Донор

© Марина Кизевич, 2025

ISBN 978-5-0068-9033-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

От автора

Спасибо всем, кто поддерживал и поддерживает меня в творчестве. Надеюсь, что данная повесть вам понравится и вы поставите мою книгу себе на полку.

Пролог

Мое имя Вигдис Родригес, мне сейчас двадцать четыре года и я – единственный ребенок в семье. Мои родители были самыми заботливыми и любящими людьми на земле, которых я обожала не за их хороший доход, а за те моменты, которые они дарили. Мы любили гулять, ездить в путешествия, а иногда просто смотреть на большом телевизоре фильмы или мультики. Живу я до сих пор в доме родителей, ибо их тактика была уберечь меня от всего плохого. Мы каждую неделю ездили в больницу (в основном к кардиологу) для проверки здоровья, хотя я чувствовала себя на отлично и не предавала этому большое значение, ибо была наивна и верила всему, что скажут мои предки. А говорили они то, что нужно постоянно следить за своим здоровьем, иначе произойдет что-то очень страшное и необратимое.

Я работаю тренером по дзюдо и карате в элитном клубе страны, где из детей делают мировых чемпионов. Этим занятием я занимаюсь еще с подросткового возраста. В тринадцать лет меня отдали в секцию по карате, но я предпочитала смешивание стилей в бою, поэтому меня записали дополнительно на дзюдо и в смешанные единоборства. Почему я выбрала именно эти виды спорта, а не более женственные – ответа нет. Возможно, что сработала какая-то чуйка. В голове крутилась одна и та же мысль: «нужно себя научиться защищать» (на всякий случай).

Слушая внутренний голос, мне удалось пробиться сквозь все препятствия, которые вставали на моем пути науки обороны.

Что за палки в колесах? Проигрыши, неуверенность, боль. Мне даже чуть не свернули шею на соревнованиях. А могли свернуть, если бы не судья, который остановил бой в последнюю секунду.

После этого инцидента, родители встали в позу отрицания и запрета на эти опасные виды спорта и отозвали мои регистрационные бумаги из всех моих кружков, чему я была крайне недовольна и разгневана. Мне в тайне пришлось упрашивать каждого тренера взять меня обратно заниматься, даже без подписанных бумаг своих недовольных опекунов. Это было крайне сложно воплотить, ибо секциям грозил огромный штраф и даже уголовное дело, если при проверке бумаг инспектор не увидит папки с моими документами.

Все-таки мне удалось пробиться через невозможное (как мне казалось). Меня встречали с плакатами, на которых было написано большими и жирными буквами: ВИГДИС РОДРИГЕС ВЕРНУЛАСЬ В ГРУППУ ПОКОРЯТЬ НЕДОСТИГНУТЫЕ ВЕРШИНЫ! Было безумно приятно, что коллектив ждал и верил в мое возвращение.

Мне пришлось в тайне от родителей ходить на тренировки под предлогом, что я хожу на вечерние пробежки для поддержания формы. А как мне еще объяснить мой внешний вид по приходу домой? От меня воняло потом так, будто я не мылась около десяти лет. Но это было лишь половина решенной проблемы. Иногда я приходила с разбитым носом и с синяками на лице. Я придумала историю, что чуть-чуть тренируюсь навыкам борьбы с «бывшей» одногруппницей, на что родители лишь фыркнули, но не стали препятствовать этому, ибо здесь они не видели такой большой опасности, как в секциях.

Моя жизнь была идеальна. Любящие родители, куча разных друзей, море хобби и все, что душе угодно. Но лишь один короткий разговор с самыми родными (как мне казалось) людьми смог поставить меня на колени. В один миг я лишилась права голоса, будто меня никогда и не существовало. Оказывается я – донор. Моя жизнь в руках родителей.

День 1

Наш дом был одним из самых шикарных жилых зданий в городе. Обычно богатые семьи строят себе целые замки с кучей этажей, а мы обошлись лишь двумя, но очень просторными. Мои родители не смогли определиться со стилем по всему дому, поэтому в каждой зоне был свой интерьер. На нижнем этаже располагалась большая кухня, выполненная в стиле хюгге1, гостиная в стиле лофт2.

Личный кабинет отца представлял строгий стиль с темными тонами (черный, коричневый, серый).

