4:38 p.m.

7 глава

Завтрак на базе включал в себя соки, свежие фрукты, омлеты, зерновые, бекон и выпечку. За рацион военных отвечал целый исследовательский центр солдатского снаряжения, и работал он явно не зря. Тем не менее, Делия решила пожертвовать приёмом пищи, так как хотела посидеть в центре связи и поработать с фотографиями без лишних взглядов.

Центр, заполненный телефонами и рабочими столами с компьютерами, был непривычно тихим. Делия привыкла, что в таких местах обычно шли разговоры военных с семьями и близкими по вебкамерам, постоянно стоял шум от тех, кто уходил и приходил, порой даже возникали споры. Но утренние часы, отведенные на прием пищи, творили чудеса. Кроме нее за рабочими столами сидели еще несколько военных, а около входа скучал капрал, ответственный за допуск сюда, но на нее они внимания не обращали.

Делия подключила камеру к компьютеру и начала просматривать сделанный материал. Снимков было еще не так много. В основном лишь быт военных на базе и деревня. Делия дошла до фотографий арестованных афганцев и начала внимательнее всматриваться в их лица.

Камера смогла запечатлеть напряженную мимику, от чего становилось ясно, что разговор между ними тяжелый.

«Я все пропустила из-за выяснений отношений с Белфи, – раздраженно подумала Делия. – Упустила момент между обсуждением и нападением».

Она сильнее сжала компьютерную мышь и прищурилась. Афганцы, сосна, старший капрал Монтгомери, который уже начал поглядывать в их сторону.

Отчаянно захотелось восстановить все события того дня. Делия начала пролистывать всю серию кадров один за другим, но нужного так и не было.

Лишь кивающие афганцы.

Лишь старший капрал Монтгомери, который оказывался все ближе к ним.

– Вся в работе?

Обоняние уловило аромат бекона, раздразнив желудок, и лишь потом Делия удивилась голосу Эвана рядом с собой. Он уже пододвинул к ней соседний стул и посмотрел в экран.

– Вчерашняя деревня?

– Ага.

– Удалось снять стрельбу?

– Я говорила с Белфи в этот момент.

Делия начала смотреть и другие снимки, показывая их Эвану. Группки из местных, которые смотрели на вооруженных солдат, военные, выглядывающие из окон их домов, что-то передавая по рации.

– Что он хотел?

– Да… ничего особенного. Обычная болтовня о технике безопасности…

– Понятно, – быстро ответил Эван. По его интонации Делия поняла, что ее попытка недоговорить провалилась, но и сам Эван не особо хотел вытягивать из нее информацию. – Я прогулялся до отсека с тюрьмой. Или… как там они его называют. Выглядит как вольер в зоопарке: небольшое пространство с бетонными стенами и прутья, – в привычной манере, но более тихо, продолжил он, и Делия решила, что Эван отнес их разговор с Белфи к типичным придиркам, с которыми она сталкивалась по работе. – Сидят по одному. Рядом военные. Так что не подойти.

– Мы бы в любом случае от них ничего не узнали. Наш пушту слишком примитивный, а они вряд ли говорят на английском. Но надо спросить у Белфи разрешение снять их.

– Это все да. Спроси, но не торопись. Может, удастся снять их, когда там никого не будет, – согласился Эван. – Я что прикинул: сейчас пару недель плюс-минус побудем на базе, посмотрим на военных, поговорим с ними, а потом займемся местным населением. Сюда как раз приедут мои знакомые из Лондона. Они пишут что-то про женщин и их права, так что темы наших статей не пересекутся.

– Да, отлично, – согласилась Делия.

Наконец оторвавшись от просмотра снимков, Делия обернулась к Эвану и увидела хорошо знакомый ей взгляд. Эван, словно охотничий пес, поймавший след, шел по нему и видел дорогу к цели очень точно.

У Эвана всегда были нужные знакомые.

Нужные контакты.

Четкий план.

Если наличие у него знакомств Делию не удивляло, так как в зонах конфликтов дружба завязывалась быстро, а Эван довольно открытый человек, то сбой в его программе «готов всегда и ко всему» однажды видеть пришлось.

