Слияние

Тот день сразу пошел не так.

Я проснулась задолго до будильника. Мне снился снег. Он покрывал все живое плотным ковром, не давая шанса освободиться. «Вить», – жалобно позвала я разделявшего со мной кровать человека. Он не пошевельнулся. Пытаясь справиться с неприятным чувством, навеянным сном, я встала с постели и прошла на кухню. Кофе там не оказалось. Моей одежды тоже нигде не было. Тщетно обыскав все комнаты, я нашла ее в шкафу, аккуратно сложенной на пустой полке. Быстро оделась, все еще испытывая тревожный холод, как во сне, и вышла из квартиры, тихонько захлопнув дверь.

Улица только-только начала освещаться пробудившимся солнцем. Летняя прохлада поприветствовала меня свежестью и заносчивым ветерком, попытавшимся взбудоражить волосы и приподнять и без того короткое платьице. Я хотела вызвать такси, но телефон сразу стал корчиться в предсмертных муках, сигнализируя о низком заряде. Села на скамейку, стоящую у подъезда. Все вокруг постепенно оживало: появился дворник, нещадно метущий асфальтную дорожку, словно желавший оставить на ней кровавые следы своего присутствия, прошла дама с собачкой, за ней еще одна, проехал одинокий велосипедист, вяло покатились автомобили. Телефон в моей руке последний раз вздрогнул и окончательно выключился. Я встала и направилась в сторону автобусной остановки.

Тревога никак не отступала. «Который час?» – спросила я сильно спешащего мужчину, уже покрывшегося потом от чрезмерно быстрой ходьбы. Он недовольно взглянул на меня, потом на часы и бросил, продолжая движение: «Без десяти пять».

До первого автобуса было еще больше получаса. Возвращаться в квартиру Виктора мне не хотелось, и я направилась к парку, что был неподалеку. Летний воздух все больше прогревался, лучи солнца озаряли все вокруг, пытаясь пробудить город от затянувшейся спячки, шаловливо заглядывая в окна домов, в проезжающие автомобили, в глаза прохожих. Я невольно улыбнулась, ощутив теплое заискивание на своем лице. Дойдя до парка, обнаружила там кофейный ларек. В нем было движение, хотя вывеска грозно гласила: «Закрыто». С трудом уговорив девушку сделать мне кофе, я блаженно вдохнула аромат желанного напитка. Несколько жадных глотков – и я направилась в сторону выхода.

Вся природа заговорщически затаилась: ветер сокрылся в кустах, деревья застыли в немом ожидании следующего аккорда, даже солнечные лучи спрятались за одиноким пушистым облачком. Я продолжала идти, чувствуя себя главной героиней этой сцены. Но, сидя где-то вверху живота, постепенно овладевая внутренностями и вот уже подступая к горлу, тревога оспаривала эту роль. Я остановилась и сделала глоток, пытаясь подавить ее наступление. В миллиметре от меня пронесся парень на самокате. От неожиданности я громко вскрикнула и отпрянула в сторону. Сердце забилось быстрее. Тревога внутри ехидно хохотнула. «Нужно идти,» – сказала я себе и, чтобы немного успокоиться, подняла взгляд на небо. Его безмятежность отчасти передалась и мне: бесконечное пространство оставалось безукоризненно голубым, и, милостиво повинуясь закону природы, принимало в себя золотые всплески утра. «Что бы ни происходило здесь, под его куполом, оно остается все таким же невозмутимым», – пронеслась в голове непрошеная мысль. Я медленно двинулась дальше, иногда останавливаясь, чтобы влить в себя кофе.

Была пятница, и я начала строить планы на вечер. Почему-то перед глазами возникла голова Виктора с вытянутыми в трубочку губами, из которых бесконечным роем сыплются удушающе нудные: «Ну давай вместе…», «ну я же заказал столик» или «нас уже ждут друзья… я думал, ты поедешь». Я невольно поморщилась. Его излюбленные фразы наматывались на горло, не давая возможности продохнуть и ответить что-либо вразумительное. Так что обычно я поддавалась, заранее зная, что не получу никакого наслаждения от задуманного им мероприятия.

Сегодня даже не стану отвечать на его звонки.

Я хотела остановиться, чтобы сделать очередной глоток. Но, как я уже предупредила, день шел совсем не так: угодив каблуком в скучающий от безделья камешек, я слегка потеряла равновесие. Нога подвернулась, туфля осталась лежать в стороне. Я выругалась полушепотом. Повертела стопой, чтобы убедиться, что с ней все в порядке. И осторожно заковыляла к брошенной туфельке. Почти как Золушка. Я успела опустить ступню в туфлю и даже почувствовала некоторое облегчение, как вдруг…

Столкновение.

Из моих рук вырвался стаканчик кофе и упал, выплевывая коричневатую жидкость. От неожиданного толчка меня слегка откинуло назад, я еле удержала равновесие. Подняла глаза, чтобы увидеть виновника моего почти-падения, в горле уже стояла заряженная очередь ругательств. Но… Наши взгляды соприкоснулись. Сердце застучало невыносимо быстро. Я почувствовала внутри чье-то ликование: та самая тревога, с утра поселившаяся во мне, одержала наконец окончательную победу. Готовая было вырваться наружу очередь ругательств в замешательстве попятилась назад. Мы продолжали смотреть друг в друга, ощущая, как на шею набрасывают петлю, плечам становится невыносимо тяжело под ее гнетом, воздух как будто заканчивается, все тело предчувствует приближающееся удушение.

– Простите, – выдавил он и с усилием перевел взгляд в сторону.

Еще не осознавая до конца, что произошло, я кивнула и стала переставлять плохо поддающиеся ноги в попытке скрыться. Продолжая двигаться, не поднимая взгляда, я прошла мимо него на трясущихся ногах. «Не останавливаться», – прозвучала команда в голове. Столько сил уходило на то, чтобы просто идти. Скорее. Почти бежать от ощущения затягивающейся на шее петли, от привкуса трупного смрада во рту, от возникшего из ниоткуда желания – окунуться в него, погрузиться так, чтобы не выплыть.

Против воли я обернулась. Он обернулся тоже. В каком-то первобытном страхе я тут же повернула голову. И ускорила шаг, пытаясь спастись. Петля на шее затягивалась все туже, казалось, еще мгновение – и спасительный островок под ногами будет выбит чьим-то безжалостным ударом.

Мы пытались спастись еще около месяца, откладывая неизбежное и наивно надеясь на смягчение встречей вынесенного приговора. Я погрузилась в работу, он – в разгул и разврат. С периодичностью раз в два-три дня мы созванивались (я – в перерывах между деловыми встречами, он с похмелья, часто с остатками ночного веселья – незнакомым женским телом в собственной постели). Говорили обо всем. Обо всем, кроме того, что волновало нас обоих: непреодолимая тяга друг к другу. Мы избегали этой темы, боялись, что, как только переполнявшее нас влечение обретет речевую форму, назад пути уже не будет. Но его не было изначально.

Не стоит полагать, что это была любовь с первого взгляда. Это, скорее, желание погрузиться друг в друга. Словно ты с головой ныряешь в океан, не имея никакого специального снаряжения и, несмотря на давление, нехватку кислорода, темноту, холод, продолжаешь стремление ко дну.

Через несколько дней после встречи друзья позвали меня в бар, где мы любили под пару бокалов нефильтрованного обсудить последние события из жизни друг друга. Атмосфера в том баре была располагающая: просторный зал был обставлен таким образом, что столики находились на достаточном расстоянии друг от друга, чтобы не было слышно соседних разговоров, а благодаря приглушенному свету остальные посетители сливались в единую массу, не привлекая к себе никакого внимания.

Я чувствовала себя раскрепощенно в компании друзей. Основная ее часть сложилась в студенческие годы, позже была разбавлена парой-тройкой лиц: чей-то коллега, парень или знакомый с общим увлечением. В тот вечер нас было шестеро. Рассевшись за широким деревянным столом и сделав заказ, мы завели непринужденную беседу. Это, наверное, негласное правило всех дружеских компаний: прежде чем перейти к личному, поболтать о чем-то посредственном.

Когда первый бокал был наполовину выпит, посредственные темы для беседы иссякли. Раздался вопрос (не помню, кто именно его озвучил), как обстоят дела с Виктором. Вопрос долго висел в воздухе, ожидая востребования. Помню, я, как и все, ждала чьего-то ответа, даже не задумываясь, чей именно ответ должен прозвучать: увлеченно перебирала в своей тарелке ингредиенты салата, откладывая в сторону нелюбимые сухарики так, чтобы они даже ненароком не оказались в основной массе блюда. Молчание и по-прежнему висящий над столиком вопрос не особо волновали меня: мысли в моей голове кишели, то смешиваясь в нечто единое, то распадаясь на множество отрезков, – это состояние, когда ты думаешь обо всем и ни о чем одновременно.

Внезапно уставший находиться в подвешенном состоянии вопрос стремительно и остро вонзился в мой разум. Виктор?.. Какой еще Виктор? Мне понадобилось несколько минут, чтобы вспомнить молодого человека, с которым еще недавно я просыпалась в одной кровати. Сначала возникли его серые глаза, всегда выражающие слишком много доброты и слишком мало уверенности. Затем губы, вытянутые в трубочку и выдающие очередную порцию нудящих фраз. Затем нос, достаточно правильной формы, но этот нос смотрелся чужим на его лице: он словно кичился своей правильностью и жил отдельной жизнью, не сосуществуя ни с какой из других частей лица Виктора. Я так и не смогла собрать полный образ этого человека, лишь отдельные элементы врывались в мое сознание, не соединяясь между собой: широкие плечи, всегда выгодно подчёркнутые одеждой, короткие широкие пальцы, то поправлявшие прядь волос, то беспокойно перебиравшие в уставшем от существования бумажнике денежные купюры, то тянущиеся к моим, еще пиджак песочного цвета с кричащими от своего уродства пуговицами. Виктор… Да, мы встречались с ним, и не раз, и он так безжалостно был вычеркнут из моей памяти.

Вместо ответа я сделала несколько глотков. Легкий хмель приятно дурманил. Выдавив виноватую улыбку, я поднялась из-за стола и проговорила почти шепотом:

– Мне нужно позвонить.

Тогда, направляясь к выходу из бара, сталкиваясь с кишащей массой людей, снующей на выходе из заведения, я неожиданно поняла: все, что было до, бесцеремонно выброшено из меня, как выбрасывают что-то испорченное и мерзко пахнущее, – в плотно завязанном мусорном мешке, с гримасой отвращения и подступающей от омерзения тошнотой. Виктор и все другие… Теперь они гнили на помойке ненужных воспоминаний, источая зловоние и привлекая лишь жирных мух и других мерзостных насекомых.

Странное ощущение освобождения, скорее, даже обнуления. Словно то столкновение наших глаз скальпелем удалило из моей памяти злокачественную опухоль.

Да, пути назад не было изначально.

Я вышла из бара. Резкий запах сигаретного дыма бросился в нос. Громкие разговоры и неестественно оживленный смех подвыпивших, слегка шатающихся тел, пролетающие машины, свет фар которых сливался в одну непрекращающуюся вспышку, гремящая музыка, прерывающаяся то визгом, то басом исполнителя. Я огляделась. Спрятаться было негде – повсюду масса людей и какофония. Отойдя чуть дальше от входа и прислонившись к стене здания, я достала из клатча телефон. Искать его номер долго не пришлось, он был в «недавних». Длинные гудки оборвались словами оператора: «Абонент не может ответить на ваш звонок. Пожалуйста, оставьте…». Я сбросила. Не торопясь возвращаться, стала разглядывать проходящих мимо людей, но не могла сфокусироваться ни на ком. Такое состояние удачно проиллюстрировано в кино: герой изображается четко, а все остальные сливаются в единую снующую массу, теряя очертания. Все вокруг казалось неважным и ненужным. А внутри меня было спокойствие и затишье перед надвигающейся безысходностью.

Слабая вибрация телефона вернула меня к реальности. «Пью. Перезвоню», – высветилось на экране. Я зашла обратно.

– Вы что, разошлись? – очередной вопрос и его требовательный стук в мое сознание.

Я попыталась вспомнить хоть что-то, но перед глазами стоял только правильной формы нос на размытом бледно-желтом пятне, которое никак не хотело превращаться в лицо Виктора.

– Кажется. Да. Разошлись, – медленно проговорила я, оставив попытки воскресить в памяти что-нибудь, связанное с этим мужчиной.

Все пятеро подняли на меня глаза. Что-то, похожее на сожаление, отражалось в них. Я же не испытывала ничего. Давая понять, что сказать мне нечего, я повернулась и стала смотреть на посетителей.

Видимо, мое молчание произвело нужный эффект: беседу перевели в другое русло. Кто-то делился впечатлениями с недавнего свидания, атмосфера разряжалась, слышался смех.

Я медленно опустошала содержимое бокала. Содержание разговора не доходило до меня, да я и не вникала. Остановив взгляд на одноногой вешалке у нашего стола, я дала потоку мыслей овладеть мной, не прерывая его.

Чей-то назойливый, как муха, голос пытался достучаться до меня. Я услышала его, только когда чужая рука коснулась моего плеча:

– Мы в клуб. Ты с нами?

Пытаясь снять оцепенение, я тряхнула головой:

– Нет. Немного устала.

Я встала из-за стола, направилась к выходу. У самых дверей меня кто-то остановил, прокричав в ухо: «Ир, твоя сумка!». Не оборачиваясь, я протянула руку назад, почувствовала в ладони знакомую форму и двинулась в вовремя открывшиеся двери. Теплый летний воздух радостно приветствовал меня легким порывом ветра.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.