- -
- 100%
- +
Глава 1
Ласковый щебет птиц, ещё минуту назад едва слышный и уютный, вдруг превратился в настоящую аудиоатаку. Артём недовольно зарычал, повернулся на другой бок и накрыл голову подушкой.
– Мила… пожалуйста… ещё 5 минуточек.
– Не могу, – отозвался ласковый голос, – Ты сказал разбудить тебя ровно в 7.
В этот же миг одеяло исчезло, а кровать трансформировалась в кресло, заставив Тёму резко сесть. Привычным жестом он нащупал на тумбочке очки с тонкой чёрной оправой, от которых мог бы избавиться ещё 3 года назад, когда ему исполнилось 14, заменив их имплантами, но считал, что они придают ему солидности, водрузил их на нос и увидел её.
Мила. Красивая как обложка ретрофутуристического журнала: платье цвета топлёного молока с неоновой подсветкой по швам, тонкая талия, лёгкий блеск на щеках, как будто она пользовалась косметикой, а не встроенной матрицей термоконтроля. Волосы из светящихся нитей собраны в высокий хвост. Она стояла с выражением, которое в учебниках по ИИ назвали бы «вежливое, но настойчивое принуждение».
– Эй! – Тёма не то, чтобы сильно разозлился, но должен был показать характер. – Ты что себе позволяешь? Вообще-то я тут главный. А ты всего лишь робот. Сказал, сплю – значит, сплю!
– Да-да, конечно, – Мила чуть склонила голову, – А ещё ты вчера сказал, чтобы я не слушала тебя утром, особенно если речь идёт о «пяти минуточках». Ну и потом, – Мила аккуратно вытащила подушку из-под Артёма, – Я обещала твоим родителям, что прослежу за твоим посещением конференций в «Открытых умах», пока они не вернутся из Марсианской экспедиции. Тем более, что сегодня там будут обсуждать ситуацию Ксюши. Ты говорил, что решится её судьба.
Артём выдохнул и прикрыл глаза. Чёрт. Конференция. Сегодня. Семь. Тридцать. Он снова опаздывал.
– Что у нас на завтрак? – буркнул он, уже шаркая к ванной и на ходу натягивая штаны – вчерашние, мятые, но ещё чистые.
– Сегодня с утра у тебя низкий уровень глюкозы, – сообщила Мила и материализовала поднос, источающий дразнящие ароматы. – Поэтому к яичнице я добавила апельсиновый фреш. С мякотью. Как ты любишь.
– С мякотью – одобряю, – крикнул Тёма из ванной. – Хоть кто-то меня тут любит.
– У меня нет встроенной функции любви. Но ты мне симпатичен.
Артём усмехнулся, прыснул водой на лицо и пробормотал:
– Ну зато честно…
Быстро позавтракав, парень натянул чёрную футболку с надписью «Побочный эффект эволюции», провёл ладонью по голове, будто это могло уложить непослушные русые волосы, и схватил рюкзак, туго набитый конспектами, зарядками и недоеденным вчера бургером. Дверь за ним закрылась с мягким щелчком и коротким: «Удачного дня, человек».
Стены лестничной клетки мгновенно среагировали на появление жильца мягким светом. Возле лифта вспыхнул голографический дисплей: пиксели подмигнули, сканируя лицо, и запустили вызов кабины.
– Доброе утро, Артём, – приветствовал парня приятный женский голос из динамика лифта. – Ты сегодня выглядишь на 6 из 10. Желаешь кофе из автомата в холле?
– Желаю, чтобы ты выключилась, – пробурчал Артём и встал в центр открывшейся перед ним капсулы.
Стены лифта, разделённые на несколько экранов, транслировали различные проекции новостей. Один экран показывал сводку погоды: солнечно, 24,7 °C, уровень пыльцы – ноль; второй транслировал новости: на этой неделе количество подростков, у которых активировался нулевой ген увеличилось на 15%, все они направлены в лазарет; третий – забавно подсовывал ролики с котами в скафандрах, якобы «для эмоциональной стабилизации». На новости о «заболевших» подростках Артём нахмурился, рефлекторно поправил очки на переносице и перевёл взгляд на следующий экран. На нём внезапно всплыло сообщение: «Ваш сосед из 45-й квартиры получил премию им. Лобачевского. Поздравим?»
