Отжимания и подтягивания второй рукой потентата. Реинкарнация Победы – 3

© Михаил Маришин, 2020

ISBN 978-5-0051-8270-8 (т. 3)

ISBN 978-5-0051-6750-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

– Здравствуйте, товарищ Берия, поздравляю вас с назначением на должность наркома внутренних дел СССР и присвоением звания комиссара госбезопасности первого ранга, – я переступил порог кабинета и поздоровался за руку с вышедшим мне навстречу его новым хозяином.

– Здравствуйте, товарищ Любимов, спасибо, – Лаврентий Павлович, одетый, видимо по случаю первого рабочего дня на новом месте, с иголочки, во всё новое, радушно мне улыбнулся. – Вот мы и снова вместе будем работать. Неплохо это у нас раньше получалось! Верно, товарищ Любимов?

– Да уж, изрядно, – я ответил довольно неопределённо, припомнив наши прошлые стычки в главке быстроходных дизелей.

– Достигли многого! Это главное. А кто старое помянет… – хитрый мингрел будто прочёл мои мысли. – Так что нечего от меня бегать, а то вас, товарищ Любимов, чуть ли не в розыск объявлять пришлось, чтоб к наркому вызвать.

– Так это нашему же наркомату спасибо надо сказать. От работы, до выяснения обстоятельств меня отстранили, так что я даже домой попасть не могу потому, что меня в лагерь не пускают. Поселился пока по прежнему месту жительства, пока мои бывшие соседи в тюрьме. Там меня и ищите, в случае чего. Или в Свято-Даниловом монастыре.

– Вот как? Компрометируете органы? – атмосфера нашей беседы от искреннего радушия постепенно скатывалась к двусмысленным подколкам, а там и до ругани было уже недалеко.

– Там размещён приёмник-распределитель для детей врагов народа, в которые прежнее руководство НКВД, скопом зачислило всех, кто имел со мной хоть какие-то контакты. Фриновский не делает ничего, чтобы разобраться в этом деле. Правды добиваться бесполезно. Всё сводится к тому, что приедет новый нарком – наведёт порядок. Раз уж родителям я ничем помочь не могу, так хоть с детьми позанимаюсь. Я им сейчас и нянька и учитель и воспитатель. Это же уму непостижимо! Дети-то ни в чём не виноваты! А их просто закрыли за колючкой, пока с родителями разбираются и никто ими не занимается. Хорошо, хоть мне, как чекисту, разрешают их навещать.

– Вы опять горячитесь, товарищ Любимов. Даю слово, что в кратчайшие сроки мы закроем этот вопрос и невиновные не пострадают, – Берия, видя, как меняется моё настроение, изменил тон, явно идя на попятный. – А вообще, кроме этого, чем вы в последнее время занимались?

– Чем я мог заниматься? КБ разгромлено, сотрудники изолированы. Руководство судостроительного завода арестовано, постройка опытных моторов сорвана. Арестовали даже тех, кто и знает то меня совсем мало. Военпред ЗИЛа Бойко, например, – я продолжал упрямо долбить в одну точку, думая, что вода камень точит и усилия будут вознаграждены.

– Невиновные не пострадают, как я и обещал. Но к виновным это не относится, – Лаврентий Павлович ответил резко, видимо, раздражённый моим напором. – Я просматривал материалы дела. Бойко умышленно срывал поставки танков в армию, не принимая готовые машины, придираясь к мелочам. При этом самоходные установки он принимал без вопросов, что привело к фактическому срыву и нарушению планов производства военной техники на ЗИЛе. Руководство завода преступно пошло на поводу у вредителя и сделало упор на самоходки вместо танков. Мы ещё с Рожковым разбираться будем.

– Радиостанция – хороша мелочь! Без радиостанций даже танкового взвода не существует! Только отдельные танки! Танковых войск без радиосвязи нет, а есть фикция! Бойко здесь полностью прав и только честно выполнял свои обязанности, а вы его в тюрьму!

– Во первых, не мы. Во вторых, в наркомате обороны считают иначе, – отрезал Берия.

– Вот и разбирайтесь с теми, кто считает иначе. А то мы думаем, будто у нас есть танковая бригада, например, а на самом деле – сплошная показуха.

– Как же вы тогда объясните, что самоходные установки без радиостанций принимались?

