Отсюда гнев

1.

Дарио Томазза мечтал об этом дне последние два года. Он выходил из ворот тюрьмы Поджореале и с тоской смотрел на поцарапанную бензиновую зажигалку с изображением балерины, которую ему вернули с немногочисленными личными вещами. Лицо на изображении уже протерлось, больше походило на смазанное пятно, но пачка сразу завладевала вниманием. И пусть он оказался на свободе, тяжелые мысли так и не позволяли почувствовать ее.

– Дарио!

Он услышал приветливый оклик и невольно улыбнулся, увидев, что к нему направляется тучный мужчина, радостно размахивающий руками.

– Дядя Исайя, – протянул Дарио, направившись к нему.

Исайя улыбнулся еще шире и смачно поцеловал Дарио в обе щеки. Кожу кольнули пышные усы, а обоняние уловило уже, наверное, пропитавший дядю аромат базилика, без которого он не делал ничего. Особенно лазанью болоньезе, знаменитую на весь Секондильяно.

Этот запах приправы, суетливый Исайя, ведущий его к старому «Фиату», торопливая болтовня. Дарио сел на переднее сиденье и ртом вдохнул весенний воздух. Май в Неаполе радовал погодой. И от осознания, что он вышел из тюрьмы в такой погожий день, настроение улучшилось.

– Ты не терял там времени, племянник, – ткнув его в плечо, заметил Исайя.

Дарио бегло глянул на рукава уже слишком обтягивающей его футболки и кивнул, мол, да, успел подкачаться за эти два года.

– Сам знаешь, там особо нечем себя занять: качаешься, читаешь или ищешь неприятности. Я выбрал первое, – ответил он и обернулся, почему-то желая видеть, как отъезжал от тюрьмы.

– Правильно, – одобрительно произнес Исайя, качнув головой.

– Да и после работы на кухне – самое оно, – усмехнулся Дарио.

– Что теперь там будут есть без тебя? Уверен, что повара лучше у них не было, – с тоской протянул Исайя. От такой трагичности в его интонации Дарио захотелось рассмеяться, особенно после воспоминаний о том, как его провожали на тюремной кухне.

– Переживут, – отогнав все мысли, ответил он. – Есть закурить? – спросил Дарио, как только здание тюрьмы окончательно скрылось из виду.

– В бардачке, – спокойно ответил Исайя.

Дарио нашел «Мальборо». Он снова достал зажигалку и, уже не рассматривая картинку на ней, поджег одну из сигарет. Остаток пути он слушал дядю. Тот без умолка говорил о ресторанчике, соседях, разборках кланов.

Дарио просто слушал, особо никак не комментируя. Секондильяно – неблагополучный район. Там все тот же высокий уровень безработицы, а прогулы и отсев из школы – норма. Среди бела дня на улице постоянно ошивались слоняющиеся без дела дети. Но главное – распространение наркотиков и деятельность Каморры продолжали процветать. Именно из-за работы на клан Кастелло он и попал в тюрьму за распространение в двадцать четыре. Дарио все никак не мог уложить этот факт в голове. Он имел дела с дурью лет с одиннадцати. Секондильяно был ему известен так хорошо, что бежать по нему можно было с закрытыми глазами. Но он все равно попался. Возможно, как раз из-за излишней самоуверенности и горячности, но об этом думать Дарио не хотел.

Серые и унылые здания, граффити, слоняющийся без цели народ. Дарио сразу узнал Секондильяно, в который перебрался с отцом и дядей из Скампии, когда в перестрелке чуть не погибли они трое, и почувствовал трепет внутри от возвращения в родную дыру, в которой ничего не меняется даже через годы.

– С возвращением!

Дарио только переступил порог дядиного ресторанчика, когда услышал громкие возгласы. Беглый взгляд по лицам дал понять, что он не знал и половины, но это было и не так важно. Дарио шире улыбнулся и поднял руки, как будто бы держал кубок. Крики радости стали громче. Улица – одна большая семья. Свадьбы, похороны, крестины, годовщины, возвращение из тюрьмы – все справляли вместе, и не столь важно, знали ли вы имена друг друга.

– Смою с себя тюремную вонь и сразу выйду к вам! – оповестил он, пробираясь сквозь толпу.

Вдруг перед ним мелькнула привлекательная девушка в коротком обтягивающем платье. Взгляд зацепился за темные кудрявые волосы, забранные в хвост, пышные формы, которые туго утягивала ткань одежды. Дарио подмигнул и сально улыбнулся, с жадностью осматривая тело, и, переведя взгляд на ее лицо, увидел заигрывающую улыбку в ответ.

