Отсюда гнев

3.

Дарио осматривал салон дядиного «Фиата», пытаясь найти что-то для самозащиты, и клял свою тупость. Он никогда прежде не выходил из дома без оружия. В обычные дни спокойнее становилось от наличия перочинного ножа в кармане, в рабочие, особенно с товаром на круглую сумму, – от старого глока семнадцать со стертым серийным номером. Даже в тюрьме он обзавелся заточкой, от которой избавился перед выходом. Но радость от возвращения домой затмила здравый смысл, так как сейчас он оказался беззащитным.

Из «Хендая» вышли два парня. Лицо одного закрывал козырек кепки, другого – капюшон толстовки. Дарио подумал, что ему бы сейчас сдать назад и уехать, но бежать, не узнав причины такого задержания, не мог. Не хотел, чтобы к вечеру весь район знал, что он, как трус, сбежал, поджав хвост.

Дарио немного опустил стекло и дерзко кивнул, разрешая обратиться.

– Заблудился, приятель? – агрессивно спросил парень. Дарио так и не мог рассмотреть его лицо из-за низко опущенного капюшона, но голос показался знакомым.

За спиной вдруг раздался сильный стук. Дарио обернулся и понял, что с другой стороны стучит второй парень.

– Я с тобой говорю, принцесса, – агрессивно напомнил тот, что стоял около водительского места. – Здесь не сказ… – продолжил он и вдруг засмеялся. – Не могу с тобой это на полном серьезе затирать.

По раскатистому смеху с покрикиваньем Дарио сразу понял, что перед ним Матео и, скорее всего, его брат Ладиславо.

– Сказал же, что он обосрется, – снимая кепку, громче заговорил Матео.

– Придурки, – выходя из машины, произнес Дарио. Оба брата только раскатистей засмеялись.

– А ты говна кусок, – с наигранной обидой отозвался Матео, обнял Дарио и похлопал по спине. – Вернулся и даже знать о себе не дал. Прикинь мое удивление, когда я узнал, что ты вышел и даже не пригласил на вечеринку.

– Так и не я ее устроил, – напомнил Дарио, обнимая уже Ладиславо.

Братья Санторо стали первыми приятелями в Секондильяно. Старший – Матео – одного возраста с Дарио, Ладиславо или, как все называли его, Лади – на пару лет младше. Они были соседями и помогли втянуться в криминальную жизнь района. С того момента прошло лет десять, но доверять по-настоящему Дарио так и не смог, хоть они и стали ближе всех остальных, а зависать где-нибудь он предпочитал с ними.

– Готов исправиться? – с азартом спросил Матео. – Погнали вечером в клуб. Снимем кого-нибудь, расслабимся.

Дарио с энтузиазмом закивал, до конца не понимая, действительно ли он хочет провести ночь так. Но в поиске священника наметился прогресс, ему оставалось только ждать. А ожидание можно было бы и скрасить.

– Помогу дяде с закрытием и приеду, – пообещал Дарио.

Матео взял его лицо в ладони и смачно поцеловал в щеку, давая понять, что правильнее решения на этот вечер принять было невозможно.

Когда Дарио сообщил свои планы на вечер, уходя из ресторана, то невольно приготовился к подзатыльнику от тети Ромолы. Братьев Санторо в их семье не жаловали. Вернее, и Исайя, и Ромола были уверены, что все крупные неприятности в жизни Дарио после переезда в Секондильяно случились из-за них. Даже тюрьма. На слова Дарио, что за решетку сел он по собственной тупости, те лишь переглядывались, если находились в комнате вдвоем, а потом молча уходили, словно не видели смысла что-то объяснять.

Слух Дарио вдруг уловил громкую музыку. Если непонятную долбежку на музыкальный лад, конечно, можно было так назвать.

– Демон подземный, да подпалит твой хвост Дьявол, – устало пробормотал Исайя.

Дарио непонимающе взглянул на дядю и присмотрелся в окно в зале. Все тот же «Хендай». Похоже, Матео решил заехать за ним.

– Все будет хорошо, дядя, – пообещал Дарио.

