Я, Наполеон: Создатель новой реальности

– Да, для меня было бы лучше, чтобы игра тогда закончилась раньше – у меня была серьёзная травма. Но под командой Наполеона в одноклассниках пробудился такой мощный боевой дух, что остановить игру было просто невозможно, – добавил Бурьен.

– Но игра-то не была доведена до конца, и победитель так и не был объявлен! – с улыбкой воскликнул Наполеон.

– Брат мой, я уверен, что в тебе дух соперничества был сильнее, чем у всех… – начал Жозеф, но не успел закончить фразу, так как в комнату вошла Элиза: – Обед готов. Прошу всех в столовую, – сказала она.

Дважды приглашение повторять не пришлось, все были уже прилично голодны. Молодые люди поставили бокалы и направились в столовую. Жозеф обнял брата за плечи и, завершая разговор сказал: – Твой характер заставляет тебя везде и во всем быть первым.

Глава вторая

РОССИЯ, 1787

***

Он остановился. Перед ним была лесная тропинка, которая раздваивалась, и он не знал, по какой пойти. Лес был ему плохо знаком. Он бывал здесь лишь изредка летом, когда его семья удалялась сюда от столичной суеты Санкт-Петербурга. Летний дом, находившийся к югу от Москвы принадлежал его бабушке, русской императрице Екатерине Второй. Он, Александр Павлович, бывал здесь наездами с раннего детства.

Он было оглянулся, чтобы спросить дорогу у деревенской девочки, но та уже проскочила мимо: «Сюда!» – только крикнула она ему, не останавливаясь. Это была Екатерина, девочка из соседней деревни, неподалёку от которой находилась летняя резиденция Романовых. Катя была ровесницей Александра, осенью ей должно было исполниться десять лет. Светлые волосы спадали ей на плечи, щёки были испачканы в земле, и, несмотря на длинное платье и отсутствие обуви, бегала она быстро, как заяц. С палкой в руках и сосредоточенным взглядом она выглядела как бесстрашный воин.

Александр быстро побежал за ней, так как его уже обгонял Пётр. Следом бежали Иван и Вера – все трое были деревенскими друзьями Екатерины. Дети некоторое время бежали по хорошо утоптанной тропинке, а затем свернули за Катей в кустарник. Вытянув перед собой руки, она раздвигала ветки, что замедляло её шаг. Дети шли прямо за ней следом, помогая друг другу придерживать ветки, чтобы те не хлестали по лицам. Они петляли среди ветвей, сгибались и перешагивали через них. Все спешили за Екатериной, никто не хотел отставать.

– Вон там, – сказала Екатерина, продираясь через кустарники в сторону небольшой поляны.

– Попался? – с нетерпением спросил Иван, последним продиравшийся через колючие ветки. Иван был маленьким светловолосым мальчиком, чьи волосы на солнце казались рыжими. Нос его покрывали веснушки, из-за чего дети дразнили его конопатым. Он злился, и только быстрые ноги спасали обидчиков от его ударов. В остальном же он был самым боязливым среди всех. Часто во время игр он даже убегал домой от страха.

– Попался, – ответил Александр, заметив в нескольких метрах перед собой коричневый комок меха в траве.

Накануне дети поставили ловушку. Хотя основной сезон охоты на зайцев был зимой, когда их постоянные тропы были хорошо видны на снегу, дети, которые знали каждый уголок леса, без труда находили заячьи следы даже в траве. Подбежав к ловушке, мальчишки сразу бросились к пойманному зайцу. Каждый хотел первым его схватить. Испуганный заяц пытался вырваться, но его удерживала веревка на ноге. Александр схватил зайца первым, но тот вырвался. Петр ухватил было зайца за задние лапы, но зверек снова выскользнул.

– Перестаньте, он же вас боится, – сердито сказала Катя, жалея испуганного зайца. Наконец, Петру удалось взять в руки уставшего сопротивляться зверька. Дети начали его гладить. Он был не очень большим, но родители обязательно похвалят их, когда они принесут его домой.

– Может быть мы поставим ещё одну ловушку? Я бы сам хотел поставить свою, – предложил Александр.

