- -
- 100%
- +
Эпиграф: «Любовь не умирает от одиночества.
Она умирает от нехватки воздуха – воздуха общих надежд,
общего внимания».
Глава 1: Прочная почва
Их мир пах мелом, макулатурой и яблоками из соседнего сада. Мир, умещавшийся между школой и рекой, где время текло медленнее, чем тихая вода в омуте.
Семён заметил Иру в восьмом классе. Не то чтобы не видел раньше – просто в тот день, когда она, споря с учителем физики о какой-то формуле, залилась краской, но не сдалась, он увидел не просто соседку по парте, а человека. Она была хрупкой, почти прозрачной, с тонкой шеей и тяжелой темной косой, но взгляд у нее был твердый, ясный, словно она уже тогда всё просчитывала на несколько ходов вперед.
После урока он догнал ее в коридоре, гремя ранцем о ляжки.
–Ты его, Петровича, совсем с ума свела, – ухмыльнулся Семён, шагая рядом. – Он аж покраснел, пока ты ему про сопротивление среды доказывала.
Ира поправила ремень ранца, не глядя на него.
–А он был неправ. Формулу неверно применил.
–Да кому эта твоя формула нужна? – Семён махнул рукой. – Вот посади картошку, собери – это дело. А тут какие-то цифры в воздухе.
Она наконец остановилась и посмотрела на него. В её глазах вспыхнули смешинки.
–Без цифр, Сём, твоя картошка не взойдет. Урожайность посчитать надо, удобрения, рентабельность. Это и есть жизнь – сплошная математика.
–Ну уж нет, – уперся он руками в бока. – Жизнь – это чтобы пахло землей после дождя. И чтобы хлеб из печи. Твоего Петровича от одного такого запаха в обморок унести можно.
Она рассмеялась, и этот звук был таким ясным, таким точным, будто она и смеялась по какой-то правильной, единственно верной формуле. С той минуты он решил, что этот смех должен звучать рядом с ним всегда.
Их любовь зародилась не в буре, а в тишине. В молчаливом понимании, когда не нужно много слов. Первый поцелуй случился не под луной, а в пыльном школьном подвале, куда они спустились за старыми гербариями. Столкнулись в полутьме.
–Ой! – только и успела выдохнуть Ира, а он уже обхватил её за плечи, чтобы она не упала.
Он чувствовал, как тонкие кости её плеч дрожат под грубой тканью школьного платья. Они замерли. Пыль стояла столбом в луче света из приоткрытой двери.
–Ира… – прошептал он, сам не зная, что хочет сказать дальше.
Она не отстранилась. Просто подняла на него свои огромные, ясные глаза. И он прикоснулся губами к её щеке. Она вздохнула, и этот вздох пах пылью, тайной и вечностью.
Потом был институт в одном городе. Снимали угол в старой квартире, жили на его стипендию и её подработки. Вечерами, когда учебники сливались перед глазами, он растирал её уставшие плечи.
–У тебя пальцы, как грабли, – ворчала она, уткнувшись лбом в раскрытый учебник по налогообложению.
–Ага, грабли золотые, – бубнил он, не останавливаясь. – Терпи, главный бухгалтер. Будет тебе и кондиционер в кабинете, и кожаное кресло.
–Мне бы твою зарплату вовремя получать, агроном, – она обернулась и ткнула его в лоб карандашом. – Обещаешь?
–Конечно, – он поймал её руку и прижал к груди, где стучало сердце. – Всё, что заработаю. Тебе. Нашей семье. Всегда.
Свадьбу сыграли скромную, сразу после защиты дипломов. Семён, красный как маков цвет, не выпускал её руку всю церемонию. Потом, на крики «Горько!», он шепнул ей, целуя:
–Всё, ты теперь моя. Как родная почва. Буду холить и лелеять.
–Только смотри, агроном, удобряй как положено, – прошептала она в ответ, и губы её дрогнули в улыбке.
Они переехали в небольшой дом на краю села. Жизнь обрела ритм, созвучный ритму земли. Рождение Миши стало для них закономерным, прекрасным завершением своей вселенной.
Семён осторожно держал маленький свёрточек в роддоме, боясь дышать.
–Вот подрастёшь, сынок, – бормотал он, – покажу тебе, как колос наливается. И трактор поводить дам. А ночью звёзды будем смотреть – я все созвездия знаю.
Ира, бледная и прекрасная на подушке, улыбалась.
–Не перегружай его, мечтатель. Пусть сначала ходить научится.
–Он у нас всё сможет, – с непоколебимой уверенностью сказал Семён, глядя на крошечное личико. – Правда, Ир? Наш Миша. Наша новая жизнь.
Основа была крепка, фундамент – проверен годами. Казалось, теперь ничто не может поколебать эту постройку под названием «семья».
Глава 2: Иная вселенная
Первые трещины были тонкими, почти невидимыми. Словно на идеально отшлифованном стекле их общего будущего.
