Я, Наполеон: Создатель новой реальности

Перевод на русский язык: Татьяна Комарова (Tatjana Komarova)

Обложка: художник Борис Козлевчар, Наполеон, акрил на полотне. (Boris Kozlevcar, Napoleon. Akril na platno).

-–

Роман основан на реальных исторических событиях и личностях, однако является художественным вымыслом. Имена, герои, места и события вымышлены или использованы в вымышленном контексте.

Все права защищены. Никакая часть этой книги не может быть опубликована или переиздана без предварительного согласия издателя и владельца авторских прав.

Наследие Наполеона – для потомков

«Группа маленьких, но решительных сердец, движимая

неугасаемой верой в свою миссию,

способна изменить ход истории».

Махатма Ганди

Первая глава

ФРАНЦИЯ 1787 г.

***

Он наклонился и взял горсть земли. Зажав ее в ладони, осторожно размял пальцами. Потом поднес ладонь к лицу и зажмурился, глубоко вдыхая запах раскаленной под солнцем почвы. Пропитанный лавандой и бессмертником густой аромат земли проникал в кровь, в каждую клетку худощавого восемнадцатилетнего юноши. Лицо его выглядело спокойным, но уже в следующий миг он крепко сжал кулаки и нахмурился.

– Опять вы в своем мире, Наполеон Бонапарт, – бесцеремонно нарушил его покой чей-то громкий голос.

Наполеон открыл глаза. Солнце поднялось высоко над горизонтом, и первые теплые лучи его уже вытесняли приятную прохладу августовского утра. Наполеон сорвал с лозы потемневший на солнце лист. Окинул взглядом виноградник, спускавшийся по пологому склону к морю. Последние двести лет его возделывали трудолюбивые руки членов семьи Бонапартов – старинного дворянского рода, иммигрировавшего на Корсику из Италии. Жили они всегда скромно, в основном от продажи собственной продукции с плантаций шелковицы, оливок и каштанов. Но были у них и свои пастбища, где паслись овцы и козы.

– При виде этих виноградников и гор, где когда-то вольно жили наши предки, у меня разрывается сердце, – сказал Наполеон, обращаясь к своему брату Жозефу, который разглядывал гроздья черного винограда, очищая их от заплесневелых ягод, не особо обращая внимание на слова брата, потому что слышал их несчётное количество раз.

– В этом году тоже будет неурожай, – сказал он.

Уже много лет погода не благоприятствовала сбору винограда. Не только на острове. Во Франции засуха тоже уничтожила большую часть урожая.

– 

Когда ты уезжаешь?

На сбор винограда останешься?

– спросил

Жозеф

брата.

– Останусь. На материк я возвращаюсь только через три месяца, – неохотно отвечал Наполеон.

– Ты все так же скучаешь по нашей земле, да? Наполеон кивнул.

– И у Парижа есть своя душа. Но счастье мое – здесь, брат мой, на этой земле. Наполеон еще раз наклонился и поднял ком земли.

– Посмотри! Он поднес ладонь ближе к своему лицу и лицу брата.

– Счастье – это любовь к родной земле. К своему народу. К друзьям. К семье, – с жаром заговорил он, сверкая глазами. – Но это счастье омрачено постоянным чувством унижения от того, что на собственной земле мы не хозяева. Я презираю французов, которые правят нами! При слове «француз» он со всей силы запустил в виноградник комом земли.

– Корсиканцы должны быть свободны! – горячо продолжал он. – Без личной свободы не понять, кто ты, как человек. Каждый рождается свободным и господином себя самого, и никто другой не смеет распоряжаться им без его согласия. Отказаться от свободы – значит отказаться быть человеком!

– Книги совсем заморочили тебе голову. Из тебя Руссо говорит, – поддел брата Жозеф, но тут же напустил на себя серьезности, увидев злое выражение лица Наполеона. Он знал, что брат быстро впадает в гнев. Когда они были детьми, Наполеон не раз первым пускал в ход кулаки, хотя Жозеф и был старше. Дразнить Наполеона не стоило. Он ничего не боялся и всегда был готов драться, даже с целой оравой мальчишек, если кто-нибудь осмеливался его чем-то задеть.

– Руссо – вот человек, за которого я бы сражался до последнего вздоха, – со всей решимостью заявил Наполеон.