Исайя хотел было что-то ответить, но потом передумал и лишь махнул рукой, словно не видел смысла продолжать разговор. Дарио заколебался, стоило ли ему уточнить у дяди, но пока обдумывал эту мысль, тот уже скрылся из виду.

Они ехали в ночной клуб, который Дарио хорошо знал. В котором часто зависал с Матео. Он был уверен, что наверняка они там встретят еще знакомых, и от этого становилось уныло. Когда он прикинул в лицах возможных приятелей, любящих проводить время подобным образом, то потянулся за пачкой сигарет.

Толпа людей, музыка, запах пота, никотина и алкоголя. Дарио пробирался к бару, с неожиданной для себя теплой ностальгией вспоминая, как начинал распространять в таких местах до повышения.

Матео уже танцевал. И он всегда казался Дарио иллюстрацией выражения «танцуй, как будто бы тебя никто не видит». У него не было чувства ритма, понимания музыки и минимальной плавности движений, но стоило ему оказаться где-то, где можно пуститься в пляс, то сразу видно – он вкладывал душу в свои па, пусть порой это и выглядело, словно его ударило током.

– У меня сегодня настроение для текилы, – сообщил Матео, подходя ближе.

Услышав это, Дарио понял, что ему глубоко плевать на выпивку, поэтому он лишь кивнул. Матео сделал заказ.

– Все спросить хочу, – как бы невзначай начал Дарио, наклонившись ближе к приятелю. – Что там за история с Мадди и обвинениями? Наверняка что-нибудь слышали…

Матео качал головой, пытаясь попадать в такт музыки, и Дарио все время пытался держать его ухо в поле зрения.

– Не знаю, – пожав плечами, ответил Матео. – Тебе, наверное, с Алонзо лучше перетереть.

– Ее приятель? – удивленно спросил Дарио.

– Сутенер, – усмехнувшись, сообщил Матео. – Ооо, выпивка.

– Что? – громче спросил Дарио, не веря в услышанное. – То есть? Какой, к черту, сутенер?

– Что, то есть? – непонимающе спросил Матео, беря шоты. – Обычный.

– Мадди занималась… – Дарио знал, что нужно спросить дальше, но язык не поворачивался назвать это слово. Перед глазами возникли воспоминания из детства, как они бродили, ожидая, пока смогут вернуться домой, как Маддалена приходила к нему в тюрьму.

– Давала ли за деньги? – подсказал Матео.

Этот вопрос уничтожил все эти картинки. Дарио почувствовал, как внутри него словно разливается кислота, напоминающая, что в их общении был слишком большой промежуток. Она была еще ребенком, когда он переехал, и уже девушкой, когда стала навещать в тюрьме. Неужели где-то между этим она связалась с каким-то мудаком и ублажала разных ублюдков?

– Да, – не дожидаясь ответа, сказал Матео и протянул шот с текилой.

Дарио вспомнил, что она говорила о переезде из Скампии в Испанский квартал, что ей помогли. Могло ли это быть как-то связано?

– Знаешь, где можно его найти? – на автомате принимая выпивку, спросил Дарио.

Матео уже опустошил свой шот и жмурился, кусая лимон.

– Понятия не имею. Где-то в Испанских, наверное, – отмахнулся он. – Мне и так дают.

– Можешь узнать тогда? – как можно более серьезно спросил Дарио, надеясь, что ему не придется объяснять причину.

Матео скривился, явно показывая, что просьба не та, которую он бы хотел выполнять, но Дарио продолжал буравить его взглядом, инстинктивно чувствуя, что зрительный контакт терять нельзя.

– Только для тебя, – ответил Матео. – И только для того, чтобы ты не выглядел так, словно несколько дней не можешь просраться.

Дарио усмехнулся, посмотрел на выпивку и захотел уйти куда-то в более тихое и менее людное место. Но сделать это теперь точно не мог. Оставалось лишь плыть по течению и создать иллюзию праздника.