Он зашел в помещение для персонала и направился к коморке, в которой жил до ареста. Только сейчас он задумался, а за ним ли все еще эта комнатка. Дарио открыл дверь, щелкнул выключателем и усмехнулся. Исайя все оставил, ничего не менял.

– Твое тебя ждало, – раздался добродушный голос рядом.

– Спасибо, дядя, – искренне поблагодарил Дарио.

Самый большой страх, которым его успели заразить в тюрьме: мысль, что возвращаться будет некуда. Дарио сам от себя не ожидал, что эта мысль так проберет его, отравит и будет делать дни еще более невыносимыми. Перед ним ежедневно были мужчины, которым было некуда идти. Их никто не ждал на воле, им не приходили письма, их никто не навещал. Чьи-то родственники уже были мертвы, чьи-то сидели в тюрьмах, чьи-то скрывались, а чьи-то отвернулись. Ему постоянно вдалбливали в голову, что скоро и его близким это надоест. Сводная сестренка перестанет писать, дядя – навещать, а места в доме для него не окажется.

Но вот он здесь. Дядя все еще рядом, комната – ждет, только сестренка больше не даст о себе знать. И невольно рука Дарио сама потянулась за зажигалкой. Прощальным подарком перед переездом из Скампии в Секондильяно. Прежде чем пойти в душ, он оставил зажигалку и стопку писем на диване.

Принимать душ в одиночестве – удовольствие, которое Дарио не ценил, прежде чем попасть за решетку. И, стоя сейчас в служебном душе за закрытой дверью, он поднял голову и просто чувствовал, как вода стекала по телу. Ему хотелось простоять так весь день, но, быстро смыв с тела пот и дорожную пыль, он выключил кран.

Короткие волосы не нуждались в сушке, щетину он решил не сбривать. Повязав полотенце на бедрах, Дарио направился в свою комнату, надеясь найти что-то подходящее из одежды. От старых футболок и толстовок пахло пылью, но он так и продолжал перебирать их.

– Все тебя заждались, – вдруг раздался голос дяди.

Дарио уже натягивал джинсы и краем глаза заметил, что Исайя прошел в комнату, закрыв за собой дверь.

– Твой отец все еще в Риме. Я сказал ему, что ты выходишь, но…

– Да черт с ним, – ответил Дарио.

Для Орсино Томазза и Секондильяно не стал домом. Он верил, что можно найти лучшую жизнь, если поехать на север страны. На время поиска Орсино оставил сына на брата. Исайя тогда только женился и вместе с женой открывал ресторан. Дарио был даже рад остаться с дядей и помочь ему. Тот всегда был ближе отца. Да и пускаться на поиски фантомной лучшей жизни ему не хотелось. Кому нужны выродки Скампии? Люди без образования, с судимостями и дерьмовым характером? Он уже юнцом это осознавал.

– Письма поклонниц? – усмехнулся Исайя.

Дарио обрадовался, что дядя решил поговорить о другом, но тема ему не понравилась. Он с тоской посмотрел на пачку перевязанных конвертов и подумал о тех годах, которые они с сестренкой не виделись после его переезда.

– Узнав, что я сел, Мадди постоянно писала. Последний год от нее не хватало писем, – признался Дарио.

Исайя печально вздохнул. Он плохо знал мать этой девушки, с которой недолго крутил его брат. Все продлилось не больше месяца, но Дарио и Мадди успели подружиться. Ему было пятнадцать, ей – одиннадцать. Их просто выставляли за порог, когда родители хотели уединиться, а ему еще и наказывали присматривать за ней. Сначала его это раздражало, но он понимал, что отхватит от отца, если с ней что-то случится. Со временем Дарио даже привык к ней: к незатейливым разговорам, восхищениям, когда она внезапно указывала на что-то и громко начинала щебетать. Он сам не понял, как девчушка проникла и в его сердце, но уже не имел ничего против.

– Знаешь, что произошло? – серьезно спросил Дарио.

– Там какая-то мутная история с убитым чиновником и комиссаром, – без энтузиазма ответил Исайя.

– Это я слышал, – пробормотал Дарио, потянувшись к письмам.

– Я понимаю твои чувства и желание разобраться, но не стоит в это лезть. Мадди это не вернет, – тверже продолжил Исайя.