Катерина, Пётр, Иван и Вера несколько секунд пытались понять, что он сказал. Русский язык Александра был немного неуклюжим, с сильным французским акцентом. Во дворце официальным языком был французский, и великий князь не очень ловко выражался по-русски. Иногда, увлекшись беседой, он переходил на французский, не сразу замечая, что дети его не понимают. В такие моменты они молча переглядывались, едва сдерживая смех.

– Я знаю ещё одну заячью тропу, где можно поставить ловушку, – сказала Катя, – Это недалеко отсюда.

Дети договорились, что Вера отнесёт пойманного зайца в деревню, а остальные помогут Александру поставить новую ловушку.

Александр всегда радовался летним каникулам, которые проводил за городом, и тому, что может гулять один по лугам и лесам с деревенскими детьми. Они научили его ставить ловушки, находить птичьи гнёзда, ловить рыбу и бабочек. Это было совсем не то, чем он занимался в стенах императорского дворца в Санкт-Петербурге. Однако эти дети были подданными, и ему, дворянину, не полагалось общаться с ними. Но Александр не обращал внимания на эти запреты. Он тайком прокрадывался из летней резиденции во двор и потайной тропкой бежал в сторону леса. О его выходках знала только няня, которая позволяла ему играть с деревенскими детьми, при условии, что он ни слова не скажет об этом дома.

Александр, Петр и Иван шли за Екатериной к новой заячьей тропе. Катя знала лес лучше всех. Каждый день она играла здесь с ребятами, а иногда и одна. Ей нравилось наблюдать за животными. Она хорошо их знала, различала птиц по голосам, знала, где скрыты лисьи норы. В дождливые дни ей нравилось наблюдать как жабы скачут по корням деревьев, разглядывать улиток, выползающих из своих домиков. А самым забавным ей казался ежик, который убегал от неё, топая по тропинке своими неожиданно длинными ножками, как заколдованный маленький столик, бегущий по лесу. Она внимательно следила за медвежьими следами и несколько раз даже видела медведя издали. Если такое случалось, она всегда старалась не двигаться, словно становясь невидимкой – так учил её отец.

Дети добежали до того места, где Александр должен был бы поставить свою ловушку.

– Давайте наберем палок, – сказал Пётр и начал искать подходящие ветки.

Пётр был самым умелым в изготовлении заячьих ловушек. Он мог делать их с закрытыми глазами. Это был коренастый мальчик, на год старше Екатерины. Он был сильный и уже выполнял взрослую работу. Все в деревне знали, что он может починить всё, что угодно. Местный плотник, у которого не было сына, взял его к себе в ученики, чтобы выучить его своему ремеслу. Заячьи ловушки Петра были прочными и аккуратными.

– Тебе нужны две небольшие рогатки, толстая ветка для опоры и более тонкая палка, которую ты вставишь в петлю и прижмёшь к защелке, – объяснял он Александру.

– Я знаю, – сказал Александр. Накануне он внимательно наблюдал как Петр делал ловушку и думал, что всё запомнил.

– Обрежь рогатку с одной стороны, а другую ее сторону вбей в землю.– Пётр нашёл более толстую ветку, которая служила ему в качестве молотка, и начал забивать рогатку в землю.

– Я сам, – сказал Александр и слегка оттолкнул его. Он не хотел признать, что деревенский мальчик умеет ставить ловушки лучше будущего царя.

Пётр отступил и издали наблюдал, как Александр пытался поставить ловушку, хотя точно и не знал, как это делается. Он не стал ему ничего больше говорить, думая: «Он всегда такой упрямый.»

К Александру подсела Екатерина. Она тоже знала, что царевич упрям, всегда хочет сделать все сам, преуспевая во всём, за что берётся. Она понимала, что он будет трудиться над ловушкой до тех пор, пока у него не получится, и непременно рассердится, если что-то не удастся как надо. Но она была уверена, что её-то он не прогонит.

– Этот колышек вбей с другой стороны, он будет опорой. К этой палочке привяжи веревку, потом её нужно будет закрепить под рогаткой. Это будет защёлка, – подсказала она.

Александр вытащил из кармана верёвку, которую специально взял с собой для этой цели. Он привязал её к ближайшей ветке, согнув её так, чтобы она послужила рычагом. Затем установил защёлку между палкой под рогатками и веткой, на которую должен был наступить заяц. Но когда он попытался это сделать, ветка так сильно натянула верёвку, что вся конструкция ловушки распалась.