Идеи Жан-Жака Руссо обсуждались тогда в буржуазных салонах по всей стране. Он поставил под сомнение абсолютную власть короля и разделение общества на сословия. Наполеон уже с девятилетнего возраста зачитывался трудами философа.

– Принципы, формулируемые им в своих сочинениях – это основа для освобождения нашего острова. Основа свободы каждого народа! Он пишет, что ни один человек по природе своей не должен обладать властью над другими. Руссо говорит, что только соглашение может являться основой любой легитимной власти. Двадцать лет назад, когда на наш остров пришли французы, корсиканцы не заключали с ними никакого добровольного соглашения. Но тогда выходит, что если кто-то подчиняет другого силой, то становится совсем не лидером, а лишь господином, люди же при этом перестают быть народом, но становятся рабами.

– Руссо писал, что именно корсиканцы обладают всеми условиями для создания государства, основанного на народной власти. Такого государства, где народ сам бы мог устанавливать законы и сам бы им следовал. Не так, как сейчас, когда король принимает законы, которые выгодны только ему самому и горстке тех, с кем он разделяет свою власть. При этом все привилегии записаны в пользу дворянства и духовенства, тогда как у простых людей есть только обязанности. Руссо же считал, что третье сословие должно иметь те же права и возможности, что и у первых двух. Все граждане должны обладать одинаковыми правами и обязанностями, исходящими из законов, которые они сами приняли. Это означало бы, что в таком государстве народ будет признаваться как единое целое – и различий между людьми делаться не будет. Несправедливо делить людей на сословия, это должно быть отменено!

Наполеон сердито выдохнул. Всякий раз, когда речь заходила о зависимости Корсики от Франции, он приходил в ярость.

– Пойдем, – сказал он.

Братья двинулись вниз по пологой тропинке вдоль плантации, поросшей выжженной на солнце травой. В конце виноградника дорога свернула влево и начала спускаться по склону, на котором росли оливковые деревья.

–Посмотри! – сказал Наполеон брату, указывая на огромные деревья, росшие у дороги.

Это были «источники жидкого золота» – три старые оливы, чьи корни цеплялись за каменистую почву, а стволы были покрыты глубокими бороздами, свидетельствующими о почтенном возрасте деревьев.

– Эти оливы – свидетели истории нашего острова. Корсиканцы всегда вынуждены были бороться за независимость. Против Карфагена, Рима, готов. Двадцать лет назад, избавившись от генуэзцев, остров вновь оказался под ярмом – на этот раз корсиканская свобода погибла под властью французов. Они использовали весомый аргумент: мол, только их правление обеспечит жителям острова выживание и мир. Но ведь при этом мы вновь стали рабами! Мир под бременем высоких налогов хуже войны.

Наполеон хорошо знал историю Корсики. Он также знал историю своей семьи. Двадцать лет назад его семья участвовала в восстании корсиканцев против французов, которое возглавлял Паскаль Паоли, лидер из местных жителей. Восстание было подавлено. Вскоре после этого, на день Успения Пресвятой Богородицы в 1769 году родился Наполеон

– Я родился, когда моя родина умирала, – добавил он. – Для меня теперь есть только два пути: жить на свободе или умереть. Третьего не дано. Жить побежденным – значит умирать каждый день. Смерть по сравнению с этим – ничто! Клянусь, я постараюсь доставить французам столько хлопот, сколько смогу!

– Но, брат мой, ты же теперь французский солдат – лейтенант артиллерии Наполеон Бонапарт, – пытался его утихомирить Жозеф.

Наполеон немного успокоился. Он посмотрел на крутые горы, которые так любил, и вздохнул с облегчением: —Теперь мне, наконец, стало легче дышать. Униформа освободила меня от школьных стен, среди которых я задыхался. Но от моего спокойствия не остается и следа, стоит мне только подумать о том, что мне суждено вечно оставаться лейтенантом артиллерии, независимо от того, чего я достигну. Разве у меня есть хоть какие-то шансы на продвижение, когда все высокие посты в армии достаются моим сверстникам из знатных дворянских семей. И как раз тем, кто больше всего насмехался надо мной в школе. Правда, у этих людей не было никаких амбиций, и уж тем более не было добродетелей настоящего солдата. Представь, еще будучи кадетами, они позволяли себе большие пиры, имели слуг, лошадей и конюхов. Если они позволят себе жить так же дальше, то когда они станут генералами, армейской морали придет конец. Генералы должны жить одной жизнью со своими солдатами, сами чистить одежду, обувь, есть тот же хлеб. Только умеренность и выносливость могут сделать военного человека крепким, научить переносить суровые перепады погоды и тяготы войны. Только так можно рассчитывать на уважение подчиненных и требовать послушания солдат.