В тот день они ездили в деревню, которая подверглась бомбардировке. Оказавшись там, Делия увидела и привычную уже картину, и какую-то иную. Она шла, смотрела на разрушенные дома, остатки быта, обезображенные тела и части тел, которые были разбросаны по всей территории, словно испорченные игрушки. Запах смерти, крови, сожженной плоти уже был повсюду, со скоростью света впитывался в одежду, в волосы, проникал куда-то внутрь. Делии и по сей день казалось, что, закрывая глаза, она снова ощущала все это.

Но что оставило наибольший отпечаток на ней – это тело. Кажется, что это была женщина, но сказать точно уже было сложно. Делия смотрела на полностью сожженную плоть. Буквально на черный уголь, на котором выделялись лишь белые зубы. Рядом ходила коза, похрамывая на заднюю лапу, продолжая что-то блеять, осматриваться. Она то отходила, то подходила к телу. Ее шерсть тоже была запачкана копотью и кровью, местами сожжена, глаза гноились из-за какой-то заразы.

Делия пару секунд смотрела, оценивая обстановку. Разруха, яркий солнечный свет, перепуганное животное рядом с хозяйкой, случайно выжившие, чтобы умереть чуть позже, но не понимающее это.

Делия сделала кадры. Отошла. А через несколько минут ее уже рвало за чем-то, что было то ли домом, то ли сараем, где через некоторое время и была замечена Эваном.

В тот вечер в гостинице начался настоящий праздник жизни. Музыка играла, люди танцевали подобие фламенко и танго, флирт переходил все грани. После лицезрения смерти: жестокой, страшной, медленной, желание забыться, почувствовать себя живым, как-то пережить это без разговоров брало верх.

Делия уже привыкла, что отели в таких местах становились местом для измен или недолгосрочных романов. После смерти, которая становилась спутником, после мест, забыть которые было сложно, тратить время впустую казалось преступлением. Всё словно набирало обороты, бежало, затягивало в вихрь, которому приходилось подчиниться или сдаться. Как будто здесь были другие правила, другие люди, а, может, люди просто так себя успокаивали, прикрывая темные стороны души, слабости, желания, которые выходили на передний план.

Делия пару раз заводила романы с фотографами, которые, как и она, месяцами сидели в отелях, но будучи в отношениях с кем-то в Нью-Йорке никогда не заводила интрижек.

Делия избегала и романов с мужчинами, у которых уже были жены или подруги, но в тот вечер все вышло из-под контроля.

Разговоры. Алкоголь. Поцелуи. И вот они уже в номере Эвана, которого пробрало от информации, что никто в деревне не выжил. Что буквально за несколько минут с лица Земли стерлись судьбы десятков людей. Что он был так близко к месту бомбардировки и, окажись там буквально на двадцать минут раньше, то был бы среди обожжённых трупов.

Все продлилось лишь несколько минут. Без поцелуев. Без ласки. Без прелюдии. Быстрые толчки. Механические движения вперед-назад. Агрессивное сопение, словно трахая ее, Эван пытался что-то выбросить из своей головы.

Остаток ночи они лежали спиной друг другу в полной тишине. В номере слышались отголоски праздника остальных, от чего становилось еще тошнотворней.

Делия жалела, что переспала с кем-то, кого считала другом среди журналистов.

Жалела, что позволила Эвану изменить с ней.

Но даже это было лучше, чем то опустошение, которое заполнило все внутри нее, и не позволяло ничего почувствовать. Для объяснения которого бы и не нашлось слов.

Многие военные в интервью говорили, что никогда бы не стали рассказывать дома то, что с ними происходило.

«Я никогда не расскажу ей, что мне приходилось здесь делать. Никому не расскажу»,– говорил солдат о своей жене.

«Никто не может понять, что с тобой происходит, и почему. Злишься, но ничего не можешь им объяснить. С кем можно об этом говорить? Да и что сказать?» – говорил один из солдат, вернувшись домой со службы, журналисту, писавшему книгу.35

Делия читала десятки таких интервью, присутствовала на некоторых и понимала, что нечто такое применимо и к ним. Ироничный парадокс, учитывая, что главная цель их приезда – это рассказать историю. Семья, мужчины, друзья – многие спрашивали, многие были готовы слушать, но нужно ли им это было? Смогут ли они понять это осознание уходящей жизни, суть места, где все жили в шаге от смерти и принимали это как данность. Даже статьи, написанные самыми искусными журналистами, не могли передать эту тонкую грань между «я не могу позволить себе пропустить это через себя» и «мне надо почувствовать хоть что-то, чтобы пустота ушла, а человек внутри сделал вдох».