Поднимаясь по лакированной деревянной лестнице из дуба (хотя, отец хотел ее сделать из мрамора, гранита или другого материла, но мать побоялась навернуться с нее и отговорила его), мы попадаем на второй этаж, где располагались наши спальные комнаты. Моя находилась с правой стороны, а с лева – родителей.

Моя коробка-комната была не особо свободной, чтобы помешать туда кучу всего, но огромный телевизор-проектор служил мне верой и правдой, когда я устраивала себе вечерние просмотры сериалов или фильмов. Раз я обожала красный и черный цвета, мое жилище не придерживалось какого-то одного стиля, а состояла просто из той мебели, которая мне понравилась. Когда ко мне заходят родители, они каждый раз произносят одну и ту же фразу: «Как будто в замке вампира». Не спорю, иногда мне надоедает постоянство и приходится меня некоторую мебель. Двухспальная кровать располагалась вдоль стены. Возле нее стояла просторная тумбочка, где вечно лежал ноутбук. Были у меня и навороченный компьютер, приставка последней модели и игровое кожаное кресло. Целый геймерский уголок, который занимал половину комнаты.

Комната родителей была не особо интересной (для меня): кровать, стол, телевизор, шкаф. Никаких личных развлечений или увлечений. Их единственное увлечение – работа.

Придя с работы уставшая и вымотанная, я направилась прямиком в свою комнату, но из кабинета послышался суровый голос отца.

– Вигдис, зайди.

– Что с твоим тоном, пап? Я первый раз слышу тебя таким, – спросила и в тоже время удивилась я.

Что за хрень? Я такая уставшая и не готова сейчас вести дискуссии абсолютно ни с кем. И что случилось? У отца такой ровный, холодный и ужасающий тон голоса.

Но ответа на мой вопрос не последовало, чему была крайне удивлена, ибо он никогда не игнорировал меня. В какой-то момент мне стало страшно заходить в кабинет. Свет горел тускло, а тишина сжирала целиком, несмотря на то, что там находится отец.

Зайдя, я увидела сидящих вместе родителей на дорогом кожаном диване. Их лица отражали холод, мрачность и даже безумие.

Отец поднял на меня глаза, брови его сомкнулись. Он начал говорить, поглядывая на мать:

– Ты донор, Вигдис Родригес. Если быть кратким, то у тебя есть старшая сестра, которая лежит в больнице с пяти лет. Для того, чтобы она наконец-то увидела мир ей нужно сделать операцию. – Тут он на миг остановился, чтобы сглотнуть слюни, которые мешали ему произносить речь как можно равнодушно по отношению к происходящему. – Трансплантацию сердца. Твой орган будет служить ей верой и правдой.

– А как же я?! Что за бред ты несешь?!

– Тебя мы вырастили лишь для донорства. Ничего личного.

– А вы в курсе, что есть такой закон в нашей стране, где написано, что каждый в праве распоряжаться своей жизнью сам и никто не в праве ее отнимать или владеть ею?

– У нас есть заверенная юристами бумага, где прописано, что лишь мы вправе распоряжаться ТВОЕЙ жизнью. У тебя нет никаких прав.

Отрицание.

Бред.

Полная несуразность.

Я не могу в это поверить, ибо это звучит как бред сумасшедшего.

Отец встает с дивана и подходит к своему столу, который был сделан на заказ за неимоверную сумму бабла. Наклоняется, открывая первый (или второй) ящик тумбочки, и вытаскивает папку с документами. Посмотрев на мать, я поняла, что ее эмоции практически идентичны с эмоциями отца.

Он высокий, широкоплечий мужчина с идеальным лицом и спортивным телом. За ним до сих пор девушки толпами ползут, где бы он ни находился. Мою мать это бесит, но Брэм Родригес слишком верный джентльмен и просто старается не замечать чересчур бурного внимания к себе.

– Вот, полюбуйся, Вигдис. Все это правда. Прочитай, если тебе интересно, – протягивая документ, где красуются подписи разных людей, включая родителей.