Миша не торопился улыбаться. Он долго, неотрывно смотрел на мобиль над кроваткой, но взгляд его был отстранённым, будто он видел не милых плюшевых коровок, а нечто за ними, недоступное остальным. Он плакал тихо и монотонно, если нарушали привычный порядок.
Ира читала все книжки, твердила: «Все дети разные, он просто такой, созерцатель». Но в её глазах уже поселилась тень.
Однажды вечером, когда Мише было около двух, а он всё не отзывался на имя и не смотрел в глаза, Семён не выдержал. Он посадил сына перед собой на ковер.
–Ну, Мишаня! Папа! Где папа? – Он тыкал себя пальцем в грудь. – Па-па! Давай, сынок, посмотри на меня.
Мальчик вертел в руках одну и ту же машинку, поднося колесо к самым глазам и покачиваясь.
–Сём, не надо, – тихо сказала Ира с порога кухни. – Он устал.
–Что значит «не надо»? – Семён повысил голос, чувствуя, как нарастает беспомощная злость. – Он должен научиться! Он должен понимать! Па-па! Ма-ма!
Миша, испуганный резким звуком, зажмурился и издал тонкий, пронзительный звук. Машинка упала на пол.
–Вот видишь! – в голосе Иры прозвучал упрек. – Ты его пугаешь. Он не как все.
–А каким он должен быть? – Семён встал, разводя руками. – Я не понимаю, Ира! Что мы делаем не так?
Диагноз прозвучал в кабинете детского невролога в областном центре. Слова были сухими, медицинскими. Ира сидела, сжав в белых пальцах сумку, и кивала. Семён смотрел в окно на серый больничный двор. В ушах стоял звон.
Выйдя из кабинета, они молча дошли до машины.
–Значит, так, – первой нарушила тишину Ира, и голос её был странно ровным, деловым. – Нужно найти дефектолога. И логопеда. Я уже слышала про одну женщину в райцентре. И карточки эти специальные… Пекс, кажется.
–Какие еще карточки? – глухо спросил Семён, уставившись на руль. – Что это вообще значит, Ира? Это… это лечится?
Она повернулась к нему. В её глазах не было слез. Была только стальная решимость.
–Это значит, что наш сын – другой. И нам нужно научиться жить по-другому. Поможешь?
Он хотел крикнуть: «Конечно, помогу! Я же его отец!» Но слова застряли в горле комом. Он просто кивнул.
С этого дня их миры начали расходиться. Ира бросилась в борьбу с фанатизмом первооткрывателя. Её мир сжался до размеров детской, до звуков логопедических песенок.
Как-то раз, вернувшись из длительной командировки, Семён застал её сидящей на полу лицом к лицу с Мишей. Она держала карточку с рисунком яблока.
–Съесть. Миша, хочешь съесть? – она говорила устало, но настойчиво. – Дай карточку. Дай карточку «яблоко».
Мальчик раскачивался, глядя в стену.
–Да отдохни ты, – Семён вошел в комнату. – Давай я с ним посижу.
Она даже не обернулась.
–Ты не умеешь. Он не реагирует на тебя. У него сейчас должен быть режим. Иди, Сёма, поешь, там на плите.
–Я не есть хочу, я с сыном пообщаться хочу! – в голосе его прорвалось раздражение.
Она наконец посмотрела на него. Глаза были огромными, с темными кругами.
–Вот видишь? Ты уже злишься. А ему нельзя. Ему нужна тишина и порядок. Пожалуйста, просто иди.
Он ушел. Чувствуя себя изгнанным из собственного дома.
Агрономия стала спасением. Командировки, которые раньше были рутиной, теперь стали долгожданной передышкой. Как-то, задержавшись допоздна в конторе, он позвонил Ире.
–Задерживаюсь, тут отчеты…
–Хорошо, – её голос в трубке звучал плоским, дальним. – Мы тут с Мишей пазл собираем.
–Как он? – спросил Семён, чувствуя, что обязан спросить.
–Как обычно. Сегодня три раза истерика из-за того, что я омлет желтком вверх положила, а не вниз. Прогресс.
В её голосе не было ни жалобы, ни юмора. Констатация факта.
–Понял, – сказал Семён. – Ладно, не жди.
–Не жду, – ответила она и положила трубку
Он сидел в тихом, пустом кабинете и понимал, что уезжает не потому, что много работы. А потому, что там, в доме, где он когда-то был счастлив, его теперь ждет тихая, героическая жена и сын, смотревший сквозь него, как сквозь оконное стекло. Их крепость, которую она отчаянно защищала, всё чаще казалась ему не домом, а осажденной цитаделью, в которую у него не было пропуска.
Фундамент, казавшийся таким прочным, начал тихо подтачиваться не предательством, а отчаянием, непониманием и этой новой, гнетущей тишиной, которая оказалась громче любого крика.
Глава 3: Солнечный зайчик
Встреча с ней случилась в тот самый момент, когда он уже почти смирился с тем, что его мир окончательно окрасился в оттенки усталой серости и выгоревшего стресса.