Дарио невольно усмехнулся, а затем обернулся к дяде. Ответ его не удивил. Разбираться в этом деле, искать справедливости, действительно смысла не было. Подобное требовало лишь отмщения. Но для достижения цели слишком мало информации.

– Знаешь что-нибудь про священника, с которым она общалась? – игнорируя предупреждение, спросил Дарио.

Исайя нахмурился и с укором взглянул на него, но Дарио продолжал буравить его взглядом, давая понять, что ему нужен ответ, что никакие слова его не переубедят.

– Нет, – пробурчал Исайя. – Не меня о ее жизни спрашивать.

Это в глубине души Дарио и сам понимал. В последний раз дядя видел ее еще ребенком. Сев на кровать, Дарио мягче взглянул на Исайю, ощущая дискомфорт от напряжения, возникшего в комнате.

– Не могу я это оставить, – виновато произнес Дарио. – Полицию нагибают главы кланов, а они отыгрываются на сошках вроде нас. Надоело быть даже не вторым сортом, а еще более дерьмовым, – поделился он и заметил, что дядя посмотрел с большим пониманием. – Самоубийство, – с нажимом произнес Дарио. – Я не представляю, что должно было случиться, щелкнуть в ней, чтобы кто-то, кто так любил жизнь, наложил на себя руки. Ее либо сломали, либо ей помогли.

Исайя тяжело вздохнул и сел рядом. Дарио почувствовал, как диван прогнулся под весом дяди, и повернул голову к нему. Он предполагал, что услышит сейчас. По взгляду дяди Дарио понял, что ему больно за него, что он понимает, какой шрам оставляет после себя подобная потеря.

– Этот путь не принесет добра. Не заберет боль. Не вернет ее, – медленно произнес Исайя.

– Зато следующий комиссар подумает дважды, прежде чем к нему в руки попадет новая Мадди, – твердо произнес Дарио.

– Это твоя вендетта, – смиренно произнес Исайя. – Свое мнение я тебе сказал.

– Я тебя услышал, – с уважением заверил Дарио.

Дверь вдруг распахнулась так стремительно, что он удивился, как она не слетела с петель. В комнату вошла тетя Ромола и, воинственно размахивая полотенцем, пошла прямо на своего супруга.

– Сколько можно ждать? – причитала она. – Оставил со своим соусом! Там все выкипает уже. Потом будешь весь день ворчать, что вовремя не выключили. А выключу сама, не заткнешь, что сделала это слишком рано, слишком поздно и не добавила чего-нибудь, – громче продолжала она, ударив Исайю полотенцем.

Дарио невольно засмеялся, но быстро успокоился, когда Ромола предупредительно посмотрела на него.

– Иду я, иду, – закрываясь руками от полотенца, ответил Исайя. – Ураган, а не женщина, – тише добавил он с восхищением.

Дарио все-таки засмеялся. Удар полотенцем не заставил себя ждать, но от этого стало только смешнее.

Праздник был в самом разгаре, и Дарио отпустил тяжелые мысли хотя бы на этот день. Тем более его руки были на бедрах девушки, которую он приметил, только зайдя, а она без стеснения терлась спиной о его грудь и пах.

От нее слишком сильно пахло сладкими духами и никотином, но Дарио сосредоточился на другом. Он прижимал ее тело к себе максимально близко, не стесняясь, что стояк упирался ей в попу или в промежность, когда, извиваясь, она танцевала около него.

Он с жаждой лапал ее грудь, сжимая пышные формы у всех на виду, целовал, продвигаясь все ближе к комнатушке, и, открыв заветную дверь, сразу задрал ей платье, развернул к себе спиной и заставил прогнуться. Громко шлепнув по ягодицам, Дарио усмехнулся, когда плоть под его ладонью слегка затряслась, но упругой задницы в стране с такой калорийной кухней ждать не стоило. Он стянул с нее трусы, достал презерватив, который раздобыл у одного из друзей на празднике, и натянул на член.

Дарио увидел звезды перед глазами, как только вставил девушке во всю длину. Годы дрочки в тюрьме пронеслись перед глазами, и захотелось послать это время на детородный орган. Дарио набирал темп, активно качая бедрами, сжимая грудь девушки и слушая ее брань.

Она ухватилась за ручку шкафа, около которого он ее нагнул, прогнулась в спине.  Дарио пришлось снова наклонить ее ниже. Он чувствовал себя механической игрушкой, включенной на всю мощь, и не собирался переставать ее долбить.