Я трясущими руками беру эту бумагу, надеясь, что это розыгрыш и ничего такого и быть не может. Пробежав глазами по каждой букве, у меня отвисла челюсть. Я оказалась в плену, в клетке, где мной правят родители по какой-то там заверенной бумаге (которую я ни разу не видела за все эти года), где прописано: «…Энн Родригес (мать) и Брэм Родригес (отец) в праве распоряжаться телом Вигдис Родригес (младшая дочь) для успешного донорства…».

– Какая чушь! – воскликнула я в кабинете отца. – Я не поверю в это!

Отец стоял рядом с диваном, пристально глядя на меня и не отводя взгляда. Он будто бы смотрел даже сквозь меня, воспринимая мое тело, как некий сосуд, который носит внутри себя ценный товар. Для них ценный товар.

– Это же шутка, да?! Какая еще сестра и какое донорство?! – все не унималась я, стоя напротив родителей.

– Абсолютная правда, – холодным голосом сказал отец. – Мы имеем право распоряжаться тобой, твоей жизнью и телом. Это все для того, чтобы твоя сестра Селена выжила.

– Которую я за все года ни разу не видела? Про которую вы ни разу не упоминали?! Что за бред?!

– Вигдис! Довольно! Твоя сестра ждет твое сердце. И она его получит, – прикрикнул на меня отец.

Подойдя ко мне, он рывком вырвал из моих рук бумагу и направился к выходу, сказав:

– Мне пора на работу. Через две недели операция. Будь к ней готова и не вздумай этому процессу помешать.

– Иначе что? – сурово смотрела на него я.

– Иначе пожалеешь, – с этими словами он вышел из кабинета.

Я еще никогда не видела таким отца. Его будто подменили после этого разговора. Будто он всю мою жизнь претворялся ради того, чтобы я ни о чем не заподозрила.

Это все для Селены.

Лишь для той, кто лежит в элитной больнице под ИВЛ (искусственная вентиляция лёгких) с кардиостимулятором в придачу. Ее жизнеобеспечение поддерживается лишь разные приборы, а так она просто кусок мяса. Овощ, простыми и обыденными словами.

– Мама, ты хоть скажи что-нибудь! – с капелькой поддержки смотрела я на нее, но оказалось, что она еще куда более одержима этой всей заварушкой.

Энн Родригес была слишком простой девушкой до встречи с отцом. Ее невысокий рост, густые волосы и идеальная фигура привлекала немногих. Она мастерски находила подход практически с каждым человеком и имела какую-то свою индивидуальную харизму. После того, как она вышла замуж, стала еще привлекательнее, примеряя на себя дорогие вещи, драгоценности и занимаясь предпринимательством наравне с мужем.

– Твой отец все тебе сказал. Хочешь, чтобы я тебе еще раз проговорила наше решение?

Ее тоже подменили. Она стала бесчувственной, жестокой и лживой тварью. Мать грезит выздоровлением своей старшей дочери, которая двадцать лет лежит в кровати, не подавая признаков жизни. Может внутри них сидят демоны, которые жаждут вырастить «человеческого демона» для этого мира?

– А как же все, что было в моем детстве? Как же все эмоции, моменты, подарки и любовь?

– Мы симулировали. Но лучше воздержаться об этих темах, Вигдис. Мы к тебе никаких эмоций не испытываем, ибо от тебя нам нужно лишь сердце для Селены.

– А не проще отключить ее?

Тут мать взревела от ярости. Встав, она подошла ко мне и влепила пощечину. Щека начала гореть от удара ее ладони, но вида, что мне больно, я не подала. Суровым и волевым взглядом я сверлила ее насквозь, не сводя глаз.

– Не смей говорить так! Твое существование предначертано лишь для одной мисси. И ты от судьбы никуда не денешься.

– Какой судьбы? Принести себя в жертву? А нет, не я же приношу, а меня приносят в жертву!

– Хватит. Иди спать, тебе нельзя нервничать. И запомни, если ты объявишь нам войну, то проиграешь в ней. Лучше не препятствуй нашей власти.

– А если я не подчинюсь?

– Сделаешь хуже лишь себе. Подумай, – с этими словами она выходит из кабинета, оставляя меня наедине с мыслями, которые как барабашки носятся в голове, вызывая ураган эмоций разного спектра.

Поднявшись на второй этаж, я забежала в комнату, закрыв за собой дверь на несколько замков и упала на пол, стирая слезы.