– А самоходки, такие как у нас, пусть и с трудом, но можно без радиосвязи применять. Подобно тому, как обычные гаубицы применяются. Достаточно пары раций на батарею, одну на огневые и одну разведчикам. Между машинами можно и голосом командовать.

– Толково вы Бойко выгораживаете, товарищ Любимов. Только в деле есть сведения, которые и сам Бойко подтверждает, что истинной причиной непринятия танков было недостаточное, по мнению Бойко, которое опять расходится с мнением наркомата обороны, бронирование. Вот так. Радиосвязь лишь предлог.

– Ну, конечно, в наркомате лучше разбираются, какими должны быть танки! Куда там капитану, командиру роты, потерявшему в танковой атаке ногу! А, между прочим, Бойко и здесь прав. Зачем вообще броня, если она не защищает от вражеского огня? Это перевод труда тысяч советских людей в горелый хлам, да ещё и с человеческими жертвами.

– А как же самоходки?

– А они в первой линии не идут! Если по ним противотанковые пушки стреляют – значит бой организован неправильно!

В это время дверь кабинета открылась и на пороге появился ещё один старый знакомый, которого Берия, видимо, и дожидался.

– Опаздываете, товарищ майор госбезопасности, – сухо бросил ему нарком.

– Виноват, товарищ комиссар государственной безопасности первого ранга, прибыл, как только известили. Никто же не знал, когда товарищ лейтенант соизволит объявиться, – оправдался Меркулов.

– Представлять вас друг другу нет надобности. Скажу лишь только, что товарищ Меркулов назначен начальником воссозданного отдела техники при экономическом управлении НКВД СССР, куда передаётся ваше, товарищ лейтенант, КБ. Он отныне будет вашим непосредственным руководителем. Перейдём к делу, присаживайтесь, – Лаврентий Павлович указал нам на два ближайших к его столу стула, а сам, первый, занял место во главе. Ах, как он меня, что называется, развёл! Вызвал на эмоции, а это, выходит, лишь присказка была. Сказка вот сейчас начнётся, судя по официальному тону наркома.

– Вы присутствовали на совещании Совнаркома четвёртого сентября? – в упор посмотрел на меня Берия и тут же, не дожидаясь ответа, коротко бросил. – Рассказывайте.

– Ну да, присутствовал. А что рассказывать? Стенограммы наверняка есть, там всё должно быть зафиксировано и полнее и более точно, чем я скажу.

– Товарищ старший лейтенант, я комиссар государственной безопасности первого ранга, нарком внутренних дел СССР. Вы мой подчинённый. Любая моя просьба, пожелание или простое обращение является приказом, выраженным в вежливой форме. Потрудитесь соблюдать субординацию и не растрачивать понапрасну наше время на элементарную организацию работы.

Вот как ты заговорил, товарищ Берия! Раздельно, ледяным голосом, расставил все точки над «зю». Это тебе, Семён Петрович, не гражданка. Не то, что было три года назад. Теперь мы, все трое, носим, пусть не погоны, но петлицы и о прежней вольнице можно забыть. Не говоря уж о том, чтобы мечом безнаказанно размахивать.

– И не надо обижаться, товарищ Любимов, – глядя на меня в упор сквозь круглые стёкла очков продолжал свою воспитательную работу нарком. – Не ради праздного любопытства вас спрашиваю. Да, я читал стенограмму, но мне интересно ваше собственное мнение. То, что вы думаете на самом деле. А то на совещании вы вели себя больно уж дипломатично, что с вашим характером совершенно не вяжется. Между тем, за задачи, вам поставленные, несёт ответственность наркомат внутренних дел в целом и я персонально. Вот и объясните мне, пожалуйста, в деталях, какой, как вы любите выражаться, «геморрой», вы нам принесли.

Всё знаешь, да? Я и ляпнул-то всего в запале пару раз. Ну, да ладно, к делу, так к делу.