– Привяжи защёлку пониже, чтобы верёвка не была такой натянутой, – предложила Екатерина. Александр сделал так, как она сказала. Ему не нравилось, когда друзья говорили ему, что делать, но Екатерину он слушал. С ней он почему-то знал, что всё, что он делает, получится хорошо. Он привязал защёлку ниже, но ветка снова выскользнула у него из рук и оцарапала ему лицо.

– Ой! – он вытер рукой щёку, на которой появилась царапина. Александр был зол на себя за свою неловкость. Он хотел сделать свою заячью ловушку, и сделать её не хуже, чем у других детей, а может, даже лучше.

Пётр, который к тому времени уже начал вырезать лопатки для водяного колеса, устал наблюдать за царевичем. – Мы с Иваном идём к ручью ставить мельницы. Встретимся там, когда закончите, – сказал он, уходя.

Катерина кивнула, а Александр был слишком погружен в своё занятие, чтобы отвечать. – Ещё немного ослаблю защёлку, – сказал он. – Вот так. Он прислонил палочку к защёлке, на которую должен был наступить заяц, а вокруг неё кругом уложил петлю из верёвки. Потом достал из кармана кусочек морковки, который с утра выпросил у поварихи. – Готово.

– Очень хорошая ловушка, – похвалила его Катя, хотя это была лишь бледная копия тех, что могли поставить деревенские дети. Но она хорошо знала Александра – он нуждается в похвале и в поддержке. – Завтра у тебя будет свой заяц, – засмеялась она. Александр был доволен своей работой и ее одобрением.

– Приложи этот листик к лицу. Рана быстрее заживёт, – сказала Катерина, протягивая лист подорожника. Александр, конечно, не верил, что лист поможет, но не хотел обижать девочку, которая старалась помочь. Холодный лист действительно успокоил жжение. Ему было приятно, что Катерина была рядом. Она была хорошим другом.

– Пойдём пускать лодочки? – спросила она. Недалеко бежал маленький ручей, к которому недавно отправились Пётр и Иван. Дети часто устраивали соревнования, пуская лодочки из коры или листьев.

– Пошли, – сказал Александр. – В эту сторону?

Катерина кивнула. На этот раз Александр пошёл первым. Катя шла за ним совершенно неслышно, так, что ему пришлось даже несколько раз оборачиваться, чтобы убедиться, что она ещё с ним. Он знал, что может потеряться, если останется в лесу один. Но с Катей он чувствовал себя в безопасности. Она не только отлично знала этот лес, она была еще и очень смелой и находчивой. Если бы на пути встретилось дикое животное, она бы точно знала, что делать.

– Подожди! – остановила его вдруг Катя. Александр обернулся и увидел, что она сорвала какое-то растение. Она обломила стебель с обеих сторон и прищурилась, заглядывая сквозь полое отверстие в нем.

– Из этого можно сделать трубку-стрелялку, – сказала она. – Хочешь?

– Что такое трубка – стрелялка? – спросил Александр.

– Смотри! – Катерина собрала с ближайшего дерева маленькие круглые ягодки, положила их в рот, поднесла трубочку стебля к губам и дунула. Ягоды вылетели с другого конца, звонко ударившись в ствол дерева.

–Ух ты!– удивлённо воскликнул Александр. Ему сразу понравилась эта стрелялка. Катерина дала ему свою, и пока он собирал плоды ягод, набивал их в рот и пытался попасть по дереву, она уже сделала себе новую.

– Ай! – что-то стукнуло Александра в спину. Он обернулся и увидел хохочущую во весь голос Катю, которая тут же бросилась бежать. Александр побежал за ней, набивая в рот ягодки, чтобы ответить ей выстрелом, спотыкаясь и перепрыгивая через ветки. Но Катя была быстрее, несмотря на то, что хохотала и не могла остановиться. Вид спотыкающегося Александра забавлял её до слёз. Внезапно она замедлила шаг, пригнулась, как кошка, на четвереньках влезла по ближайшему холму, легла на него и осторожно свесилась вниз, чтобы заглянуть на другую сторону оврага.

Прежде чем Александр успел добежать до неё, она помахала ему, показывая, чтобы он шёл тише и не разговаривал.