Истории, рассказ которых занял бы здесь пару минут, в «нормальном мире» потребовал бы всех пятнадцати. Пришлось бы объяснить тонкости работы в стране, на той или иной базе, с тем или иным человеком, в той или иной местности. Здесь было проще. Здесь все всё понимали, здесь все были на одной волне буквально с пары слов.

Делия и Эван провели вместе одну ночь, прекрасно понимая, что она значила лишь одно – почувствовать, что они живы.

После возвращения Эван сделал предложение своей девушке и получил согласие.

Снимок Делии нашел место в престижном издании и помог утвердиться на позиции военного фотографа.

Через пару месяцев она получила приглашение на свадьбу Эвана и искренне порадовалась.

Все казалось одновременно и правильным, и странным. Делия сидела на стороне жениха, смотрела на него в смокинге среди семьи, близких и понимала, что знала другого Эвана Белла. Свадьба, поздравления, веселье – все казалось, словно в отражении стеклянного колпака, под которым она находилась, который позволял смотреть, но не давал проникнуться, стать частью этого праздника жизни. Вообще казалось странным, что пару недель назад она смотрела на нищету, голод и разруху, а сейчас была на свадьбе, где одно платье невесты стоило, как годовой бюджет семьи где-нибудь на Ближнем Востоке. Было странно, что после стран третьего мира с их загрязненными водами и диареей, которую они вызывали, она спокойно пользовалась благами цивилизации. Осознание этого постоянно давило, переключатель работал очень медленно, перенося ее из умирающего Афганистана или Ирака в цивилизованные США или Европу. И встретившись взглядами с Эваном во время очередного поздравления, она поняла, что у него та же проблема.

В тот момент Делия улыбнулась. Эван кивнул и усмехнулся. Они поняли друг друга и от этого момента на душе стало чуть теплее.

Смотря на Эвана сейчас, видя его мальчишеский азарт в глазах, слушая планы, Делия снова вспомнила его свадьбу. Эван Белл жил своей работой, буквально дышал ею и порой Делия хотела задать ему много вопросов касательно отношений и его супружеской жизни, но всегда быстро прикусывала язык, понимая, что все о себе рассказать пока не готова.

– У сержанта Хоулела день рождения. Позвал выпить сегодня вечером, повеселиться немного, отвлечься, – продолжил Эван.

– Сходи. Заодно узнаешь что-нибудь, – равнодушно произнесла Делия.

– Ты пойдешь со мной, – твердо сказал Эван, осадив взглядом такое безразличие с ее стороны.

– Меня не приглашали, – пояснила Делия, ни капли не удивившись подобному повороту.

– Тебя не было на завтраке. Да и, сама знаешь, такие приглашения обычно на всех. Мы для военных один человек, – простодушно заверил Эван, махнув рукой.

Делия скептически хмыкнула, отвернулась от него и закрыла папку со снимками. Мысль, что для Белфи они явно не один человек, быстро дала о себе знать.

– Если что, то я скажу, что не так понял. Разберемся. Камеру главное не забудь. А сейчас потопали на патруль. Там построение сейчас.

***

Делия забыла разговор о сержанте, как только они вышли за пределы базы проводить новый патруль. Пройдя где-то половину пути до деревни, смотря на окружающий пейзаж, вспоминая прошлый, Делия ухватилась за другую более важную мысль, которая все еще была в ее голове – мальчик у медиков, слова про американцев и бомбы, реакция Лоуренса, отъезд.

Наверняка он был откуда-то из окрестных деревень, и найти его теоретически можно. Кроме ряда «но», в который входили военные, осведомленность Белфи о ней и незнание языка на приличном уровне.

