поэтому сейчас все более менее спокойно. Если так можно сказать. А обычно стрельба постоянно. До дюжины перестрелок в день. И вот на одной его ранили. И ранили серьезно. Кровь хлещет, я пытаюсь чем-то закрыть рану, при этом, чтобы нас не подстрелили и…
Скотт обернулся, видимо, почувствовав, что кто-то на них смотрел, и немного изменился в лице, прокашлялся, так и не договорив фразу.
– Это был тяжелый патруль, – тише и серьезнее продолжил он, быстро поднявшись на ноги. – Капитан.
– Вольно.
Райан скучающе взглянул на так же быстро поднявшегося рядового, а затем перевел взгляд на Эвана и Делию, которые лишь переглянулись. Происходило то, что он и ожидал. Появление девушек на базе всегда заканчивалось одним – большинство вокруг искало их внимания. А если речь шла о том, что она из гражданских, симпатичная и незамужняя, то и подобное бахвальство можно было услышать. Райан уже даже не строил надежд, что такого бардака не будет, а просто ждал его, понимая, что пару истин кому-нибудь напомнить все-таки придется. А еще понимал, что подобные мысли не только у него, и Делия Ричардс была бы дурой, если бы не пользовалась очевидным для получения информации. И сейчас Райан не понимал, что раздражало его больше: поведение Монтгомери или расчет Ричардс.
– Добрый вечер, капитан, – с улыбкой произнесла Делия. – Старший капрал Монтгомери рассказывал Эвану о службе. Для статьи.
– Вижу.
– Не будете против тоже ответить на вопросы? – спросил Эван. – Или можете что-нибудь рассказать. Монтгомери же говорил о том маршруте, по которому мы ходили сегодня? – продолжил он, повернувшись к Скотту, словно ища поддержки.
Райан и сам полностью сосредоточил взгляд на капрале, еще помня, как в двадцать с небольшим можно увлечься, разговаривая с девушкой. Ему вспомнился он сам в молодости. Встреча со школьной любовью, которая приехала на каникулы домой в родной Нью-Джерси, его приукрашивания жизни становления военным.
Миранде было двадцать. Она училась в бизнес-школе и полностью была довольна этим. Он смотрел на нее тогда, не веря, что позволил их путям разойтись. Первая любовь. Первая женщина. И понимал, что все еще любил. Но пока он просто говорил. Говорил, думая, что его хвастовство было сложно раскусить. Думая, что каждому его слову верили.
Тоже блондинка.
Тоже молодая.
Та же располагающая улыбка и интерес в глазах, но сейчас он видел то легкое доброе снисхождение и понимание того, что часть рассказа – это просто красивые слова и явное преувеличение. Которые, наверняка, были и тогда.
Смотря на Делию, Райан невольно вспомнил кофейню, украшенную для рождественских каникул, остывший кофе, о котором он благополучно забыл, окунувшись в пучину старых чувств, смех, который он давно не слышал.
Жизнь неслась дальше, но он продолжал общаться с Мирандой, позже признался ей в своих чувствах. Они оказались взаимными. Отношения закончились свадьбой, и вскоре Миранда забеременела.
Все заняло каких-то три года. В двадцать три он женился, стал отцом и повидал уже то, что хотел бы забыть. А что сейчас? К чему пришел? К странному ощущению, что жизнь остановилась здесь, а та другая была не с ним. К холодному расчету, как отправить людей на жестокий допрос, и сделать так, чтобы о этом не пронюхали журналисты?
Хотя то секундное ностальгическое ощущение, которое он поймал, просто смотря, было до одури приятным.
– Не сегодня, – откидывая все мысли, ответил Райан. – Вам не пора готовиться к отбою? – с нажимом спросил он, обращаясь к сослуживцам.
– Так точно, сэр. Пора, – быстро ответил Монтгомери и рядовой почти в один голос.
На лице капрала Монтгомери появилось несуразное выражение растерянности. Он смотрел на Райана, продолжающего просто стоять и ждать, оглянулся в сторону Делии и Эвана, молча наблюдающих за ними, и явно не знал, стоило ли просить разрешения закончить интервью.
– Договорим потом, – наконец произнес Монтгомери. – Разрешите идти?
– Разрешаю.
Монтгомери кивнул, снова обернулся и сразу улыбнулся.
– Приятной ночи, Делия, – пожелал он. – Эван.
– И вам того же, – ответила Делия. – Спасибо, что уделили нам время.
Монтгомери повернулся и, встретившись взглядом с Райаном, снова натянул серьезную мину и без лишних слов направился к казармам.
Райан осмотрелся по сторонам, отмечая, что сцена возымела действие и на окружающих их людей. Большинство тоже начали заканчивать разговоры, прощаться и расходиться. Райан с облегчением отметил, что пару дней все обещало быть спокойным: не следовало волноваться за бардак, за необдуманные слова, а дальше стоило лишь повторить подобное, если возникнет необходимость, как услышал: