Кейта: Дочь Леса. Книга 1

Глава 3. Безмолвие духов

Кейта проснулась от гнетущей тишины. Не от привычной утренней тишины айыла, а от оглушительного безмолвия в собственной голове. Впервые за много лун ей ничего не снилось. Ни запаха полыни, ни грохота копыт, ни воина-мэргэна с красивыми, но тоскливыми глазами. Вообще ничего. Пустота.

Она села на шкурах, прислушиваясь к своим ощущениям. Тревога, ставшая за последние дни ее тенью, никуда не делась, но к ней примешалось новое, незнакомое чувство – растерянность. Сны всегда были ее компасом, ее картой в мире духов. Они предупреждали, советовали, пугали. А теперь компас молчал. Хороший это был знак или дурной? Означало ли это, что угроза миновала? Или же, наоборот, она стала настолько близка и реальна, что духам больше не нужно было слать предупреждения?

Девушка тряхнула головой, отгоняя дурные мысли. Размышления сейчас – непозволительная роскошь. Есть важное дело. Кейта быстро оделась, натянув мягкие торбаза и перехватив густые волосы шнурком. Прежде чем выйти, ее взгляд задержался на отцовском балагане. Дверь была по-прежнему плотно закрыта, и тонкая струйка священного дыма больше не вилась над крышей. Это означало, что Алтан уже далеко. Его тело было здесь, в Среднем мире, но его кут, его душа, путешествовала по тропам духов. Кейта почувствовала знакомый укол беспокойства. «Только вернись, отец», – мысленно попросила она, после чего решительно шагнула в прохладное утро.

Ее небольшой отряд уже ждал у частокола. Если это вообще можно было назвать отрядом. Саян, зевая во весь рот, безуспешно пытался пристроить за спиной неудобный плетеный короб с припасами. Тихая Алани, как всегда собранная и серьезная, проверяла натяжение тетивы на своем коротком охотничьем луке. А юный Тэмир переминался с ноги на ногу, сжимая в руке копье, которое было выше его на целую голову.

– Ну наконец-то, наша предводительница! – пробасил Саян, увидев шаманку. – Я уж думал, ты решила, что лучший способ защитить границы – это проспать до обеда. Мой сур решительно протестует против походов на голодный желудок.

– Твой сур протестует против всего, что не связано с едой или сном, – парировала Кейта, подходя к ним. Она окинула их быстрым взглядом, отмечая, что все одеты тепло и готовы к долгому пути. – Алани, все взяла? Тэмир, копье держать умеешь или только для красоты носишь?

– Умею! – с готовностью откликнулся мальчишка, пряча в голосе некоторую толику обиды от услышанного. – Меня старшие охотники учили! Я им могу и белке в глаз попасть!

– Отлично, – кивнула Кейта с серьезным видом. – Но сегодня наша цель – не белки. И даже не степняки. Наша задача – осмотреть тропы у Черных Топей, расставить обереги и вернуться до заката. Никаких лишних глаз, ушей и геройства. Мы – тень, а не буря. Ясно?

Все трое дружно кивнули.

– Только почему именно Черные топи? – снова заворчал Саян, поудобнее перехватывая свой короб. – Гиблое место. Там даже иччи какие-то унылые и неразговорчивые обитают. А еще комары размером с воробья! Может, лучше сходим к Светлому ручью? Там и ягода сейчас спелая…

– Именно потому, что место гиблое, его никто толком не охраняет, – отрезала Кейта, и в ее голосе прозвучали стальные нотки. – Если степняки решат обойти наши главные дозоры, они пойдут именно там, по краю. Мы должны знать, есть ли там чужие следы. А теперь – хватит болтать. Выдвигаемся.

Отряд вышел за частокол и бесшумно скользнул под сень деревьев. Тайга приняла их, как своих детей. Шаги их были легки и почти неслышны на влажной от утренней росы земле. Ученики бубна двигались не как воины, идущие в поход, а как часть самого леса. Алани шла первой, ее острый взгляд выхватывал малейшие детали: сломанную ветку, примятый мох, едва заметный след лесной мыши. Саян, несмотря на свое вечное ворчание, шел уверенно и мощно, готовый в любой момент прикрыть товарищей своей широкой спиной. Тэмир же неустанно следовал за Алани, стараясь ступать след в след и во все глаза глядя по сторонам.