Белфи…

Не щадя ее, память снова начинала подкидывать фрагменты разговора, обрывки наблюдений, которые казались слишком важными, чтобы понять какой он человек, которые нельзя проигнорировать или забыть. Одно хорошо – сегодня все эти размышления хотя бы отвлекли ее от дороги. Деревня особо не отличалась от вчерашней. Те же нехитрые дома, те же люди, живущие своей жизнью, вынужденные подчиняться местным законам. Делия осматривалась, стараясь не пялиться на мужчин, как в прошлый раз. Местные столпились снова в одну кучу, видимо, привыкнув к подобному, когда военные входили в их деревню. Трое солдат с автоматами рядом с ними внимательно следили за каждым действием.

Под диктовку Белфи Котяра переводил все те же слова об обыске. В этот раз добавил, что военные могут оказать медицинскую помощь желающим, но таковых не нашлось. Делия не удивилась. Принимать хоть что-то у людей, которые врываются к тебе в жилища – перспектива не очень приятная. Особенно если ты просто жертва и заложник своей же страны.

Вдруг Делия почувствовала прикосновение к локтю.

– Еще можно нанять твоего переводчика из Афгана, которого ты предлагала и расхваливала? Мне позвонили буквально перед построением, мой подорвался на мине, а я заверил приятеля из Лондона, что у меня он есть.

– Думаю, да. Я дам тебе его контакт. Но он сам из Кабула. Приехать – он приедет, но номер оплачивать нам, – ответила она, Эван кивнул, мол, не проблема. – Знаешь, я всю дорогу думала о том мальчике и… думаю, что нам стоит начать с его деревни.

– Я тоже об этом думал, – признался Эван. – Знать бы еще откуда он.

– Спросим у того капрала? Что это был за патруль. Он был вполне разговорчив до прихода Белфи.

– Он флиртовал с тобой, – усмехнулся Эван. – Вот и болтал. Часто даже не по теме. Но замечу, что про стрельбу не рисовался. До этого тут была кровавая жопа, я поговорил и с другими.

– Так мне поговорить с ним или нет? Тем более и повод радостный.

Эван поднял руки в мирном жесте и кивнул, Делия посмотрела на последний сделанный снимок, но в голове все еще крутилась фраза: мой погиб. Подорвался на мине.

Война отражалась на всех. Местные искали любой заработок. Многие мужчины предлагали свои услуги водителей, проводников или переводчиков иностранным журналистам, обещая довезти их до самых опасных мест, в эпицентр бури, думая больше о деньгах, которые они могли запросить, чтобы прокормить семью, чем о собственной безопасности.

Наводя справки о контактах таких людей перед отъездом в очередную горячую точку, от знакомых и коллег узнавались не только достоинства и недостатки этих людей, но и новости о кончине. Как правило, жизни журналистов, фотографов имели ценность в издательствах, посольствах, но до местного населения мало кому было дело. Никому ненужные заложники собственной страны, которые не могли сбежать, которые не могли работать, которые с трудом могли даже содержать самих себя…

– Белл! Ричардс!

Делия обернулась на голос Райана и увидела, что он делал им знак рукой, чтобы они шли за ним. Другие военные совершали все те же обыски, обшаривая один дом за другим.

– У меня такое ощущение, что этот мужик прям знает, когда мы говорим о чем-то таком, – кивая Райану, тихо сказал Эван. – То приходит, то кричит.

«Знает он действительно многое… – подумала Делия, но вслух так и не произнесла».

***

Возможность неформального общения, какой-то праздник, виновник которого многим был по душе – явление достаточно редкое. Тот факт, что им подвернулось что-то такое на этой базе – настоящая удача. Все расслаблялись, на время забывали, где находились, и с большим рвением шли на контакт. Делии подумалось, что даже если приглашение распространялось лишь на Эвана, важность этого факта померкнет. Да и желание немного забыться в подобии праздничной обстановки начало давать о себе знать.

Делия проверила аккумулятор камеры, накинула ремень от нее на шею и провела рукой по складке белой легкой льняной рубашки, по которой бы не мешало пройтись утюгом. В вечернюю погоду было уже комфортно в джинсах, внешний вид которых явно меньше пострадал от дороги. Волосы после душа начали немного завиваться, но сейчас это даже не портило прическу. Делия пальцами расчесала их, решив не возвращаться за расческой, повязала яркий платок на манер ободка, чтобы волосы не мешали, и направилась на шум.