Жозеф не был солдатом, но рассуждения брата казались ему логичными. Братья спустились по склону и оказались во дворе маленького каменного дома, который служил временным жильем семьи Бонапартов, когда они работали в винограднике. Слева от дома был красивый колодец из камня, за которым рос дикий шиповник. Справа находилось какая-то хозяйственная постройка, у которой были привязаны кони братьев.

– Пора возвращаться домой, Бурьен вот-вот приедет, – сказал Наполеон.

Братья оседлали коней и поскакали в сторону города. Из-под копыт их лошадей поднималась пыль, оседавшая на колючий придорожный кустарник. Ловко уворачиваясь от коз, то и дело выбегавших на дорогу, они быстро доскакали до своего городка.

Солнце уже вовсю обжигало своими лучами склоны корсиканских холмов, когда братья с облегчением въехали в прохладу тенистых улиц города Аяччо. Легкий ветерок, дувший с моря, приятно охлаждал их вспотевшие лица. Они свернули в порт как раз в тот момент, когда корабль с Бурьеном на борту пришвартовывался к причалу.

– Вон он, – сказал Наполеон, указывая на аккуратно одетого юношу: его темно-коричневый фрак, как и брюки, доходил до колен, дальше ноги прикрывали белые чулки. Черные туфли украшали позолоченные пряжки. Пот струился из-под шляпы под высокий воротник рубашки, поверх которой был надет еще и жилет. С первого взгляда было ясно, что юноша не из здешних мест.

Наполеон бросился к другу. Луи Антуан Бурьен был его одноклассником по королевской военной школе в Бриенне во Франции, куда он поступил в девятилетнем возрасте. Только с ним у него завязалась настоящая дружба. Бурьен был единственным, кто не насмехался над его южной оливково-зеленоватой кожей, серьезностью характера и мечтами об освобождении Корсики.

– Приветствую вас, господин Бурьен, – сказал Наполеон.

– Добрый день, господин Бонапарт, – в тон ему ответил Бурьен. Друзья чинно пожали друг другу руки, но в следующий миг уже со смехом обменялись дружескими ударами в живот. Их мальчишескую радость и смех прервал подошедший Жозеф.

– Луи, это мой брат Жозеф, – представил его Наполеон.

– Рад знакомству, – сказал Бурьен, протягивая руку.

– Взаимно, – ответил Жозеф.

–Я возьму твой чемодан, – обняв друга за плечо, сказал Наполеон. – Пойдем. Мама уже с нетерпением ждет тебя.

Молодые люди покинули причал и направились к дому Бонапартов. Утренний городской шум уже стихал, горожане прятались в прохладу своих домов. Бурьена удивили высокие дома, которые вздымались к небу на три, четыре, а то и пять этажей. Улицы между домами, стоящими вплотную друг к другу, были узкими. Настолько узкими, что встречаясь с местными жителями, приходилось идти гуськом, друг за другом. Вот и дом Бонапартов с фасадом абрикосового цвета, с украшавшими его большими окнами с белыми рамами и ставнями.

– 

Добро пожаловать! – с гордостью сказал Наполеон.

Пройдя в дом, Наполеон проводил друга в его комнату. – Отдохни, а потом спускайся в гостиную на бокал вина, – пригласил Наполеон друга, и тоже пошел переодеться в свою комнату.

Гостиная Бонапартов была обставлена скромно, но со вкусом. Кирпично-красные цветочные узоры на стенах сочетались с красными подушками на деревянных стульях. Вокруг стола, в центре которого высилась ваза со свежими цветами, были аккуратно расставлены стулья, над камином висел портрет отца Наполеона, который скончался два года назад.