Дочь вождя племени замыкала их небольшую группу. Она не столько смотрела, сколько слушала. Слушала шепот ветра в кронах, перестук дятла, журчание невидимого ручья. Лес был спокоен. Даже слишком спокоен. Эта умиротворенность, вкупе с ее собственным пустым сном, настораживала куда больше, чем явные признаки беды. Девушка то и дело бросала взгляд назад, в сторону айыла, словно могла почувствовать оттуда присутствие отца. Его беззащитное тело, оставшееся в пустом балагане, было ее главной тревогой. Если с ним что-то случится, пока она здесь…

– Кейта-эдьиий, смотри! – шепот Тэмира вырвал ее из раздумий.

Шаманка подошла ближе. Мальчик указывал на ствол старой сосны – на коре был вырезан знак. Не их тамга. Хищный, угловатый символ, который она не знала. Но он был свежим, края пореза еще не успели потемнеть и затянуться смолой.

– Разведчик, – тихо сказала Алани, проводя пальцем по знаку. – Был здесь не больше двух дней назад.

Саян присвистнул.

– Значит, не зря мы сюда тащились. Они уже обнюхивают границы айыла, степные шакалы!

Кейта же ничего не ответила. Она смотрела на чужой знак, и впервые за утро пустота в ее голове сменилась ясным, леденящим предчувствием. Духи молчали не потому, что опасность миновала. Они молчали, потому что она уже была здесь. И они ждали, что юная шаманка будет делать дальше.

– Ускоримся, – коротко приказала девушка. – До Черных Топей осталось не больше часа ходу. И с этого момента – смотрим в оба. И под ноги тоже.

Чем ближе они подходили к Топям, тем сильнее менялся лес. Стройные кедры и лиственницы уступали место кривым, корявым березам и чахлым осинам, чьи стволы были покрыты бледными лишайниками, похожими на старческие пятна. Воздух стал тяжелым, влажным, пропитанным запахом гниющей листвы и застоявшейся воды. Под ногами захлюпала грязь.

– Фу, – поморщился Саян, с преувеличенной осторожностью переступая через покрытую мхом кочку. – Вот оно. Я уже чувствую этот запах. Запах мокрой собаки и дурных воспоминаний!

Кейта бросила на него резкий взгляд.

– Мы пришли не воспоминания нюхать, а следы искать.

Но его слова уже пробили брешь в стене ее сосредоточенности. Память, незваная и цепкая, ухватила ее и потащила назад, на десять долгих зим.

Ей было всего восемь, а Саяну – десять. Он был уже тогда неуклюжим и вечно голодным, а она – быстрой и любопытной, как лесная куница. Именно ее любопытство завело их так далеко от айыла в погоне за огненно-рыжей бабочкой, какой они никогда прежде не видели. Когда же бабочка упорхнула, они поняли, что солнце уже клонится к закату, а знакомых троп вокруг нет. Вместо них были узловатые корни и чавкающая под ногами жижа.

– Кажется, мы заблудились, – прошептал Саян, и его голос дрожал. – Моя мама говорила, что в топях живут абаасы, которые крадут у детей кут.

– Ой, не говори глупостей! – храбро ответила Кейта, хотя ее собственное сердце стучало как пойманная в силки птица. – Отец говорит, что абаасы боятся тех, у кого сильный сур. А у меня он очень сильный.

Но чем гуще становились сумерки, тем слабее становилась ее храбрость. Деревья вокруг начали скрипеть и шептаться. Из тумана, поднимавшегося от черной воды, стали появляться тени – бесформенные, вязкие, с тускло светящимися точками вместо глаз. Ледяной холод окутал их, пробирая до самых костей. Это был не обычный холод. Это холод Нижнего мира, от которого кровь стыла в жилах!

Саян вскрикнул и замер, оцепенев от ужаса. Тени потянулись к нему, их шепот стал громче, сплетаясь в одно мерзкое слово: «Душа-а-а… Свежая душа-а-а…»

Кейта видела, как жизненная сила, сур, покидает ее друга, утекая из него тонкой дымкой, которую впитывали тени. Его лицо стало серым, глаза – пустыми. И тогда страх внутри нее сменился яростью. Жгучей, всепоглощающей яростью защитницы.

– Прочь! – закричала она, вскакивая перед Саяном. – Не трогайте его!

Тени заколебались. Они повернули свои светящиеся точки к ней. И тогда Кейта сделала то, чему ее никто не учил. Она не читала заклинаний, не призывала духов-иччи. Она просто распахнула что-то внутри себя, выпустив наружу волну чистой, неосознанной силы. Она закричала снова, но это был уже не крик испуганной девочки, а властный, резонирующий рык, полный такой первобытной мощи, что от него задрожали деревья и по воде пошла рябь. Этот звук принадлежал не ей. Он принадлежал самой тайге, самой Тэнгри!

Абаасы взвыли. Но не от злобы, а от страха. Тени, что мгновение назад казались всемогущими, съежились, стали прозрачными. Они пали ниц и преклонились перед ней. Перед маленькой восьмилетней девочкой в простом платье. Они не просто испугались – узнали в ней силу, неизмеримо выше их собственной. Силу, которой они должны были подчиняться. Кейта смотрела на это с изумлением, которое было сильнее и страха, и ярости. Почему они?..

В тот момент из леса вышел ее отец. Он шел спокойно, но в его глазах, когда он увидел съежившиеся тени и дочь, стоящую посреди них, полыхал настоящий пожар. Тени испарились, едва почуяв его приближение. Алтан подхватил на руки обессилевшего Саяна, а потом крепко сжал плечо Кейты.

– Что ты сделала, кыыс? – его голос был тихим, но в нем слышался не только гнев, но и… страх.

Позже, когда они вернулись в айыл и Саян, отделавшийся лишь лихорадкой и смутными кошмарами, пришел в себя, отец увел ее в свой балаган.

– Ты никогда больше не пойдешь в Черные топи, – сказал он тогда твердо, глядя ей прямо в глаза. – Твоя сила еще спит. И не нужно будить ее раньше времени. Это для твоей же безопасности. Слышишь меня?

Она кивнула. И с тех пор они никогда не говорили об этом. Но Кейта знала: отец что-то от нее скрывает. Нечто огромное и важное, касающееся ее происхождения. Того, почему злые духи преклоняют перед ней колени, а ее собственный отец смотрит на нее с любовью и тревогой.

– Кейта? Ты чего застыла? – голос Саяна вырвал ее из оцепенения. Друг смотрел на нее с беспокойством. – Увидела что-то?

Удаганка моргнула, возвращаясь в настоящее.

– Да, – тихо ответила она, глядя не на юношу, а вглубь темных, зловещих топей. – Увидела. Старых знакомых.

Она сделала шаг вперед, ступая на скользкую тропу, ведущую в сердце болот. Теперь Кейта понимала, что отец упомянул это место не случайно. Это было не просто патрулирование – это было испытание. И впервые она подумала, что истинная опасность для ее отряда исходит не от степных разведчиков, а от той силы, что спала внутри нее самой. И которая, кажется, начинала просыпаться.

Отряд учеников шаманского племени добрался до края трясины. Дальше начиналась настоящая топь – черная, маслянистая вода, затянутая ряской, редкие островки чахлой травы и скелеты мертвых деревьев, тянущие к низкому небу свои голые ветви. Туман здесь был гуще и словно бы цеплялся за одежду холодными, влажными пальцами.

– Ну вот и прибыли, – пробормотал Саян, с видимым отвращением ставя свой короб на относительно сухой участок мха. – Место такое гостеприимное, что хочется немедленно развести костер и спеть пару веселых песен, чтобы распугать всю нечисть.

– Вот и займись делом, которое отпугнет нечисть, а не привлечет ее своим воем, – беззлобно отозвалась Кейта. – Алани, Тэмир, вы идете со мной по западной тропе. Саян, твоя – восточная. Расставляем обереги на самых видных деревьях у кромки. В самую грязь не лезем. Встречаемся здесь же, как только закончим.

Разделив амулеты, которые они сделали накануне, группа разошлась. Воздух, казалось, звенел от напряжения. Каждый шорох, каждый крик болотной птицы заставлял вздрагивать. Чтобы как-то разрядить обстановку, Тэмир, шедший за Кейтой, спросил:

– Эдьиий, а правда, что в этих топях живет старый абаасы, который строит себе балаган из костей заблудившихся охотников?

Алани, шедшая впереди, фыркнула.

– Ерунда. Кости в болоте быстро тонут. Ему бы пришлось нырять за стройматериалами каждый день. Старики говорят другое, что на дне самого глубокого омута спит огромная щука, которая проглотила луну. И когда она ворочается во сне, на земле случаются землетрясения.

– Щука? – недоверчиво переспросил Тэмир. – А почему тогда луна до сих пор на небе?

– Потому что один великий шаман спустился к ней и вежливо попросил выплюнуть, – с абсолютно серьезным видом пояснила Алани. – С тех пор она спит спокойно. Но если ее разбудить громким криком, она может снова проголодаться.

Несмотря на абсурдность истории, Тэмир инстинктивно понизил голос. Кейта слушала их вполуха, привязывая очередной оберег к стволу скрюченной ивы. Эти страшилки, передававшиеся из поколения в поколение, были своего рода оберегами сами по себе. Они учили уважать опасные места, не шуметь и не ходить в одиночку.

Девушка закончила со своим последним амулетом и выпрямилась. Отсюда, с западного края топей, открывался вид на каменистую гряду, тянувшуюся на юг. И там, в нескольких лигах отсюда, возвышались два смутно знакомых силуэта. Скалы Плачущей Верблюдицы. Кейта замерла, вглядываясь в их сторону. Она не знала, почему, но вид этих скал вызвал в ней странную, необъяснимую тревогу. Это было не предчувствие, основанное на снах или знаках. Это было иное, более глубокое чувство. Словно тонкая, невидимая нить натянулась между ней и этим местом. Сердце забилось чаще, а на коже выступили мурашки. Что-то там было не так. Что-то или… кто-то.

– Эй, у тебя там все в порядке? – окликнула девушку Алани. – Мы закончили. Пора возвращаться за Саяном.

Кейта вздрогнула, отрывая взгляд от далеких скал.

– Да-да. Конечно, идем.

Они вернулись на условленное место. Саян уже был там и с энтузиазмом доедал припасенную лепешку.

– Ну как? Встретили костяного архитектора? – насмешливо спросил он с набитым ртом.

– Нет, только лунную щуку спугнули, – ответила Алани, убирая лук за спину. – У тебя все спокойно?

– Тише, чем в балагане отца после сытного ужина, – отчитался он. – Ни следов, ни звуков. Только мои собственные шаги, от которых я пару раз чуть в штаны не наложил. По-моему, вся эта затея была…

Он не договорил. Его слова прервал звук, от которого у всех четверых кровь застыла в жилах. Это был пронзительный, полный ужаса женский крик. Он донесся с юга – со стороны Скал Плачущей Верблюдицы. Крик оборвался так же внезапно, как и начался. На болотах снова воцарилась тишина, но теперь она была не спокойной, а звенящей и полной угрозы.

– Что это было? – прошептал Тэмир, его лицо побелело как береста.

– Человек, – глухо ответила Кейта. Ее взгляд был прикован к далеким скалам. Тревога в сердце взорвалась огненным шаром, а невидимая нить, связывавшая ее с этим местом, натянулась до предела. – Там кто-то в беде.

– Но это не наша земля! – тут же возразил Саян, отбрасывая остатки лепешки. – Это уже степь. Там могут быть их дозоры, бьюсь об заклад, это какая-то ловушка! Мы должны вернуться в айыл и сообщить старейшинам.