Это была весенняя выставка сельхозтехники в областном центре. Семён приехал выбирать новый культиватор для хозяйства. В огромном, наполненном гулом моторов и запахом солярки и новой краски павильоне, он чувствовал себя на своей территории. Здесь он был экспертом. Здесь его слово что-то значило.
– Семён Васильевич из «Нивы»? – раздался за его спиной звонкий, уверенный голос. – Я вас заждалась!
Он обернулся. Перед ним стояла женщина лет двадцати пяти. Не девушка – именно женщина, с осознанием собственной привлекательности. Солнечные блики от стеклянной крыши играли в ее рыжеватых, уложенных в небрежную, но дорогую укладку волосах. Широко улыбалась, сверкая белизной ровных зубов. В её глазах было столько живого, немедленного интереса, что он на секунду растерялся.
– Меня Светланой зовут, но все Света, – протянула она руку. Хватка была твердой, деловой, но её пальцы были неожиданно мягкими и теплыми. – Менеджер по ключевым клиентам, «Агромаш». Слышали о нас? Ваш директор говорил, что вы заедете. Проведу вам полную экскурсию.
Она заговорила о технике – бойко, со знанием дела, временами с лукавой иронией по поводу недостатков конкурентов. Но главное – она смотрела на него. Не сквозь него, как Миша. Не поверх него уставшими, озабоченными глазами, как Ира. А именно на него. Видела в нем не отца особого ребенка, не мужа, застрявшего в болте домашних проблем, а Семёна Васильевича, специалиста, от мнения которого зависит крупная сделка.
После полутора часов обсуждения характеристик и цен она вдруг взглянула на часы и ахнула:
–Боже, уже второй час! Вы, наверное, голодный как волк. Знаю неподалеку приличное кафе, не столовку. Продолжим в более человеческой обстановке? Мне еще пару козырей в рукаве надо показать.
Он хотел отказаться. Сказать, что надо звонить домой. Но мысль о звонке, об обязательном вопросе Иры «Ну что, как?», о её ровном, лишенном эмоций голосе, заставила его передумать.
–Давайте, – кивнул он, и сам удивился легкости, с которой это произошло.
В кафе было шумно и светло. Она заказала салат и кофе, рассказала анекдот про агрономов, и он засмеялся – по-настоящему, впервые за долгие месяцы. Света говорила о простом: о новом фильме, о том, как каталась зимой на горных лыжах, о дурацкой ситуации в аэропорту. Её мир казался таким легким, воздушным, лишенным тяжкого груза обязанностей и чувства вины.
– Вы какой-то задумчивый, Семён Васильевич, – склонила она набок голову, изучая его. – Всё о работе. Давайте лучше о вас. Что любите, кроме тракторов?
Вопрос застал его врасплох. О нём? Кто он такой сейчас, кроме отца Миши и мужа Иры?
–Раньше на рыбалку любил ходить, – неуверенно начал он. – И… звезды. Звезды люблю смотреть. В деревне, знаете, небо чистое.
– О, романтик! – воскликнула она, и в её глазах вспыхнул неподдельный, теплый огонек. – Я обожаю смотреть на звезды. Только в городе их почти не видно. Надо будет как-нибудь в деревню выбраться, на ваше чистое небо
Она сказала это так легко, как о само собой разумеющемся будущем. И в его груди что-то ёкнуло – слабое, забытое чувство предвкушения.
Первый раз он «загулял» через неделю. После очередного совещания она «случайно» оказалась в том же здании.
–Семён Васильевич! Какая встреча! – лицо её озарила та же солнечная улыбка. – У меня как раз машина здесь. Подбросить до вокзала?
В машине пахло дорогими духами и свежестью. Она включила какую-то легкую, незнакомую музыку.
–Не на вокзал, – неожиданно для себя сказал он, глядя в окно на проплывающие улицы. – Куда-нибудь… просто проехаться.
Она посмотрела на него, улыбка стала чуть тоньше, понимающей.
–Есть одно местечко у озера. За городом. Съездим?
У озера был ветер и крики чаек. Они молча смотрели на воду. Плечо её случайно коснулось его плеча. Он не отстранился. Её тепло было таким простым, таким человеческим. Без подтекста, без требования, без усталой покорности судьбе.
– Тяжело бывает, да? – тихо спросила она, не глядя на него.
Он вздрогнул.
–Что?
–Ну, вообще. Работа, ответственность. Чувствую по людям. Вы из тех, кто всё на себе тянет. Надо же иногда и флажок белый выкинуть. Сдаться. Отдохнуть.
В её словах не было навязчивого любопытства, только участие. И он, к своему ужасу и облегчению, почувствовал, как давно сдерживаемая плотина внутри дрогнула. Ему захотелось «сдаться». Хотя бы на час. Хотя бы здесь, с этой солнечной женщиной, для которой он был просто мужчиной.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.