Войдя в гостиную, Наполеон увидел уже ожидавшего его там Бурьена. Тот стоял у окна, наблюдая за игрой детей в небольшом саду под домом. Наполеон налил вино в бокалы.

– Очень рад твоему приезду! Попробуй, это лучшее из наших виноградников, – сказал Наполеон, протягивая бокал вина Бурьену. Вино имело приятный цветочный аромат с нотками цитрусовых.

– Твое здоровье! – поднял бокал Наполеон.

– Ах так, меня не дождались, – сказал Жозеф, входя в гостиную. Наполеон налил бокал брату, и все трое подняли тост за приезд доброго друга. Дверь снова отворилась, и в гостиную вошла девочка. В одной руке она ловко держала деревянный поднос с сыром, а в другой – корзину со свежим хлебом, испеченным сегодня утром. Его аромат наполнил комнату уютом и теплом.

– Это моя сестра Элиза, – представил десятилетнюю девочку Наполеон. Девочка поставила принесенное на стол.

– Пожалуйста, угощайся, чтобы легче было дождаться обеда. Обед для нашего гостя скоро будет готов, не правда ли, сестричка? – с улыбкой обратился Наполеон к застенчиво покрасневшей девочке, которая с интересом разглядывала гостя.

– Да, скоро, – едва слышно ответила Элиза и быстро выбежала из комнаты.

– Ее сердце не знает покоя. Не знаю, кипит ли где-то сильнее, чем в ее груди, – пошутил Жозеф.

– 

О

,

да

, есть такое место

! – сказал Бурьен. На континенте тоже закипает

. И

давно.

Братья внимательно посмотрели на него, пытаясь понять по выражению лица, шутит он или говорит серьезно. Новости с континента иногда долетали до острова быстро, словно по ветру, но иногда доходили с таким опозданием, будто по пути должны были обогнуть все Средиземноморье.

– Расскажи подробнее, что происходит, – попросил Жозеф.

– Король Людовик XVI собирается ввести новые налоги. Наши представители выступили с протестом, потребовав созыва Генеральных штатов – ведь только они могут принимать решение об их введении. Король их разогнал и ввел строгую цензуру, – сказал Бурьен, подцепив кусочек мягкого белого сыра, отлично сочетавшийся с вином.

– Разве весной не обещали, что дворянство тоже возьмет на себя часть бремени, уменьшив, тем самым, давление на самых слабых? – спросил Наполеон. – Горстка людей сыта по горло излишками всего, что имеет, тогда как массы голодных людей лишены самого необходимого!

– Где та брошюра? – Наполеон подошел к шкафу, открыл ящик и достал брошюру, выпущенную двором весной.

– Вот, здесь написано: "Чтобы сбалансировать бюджет, кто-то должен будет заплатить больше. Но, кто именно? Те, кто не доплатил свою часть причитающихся им налогов, будут теперь обязаны по справедливости заплатить всю свою долю целиком, в соответствие с доходами. Никто не пострадает, но привилегиями придется пожертвовать. Этого требует справедливость, и это жизненная необходимость. Без недовольства не обойтись, но невозможно заботиться об общем благе, не затрагивая чьих-либо частных интересов."

Наполеон перестал читать. – Не понимаю, – обратился он к Бурьену. – Король обещал обложить налогами дворянство и духовенство, а ты говоришь о введении новых налогов для третьего сословия?

– Дворянство и духовенство отказались принимать какие-либо реформы, которые затрагивали бы их собственные права. Этот план вызвал большой ажиотаж в их среде, внушив также страх иностранным вкладчикам, которые поспешили вывести свои капиталы из страны, что привело к краху биржи. – объяснил Бурьен.

– Дворянство отказалось платить налоги, и теперь бремя новых налогов снова ляжет на плечи беднейшего третьего сословия, которое не может сказать «нет»? Боже, люди берут деньги в долг, чтобы оплатить налоги! Воистину, богатому тяжелее отказаться от привилегий, чем бедному – отдать последнее! – воскликнул Жозеф. – Король не хочет слушать. Но если у власти нет ушей, чтобы слышать подданных, то нет и головы, чтобы ими управлять.

– Проект реформы пробудил в народе слишком большие надежды, тем большее разочарование постигло всех в результате. Государство тратит больше денег, чем собирает через налоги. Мы никак не можем выбраться из финансовой дыры, в которую нас ввергли роскошная жизнь двора и многолетнее финансирование войны за независимость в Новом Свете, – размышлял Бурьен вслух.