– Пока мы вернемся, будет поздно, – отрезала Кейта. В ее синих глазах сверкнул холодный огонь, тот самый, который когда-то испугал духов топей. – Алани, Тэмир, вы немедленно возвращаетесь в улус. Бегите так быстро, как только можете. Расскажите Ойгону все, что видели и слышали. Скажите, что я… пошла проверить.

– Одна?! – воскликнул Саян. – Ты с ума сошла?! Мы не можем тебя там оставить!

– Это не просьба, Саян. Это приказ, – она повернулась к нему, и ее взгляд смягчился. – Они еще дети. Их нужно увести в безопасное место. Ты – «ученик бубна», твоя задача защищать их. Проследи, чтобы они добрались.

Девушка не дала ему времени на возражения. Развернувшись, Кейта сорвалась с места и побежала. Не в сторону айыла, а на юг, к скалам. Она бежала, как никогда в жизни, перепрыгивая через кочки и корни, не обращая внимания на ветки, хлеставшие по лицу. Она не знала, кто кричал. Не знала, что ее там ждет. Удаганка знала лишь одно – та невидимая нить тянула ее туда с непреодолимой силой. И она не могла сопротивляться. Это был ее дьылга, ее судьба, которая звала по имени.

Кейта неслась сквозь подлесок, и мир вокруг смазался в зелено-коричневую полосу. Легкие горели, земля летела навстречу, но она не сбавляла бега, перепрыгивая через поваленные стволы и ныряя под низкие ветви. Тревога, что необъяснимой тоской сжимала сердце, теперь превратилась в острый, колючий ком, который гнал ее вперед, не давая ни секунды на размышление. Девушка выскочила на каменистый уступ, с которого начинался спуск к подножию скал, и замерла. Картина, открывшаяся ей, заставила ее сердце пропустить удар.

В неглубокой лощине, в ловушке из сплетения узловатых корней и сухих, острых ветвей упавшего дерева, билась девушка. Ее дорогая, явно нездешняя одежда из крашеной кожи была разорвана, длинные черные волосы спутались и прилипли к исцарапанному лицу. Рядом не было ни коня, ни оружия. Девушка была одна, беспомощна, как мотылек в паутине. И на переметной суме, валявшейся рядом с ней, Кейта увидела вышитую тамгу – оскалившегося снежного барса. Знак орды. Знак врага. Шаманка инстинктивно присела за валун, и ее рука скользнула под длинный рукав рубахи. Пальцы нащупали холодную гладкость кости и кожи. Медвежьи кастеты. Два облегающих кисть кожаных крепления, к которым были приделаны по три заточенных когтя пещерного медведя. Оружие, которое изготовил для нее отец после того случая в топях. Оружие последнего шанса, которое она ненавидела и почти никогда не носила. Сегодня что-то заставило ее надеть их.

Девушка смотрела на пленницу, и в ее голове боролись два голоса. Один, голос ученицы шамана, шептал: «Она – враг. Разведчица. Возможно, это ловушка. Уходи, пока не поздно!» Но второй голос, голос ее сути, кричал громче: «Она ранена. Одна. В беде! Какая к абаасам разница, чья на ней тамга!?» Степнячка снова всхлипнула, пытаясь высвободить застрявшую ногу, и от бессилия ударила кулаком по земле. Это был жест отчаяния, а не воина. И Кейта приняла решение – она не оставит ее здесь, поможет воительнице выбраться, а потом… потом уже решит, что делать.

Удаганка медленно выпрямилась, собираясь выйти из-за валуна, как вдруг воздух рядом с ее ухом пронзил хищный, злой свист. Инстинкт сработал быстрее мысли. Кейта не успела ни вскрикнуть, ни отпрыгнуть. Она лишь выбросила вперед левую руку, ту, что была в кастете, закрывая лицо. В тот же миг черная молния ударила в ее предплечье. Раздался сухой, громкий треск. Стрела, пущенная с убийственной силой, ударилась о костяной коготь, разлетелась в щепки и рикошетом расцарапала ей щеку. Ослепляющая боль обожгла руку от кисти до самого плеча. Девушка отшатнулась назад, за валун, тяжело дыша. Напротив, на другой стороне лощины, из-за скалы вышел он. Высокий, статный, с большим композитным луком в руках. Его длинные черные волосы развевались на ветру, а в глазах цвета темного меда горел холодный огонь. Мэргэн увидел ее – лесную колдунью в простой одежде, вооруженную кастетами, склонившуюся над его сестрой.