Артём сделал вид, что тщательно изучает настройки своего нейробраслета и не заметил новость. Больно надо поздравлять этого чванливого зануду. Лифт остановился. Двери открылись бесшумно, и мир встретил парня идеальной температурой – словно знал, как он любит.
На парковке глайдборд уже ждал, слегка покачиваясь в воздухе, как нетерпеливый пёс.
– Поехали, – сказал Тёма и шагнул на доску.
Глайд тихо заурчал, подхватил его и мягко скользнул вверх. Парень влетел в поток городских маршрутных линий, пролетая на безопасной высоте мимо корпусов, деревьев и редких ранних пешеходов. Тёма направил борд в сторону научно-исследовательского института Прогрессивной Генетики, в котором проходил подготовительное обучение для поступления после окончания школы, на лету ткнул пальцем в нейробраслет и открыл список контактов. Контакт «Ксю» был первым. Над браслетом появилась голограмма: кровать, со всех сторон обставленная всевозможной аппаратурой и полусонная девушка с кучей датчиков на голове.
– Привет, славно выглядишь, – усмехнулся Артём, когда соединение прочно установилось.
– Издеваешься? – на лице девушки появилась улыбка. – Ничего, выберусь отсюда, поквитаюсь с тобой.
– Ты как?
– Странно. Ночью опять проснулась от той пульсации. Как будто сердце хочет стучать быстрее, но не может. А утром снова всё затихло.
Она помолчала пару секунд, а потом продолжила.
– Врачи говорят – «аномальная активность», «нестабильность сигнала», бла-бла-бла. Как будто я радио, которое не могут настроить. Один ИИ сказал, что «уровень нейросвязей вышел за пределы нормы». Даже не знаю – это похвала или угроза.
– Ты же у нас нестандартная, Ксю. Всё логично.
– Да. Только теперь этот «нестандарт» хотят заморозить. Сказали, если скачки продолжатся – запускают протокол. Без права на обжалование. Как будто я уже не человек, а проект с ошибкой.
Артём сжал зубы, в последний момент уворачиваясь от несущегося навстречу бордера.
– Ксю, не кисни. – сказал он после того, как выровнялся на доске. – Я что-нибудь придумаю. Ты мне веришь?
– Верю, – вздохнула Ксюша, – только обещай мне, что это не будет для тебя опасно. Я тебя знаю.
– Обещать не буду, но постараюсь, – Артём поправил очки на переносице. – Одно скажу точно – если пойму, что мне грозит опасность, завещаю свой глайд тебе, а то твой в прошлый раз как-то моросил.
Они оба хихикнули. На секунду стало чуть легче.
– Тёма… – голос Ксюши дрогнул.
– Да?
– Я не хочу исчезнуть. И заморозиться на 100 лет тоже не хочу.
Она замолчала.
– Ты меня понимаешь?
Тёма сглотнул подступивший к горлу ком.
– Слишком хорошо. Я тебя просто так им не отдам. Обещаю.
Связь оборвалась.
Глава 2
В овальном зале для конференций в рамках программы для молодых учёных «Открытые умы» сегодня было неспокойно. Жидкокристаллические панели на стенах реагировали на голоса и эмоциональный фон присутствующих и моргали всеми известными науке цветами – от нежно-розового до тёмно-фиолетового, а местами даже переходили в токсично-зелёный. Это уже тревожный признак – кто-то либо перегрелся, либо вот-вот запустит истерику через нейросеть. Иногда среди этого многообразия цветов появлялся резкий белый пульс – признак того, что уровень когнитивной перегрузки превышал допустимую норму.
Профессора что-то активно обсуждали вокруг длинного стола на сцене, время от времени обмениваясь данными через тактильные голограммы – те на секунду вспыхивали между ладонями и исчезали. Все они то и дело поглядывали на парящую в воздухе визуализацию сложной абстрактной структуры, обвивающей силуэт человека. Это была модель нулевого гена: она извивалась, видоизменялась и даже излучала еле слышные звуковые колебания.
Будущие студенты сдвинули свои капсульные сидения в круг, подключились к групповому нейроинтерфейсу и изучали всю всплывающую информацию. Графики, оценки, формулы. Кто-то залип, кто-то мотал головой, пытаясь стряхнуть переизбыток информации. Один парень – рыжий, в майке с надписью «Мутация – не баг, а фича» – провалился в сон на пару секунд, и тут же его браслет мягко врезался током в запястье, напоминая: «Конференция».