– Мы помогли американцам освободиться от английской короны. Их Декларация независимости должна бы стать для нас примером, указав путь к нашему освобождению от тирании монархии, – сказал Наполеон.

– Американцам война принесла свободу, а нам – одни долги, обещанных же нам экономических выгод мы так и не получили. Ведь в конце войны американцы отменили все соглашения, заключенные при нашем вступлении в войну, – продолжал Бурьен.

– Да, королеву сейчас ненавидят больше всех. Мне кажется, что вся ярость народа из-за роскошной жизни двора обрушилась именно на неё, – сказал Бурьен. – Люди не забыли доклад министра финансов, в котором он раскрыл баснословные суммы, потраченные государством в последние годы на духовенство, пенсии для дворянства и траты королевской семьи на предметы роскоши и бесконечные пиры, сменившие привычную для них праздность. Помните тот доклад? – спросил Бурьен.

Наполеон и Жозеф кивнули. Несколько лет назад министр финансов, стремясь восстановить доверие местных и иностранных инвесторов, составил отчёт о государственных расходах, обнародовав данные о том, как использовались средства, полученные через налоги. Огромные суммы, осевшие в карманах тех, у кого они и так были полны, вызвали ярость народа.

– Разоблачение роскошной жизни при дворе в эти тяжёлые для народа времена превысило меру терпения голодных людей, – подтвердил Бурьен.

– Слышу, вы говорите о пустых желудках. Как раз вовремя. Обед скоро будет готов, – вмешался чей-то женский голос в разговор. В комнату вошла очаровательная женщина средних лет. Её густые чёрные волосы, нос, как у греческой богини, и тонкие губы свидетельствовали о том, что в юности она была настоящей красавицей. Её осанка и лёгкая улыбка выражали решительность и внутреннюю силу.

– Луи, это моя мать, Летиция Бонапарт, – представил её Наполеон.

– Госпожа Бонапарт, очень рад, – поклонился Бурьен и поцеловал ей руку.

– Рада вас видеть, Луи, Наполеон так много хорошего рассказывал о вас, – дружелюбно ответила она. – Искренне благодарю вас за поддержку моего сына в трудные для него годы учёбы вдали от семьи. Сочту за удовольствие гостить вас в нашем доме как члена нашей семьи, – сказала госпожа Летиция и поцеловала Бурьена в лоб, как сына.

– Благодарю вас, госпожа Бонапарт, за такую честь. Теперь я понимаю, почему Наполеон так привязан к вам и своей семье.

– В нашей семье очень прочные связи, господин Бурьен, и мы стремимся их таковыми и сохранять. У нас принято считать, что понимание и поддержка в семье, несмотря на существующие между нами различия, главное, что создает личность человека. От своих детей я ожидаю, что они вырастут порядочными людьми. Вне зависимсти от обстоятельств, дети у меня всегда найдут поддержку. Считаю, что семья всегда должна быть убежищем для её членов. Ребёнок, по моему мнению, вправе рассчитывать на понимание и принятие в семье, ведь именно это даёт ему силы справляться с повседневными трудностями. В школе Наполеону этого очень не доставало, но он нашёл поддержку у вас. – Интересно, как вы сами воспринимали отношения Наполеона с учителями и одноклассниками, господин Бурьен? – спросила она.

Вопрос матери поставил Бурьена в несколько неловкое положение, и он на мгновение замялся, но, заметив улыбку на лицах Наполеона и Жозефа, привыкших к прямым вопросам своей матери, ответил: – Ваш сын всегда уважал правила и исполнял свои обязанности. Более того, мне кажется, он был даже более последовательным в соблюдении правил, чем многие учителя. Поэтому ему было трудно мириться с несправедливостью взрослых и с высокомерием одноклассников, которые ставили себя выше только потому, что происходили из знатных семей. Наполеон всегда требовал к себе уважения и отношения как с равным.

На мгновение он замолчал, а затем, покосившись на Наполеона, продолжил: – Зачастую он пытался добиваться этого кулаками, поэтому ему было нелегко завоевать расположение одноклассников.