– Тсс, – Катя приложила палец к губам и жестом указала ему лечь на землю. Но Александр просто присел на корточки. Он не мог позволить себе запачкать одежду. Его зелёные штаны и коричневый жилет были сшиты из мягкого бархата и пахли мылом. В отличие от деревенских детей, которые ходили босяком, Александр даже летом носил сапоги. Катерине показалось смешным, как он неуклюже, словно утка, пригнувшись, добрался до неё на корточках. Когда он заглянул за холм, то увидел небольшой ручей, текущий по дну оврага. Возле него были Пётр, Иван и Вера. Пётр строил водяное колесо, вставляя дощечки для оси. Иван вбивал в землю колышки, на которые Пётр собирался установить колесо. Вера шла вдоль ручья, глядя на плывущую по нему лодочку из коры дерева. Все они были настолько поглощены своим делом, что не заметили двух «разбойников», наблюдавших за ними издалека.

– Ай! – что-то кольнуло Петра в шею. «Белки бросают остатки еды,» – подумал он, взглянув на кроны деревьев, но никого там не увидел.

Иван почесал ногу – его что-то укусило. Но это его не отвлекло, он с энтузиазмом продолжал устанавливать опорные ветки для колеса, которые должны были выдерживать даже паводковые воды после дождя.

– Ой! – на этот раз что-то стукнуло Петра в спину. « Ах, эта Катька!» – догадался он.

Пётр хорошо знал игры Екатерины. Он стал искать её глазами, но заметил Александра, который, выглянув из-за холма, выстрелил из трубочки в Веру и снова скрылся. Пётр подбежал к Ивану и Вере. Они быстро собрали несколько шишек и спрятались за деревья. Вскоре из-за деревьев послышались крики и смех, когда началась их перестрелка.

После почти получасовой игры наступило затишье. Пётр быстро пробрался наверх по холму. Он хотел подкрасться к Катерине и Александру сзади. Но поднявшись, увидел, как царевич протягивает Кате что-то, завернутое в платок. Глаза Петра загорелись. «Александр принёс хлеб,» – подумал он. Дети всегда надеялись, что Александр принесёт что-нибудь из еды. Иногда он приносил даже пирожные, чему они были безмерно рады. Они всегда хотели есть, ведь дома часто не хватало хлеба, а сладости они вообще ели лишь по большим праздникам. Пётр побежал к Александру и Катерине.

– Хочешь? – спросил Александр, протягивая ему кусок хлеба. Петру не пришлось повторять дважды. Он схватил хлеб и начал быстро есть. Катерина позвала Ивана и Веру. Все вместе они сели на холм и разделили хлеб, который принёс царевич. Александр наблюдал за тем, с какой жадностью его друзья набросились на хлеб. Они подбирали с земли даже самые мелкие крошки. Он не очень понимал, почему они так жаждут хлеба. У самого у него хлеба было вдоволь каждый день.

***

Стало темнеть, и дети направились в сторону деревни. Уже в сумерках они вышли из леса, оказавшись на лугу, где слева, на небольшой возвышенности, за редкими деревьями виднелось здание летней резиденции Романовых. Александр перелез через ограду и побежал по тропинке к дому. Их летний дом был гораздо скромнее тех, к которым он привык. Аллея, которая вела к входу в деревянное здание, которое, по сравнению с деревенскими домами, казалось настоящим дворцом, проходила справа и заканчивалась большим двором, в конце которого, слева, была небольшая хозяйственная постройка. За ней, через луг, шла тропинка, по которой Александр и сбегал к деревенским детям. Она заканчивалась у ограды, вдоль которой шла дорога, ведущая в деревню.

Дети свернули направо, к деревне, и пошли вдоль высохшего русла ручья. В деревне было двенадцать дворов, дом Кати – небольшой, деревянный, с соломенной крышей, был в середине деревни. Под крыльцом размещался хлев, а за домом был огороженный загон для овец. Войдя в дом, Катя сразу увидела мать, стоявшую у печи, и брата с сестрой, которые играли на полу. Отца ещё не было. Мать готовила ужин. Катя подбежала к ней и обняла. Мать поцеловала дочку.

– Ты закрыла загон? – спросила она.

– Ой, нет, забыла!

– Сбегай, закрой и по пути набери воды, – сказала мама.

Катерина выбежала из дома и на крыльце чуть не столкнулась с отцом, который как раз входил в избу. Он мельком глянул в ее сторону, ничего не сказав, но его мрачный вид ясно давал понять, что сейчас с ним лучше не разговаривать. Отец пришел не один, с ним был отец Петра. Мужчины вместе прошли в горницу.