Ожидание воскресной мессы было невыносимым. Работа в ресторане немного отвлекала, но мысли Дарио были тяжелы. Стоило посмотреть на пачку писем, зажигалку и его тут же одолевали горькие мысли. Как он мог упустить подобное? Как мог не узнать?

Но оставалось только ждать. Ждать воскресенье. Ждать новостей от Матео.

Тупо существовать в этом пространстве, как будто бы он снова оказался за решеткой. Но в этот раз хотя бы просыпался и ощущал аромат свежеиспеченной выпечки, а не дерьма сокамерника, начинавшего свое утро с очищения кишечника.

Дорога в воскресенье до церкви была утомительной. Дарио курил, управляя машиной, и понимал, что последнее, что сейчас хотел – это высиживать мессу. Но если такова цена за информацию, то он готов ее заплатить.

В церкви собралось много народа. Дарио сел на последнюю скамью и без энтузиазма вглядывался в дверь, из которой должен был выйти Отец Габриэле. Когда взгляд ухватился за черную сутану, то Дарио невольно задумался: что заставляет парня принять сан, служить Богу и отказаться от большинства удовольствий обычной жизни? Что должно произойти в жизни, чтобы положить ее на алтарь служения Господа?

За этими мыслями Дарио прослушал все, о чем говорил Отец Габриэле. К концу мессы ему снова захотелось закурить, но выходить для этого на улицу он посчитал неуважением. Особенно с учетом того, что за информацией пришел он. Ему оставалось лишь елозить на лавке и праздно наблюдать за добропорядочными католиками с Библиями и четками в руках, внимательно слушающими своего падре.

После окончания мессы к Отцу Габриэле подходили прихожане, и Дарио снова стоял в стороне, постепенно теряя терпение. Горящие свечи начинали раздражать, напоминая о потребности закурить, от запаха ладана и мирры немного болела голова. Дарио наблюдал, как девочка лет пяти что-то лепетала Отцу Габриэле, а тот слушал ее с таким интересом, словно ее слова действительно были для него важны. Может, и правда важны? Черт его знает…

Дарио подошел ближе, надеясь, что мать девочки поймет, что не только ее чаду нужно поговорить с падре. И, будто бы прочитав его мысли, она обратилась к дочери, говоря, что им пора.

– Доброе утро, – заговорил Дарио.

– Доброе утро, сын мой. – Интонация Отца Габриэле не поменялась. Как мягко он говорил с девочкой, с той же теплотой обратился и к нему. Под добрым взглядом глаз Дарио вдруг и сам ощутил себя ребенком. – У меня хорошие новости. Отца Виллермо перевели в Ното. Небольшой городок, примерно в тридцати километрах к юго-западу от Сиракуз. Собор Ното.

– Сицилия? – удивленно спросил Дарио, хоть и понимал, что другого Ното в Италии нет.

– Да, сын мой.

В голове Дарио сразу закрутились цифры. Восемь-десять часов на автобусе, шесть-десять на поезде. Билет – евро тридцать пять, если не больше, плюс нужны какие-то деньги там. После возвращения из тюрьмы дела с финансами обстояли не очень хорошо.

– Спасибо большое, падре.

Но Дарио отбросил все эти мысли и искренне поблагодарил Отца Габриэле.

– Я точно больше ничем не могу помочь? – учтиво спросил падре. – Все сказанное останется между нами и Богом.

Дарио хмыкнул, лениво посмотрел на свод церкви и снова взглянул на Отца Габриэле. Тот терпеливо наблюдал за ним, ожидая ответ. Невольно Дарио даже удивился терпению, которым обладают священнослужители.

– Я просто узнал, что… близкий мне человек нуждался в помощи, а я понятия об этом не имел. Но его больше нет, и… дерьмово все это как-то.

Дарио сам удивился, что ответил, но хотелось просто избавиться от этой мысли, жестко насиловавшей его с тех пор, как Матео рассказал в клубе про Алонзо.

– Она помогала держаться мне на плаву, хотя тонула сама, – договорил он.