Около одного из столиков, за которым Эван вчера брал интервью, уже собирался народ. На голове Троя была самодельная бумажная корона, на которой размашистым почерком были написаны фамилия и звание. Смотря на высокого складного парня в военной форме, Делия не смогла не улыбнуться, когда лучше рассмотрела корону.

– Как раз фотограф, кстати, – удивленно произнес Трой. – Котяра, иди сюда! Быстрее, – громче крикнул он, подзывая рукой сослуживца.

Делия заметила легкую растерянность во взгляде Троя и с укором взглянула на Эвана. Тот лишь продолжал улыбаться и начал болтать, словно все происходило, как и задумывалось, а он не должен никому ничего объяснять. Вдруг между ними проскочил мужчина, Делия узнала в нем Котяру. У многих военных были клички. Полная Котяры звучала то ли Улыбчивый кот, то ли Счастливый кот. Что-то положительное, что Делии напомнило кота из «Алисы в стране Чудес», но вспомнить ее она не могла, так как все чаще слышала просто Котяра.

– Это прекрасное творение на моей голове сделано ручищами этого верзилы. Можешь представить?

Делия перевела взгляд на рослого афроамериканца под два метра ростом. Кажется, он был из Нового Орлеана и как-то в патруле начал рассказывать про карнавал Марди Гра. Серьезное лицо Котяры вмиг озарила улыбка, а потом послышался смех, черты его смягчились. Увидев эту располагающую улыбку, Делия сделала ставку, что кот все-таки улыбчивый. Сейчас образ хмурого переводчика, который она видела в деревнях, с ним никак не вязался.

– Запечатлеешь, раз пришла? Такое чудо ювелирной работы не должно пропасть даром, – важно продолжил Трой, рукой указывая, чтобы все между ними и камерой расступились.

– Конечно, – согласилась Делия, проглатывая фразу, ясно дающую понять, что ее все-таки особо не ждали.

Трой нарочито важно расправил плечи и улыбнулся. Котяра засмеялся. Делия сделала несколько кадров и дала знать, что закончила. Через несколько секунд Трой направился к ней и отвел ее в сторонку.

– Такое дело, – тише и серьезнее начал Трой, – эти снимки… просто хочу убедиться, что они лишь для личного использования, а не публикации. Не хотелось бы… сама понимаешь.

Делия выслушала Троя и посмотрела на экран камеры. Снимок вышел хороший, с живыми эмоциями, теплый.

– Я отправлю их только тебе и присутствующим, если они попросят, а потом забуду о них. Обещаю, – ответила Делия, развернула камеру к Трою. – Но смотри, какие вы хорошие.

– Хорошие, не поспоришь, – ответил Трой такой уверенной интонацией, словно другого исхода не могло быть. – И все равно только для личного пользования.

– Я поняла. Не волнуйся.

– Смотри, я тебе верю, – нарочито важно произнес Трой, начав отходить назад. – Верю, Делия, – продолжил он, а потом отвлекся на кого-то за ее спиной. – Все-таки хорошо, что Эван привел тебя.

– Это еще что за внешний вид, Хоулел?

Делия услышала голос Райана совсем рядом с собой. Мгновение, и он поравнялся с ней, остановившись буквально в полуярде. По его интонации она так и не поняла, реальная ли это была придирка или дружеская. Она взглянула на Райана, но не смогла по его профилю прочитать эмоции. Белфи походил на статую. Прекрасную, технически хорошо выполненную статую, которой немного не хватало передачи эмоций.

– Завтра все будет в лучшем виде, капитан.

Интонация Троя была понятнее. Райан усмехнулся направился к скамейке, махнув рукой. Трой пожал плечами и подмигнул Делии, мол, все в порядке, не стой, а потом исчез из виду.

***

Музыка играла, люди общались, некоторые военные пили пиво.36 Делия наблюдала за праздником жизни, попивая воду, и искала взглядом Эвана. Вскоре она увидела, что он разговаривал с девушкой и парнем, чьи фамилии и звания на форме не могла рассмотреть, и решила не мешать.

– Я присяду?