Мой мир о представлении хорошей и любящей семьи рухнул сегодняшним днем. Все то что было, все эмоции и бесконечное внимание родителей оказались лишь фальшивой медалью, где обе стороны идентичны и ничем не отличаются друг от друга.

Как им удавалось сохранять такую маску все двадцать четыре года и ни разу не привязаться ко мне? Неужели родители настолько бредели выздоровлением старшей сестры, что для них лишь Селена играла роль любящей и любимой дочери?

Ночь предвещает быть бодрой, несмотря на то, что мне завтра предстоит выйти на ринг один на один с Вартуи, которая как и я претендует на черный пояс. Завтра все должно решиться, но моя голова забита совершенно другим.

Зачем мне биться за то, что в будущем не принесет пользы? Или это начало борьбы за свободу и оков родителей?

– Я готова биться против воли родителей и выступить безоружной против их гребанных законов, которыми управляют шелестящие зеленые бумажки. Я сделаю все, чтобы победить в вашей игре.

Ночью мне так и не удалось уснуть. Я все это время прокручивала всю свою осознанную жизнь и пыталась найти хоть какую-то зацепку о своей сестре, но так и не смогла дать внятных улик, которые могли указывать на то, что в нашей семье не три человека, а четыре или больше.

Они исполняли все четко и спланировано. Играя роли идеальных родителей и делая все, чтобы я выросла здоровой для успешной операции по спасению своей старшей сестры, о которой я ничего не подозревала.

День 2

Прозвенел будильник, сигнализируя лишь о том, что мне нужно собираться на экзамен-соревнование. Но я сейчас не в лучшей форме, чтобы демонстрировать свои способности, ведь мой мир рухнул в пропасть. Жизнь стала приобретать новые краски и оттенки, но кисть держу не я, а родители-палачи.

К этому времени предки уже разошлись по своим делам, предоставив свободу выбора завтрака, но мне совершенно не хотелось есть. Было дикое желание поскорее свалить отсюда как можно дальше, но при побеге мои карты заблокируют, и я не смогу проехать даже на общественном транспорте, какой уж там снимать квартиру или дом.

Хоть на дворе лето, но холод стоял осенний. За окном шел дождь, солнце заволокли темно-серые (почти черные) тучи, не давая шанса свету на жизнь.

Прямо как я и мои отец с матерью. Они будто беда, которая не дает шанса на выживание. Будто зло, которое дает по доброте душевной отсрочку обезглавливания, но не давая противостоять ее системе.

Смерть невозможно остановить. Мои родители лишь ее олицетворение лично для меня. Два персонажа в черных, как ночь плащах, с длинными, но очень легкими косами в руках, захотели прийти ко мне и оборвать мне нить жизни.

– Выход есть всегда. Даже смерть можно обмануть. Нужна лишь удача или стечение обстоятельств, которые могут отсрочить уход. Я сделаю все, чтобы помешать коварным планам своих одержимых родителей.

Воодушевившись сопротивлением, я взяла себя в руки и стала собираться на бой за черный пояс, который по праву принадлежит мне, а не какой-то там Вартуи. Я докажу, что моя жизнь имеет смысл в этом мире.

Добравшись без особых усилий до корпуса клуба по карате, я вышла с рюкзаком на плече и с гордо поднятой головой, ибо моя персона здесь не для того, чтобы получить черный пояс и уйти, а в первую очередь продемонстрировать свои способности для повышения квалификации учителя. Я – тренер, который смог воспитать и обучить боевым искусствам и духовной силе многих детей и взрослых. Мой портрет даже повесили на доску почета среди мастеров одного из элитных клубов. Единственное, что не хватало мне – последнего разряда в этом виде спорта, а так все было идеально, что даже не к чему было придраться.

Но моя голова не хотела отпускать вчерашний разговор. Меня мучала злость, обида и ненависть. Это может помешать мне в схватке за титул, ведь главное правило – не действовать на эмоциях. А что, если я не смогу сохранить трезвость мыслей?

Об этом мне хотелось думать в последнюю очередь, ведь я уже явилась на порог, значит нельзя отступать. Пути назад нет.

Или есть?

– Приветствую вас, Вигдис Родригес! Экзамен состоится через тридцать минут. Проходите в индивидуальную раздевалку и готовьтесь, – встретили меня как только я зашла внутрь.