– Как вы, уверен, знаете, поводом для совещания стало то, что наш доблестный флот в конце августа так и не смог во время внеплановых учений перейти по приказу своего наркома Кожанова в боевую готовность номер один. Откровенно говоря, думал, что достанется на орехи именно наркому ВМФ, но вышло всё наоборот. Наш Рабоче-Крестьянский Красный Флот до сих пор находился в положении Золушки, его заказы выполнялись промышленностью в последнюю очередь. Причём по всем направлениям. Зачастую, заводы, например, производящие вооружение, брались сперва за выполнение гораздо более объёмных заказов наркомата обороны, оставляя флотские «на потом». Так как уложиться в план получалось далеко не всегда, это систематически приводило к тому, что к работе по морской теме даже не приступали. Фактически в последнее время флот не получал вооружения совсем, кроме новых 180-миллиметровых пушек, 102-миллиметровых модернизированных пушек, 76- и 45-миллиметровых зенитных пушек. Да и эти орудия современным требованиям не удовлетворяют. Работы по современным 100- и 130-миллиметровым универсальным орудиям фактически сорваны, а по другим системам даже не начинались. Такое же положение сложилось и в главках морского и речного судостроения. Гражданские заказы выполняются в первую очередь, военно-морские – потом. Это привело к тому, что хоть флот и получает от судостроителей сколько-то новых боевых кораблей, но совсем не получает судов обеспечения. При переходе в готовность №1 даже боеприпасы и топливо на корабли не смогли доставить в установленный срок. Положение с минным и тральным вооружением ещё хуже, заказы на отдельные элементы размещаются где попало и фактически мин и тралов флот не получает совсем. Чуть лучше с торпедами, но их изготовляет всего один завод в недостаточном количестве и устаревшей конструкции. Работы по торпедам с более совершенными двигателями ведутся и получены хорошие результаты, но не решена проблема надёжности, поэтому на вооружение новые образцы не принимаются. Совсем плохо с акустикой. Флотская разведка недавно выяснила, что за рубежом уже давно используются гораздо более чувствительные гидрофоны на иных принципах. Кстати, работы по самонаводящимся торпедам провалились именно из-за несовершенства нашей акустики. Вот такая картина складывается на сегодняшний день.

Во рту от такого длинного монолога пересохло, я, не стесняясь, взял стоящий передо мной графин, налил воды в стакан и залпом выпил, выигрывая время, чтобы обдумать, что буду говорить дальше. А взвешивать стоило каждое слово. Ну что мне стоило сказать на совещании твёрдое «нет»? Подумаешь, два раза подряд отказал товарищу Сталину! Ан нет, кишка оказалась тонка, опасения перевесили. Мыслишка такая подленькая, сейчас соглашусь, а потом время пройдёт, само собой всё образуется. Не образуется! Покатилось с горы как снежный ком, накручивая на себя всё новых людей. А ведь это только самое начало! Вот теперь Берии объясняй, как совершить невозможное, за которое он, ни в чём не виноватый, несёт персональную ответственность.

– Это нам, товарищ лейтенант, как раз, понятно. Вы к сути переходите, – поторопил меня Меркулов.

– К сути… Ну что ж, перейдём к сути. А она такова. Флот будут поднимать. Планы пересмотрят, выделят заводы, работающие в основном на ВМФ. Предусмотрено два этапа. Первый – строительство малого флота до конца пятилетки. Это катера, подлодки, сторожевые корабли и тральщики, суда обеспечения. Всем им нужны дизеля. Так как в связи с высокой потребностью в котлотурбинных установках большой мощности для электростанций, установки малой мощности строить не будут. Причём дизеля, по желанию Кожанова, именно спроектированные в моём КБ, как более совершенные в отношении вес/мощность. Коломенский завод, который тоже стоит дизеля, нацеливается на увеличение ресурса своих моторов для того, чтобы их срок службы был сравним со сроком службы корабля в целом. Эти двигатели будут использоваться в гражданском флоте в основном. При этом, по словам товарища Орджоникидзе, в дизелестроении у нас кризис. Промышленность фактически достигла возможных пределов в производстве топливной аппаратуры, которые лимитируются наличием высокоточных станков. С окончательным вводом в строй СТЗ все резервы будут исчерпаны. Более того, ожидается спад, так как в настоящее время станки эксплуатируются, фактически, в режиме военного времени и будут выходить из строя по износу. Поступления же нового оборудования в значительных количествах не ожидается. Импорт нам заблокировали, а отечественная промышленность только разворачивает строительство точных станков.

– И? – подтолкнул меня Берия, видя, что я остановился в своём рассказе.

– Что «И»? Что «И»? – нервы, изрядно расшатанные за последнее время, сдали. – Это значит, что завод в Рыбинске мне улыбнулся! Никаких авиамоторов 160-й серии! Будут клепать эти несчастные «Сюизы» М-100, а в Запорожье «Мажоров» французских!