Комната наполнилась смехом, потому что все знали, что Наполеон не умел сдерживать гнев. Он и сам бы не смог объяснить, откуда в нем берется это чувство. Казалось, что гнев копился в нём тысячу лет и, подобно вулкану, мгновенно начинал извергаться в тот момент, когда Наполеон чувствовал себя униженным. Понимая, что контроль над гневом – это то искусство, которым он не владеет, Наполеон предпочитал избегать одноклассников. Его считали одиночкой. Он просто понять не мог, почему одноклассники тратят своё время и энергию на подшучивание над другими и вообще, зачем они сосредотачивались на столь деструктивных вещах. Сам он вместо всего этого предпочитал чтение книг о Юлии Цезаре и Римской республике, планируя, как можно будет лучше устроить будущее для корсиканцев. У Наполеона с одноклассниками было полное взаимное непонимание.

– Его решимость раздражала учителей и одноклассников. Мне никогда не встречался столь решительный человек. Он уже с детства был таким? – спросил Бурьен.

–Да, он был самым решительным и упрямым из всех моих детей, что меня даже пугало в нем, – призналась мать. Все взгляды обратились к Наполеону, но он лишь улыбался и пожимал плечами.

Мать села на диван и начала рассказывать: – Однажды он захотел пойти со мной в гости, я же велела ему оставаться дома. Но он упрямо пошёл за мной. Я остановилась и снова велела ему вернуться домой. Все было напрасно: эта ситуация повторилась несколько раз, но он снова упрямо шёл за мной следом, несмотря на то, что каждый раз получал шлепок. Как вы думаете, его это остановило? Едва сдерживая слёзы, вытирая нос, он упрямо продолжал идти за мной. Просто потому, что он так решил с самого начала.

Комнату наполнил смех от воспоминаний о прошлом, которые время смягчило, сделав приятными.

– Я помню этот случай, – улыбнулся Жозеф. – И ту историю с украденными фруктами.

Бурьен с интересом посмотрел на Жозефа, очевидно желая услышать рассказ.

– Ну что ж, расскажи, как можно сохранить честь, – подзадорил его Наполеон.

Жозеф глотнул вина и начал: – Когда Наполеону было семь лет, у соседей из корзины пропали фрукты. Дочь соседей сказала, что видела, как Наполеон съел их. Он это отрицал, но был наказан и побит, однако всё равно не признал вины. В наказание три дня он ел только чёрствый хлеб, но продолжал настаивать на своей невиновности. На четвёртый день появилась подруга дочери соседей и призналась, что это она взяла фрукты из корзины. Наполеон знал об этом всё время, но не хотел её выдавать. Он не хотел запятнать свою честь доносительством, – закончил Жозеф.

– Каждый сам является единственным хранителем своей чести, – снова вставил Наполеон.

Бурьен рассмеялся, вспомнив случай из школьных лет. Однажды учитель разделил учеников на батальоны и назначил командиров. Военный совет тогда лишил Наполеона права командования, зная, при этом, как сильно тот хотел быть командиром. Все ожидали вспышки его гнева, однако Наполеон перенёс это оскорбление с достоинством. Одноклассники были поражены его спокойной реакцией. После этого ему вернули чин. С тех пор у него больше не было проблем.

– Госпожа Бонапарт, по жилам вашего сына течёт кровь лидера, ведущего, а не ведомого, – сказал Бурьен.

– Почему вы так думаете, господин Бурьен? – спросила мать, хотя все и так знали ответ.

– В любой ситуации, когда была возможность, он брал командование на себя. Помню как-то, когда мы были в четвёртом классе, зимой выпало много снега. Наполеон предложил построить во дворе снеждую крепость, прокопать рвы и сделать укрепления. Мы все сразу согласились. Когда строительство было завершено, Наполеон стал генералом и начал отдавать нам приказы о наступлении и обороне, контролируя, при этом, движение обеих сторон. Он поочерёдно командовал то одной, то другой группой ребят. Учителя наблюдали за нами и были восхищены его командирскими способностями.

– К сожалению, веселье длилось недолго, потому что некоторые ребята обваливали камни в мокром снегу и кидались такими снежками, поэтому многие тогда получили травмы, в том числе и ты, мой дорогой друг. После чего игру запретили, – с улыбкой добавил Наполеон, завершив историю.