ИИ-помощники – стройные, почти невесомые фигуры в графитовых костюмах с неоновой подсветкой вдоль швов – бесшумно скользили между рядами, проверяя соединения с ИИ-советом и «эмоциональный профиль» каждого участника.
Артём зашёл в зал за минуту до начала. Отмахнувшись от ИИ-помощника с предложением «доставить его к месту на интеллектуальном кресле», Тёма в два прыжка пересёк зал и влетел в зону будущих студентов. Рюкзак с конспектами ударился об соседнюю капсулу, и кто-то недовольно фыркнул.
– Фил, как обстановка? – не здороваясь спросил он у темноволосого парня, с которым всегда делил лабораторный стол. Тот сидел, уставившись в голограмму, как в бездну.
– Напряжённо, – выдохнул тот. – Говорят, сегодня наконец расскажут, что происходит с носителями гена. И как ИИ-Совет планирует с этим разбираться. Если, конечно, вообще планирует.
– Что-то мне подсказывает, что их план – это старый добрый «заморозим и разберёмся потом», – пробормотал Тёма и снял очки, потирая переносицу. – Только на этот раз меня такой расклад не устраивает.
В этот же момент свет в зале стал чуть более приглушённым, панели на стенах синхронизировались и засветились мягким синим. Гул мгновенно затих. Профессора заняли свои места за столом, слушатели конференции развернули капсулы к сцене и перевели нейроинтерфейсы в режим активного восприятия. Секунду спустя над трибуной вспыхнул логотип «Открытых умов». Началось.
На экране за спиной профессорского состава появилась надпись: «Нулевой ген. Опасная мутация». Голографический проектор отрисовал в воздухе вращающуюся молекулу ДНК, внутри которой то вспыхивал, то гас узловой участок – тот самый нулевой ген. Спикеры выходили на середину сцены один за другим, ступая в круг света, который активировался при распознавании их биометрии. Голос каждого транслировался не только через динамики, но и напрямую в нейроинтерфейсы – Тёме это давало ощущение, будто профессора говорят не в зал, а прямо в его голову.
– …ген запускается исключительно в период пубертата, – раздавался один из голосов, – когда организм нестабилен, а гормональный фон ещё не подчиняется никаким алгоритмам.
Следующий учёный в очках с матовыми линзами подхватил:
– Это не новый ген. Его следы зафиксированы в геноме ещё XX века, в так называемом «молчащем» режиме. Он был спящим. Почему – потому что среда была стабильна. А сейчас… Что-то его включило. Возможно, глобальный нейростресс.
Ещё один голос добавил:
– После двадцати пяти лет пластичность мозга и клеток падает. Даже если нулевой ген есть – он остаётся спящим. Под угрозой – подростки. Точнее, все от 13 до 25. Эпицентр мутаций – школьники и студенты.
Тёма всё это уже слышал и читал, когда просиживал до ночи в лаборатории, где стены светились графиками вместо обоев. Под монотонные доклады спикеров Артём задремал, пока нейробраслет не выдал лёгкий заряд – пщщик! – и не встряхнул его сознание обратно в реальность.
– Нулевой ген, – произнёс профессор, ректор НИИ Прогрессивной Генетики, человек с холодным лицом и голосом, как у автоматического дозатора в душевой капсуле, – это участок ДНК, который никогда не должен был активироваться. Ни у кого. Но почему-то это произошло. Возможно, – профессор сделал паузу и поднял палец вверх, – Я подчеркну – ВОЗМОЖНО, нулевой ген – это неизвестная нам ступень эволюции. Но сейчас это больше риск, чем шанс. Мы не можем себе позволить экспериментировать на подростках без полной картины. Один неверный шаг – и мы получим не эволюцию, а биологическую катастрофу в масштабах планеты.
Он говорил это с ледяной уверенностью, а на экране в этот момент показали схему постепенного разрушения организма – со вспышками там, где «аномалия» разрушала нейросвязи.
– Решение ИИ-Совета – криоконсервация. До момента, когда мы научимся контролировать последствия. Так мы сохраним жизнь всем, у кого активировался ген.
– А вы о них подумали? – выкрикнул кто-то из зала.
Это был Артём. Его голос дрогнул от волнения, но только на секунду. На голографических панелях замелькали надписи: «Нарушение этикета», «Неавторизованное выступление», «Повышенный уровень стресса».
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.