– Успокойтесь, товарищ лейтенант, вопросов авиации мы сейчас не касаемся. Нас интересует только флот. Водички ещё попейте и продолжайте, или могу чего-нибудь покрепче налить, если надо, – терпеливо погасил вспышку моей агрессии Берия.

– Спасибо, не стоит, – отказался я от выпивки и стал обрисовывать ситуацию дальше. – Если говорить только о флоте, то у меня готовы дизель 13—16, 13—8 в 2000 и 1000 сил и на подходе рядный 13—8Р в 1000 сил для подводных лодок типа «М». Проблема в том, что строить эти моторы серийно негде! Единственный завод, который мог бы это делать – ленинградский «Большевик», но там в серии танки Т-28 плюс нагрузка по двигателям для карьерных самосвалов «Кировец». МССЗ, который фактически стал опытным заводом нашего КБ, имеет избыток мощностей для ремонта, но этого совершенно недостаточно для серийного строительства дизелей. Там можно делать, с привлечением смежников, порядка сорока 13—16 в год. Этого количества, с учётом ресурса и полного сворачивания работ по опытным двигателям, хватит на поддержании в боеспособном состоянии всего пяти больших торпедных катеров. Которых планируется строить не менее сотни. А ещё малые катера, охотники, не говоря об остальном. Даже малый торпедный катер по двигателям – это шестнадцать «Кировцев» или восемь танков Т-28. Заранее предвижу, что договориться о строительстве моторов для флота будет чрезвычайно трудно.

– Это не ваши, а наши, вернее товарищей Кожанова и Орджоникидзе, проблемы и не стоит на них заостряться. Давайте по существу ваших вопросов поговорим, – Берия упорно не давал мне «потерять берега» и неуклонно направлял разговор в нужное ему русло.

– По существу моих вопросов. В ближайшее время придут бумаги с ТЗ на мотор 13—12, а возможно и на 13—6. Это связано с тем, что четырёхходовые ТНВД, применяемые на 13—16 и 13—8, на авиамоторах показали крайне низкий ресурс. У нас всё работало нормально, но увы, к моим аргументам не прислушались. Для оптимизации серийного производства упор будут делать на трёхходовые ТНВД для многоцилиндровых моторов. Поэтому количество котлов должно быть кратно трём. Скорее всего, в форсированных авиамоторах насосы работают с такой частотой, что выходят за какой-то предел, за которым следует стремительный износ. Но для моих судовых дизелей, имеющих сравнительно малые обороты это правило не действует! Я не вижу смысла начинать работу по 13-й серии заново, пусть она и потребует относительно малого времени. А также проектировать новые катера и тепловозы под дизеля 13—12 со всеми вытекающими. Не знаю, удастся ли мою точку зрения отстоять, но терять время на эти заказы откровенно не хочется. Это раз. Далее, у меня на испытаниях оппозитный блок 16-й серии, который может послужить основой для моторов уже знакомых нам схем. Больших проблем не предвижу, так как степень технической новизны этих конструкций низкая. Поэтому заказ ВМФ на 16—12 и 16—6, считай, у нас в кармане. Я бы, конечно, предпочёл варианты 16—16 и 16—8. Флот связывает с этими двигателями большие надежды. В основном потому, что никому они больше не нужны и конкуренции со стороны других потребителей не предвидится. Опять таки, нет завода для строительства этих моторов. Я надеялся на Рыбинск, но в свете проблем с ТНВД, нам не светит. Если только в кратчайший срок, пока вместо М-17 там не стали делать «Испано», не создадим новую топливную аппаратуру, требующую для своего изготовления минимума станкочасов высокоточного оборудования. Резерв станков, кстати, по словам Орджоникидзе всё-таки есть небольшой, но он закреплён за производством патронов. Не знаю, что они там вытачивают, но надо разобраться, может, удастся воспользоваться. По топливной аппаратуре задумки тоже есть. Это можно считать первоочередным заказом, который я сам себе, вернее вы мне выдадите. Только при условии решения этой проблемы возможно поточное строительство многоцилиндровых моторов 16-й серии, да и 13-й тоже. Это два.

– Подождите, товарищ Любимов, – прервал меня Меркулов. – Давайте промежуточный итог подведём. Дизеля 13—12 по заказу наркомтяжмаша, дизеля 16—12 и 16—6 по заказу РККФ и новая топливная аппаратура для них. Так?