Девочка сбежала по ступенькам во двор и обогнула дом. Она закрыла загон, погладила овец, тянувших к ней головы через загородку, зачерпнула кувшином воду из ведра, и проворно поспешила обратно в дом.

В избе царила тишина. Её отец и отец Петра склонились над столом. Казалось, она прервала их разговор. Мать взяла кувшин с водой, велев Катерине сесть с братом и сестрой на лавку у печи. Окружавшие печь деревянные лавки, покрытые соломой, рогожей и подушками, служили им постелями.

– Мальчишка цеплялся за отца и вовсю сопротивлялся, поэтому помещик избил его, —продолжил отец Петра прерванный разговор. – Мальчик три дня пролежал без сознания. Когда через месяц он немного окреп, помещик его продал. Кому и куда – никто не знает. Парню было всего двенадцать лет. Его мать, моя сестра, почернела от горя. Как бы не захворала …

Катя посмотрела на отца. Его лицо было хмурым и серьезным. По лбу пролегли глубокие морщины. Отец уже был не молод. Он вернулся в деревню пятнадцать лет назад, после того как семь лет отслужил в царской армии. Мать Кати была на десять лет его моложе. Хотя их брак, как и все другие, был договорным, из их дома никогда не доносились звуки побоев – тяжёлая рука отца никогда не поднималась на мать.

Два года назад он стал деревенским старостой. Крестьяне часто обращались к нему за помощью, и Катерина не раз слышала истории, подобные той, что рассказал только что отец Петра. Молодого парня из соседней деревни продал местный помещик. Парней и девушек часто продавали, и они никогда больше не видели своих близких. Крепостные были абсолютно бесправными. Помещик по своему усмотрению назначал им работу, которая могла длиться с утра до вечера, мог наказать, побить или продать как скот. Крепостные были собственностью помещика и не могли покинуть деревню. Они были привязаны к деревне и к земле, которая им не принадлежала. Крестьяне Катиной деревни жили еще относительно спокойно. Но деревня, где жила тётка Петра, принадлежала помещику, который часто проявлял жестокость. Крестьяне там жили в страхе.

– Их деревенский староста не может написать жалобу матушке Екатерине, – нарушил наконец тягостное молчанье отец Петра. – Поэтому я прошу тебя, Дмитрий, помоги написать письмо Её Величеству. Заодно хорошо было бы сообщить и о том, что мы решили на деревенском собрании. Ведь письмо отправят во дворец, верно?

Отец Кати кивнул. На деревенском собрании было решено известить Её Величество о том, что уже несколько лет подряд из-за голода крестьяне с трудом переживали зиму. То же самое происходило и в соседних деревнях. Дети были слабыми, старики умирали. Страдали и животные – весной, когда пытались выпустить скот из хлева, животным приходилось помогать вставать. Крестьяне постились не только в положенное время, но и круглый год. Было решено сообщить Её Величеству, что, несмотря на наличие небольшого надела земли, где они могли бы выращивать что-то для собственных нужд, у них не было времени его обрабатывать, потому что они постоянно работали на земле помещика, когда бы тот ни приказал. Поэтому они не могли заготовить достаточно пищи на зиму для себя. Зерно, которое они собирали на земле хозяина, принадлежало ему, и крестьяне должны были его покупать. Но в последние годы, когда была разрешена продажа зерна за границу, цены на него резко возросли.

– Напишем письмо, – сказал отец Кати. – Завтра после службы я зайду к отцу Николаю и попрошу его написать письмо. Отец Николай знает, как написать, чтоб было все правильно.

***

Обширные поля, луга и леса были еще окутаны утренней тишиной. Единственным звуком, пробуждавшим окрестности, было пение, доносившееся из деревенской церкви. Церковь стояла за полем, на возвышенности между деревней и летней царской резиденцией. Несколько лет назад императорская семья её обновила, и хотя это была всего лишь небольшая деревянная церковь, она считалась одной из самых красивых в округе.