Мягкая женская грудь с набухшими сосками, которую он мял, пытаясь влезть рукой в декольте, влажное тело, трение не о собственную ладонь.

Дарио кончил быстро и довольно плюхнулся на диван, ища сигареты. С лица так и не сходила блаженная улыбка. Девушка поднялась в полный рост и опустила платье.

– Я не успела, – недовольно произнесла она.

– Знаю, малышка, но будь добрее, я только вышел. Приду в форму, и зальешь все, как бутылка шампанского на праздник, – подмигнув, пообещал Дарио, пытаясь вспомнить ее имя. – Будешь? – показывая пачку сигарет, предложил он.

Девушка скептически хмыкнула, но села рядом с ним и приняла сигарету. Дарио зажег ее и сосредоточился на ее пухлых губах, когда она обхватила ими сигарету. Завтра он начнет искать священника, чтобы докопаться до правды, но сегодня может сосредоточиться на том, чтобы все-таки доставить девушке удовольствие.

2.

Дарио проснулся от ощущения, что кто-то на него залез, и моментально отпихнул от себя человека. Послышалось недовольное бурчание девушки, с которой он провел ночь. Внезапно он вспомнил, что уже не в тюрьме. Дарио отпихнул девушку от себя и поднялся. В воздухе витал аромат свежей выпечки, и он понял, что дядя уже приступил к работе. Быстро одевшись, Дарио еще раз взглянул на девушку, но, так и не вспомнив ее имя, решил оставить спать и пойти на кухню.

Преображение Исайи за готовкой все еще удивляло его. Казалось, что на кухне он парил. Даже его тучность не мешала ему передвигаться. Неуклюжий в жизни Исайя, вечно все сшибающий на своем пути и получающий за это нагоняй от супруги, как будто бы даже становился меньше. Дарио не мог вспомнить, чтобы на кухне что-то ломалось, разбивалось или падало из-за его неаккуратных движений.

– Тебе помочь с чем-нибудь? – спросил Дарио, отгоняя все мысли.

– Займись бискотти. Я уже испек батон, он достаточно остыл, – сразу ответил Исайя. – Только не забудь: тонкие пластинки, – показывая в воздухе необходимую толщину, напомнил он.

– Я помню, – усмехнулся Дарио. – Идеальная дважды запеченная закуска, – более важно произнес он, давая понять, что прекрасно помнил и теоретическую часть уроков кулинарии.

– До одиннадцати завтракаешь с капучино, а вечером ешь с вином, – мечтательно договорил Исайя, видимо, представляя один из приемов пищи.

Дарио негромко рассмеялся и потянулся за фартуком. Он повязал его на бедрах, вымыл руки и подошел к горячему свежеиспеченному батону, с охотой вдыхая приятный аромат.

Точные движения ножом, отрезанные косыми ломтиками кусочки толщиной около двух сантиметров, как показывал дядя. Дарио достал противень, на котором ранее пекся батон, и разложил бискотти.

– Как думаешь, сколько у нас примерно церквей в Неаполе? – погружая противень в духовку, спросил Дарио, увидев, что Исайя подошел ближе.

– Мы уступаем только Риму по количеству в мире, – отозвался Исайя.

– Блядство, – выругался Дарио, хлопнув дверцей духовки сильнее, чем нужно было.

Недовольный взгляд Исайи не заставил себя ждать. Дарио быстро извинился и виновато посмотрел на него, понимая, что за подобное можно получить оплеуху и самому.

– Искать священника в Неаполе – трата времени. Они тут на каждом шагу, – пробормотал Исайя.

– Я знаю его имя, – сообщил Дарио, надеясь, что это знание ему действительно чем-то поможет.

– Благослови, Господи, начинаемое тобою дело и помоги тебе благополучно завершить его при содействии Твоей благодати. Аминь, – перекрестившись, смиренно помолился Исайя.

После его слов Дарио отвернулся, чтобы дядя не увидел его скептическое выражение лица. Их с Богом связывали странные отношения. В моменты опасности, занимаясь продажей наркотиков, в тюрьме, порой он обращался к Богу и к Деве Марии, прося защиты. После этого обычно шел на воскресную мессу в знак благодарности, что все завершилось благополучно. Честный обмен. Бартер. Не более. Назвать себя добрым католиком Дарио не мог, как и заверить, что он полностью верит во всю эту божественную тему.