Отец Габриэле вдруг немного нахмурился, словно прочел его мысли касательно желания отомстить. Дарио стало не по себе. Священники должны хранить тайну исповеди, но можно ли назвать их разговор исповедью? Да и на планы по совершению преступления – это правило уже не действовало. Когда в кармане запиликал телефон, Дарио даже выдохнул, понимая, что получил предлог спокойно уйти, не придумывая причину.

– Еще раз спасибо, – поблагодарил Дарио, доставая телефон.

– Боже, прибежище наше в бедах, дающий силу, когда мы изнемогаем, и утешение, когда мы скорбим. Помилуй людей Твоих, и да обретут по милосердию Твоему успокоение и избавление от тягот. Аминь.

Дарио слышал, что вслед ему Отец Габриэле читал молитву, но даже не обернулся. Матео прислал ему адрес Алонзо и, не желая терять времени, Дарио решил направиться к нему.

Испанские кварталы тоже были болью Неаполя. Веками там процветала проституция, и до сих пор улицы были полны беспризорниками, которые со временем начали сбиваться в банды.

По сей день кварталы носили дурную славу, но Дарио вырос в похожем и чувствовал себя в своей тарелке. Узкие улицы, низкие дома, веревки над головой, на которых сушилось белье, гогот женщин, занятых домашним хозяйством, и визг детей.

Адрес Матео привел его к непримечательному зданию, похожему на ночной клуб. От места веяло злачностью, но другого Дарио и не ожидал. Он вышел из автомобиля и уверенно направился к двери, придумывая начало разговора.

Мысль, что Маддалена занималась проституцией, все еще не укладывалась в голове, но обсуждение этого казалось лучшим вариантом началом разговора. Дарио решил, что прикинется клиентом, которому расхвалили Мадди, решил, что так будет проще. Он уже приготовился постучать в дверь, но понял, что она открыта.

Жизненный опыт быстро напомнил, что это плохой знак. Такие места не держат открытыми. Память подкинула случай с Матео и Лади, после которого надо было бы обзавестись чем-то для самообороны, но о чем он благополучно забыл, думая о церквях и работая в ресторане дяди.

Дарио осторожно зашел, толкнув дверь костяшками, и прошел внутрь. В помещении было темно из-за опущенных жалюзи, стоял странный запах. Вскоре он увидел диван, на котором кто-то лежал.

– Алонзо? – спросил Дарио, направляясь ближе. – Один мой приятель советовал обратиться к тебе. У тебя девоч…

Дарио заговорил более бойко, но оборвал себя на полуслове, когда рассмотрел человека. Металлический запах стал еще сильнее. Перед ним лежал мужчина в окровавленной майке. Дарио осторожно протянул руку к его шее и понял, что пульса у него нет.

Худощавое телосложение, дурацкий ирокез, татуировки на руках. Дарио внимательно рассмотрел его, почему-то всеми чувствами ощущая, что перед ним лежит тот самый Алонзо.

– Твою мать! – раздраженно пробормотал Дарио, осматриваясь по сторонам. Вдруг его взгляд зацепился за столик, на котором лежали перетянутые резинкой свернутые купюры.

Здравый смысл кричал, что надо убираться как можно скорее, но Дарио продолжал рассеянно смотреть на небольшой сверток евро и думать о поездке в Ното, переводя взгляд с денег на предполагаемого Алонзо.

Через несколько секунд он решил, что мертвецу деньги уже не нужны, а ему – напротив. И, прихватив их, Дарио поспешил скрыться, морально настраиваясь на поездку в ближайшее время.

4.

Дарио казалось, что сердце билось у него в голове. Гоняло кровь так сильно, что вены могли не выдержать и прорваться, заливая все вокруг. Он уезжал из Испанского квартала, пытаясь соблюдать все правила дорожного движения. Где-то на подкорке им управляла мысль, что нельзя привлекать к себе внимание неосторожной ездой.

Ему так и не верилось, что произошло то, что он увидел.

«Неужели Алонзо мертв? – лихорадочно проносилось в мозгу. – Не огребу ли я проблем, если кто-то пронюхает, что я его искал? А это действительно он?»