– Именно.

– Заказ на топливную аппаратуру выходит за рамки компетенции наркомата внутренних дел, – заметил Меркулов. – Его тоже надо провести через РККФ, а для этого от вас потребуется теоретическое обоснование со всеми вашими, как вы сказали, задумками.

– Тогда у меня к вам встречная просьба, – я немного замялся, подбирая краткое, но ёмкое и понятное описание системы, которая для меня укладывалась всего в двух словах «коммон рейл». – Мне было бы желательно получить всю доступную информацию, по топливной аппаратуре для дизелей, использующей принцип единой магистрали высокого давления для форсунок всех цилиндров.

Я посмотрел на Меркулова, потом на Берию, но не увидел в их глазах понимания, только ожидание дальнейших пояснений.

– Ну, понимаете, там должен быть всего один насос высокого давления. Один плунжер. Большой. Он накачивает топливо в общую трубу и поддерживает там постоянно высокое давление. От трубы существует подводка к каждой форсунке, они открываются в нужный момент специальным механизмом.

– В общем, понятно, – сказал Меркулов. – Должен быть один плунжер на весь мотор. В этом, товарищ Любимов, вы последовательны. Сначала один плунжер на цилиндр, потом один на два-четыре цилиндра, теперь вот это. Но схемку всё же набросайте, будет понятнее, что искать. Давайте дальше.

– Дальше… Ну что ж. Я остановился на том, с чем я могу справиться. Теперь третье. На следующую пятилетку партия планирует создание большого, океанского флота. Лично я считаю это огромной ошибкой, но против мнения партии не попрёшь.

– Вы так говорите, будто противопоставляете себя партии, – заметил Берия.

– Бросьте, Лаврентий Павлович, к словам цепляться! – махнул я в сердцах рукой. – Не первый год друг друга знаем. И кто чего стоит, понимаем. Вы спрашивали моё мнение, я его озвучил. Если бы участвовал в каком-то голосовании по этому вопросу, то был бы однозначно «против». Мы большая страна, верно, экономика у нас растёт, тоже верно. Но иметь флот на каждом ТВД, сравнимый хотя бы с японским, у нас пупок развяжется! А ведь для нас армия на первом месте должна быть, не хуже любой другой.

– Партия решение приняла. Мы – бойцы партии, должны его выполнять, а не критиковать! – жёстко возразил мне нарком.

– О чём я и говорю. Против партии не попрёшь! – подвёл я итог, давая понять, что остаюсь при своём мнении.

– И как же вы решение партии собираетесь выполнять? – делая акцент на последнем слове, задал вопрос Лаврентий Павлович.

– Честно сказать – не знаю. Для обучения личного состава «Большого» флота уже сейчас нужны большие корабли, способные ходить в океане. Наши линкоры на это, как показал Бискайский залив, не способны. Моряки задумали перестроить и ввести в строй «Фрунзе», впихнув в него дизельную силовую установку. Заодно и немцам нос утереть с их «карманниками». Вариант с дизелями им, видите ли, показался наиболее дешёвым и реальным! К тому же, позволяющим значительно повысить характеристики корабля, особенно автономность, что для океана актуально. А партия их опять поддержала. Расхлёбывать эту кашу мне.

– Что вы хотите этим сказать? – я даже не понял, то ли это был блик от очков, то ли глаза наркома недобро сверкнули.

– Да, раньше я говорил, что возможно создание дизельных двигателей в несколько тысяч лошадиных сил. Сейчас мы можем рассчитывать, построив 16—16, примерно на 4 тысячи. Это очень хороший результат. Но силовая установка «Фрунзе» – сорок тысяч лошадиных сил, если не больше. А требуется ещё и повышение её мощности для увеличения хода. Значит, моторов 16—16 потребуется не менее десяти штук. В то, что мы сумеем создать силовую передачу для такого количества двигателей и обеспечить их нормальную работу я, простите, не верю. Есть ещё вариант. Иметь по одному дизелю на вал, но сверхмощных, от десяти тысяч лошадиных сил и выше. Теоретически это возможно, сделав 40—50 цилиндровый мотор размерности 160. Увеличить объём цилиндра мы уже не можем – внешние шатуны просто оборвёт или они будут такими тяжёлыми, что сбалансировать их с внутренними, будет невозможно. В любом случае, они хотят получить силовую установку для «Фрунзе» уже через год. Это равносильно тому, чтобы требовать от Циолковского через год запустить в космос ракету с человеком на борту!