Он просто испытал благодарность, что дядя действительно больше не собирался мусолить эту тему, а по-своему благословил его путь. Пусть и не одобрял.

Дарио работал до сиесты, а потом вышел побродить по городу, наметить примерный список церквей, куда могла пойти Маддалена, понять логику ее выбора. Первой на ум приходила капелла Сан-Северо.

…– Какой бред, что вход туда стоит восемь евро для взрослого, – возмущалась Маддалена, сидя напротив него в комнате для свиданий. – Это же капелла. Храм. Даже вера в наше время – лишь способ набить кошелек.

Дарио усмехнулся, негромко рассмеялся. Короткие волосы, часть которых собрана в несуразный хвостик, усталое лицо без какой-либо косметики, но такой живой и возмущенный взгляд, словно платный вход – самое страшное, что могло произойти с ней в Неаполе.

– Чего тебя, Мадди, на храмы потянуло? – усмехнулся Дарио.

– Да так… – загадочно протянула Маддалена. – Хочу проверить одного падре… Я расскажу тебе, как сама что-нибудь пойму. Он хотя бы в церкви, где вход свободный.

– Уже что-то, – вяло заметил Дарио.

– Знаешь, по легенде мимо Сан-Северо проводили закованного в кандалы человека. Его обвиняли в убийстве, которого он не совершал. Пока его вели, он увидел, что часть штукатурки осыпалась, и появился образ Пресвятой Девы. Тогда он поклялся образу, что если все будет по справедливости на суде, то он даст церкви серебряный медальон. Его оправдали, он передал медальон. Потом время от времени еще всплывали истории о людях, которые видели образ.

– Думаю, что его оправдание как-то связано с серебряной побрякушкой, которую он отдал нужному человеку, – хмыкнул Дарио. – Столетия проходят, а в Неаполе ничего не меняется. Невиновных арестовывают, и все покупается.

– Это все, что ты вынес из этой истории? – с дружеским негодованием спросила Маддалена. – Еще скажи, что сам сел потому, что оказался не в то время, не в том месте.

– Видит Бог, я сел не за все, за что следовало бы, – тише произнес Дарио.

– Хоть с этим ты согласен, – мирно произнесла Маддалена. – А о легенде подумай еще. Только уже головой, а не задницей.

– Ладно, выделю на это вечерок, – смиренно сказала Дарио…

Ехать в Сан-Северо было не нужно. Маддалена четко дала понять, что священник, с которым она связалась, был из другого храма, но воспоминания о ней нагнали такую горечь, что он сел в «Фиат» дяди и поехал на улицу Франческо де Санктис.

Пусть и шла сиеста, Дарио был уверен, что увидит кучу туристов, желающих посмотреть на оформление капеллы. Брошюры рассказывали о скульптурах и фресках, которые признаны мировыми шедеврами искусства, и привлекали людей толпами. Дарио припарковал машину относительно недалеко от капеллы, но так и не спешил выходить на улицу. Просидев пару минут, он приоткрыл окно и закурил.

Решимость взглянуть на место из легенды, которую рассказала Маддалена, прошла. Вдруг стало не по себе, что он не только больше ничего не вынес из ее рассказа, а еще и забыл о нем, как только вернулся в камеру.

Дарио выпустил дым сигареты и сильнее сжал челюсти, разозлившись на собственное бездействие. Что он делает вместо поиска священника? Курит и предается воспоминаниям? Этим можно заниматься, катаясь по городу в поиске нужной церкви.

Первый день поиска прошел безрезультатно.

Когда Дарио вернулся в ресторан дяди, то увидел, что тот вместе с супругой убирают зал и кухню после рабочего дня. Не теряя времени, он направился к Ромоле, чтобы помочь ей поднять все стулья в зале.

Дарио был уверен, что и она в курсе его планов, но, как и дядя, ничего спрашивать не будет. Это явно тот случай, когда лучше ничего не знать, а просто продолжать жить в своем привычном ритме. И без лишнего пафоса за это поблагодарить. Ромола молча отдала ему швабру и сказала, что ужин будет ждать его на кухне.

Оставшись в зале в одиночестве, Дарио начать мыть пол, продолжая думать о церквях и священниках. И вдруг ему в голову пришла мысль, что можно было бы начать с чиновника. Их мертвых в Неаполе явно меньше, чем падре и соборов.