Подумав о Маддалене, Дарио даже издал непонятный звук, что-то между криком и рыком, словно это могло как-то помочь избавиться от мыслей. Он еще до конца не переварил новость о том, что Мадди занималась проституцией, а теперь еще это. Происходило что-то нехорошее, и Дарио казалось, что каждое его действие подталкивало его в круговорот событий. Часть хотела немного притормозить, остудить пыл, но другая требовала идти вперед. И Дарио не мог этому противостоять.

Доехав до ресторана дяди, Дарио припарковался, вцепился в руль и сделал глубокий вдох, шумно выдохнул и осмотрелся по сторонам. Всю дорогу он постоянно пялился в зеркало заднего вида, высматривая полицейские машины, и снова туда посмотрел по инерции.

– Дерьмо, какое же дерьмо, – пробормотал Дарио, доставая сигарету и зажигалку.

Перед глазами сразу же возникли образы из тюрьмы: камеры, сокамерники, общий душ, вонь дерьма в сортире. Единственное, почему он не сошел с ума там – это готовка на кухне, но осужденному за убийство работу с кухонным инвентарем уже не доверят.

– Ты ничего не сделал, – напомнил себе Дарио, смотря на отражение. – Хотя кому будет до этого дело?

Жизненный опыт напомнил, что никто не будет в этом разбираться. Он и до тюрьмы был удобным подозреваемым, а после отсидки с ним и вовсе никто не станет церемониться. Кроме того, он искал Алонзо через третьих лиц. Да и, можно сказать, имел мотив.

От всех этих мыслей Дарио вдруг почувствовал, что его голова горит. Как будто запекается на медленном огне. Он потянулся за упаковкой сигарет, но увидел, что выкурил уже все.

– Вот же дрянь, – выругался Дарио, смяв пачку.

Он вышел из машины и направился в ближайший магазин за сигаретами. Паранойя все еще давала о себе знать, перебирая все возможные варианты.

«Хотя, может, никто не будет особо заниматься его убийством», – вдруг пробежала спасительная мысль.

Обратная сторона жизни в неблагополучном районе – на жителей легко вешали разные обвинения, но так же особо не интересовались обстоятельствами их смерти, списывая ее на разборки кланов или казнь.

Дарио уже предвкушал, как выкурит сигарету, немного успокоится. Он полез в карман за наличными и вспомнил про деньги, которые забрал в клубе. У него сработал инстинкт – взять то, что плохо лежит. Но почему тогда убийца не сделал так же, если это был кто-то вроде него? Если суть проблемы в обычных разборках за территорию.

– Ты платить будешь? – чуть раздраженно спросил продавец.

Дарио очнулся после его слов и заплатил. От денег в кармане будто бы жгло. Он вскрыл пачку и закурил, стараясь игнорировать эту мысль. На некоторое время от никотина в организме стало легче, словно часть напряжения уходила вместе с дымом.

Зажав сигарету в зубах, Дарио залез в карман, решив пересчитать деньги. Всего там оказалось семьдесят евро мелкими купюрами. На дорогу должно было хватить.

Еще более нехорошее предчувствие охватило Дарио. Такое сильное, что, казалось бы, даже схвати он сейчас мифическую Джанару за волосы и правильно ответь на ее вопрос, удачи все равно не дождаться даже ему одному.

Дарио выкурил сигарету, пытаясь понять, что для него будет лучше: уехать из города подальше от всего происходящего и исполнить свой долг, или немного подождать, дабы не вызвать подозрение столь стремительным отъездом. Дилемма, которую он никак не ожидал. Проблема, которая свалилась на голову так неожиданно.

Ему все чаще казалось, что жизнь сбивает его с ног. И хоть ее течение особо не изменилось, но он явно отвык от такого, находясь в тюрьме. Привык к чему-то более размеренному, точному и напряженному. Единственное общее, что было – это все время быть начеку. Но на улицах Неаполя это стало казаться сложнее в круговороте событий, набирающих силу. Он как будто бы бежал, а легкие не выдерживали нагрузки. Теоретически – продолжать забег можно, но практически делалось это тяжело.