Я ничего не ответила, а лишь кивнула и пошла по коридору в сторону раздевалок. Черт, я даже забыла поздороваться, но такое бывает, когда человек нервничает или когда его голова занята посторонними мыслями. Надеюсь, это было не критично и это не отразиться на зачете.

Зайдя в раздевалку, я сняла с себя рюкзак в котором лежала моя форма, вода и всякие женские штучки, которыми я пользовалась лишь в экстренных случаях. Моя индивидуальность состояла из суровости, серьезности в лице и брутальности. Я не любила платья, юбки и всякую женственную одежду. Мой стиль состоял из спортивных костюмов разных цветов (кроме розового), кучи всяких разных видов джинсов, футболок (в основном темно-зеленого, черного и фиолетового цветов с принтами). Иногда по настроению покупала себе рубашки (но это было разовой акцией в несколько лет). А вот парадно-нарядной одежды у меня не было, хотя с такими богатыми родителями возможно весь магазин скупить, но мой гардероб отличался от всех людей этого мира. И я не жалею о выборе именно такого себе стиля.

Быстро переодевшись, я направилась в зал, чтобы чуть-чуть размяться. Стоило мне зайти, как в глаза бросилась моя соперница, которая во всю отрабатывала свои идеальные удары, будто играя в бой с тенью. Увидев меня, Вартуи остановилась чтобы поприветствовать меня:

– О, Вигдис, добрый день!

– Здравствуй, – сухо ответила я.

– Ты не в настроении? Что-то случилось?

– Небольшие проблемы.

Небольшие? Всего лишь меня через две недели хотят разобрать на органы, чтобы спасти уже давно мертвую «старшую сестру». С каждым бывает, ничего такого.

– Ну, надеюсь, что все будет хорошо.

– Ага.

– Сколько мы с тобой в группе занимались, ты всегда была немногословной. Как тебе удается быть такой?

– Просто это я.

– Знаешь, обычно дети богатеньких родителей, задрав нос, ходят, общаются и лицемерят. Но ты – исключение какое-то! Будто восьмое чудо света!

– Что это с тобой сегодня? Комплименты так и сыпятся.

– Не знаю. Наверное чувствую свой черный пояс.

– И не мечтай.

– Ах-ха-ха, ну, там как пойдет. Уж извини, если получу его я.

– Дороворились.

– Потренируемся вместе? Или ты не изменяешь своим традициям?

Секунду подумав, я решаюсь воздержаться от компании, хотя говорят, что врагов нужно держать поближе к себе.

– Не изменяю.

– Дело все в нашем соперничестве?

– Нет. Просто я не в настроении.

– Как скажешь, – продолжив уверенно махать то руками, то ногами, как молния, Вартуи.

Спустя пятнадцать минут, к нам подошел сопровождающий и позвал нас на ринг. Глотнув воды, я встряхнула головой, размяла плечи и двинулась уверенной походкой на битву. Зрителей практически не было, ибо конкретный бой считается как некий экзамен-испытание на право носить этот пояс. Выйдя в центр, я поприветствовала состав судей, парочку своих коллег и свою лучшую подругу Бируту, которая не могла усидеть на месте, увидев меня.

Я так рада ее видеть, хотя и не звала. Она всегда со мной, где бы я ни была. Моя личная поддержка. Бирута каждый раз знает мое местоположение (до сих пор не могу понять как она это делает).

Может моя подруга подбросила в мой рюкзак маячок и следит за мной? НЕТ! Не приплетай ее сюда! Она не могла так со мной поступить. Только не она.

Взглянув на Вартуи, мои глаза прищурились, а кулаки сжались.

Черный пояс будет моим. Ничто не сломает меня, даже собственные родители, для которых я просто сосуд, хранящий в себе ценный товар.

Мое имя Вигдис. Оно имеет скандинавское происхождение и состоит из двух элементов: «виг» и «дис». Первый элемент «виг» означает «воин» или «богатство», а второй элемент «дис» переводится как «богиня». Имя имеет глубокое значение в скандинавской мифологии и истории. В древности скандинавы верили в существование богов и богинь, которые влияли на их жизнь и судьбу. Вигдис была одной из богинь, которая была связана с воинственностью, силой и богатством.