Он ел спагетти алла путтанеска, когда искал информацию об убитых чиновниках в интернете, и отвлекся от поиска, чувствуя вкус детства во рту. Очищенные от кожи помидоры, которые потушили на сковороде до полного выпаривания жидкости. Загустевший соус с парой столовых ложек домашней томатной пасты. Спагетти «аль денте» – в тюрьме он мечтал снова попробовать их по рецепту тети. Весь смысл блюда – сочетание соленого вкуса анчоусов и каперсов со сладкими помидорами. Классика неаполитанской кухни, к которой он привык с детства. Которую еще не опорочили туристы, пьющие капучино в обед и считающие кетчуп и томатный соус одним и тем же.

Если бы Дарио попросили выбрать счастливое воспоминание, то оно было бы связано с кулинарией. Он смотрел на дядю, готовил сам под его присмотром в Скампии на страшной кухне и удивлялся каждый раз, когда Исайя ставил перед ним красивое, словно только что из ресторана, блюдо. Дарио продолжил это дело в Секондильяно, гордясь собственными успехами и похвалой Исайи, который доверял ему приготовление блюд для клиентов.

Маленький островок спокойствия, где все зависело лишь от него, в хаотичном месте, наполненном сделками, насилием и ложью. Которым он хотел сполна насладиться, прежде чем нырнуть в омут вендетты с головой.

Член городского правления найден мертвым

Энзо Гуидо, член городского правления, отвечающий за культуру и туризм, был найден мертвым сегодня ночью. Полиция не исключает убийство.

Дарио активнее жевал спагетти, найдя явно то, что ему нужно было. Убийство чиновника, в котором позже обвинили Маддалену. Вбив его имя, вскоре Дарио обнаружил и церковь, которой незадолго до смерти занимался Гуидо.

Церковь Сан-Фердинандо находилась в центре Неаполя. Дарио удивился, что Маддалену, живущую в Испанском квартале, могло что-то привести туда, но он твердо решил наведаться туда с утра и поговорить с падре.

Вдруг дверь распахнулась, и в комнату зашла Ромола с рюмкой амаро и тарелкой семифредо. Даже опоздание на ужин не лишало привычного ужина из закуски, основного блюда, десерта и рюмки алкоголя.

– Спасибо, тетя, – поблагодарил Дарио, освобождая место на столе. – Прости, что задержался.

Итальянская поговорка гласит, что лучше опоздать на аудиенцию к папе Римскому, чем на ужин к матушке. И пусть Ромола не была его матерью, но определенно была единственной женщиной, которая заботилась о нем, как мама.

Ромола поставила на стол амаро и семифредо, бегло глянула на экран ноутбука и стукнула легкий подзатыльник.

– Ауч! – театрально воскликнул Дарио и тут же поднял руки в знак капитуляции. – Но я это заслужил.

– Негодник, – по-доброму пробормотала Ромола и забрала грязную тарелку.

Дарио вдохнул аромат домашнего травяного ликера, посмотрел на семифредо с медом и фруктами и еще шире улыбнулся. Он расстегнул ремень, пуговицу на джинсах и удобнее расселся на стуле, желая завершить ужин без спешки и неприятных мыслей.

Новый день оказался пасмурным. Добравшись до Сан-Фердинандо, Дарио решительно переступил ее порог, пытаясь выстроить в голове примерный диалог с падре. В нос ударил запах дерева, ладана и шлейфа чьих-то резких духов.

Дарио прошел мимо ряда деревянных скамеек для прихожан и задрал голову. На потолке он увидел фреску и даже нахмурился, пытаясь ее рассмотреть.

– Свод церкви украшен фреской с изображением жизни святого Франциска Ксаверия и других иезуитов, – вдруг раздался мужской голос рядом. – Кисть Паоло де Маттеиса. Красиво, не так ли?

Для Дарио это был набор слов и фамилий, но он благодарно кивнул, с интересом рассматривая падре. Мужчина лет тридцати, довольно приятная внешность и располагающая улыбка. Воображение заработало на всю мощь, пытаясь представить такого человека рядом с Мадди, но выходило все равно с трудом.

– Отец Виллермо? – уточнил Дарио.

– Нет, сын мой. Отец Габриэле. Чем я могу помочь?

Дарио не смог сдержать вздох разочарования.

– Ничем, – отозвался Дарио. – Я думал, что найду здесь Отца Виллермо…

Убитый чиновник, продвигающий эту церковь, Маддалена, связанная с падре и с ним. Дедукция Дарио свела все точки и получила эту церковь, но…