– Считаете, что товарищ Циолковский фантазирует? – с лукавой улыбкой задал вопрос Берия.

– Вам, гляжу, товарищ комиссар госбезопасности первого ранга, палец в рот не клади!

Берия, а вслед за ним и Меркулов, рассмеялись.

– Мы понимаем, что задачи перед нами стоят трудные, но решать их надо…

– Трудные? – перебил я наркома. – Я же сказал! Создать силовую установку для «Фрунзе» за год невозможно! Невозможно!

– Не понимаю я таких людей, товарищ Меркулов, – обратился к майору госбезопасности нарком. – Не можешь – не берись. Зачем говорить товарищу Сталину, что можешь? Если трудности есть, так мы любую необходимую помощь окажем. Или уступи место другому, тому, кто сможет. Но сказать об этом надо прямо и честно сразу, не виляя хвостом. А назвался груздем – так полезай в кузов и не морочь людям голову.

– Сказать прямо, что не нужно и невозможно сразу, скажу честно, духу не хватило, – попытался я оправдаться. – Но то, что работа будет сопряжена с огромными трудностями, и результата я гарантировать не могу – предупредил сразу!

– И вы, товарищ старший лейтенант, наверное, помните, что вам товарищ Сталин ответил? – Берия, конечно и сам знал это, но добивался от меня, чтобы я цитировал вождя вслух.

– Да, помню. Товарищ Сталин сказал, что за четыре года мощность единичного дизеля такой схемы, выпускаемого советской промышленностью, возросла в двадцать раз, со 125 до 2500 лошадиных сил. Так что за год поднять эту мощность в четыре раза нам по силам, – пересказал я слова вождя и тут же их критически оценил. – Но эта пропорция – чистая иллюзия не имеющая никаких реальных оснований!

– Да? А что ещё сказал товарищ Сталин? – продолжал наседать на меня нарком.

– Сказал, что партия в этом вопросе мне доверяет…

– Вот, товарищ старший лейтенант! Это и есть то самое реальное основание, которого вы не видите! Обмануть доверие партии невозможно! Так что невозможное вам предстоит совершить в любом случае, но я бы на вашем месте, всё же создал бы дизель для «Фрунзе», – усмехнулся нарком. – Потому, что при другом исходе последствия будут прямо противоположными.

– Да уж, положение. Надо было на пост наркома соглашаться… – глядя на то, что Берия наряду с пряниками даёт мне понюхать и кнута, я решил не оставаться в долгу.

– Что вы имеете в виду, товарищ старший лейтенант? – насторожился мой самый главный начальник.

– Мне предлагали пост наркома внудел, а я, дурак, отказался, – усмехнулся я в ответ. – Сидел бы сейчас в этом самом кресле и расписывал последствия кому-нибудь другому.

– Не врёте, товарищ старший лейтенант, – внимательно глядя на меня, отметил Лаврентий Павлович. – Не врёте. Потому, что такими вещами не шутят. Отчего же отказались? Чекистская работа не прельщает?

– Всяк человек на своём месте хорош. Мне бы к железу поближе. А вам, наоборот, к людям. Поэтому-то я вас и рекомендовал на пост наркома.

– Взгляни, Всеволод, перед нами птица высокого полёта! Орёл! Наркомов пока не назначает, но уже выдвигает кандидатуры! Уже боюсь сам себя спрашивать, вдруг он наркомов и обратно снять может? С Ягодой и Ежовым как-то неладно получилось, дело тёмное. Ценить надо доверие такого человека! – Берия говорил шутливо-издевательски, а потом, жёстко, глядя на меня в упор, спросил. – Так что ли, товарищ Любимов!?

– Не совсем, товарищ комиссар первого ранга… – ответил я неопределённо.

– Постой, раз ты меня рекомендовал…

– Да, товарищ Берия, всё возвращается на круги своя, – не дал я закончить мысль наркому. – Вы же хотели, чтобы мы работали как в старые добрые времена?

Берия расхохотался, а потом, внезапно прервав смех, просто сказал.

– Молодец. Только теперь у тебя выбора совсем нет. «Фрунзе» будет ходить под дизелями и точка. Работу начнёшь немедленно.