Я – «богиня воинов».

Я создана для войны.

Я – сама война.

Встав в стойку, меня бросило сначала в жар, затем в холод. Волнение привычное для меня состояние. Мне было плевать как относится ко мне Вигдис, судьи, коллеги и даже Бирута. Меня мучило лишь обращение родителей со мной как с куклой, которую можно разобрать на детали а остатки выкинуть в мусорное ведро.

Из-за потока мыслей, загонов и злости, я пропустила начало битвы. Прийти в себя помог удар Вартуи мне по лицу, который опрокинул меня на пол. В полете я сделала прокрутку и упала слишком неудачно, забыв сгруппироваться. Шмякнулась лицом вниз, ударившись сильно носом.

Судьи охнули, но оценили удар моей соперницы, а на меня посмотрели лишь с разочарованием. Подняв себя прыжком, я вернулась в прежнюю стойку. Из носа потекла кровь.

Либо мне его сломали, либо просто разбили.

Но боли практически не чувствовала. Не знаю, что притупило мою чувствительность, но меня начало все нервировать. Бесило мое нахождение здесь, все зрители, хотя их набиралось от силы человек десять. Суровые и оценивающие взгляды судей, сама соперническая атмосфера приносила дикий дискомфорт. И эта скачущая передо мной Вартуи испытывала мою сдержанность и внутреннюю пылкость. На эмоциях я могла сотворить необратимое. Сломать ей конечности, переломить позвоночник или вообще отправить отдохнуть навсегда. Поэтому в схватке твои эмоции должны притупиться, а тело лишь выдавать удары, парирование и увороты, которые оттачивались годами.

Вартуи попыталась снова воспользоваться моим неким ступором, но моя реакция и привычки отработанные за долгое время вернулись в секунду до удара по мне. Я с легкостью увернулась и нанесла свою разрушительную серию ударов по сопернице, опрокинув ее на лопатки во время ее блокирования моих яростных приемов. Было ощущение, что я просто решила отыграться на ней за все, что произошло за последние несколько часов моей жизни. Мои глаза горели синем пламенем, а кулаки крушили оппонента с такой силой, что самой становилось неприятно от издаваемых звуков.

Рефери начал разнимать нас, но мне не хотелось ей давать возможность подняться на ноги. Я удерживала Вартуи на лопатках, сжав ее плечи так сильно, что пальцы от напряжения побелели.

– Вигдис, отпусти меня! – пытаясь ослабить мою хватку, кряхтела Вартуи.

Рефери схватил меня за руки, говоря мне о правилах, но я не думаю отпускать или как-то изменить ход борьбы. Тогда он решает применить силу. Выдергивает меня, попутно отшвырнув с такой силой, что я приземляюсь на спину.

Судьи остановили бой. Мы встали в один ряд лицом к ним.

– Вигдис Родригес, Ваше поведение не приветствуется на данном этапе вашей карьеры и титула. Мы можем с легкостью присудить черный пояс Вартуи и на этом закончить данный экзамен. Но мы не можем за единственный такого рода проступок с вашей стороны перечеркнуть ваш шанс. Поэтому через три недели ждем вас снова на этом ринге. Если такое неспортивное поведение повториться второй раз, вы будете навсегда лишены права носить черный пояс. Можете идти переодеваться. Всего доброго.

Я стояла с каменным лицом и смотрела на комиссию, но в тоже время сквозь них. Будто их не существовало. Мое восприятие и ощущение этого мира будто провалились под землю, не давая мне возможности полноценно жить. Окровавленное лицо сигнализировало о том, что в я обречена на провал похуже этой ситуации. А ведь так оно и есть.

Зайдя в раздевалку, я направилась к умывальнику. Взглянув на засохшую кровь на носу, губах и шее, будто увидела свое будущее в котором буду рвать всех, кто встанет у меня на пути. Это нужно лишь для того, чтобы доказать всем, что моей жизнью никто не имеет права распоряжаться. Даже если придется пролить мою или чужую кровь.

В один момент пришло прозрение. Моя тяга к жизни и сама ценность жизни заиграла по-новому. Я стала ценить то что имею сейчас. То время, которое отвели мне для существования на земле.

Я буду биться за себя.

Стук в дверь прерывает мой настрой уничтожать.

– Кто?