Дарио решил уехать. Украденных денег хватало на дорогу, а что-то заработать на жизнь он мог и в Ното. Он уже собирал свои немногочисленные вещи, когда в комнату зашел дядя Исайя и недовольно сообщил, что его спрашивает Матео.

После его слов Дарио кинул майку в сумку, поняв, что невольно ждал этого момента весь день. И вдруг обрадовался, что момент настал, что больше не будет черной тучей висеть над его головой. Дарио шел на задний двор, настраиваясь на быстрый разговор, но, увидев слишком испуганное лицо приятеля, немного растерял настрой.

– Какого черта ты творишь? – почти закричал Матео, буквально подскочив к нему, как механическая игрушка. – Ты грохнул Алонзо? Я думал, что врежешь пару раз, но…

Матео провел ладонью по лицу, словно хотел стереть с него все, и замаячил перед глазами. Дарио напрягся. Он и сам прекрасно понимал, что вся ситуация хреновая, но такая реакция наводила на еще более удрученные мысли. В узком закоулке неспокойный Матео производил впечатление зверя в ловушке, и от его вида Дарио заново почувствовал себя в камере.

– Когда я пришел, он уже был мертв, – в свою защиту ответил Дарио, направляясь к Матео.

Он встал перед ним и вытянул руки вперед, чтобы затормозить приятеля.

– Тысяча членов в твою задницу! – раздраженно воскликнул Матео и сделал глубокий вдох. – Это все очень дерьмово.

Дарио хотел сказать, что и сам все это понимал, но Матео уже завелся, и следовало дать ему выболтать все, что было на языке. Весь разговор начал действовать на него еще более раздражающе.

– Много шума разводишь из-за убийства сутенера, – осадил Дарио.

– Чувак много знал, – серьезнее ответил Матео. – И имел страховку на случай смерти. Сейчас многие обеспокоены тем, кто прикончил его, чьи грязные трусы всплывут.

Дарио пожал плечами, мол, что ты от меня хочешь, ничего другого я тебе скажу. Более того, его стал напрягать факт того, что Матео ему не верил. Наверное, имел для этого основания, учитывая всю историю. Дарио убедился, что ему надо уехать. И сделать это быстро. Ему не хватало слов даже для того, чтобы убедить в своей невиновности приятеля, что будет, когда он встретится с комиссаром из отдела убийств? Если смерть сутенера действительно так важна, то с этим быстро разберутся. И явно будут искать виновника, а не удобного кандидата. Но инстинкт самосохранения все равно кричал, что есть силы о том, что происходило что-то еще. Что-то, с чем он был в опасной близости, буквально ходил на грани падения, и в его самовнушении нет никакого смысла.

Автобус был самым дешевым способом. И пусть ему предстояло провести в нем около одиннадцати часов, Дарио решил экономить. Тем более что прямых рейсов в Ното нет. Он доедет до Катании, а потом придется преодолеть еще километров семьдесят, и уверенности, что ему хватит денег на билет, не было.

Но Дарио не волновался. Он неприметно оделся, натянул капюшон худи на лицо и старался смотреть под ноги, чтобы лицо не попало на камеры. Его ждал ранний рейс. Утренний прохладный воздух освежал, а он пил кофе, который в термосе прихватил из дома, и собирался выкурить сигарету. В нем зародилось странное умиротворение. Казалось, что это верный путь, который ему необходимо пройти. Не зря же все складывалось именно так. Как будто бы все события, происходившие с ним последние пару суток, специально подталкивали его. А когда все складывалось в его пользу, Дарио определенно предпочитал верить в судьбу и ее знаки.

Оказавшись на Сицилии, Дарио чувствовал себя побитой собакой. Тело затекло от неудобного кресла, голова немного болела, а еще надо было как-то добраться из Катании в Ното.

Май не пользовался спросом у туристов, и народу вокруг было не так много, как могло бы. Дарио сделал глубокий вдох. Температура была приятная: не дневная жара, но еще и не холод, как обычно случалось после захода солнца. Он без спешки бродил по вокзалу, пытаясь подобрать для себя наиболее приемлемый маршрут.