В тот момент, когда их взгляды встретились, мир для Кейты на мгновение потерял звук. Боль в руке отошла на второй план, уступив место другой, куда более глубокой и непонятной боли. Той самой тревоге, что вела ее сюда, только усиленной в тысячу крат. Острая, пронзительная тоска, словно она смотрела на кого-то бесконечно родного, кого должна была ненавидеть. Инсин тоже замер, опуская лук. Когда он увидел, как фигура в темной одежде занесла над Аяной руку со страшными когтями, он выстрелил не раздумывая. Но сейчас, глядя в ее глаза – поразительно, невозможно синие – его сердце сжалось так, будто стрела попала в него самого. В голове мелькнул смутный, туманный образ из сна, но он тут же отогнал его. Это не сон. Это враг. Удаганка, которая, возможно, только что пыталась убить его любимую сестру.

Они не узнали друг друга. Девушка-корень из его снов не могла быть этой яростной лесной кошкой с оружием на руках. А воин-ветер из ее пророчества не мог быть этим жестоким убийцей, что стреляет без предупреждения. Сейчас они были лишь тем, кем их сделала судьба в данный миг. Смертельными врагами, стоящими по разные стороны поля битвы, которым стала эта маленькая, залитая утренним солнцем лощина.

– Метко стреляешь, степняк, – голос Кейты был низким и хриплым. Она медленно выпрямилась во весь рост, выходя из-за валуна. Боль в руке отдавалась гулким пульсом, но она не подавала вида, лишь крепче сжимая кулак, на котором торчали медвежьи когти. – Жаль, что целишься, как слепой крот! Или вы всегда так приветствуете тех, кто собирается помочь вашим женщинам?

Инсин нахмурился, не опуская лука. Его взгляд метнулся от Кейты к сестре, которая смотрела на происходящее широко раскрытыми от ужаса глазами, и обратно.

– Помочь? – в его голосе звенела сталь. – С когтями наготове? Лесные духи научили тебя странному милосердию, удаганка. Больше похоже, что ты собиралась закончить то, что начали твои проклятые Топи.

– Брат, остановись! – крикнула Аяна, пытаясь приподняться. – Она… она ничего такого не сделала!

Но они не слышали воительницу. Словно невидимая стена отгородила Кейту и Инсина от всего мира. Они смотрели только друг на друга, и воздух между юношей и девушкой трещал от напряжения.

– Мои топи не трогают тех, кто не приходит с черными помыслами, – прошипела Кейта, делая шаг вперед. Ее синие глаза потемнели, превратившись в два кусочка грозового неба. – А вот твои сородичи, как я слышала, не слишком разборчивы. Выжигаете пастбища, травите колодцы… Наверное, трудно жить, когда твоя душа такая же сухая и бесплодная, как земля, по которой ты ходишь!

Это был удар под дых. Инсин почувствовал, как к лицу приливает кровь. Она озвучила все то, в чем он сам обвинял свой народ, своего отца. И слышать это от нее, от их врага, было невыносимо!

– А твоя душа, должно быть, такая же гнилая и темная, как вода в местных болотах, – парировал Инсин, его голос стал жестче. – Вы сидите на своей земле, как пауки в паутине, и считаете себя хозяевами мира. Но вы лишь паразиты, сосущие соки из того, что вам не принадлежит. Вы ничего не создаете, только прячетесь за спинами своих духов и бормочете проклятия!

– Мы храним, а не разрушаем, – Кейта сделала еще один шаг, сокращая дистанцию. – Этого вам, степным саранчам, никогда не понять! Ваш удел – налететь, сожрать все дочиста и умереть в пыли, которую вы сами же и подняли.