Просьбу о восстановлении церкви подал в свое время отец Николай, который приехал в деревню около десяти лет назад и нашёл наполовину разрушенным храм, где ему предстояло служить. Николай не был из местных. Говорили, что до приезда в деревню он более десяти лет прожил в одном монастыре, занимая в нем важную должность, от которой потом отказался. Сам он рассказывал, как однажды ночью его посетило видение, из которого он понял, что ему предстояло оставить монастырь и отправиться к людям. Он попросил назначить его священником, и ему дали место в этой деревне. Однако истинная причина крылась в том, что его слишком либеральные взгляды вызвали его конфликт с настоятелем монастыря, где он верно служил.

Сначала жители деревни относились к нему с подозрением. У него был странный акцент. В отличие от прежнего священника, Николай умел читать и писать, а также говорил на языках знати – по-французски и по-итальянски. Из-за этого крестьяне поначалу приняли его за дворянина. Он был строг к жителям деревни, но и к господам тоже. Требовал порядка и благочестия, однако был терпелив и понимал людские слабости. Со временем оказалось, что он действительно проявляет заботу о крестьянах, он понимал их нужды и всегда пытался помочь. Крестьяне вскоре приняли его как своего.

Отец Николай перекрестился и поклонился иконе, висевшей над каменным алтарём, сделанным из песчаника – каменной глыбы, стоявшей на месте будущей церкви ещё до ее строительства. Затем он повернулся к прихожанам. Каждый год, когда в деревню приезжала императорская семья, Николай вновь напоминал крестьянам о её божественном статусе: «Её величество избрана Богом. Она – посланница Господа на Земле».

Мужчины, женщины и дети стояли толпой, тесно прижавшись друг к другу, смиренно склонив головы. Они слушали, как поп рассказывал о безгрешности правящей семьи и о том, что она ответственна только перед Господом. – Смиренно просим Её Величество ходатайствовать перед Богом за нас, – продолжал священник. Жители деревни шепотом повторяли за ним слова молитвы.

Катерина знала, что члены императорской семьи – родственники Бога, так она понимала слова отца Николая, который неоднократно об этом напоминал. Александр действительно отличался от них. Он ходил в такой одежде, которой у них не было и для праздников. Его лицо и руки всегда были чистыми. Он старался говорить по-русски, но было видно, что этот язык ему не совсем родной. Возможно, это потому, что язык, на котором говорит она, не является языком богов? Александр знал и упоминал людей, места и вещи, о которых она никогда даже не слышала, которые, казалось, были известны лишь Богу и его приближенным. Он был смелым. Ему нравилось общаться с деревенскими детьми, но в играх он любил командовать. Катерина знала, что Александр был не таким, как другие дети, но никогда не чувствовала, что он настолько важен и отличается от них, как о том говорил отец Николай. Сам Александр не стремился производить такого впечатления. Несмотря на вде различия, о которых говорил священник, они были хорошими друзьями.

Её мысли были прерваны шумом в церкви после того, как отец Николай закончил проповедь. Жители деревни начали один за другим подходить к иконе Богородицы. Слева и справа от неё горели свечи, и их свет терялся в дымной завесе ладана. Мужчины, женщины, дети, старики и молодые – останавливаясь перед иконой, крестились и кланялись до земли. Пространство наполнилось голосами молящихся. Катя любила ходить в церковь, потому что ей казалось, что здесь даже взрослые становятся детьми. Казалось, они оставляли все тяготы своей жизни за порогом, погружаясь в какое-то радостное ожидание. Будто это место было безопасным убежищем и бесконечным источником надежды на лучшую жизнь. Жители деревни ходили по церкви, прикладываясь к иконам святых.

Катерина вместе с матерью и отцом пробралась к выходу из церкви.

– Идите домой, я зайду к отцу Николаю, – сказал отец.

Он подошёл к скромному дому, где жил священник, и постучал в дверь.

– Войдите! – громко сказал отец Николай, зная, кто пришёл.

Отец Кати вошёл, снял шапку и прижал её к груди обеими руками. Шапка была немаленькая, но целиком исчезла в огромных натруженных ладонях старосты, огрубевших от тяжелой ежедневной работы в поле.

– Чего ты хочешь, Дмитрий? – спросил священник, не глядя на него, так как был занят складыванием облачения. Отец Кати перекрестился на икону Иисуса, висевшую над дубовым сундуком, опоясанным железными полосами, в который отец Николай складывал своё облачение и Библию. Первые солнечные лучи озарили позолоченный нимб вокруг головы Иисуса, и лик его засиял во всей красе.