Делия узнала голос Скотта и кивнула ему. Через пару секунд он уже сел рядом. Делия не удивилась исходу, учитывая, что они играли в гляделки последние минут десять, поэтому лишь дружелюбнее улыбнулась.

– Значит, так вы развлекаетесь, – протянула она.

– Сегодня скука. Был бы выходной, тут все шло иначе. Белфи не потерпит, если завтра в патруле у кого-то будет похмелье, – спокойно ответил Скотт, более вальяжно усаживаясь на скамейке.

Делия снова уловила эту интонацию. Ту, с которой говорил Трой. Тот взгляд, каким смотрел рядовой Мэтью.

– Похоже, Белфи тут уважают. Это сложно не заметить.

– Хороший мужик. Немного занудный, когда дело касается порядка, но… и мы не зависнуть в баре собрались. Я обрадовался, когда узнал, что буду под его командованием. Надо иметь стальные яйца, чтобы снова принять командование после того, что было с ним Ираке. Я знаю одного выжившего парня, он из Белфи чуть ли не божество сделал, когда тот вывел их из западни, – с воодушевлением заговорил Скотт.

Делия поняла, что это не совсем та информация, которую она хотела узнать, но и эта ей не менее интересна.

– Но чего говорить о Белфи? – более беззаботно продолжил Скотт, чем расстроил Делию, которая уже приготовилась узнать о командире больше. – Расскажи лучше о себе. Не могу не спросить. Почему это? Что привело девушку вроде тебя в Афган?

– Девушку вроде меня? – с наигранным непониманием переспросила Делия.

– Чувствую я, что зашел на тонкий лед, – в ее манере нарочито обдумывая каждое слово, произнес Скотт. – Можно перефразировать вопрос?

– Попробуй, – усмехнулась Делия.

– Почему военная фотография?

– А почему военная служба? – парировала Делия.

Скотт хмыкнул. Делия продолжала с интересом наблюдать за ним и улыбаться.

– Вечно вы – красивые девушки, издеваетесь над простыми парнями, которые пытаются проявить симпатию. Жестокие сердцеедки, – нарочито обиженно произнес Скотт, но не сдержал смех. Делия к нему присоединилась.

– Ладно, простой парень, – перестав смеяться, продолжила Делия, – может, расскажешь, что вы уже успели сделать хорошего? Детям вон помогали…

– Дааа, ходим по деревням, сорим содержимым аптечки. Если честно, то в голове уже каша из лиц и названий этой волонтерской работы, – буднично продолжил Скотт. – Но все равно херня какая-то. Некоторым нужна реальная помощь, хирургическая, но отцы семейств просто ни в какую. Особенно, если речь идет о женщинах. Скорее дадут им умереть в их халупах, чем позволят привезти на базу. А мы что? А мы уезжаем. Не похищать же. Так на нас же еще и нападают, хотя сами же делают из своей страны пороховую бочку, помогая талибам.37 Не самая приятная тема. Тем более для праздника.

Делия отпила воды и согласно кивнула. Как и с вопросами о Белфи, так и с этой темой не следовало особо наседать. Порой ей казалось, что подобные разговоры походили на танец. Па вперед – задаешь вопрос, получаешь ответ. Па назад – отвечаешь за себя. Па в строну – переводишь тему. Главное вовремя сделать нужное движение, чтобы не испортить хореографию танца.

– Я как-то была в больнице после аварии. Каталки не было. Пусть было подозр…

Она собиралась рассказать похожую историю из своих поездок, но оборвала себя на полуслове, увидев, что капитан Белфи разговаривал с кем-то, но смотрел исключительно в их сторону.

– Подозрение? – с легким замешательством спросил Скотт.

– Да. Извини. Было подозрение на перелом, но меня несли на простыне. Все обошлось. Как мне сказал уже врач в Нью-Йорке, что будь у меня действительно перелом, сломанные кости бы сместились, думаю, последствия были более дрянными. Паралич позвоночника, неправильное сращивание костей и другие прелести. Все это время я была в той одежде, которая была на мне при аварии. Женщин врачей не было, а мужчины отказывались ко мне прикасаться. Мне помогал друг. Не самый лучший опыт в моей практике.