- -
- 100%
- +
– Нет. Пей. – Отрезал Войн и сел напротив. Голубые глаза наблюдали за каждым моим движением. На лице лесоруба каждую секунду отражались чувства, распознать которые я не могла.
– Чего ты на меня так смотришь? – Я не выдержала прямого испытывающего взгляда и покраснела. – Страшно же.
– Почему? – Левая бровь Война взлетела к волосам.
– Не знаю, – пожала плечами, с удивлением отметив, что боль в ноге медленно угасала, а ушиб на спине уже не чувствовался вовсе. – Ты ничего не говоришь, только смотришь. Это напрягает.
– Напрягает. – Повторил оборотень задумчиво. – Что мне с тобой делать, Вар-рвара?
Я вздохнула. Отвечать по сотому разу банально надоело. Да и какой смысл что-то объяснять своему же выдуманному герою?
– Ты не ведьма, да? – Со странной обреченностью в голосе спросил Войн.
– Нет. – Покачала головой, рассматривая лесоруба поверх кружки.
– И ты ничего не знаешь о Чёрном лесе?
– Нет.
– А обо мне?
– О тебе – не знаю, об оборотнях – немного. И то из фильмов.
– Из фильмов. Даже спрашивать не буду. – Нахмурился парень. – Но если знаешь, почему не боишься?
– Тебя? – Я поперхнулась и закашлялась. – Если не вспоминать о том, что ты не настоящий, то отвечу вопросом на вопрос: а какой в этом смысл? Ты меня убьешь? Нет. Покусаешь? Возможно. Чтобы ты не делал, я… исчезну в любой момент. На рассвете уж точно.
Лесоруб забарабанил пальцами по столу и принял из моих рук пустую кружку.
– Спасибо. – Я улыбнулась. – Нога почти не болит.
– Угу.
Войн отставил посуду в сторону и снова уставился на меня.
– Ты прячешься здесь? – Спросила, чтобы хоть как-то оправдать свой прямой взгляд на оборотня, – парень оказался на редкость привлекательным. Я даже немного жалела, что мой сон строился в традициях фэнтезийного триллера, а не любовной фантастики. Вот интересно, а есть возможность управлять сном? Должна быть. Иначе не честно.
– С чего ты взяла?
– Кто ж по своей воле станет жить среди Теней?
– Выходит, прячусь. – Согласился лесоруб, продолжая буравить меня взглядом.
Молчание угнетало. Я не знала, о чём еще спросить Война, а он и вовсе не горел желанием со мной разговаривать.
– До рассвета ещё долго. – Наконец произнес он, ни с того ни с сего приняв какое-то решение. – Поговорим?
– Опять? – Я скривила недовольную рожицу. – Обо мне?
– Нет. – Глаза Война хитро заблестели. – Об отваре, что ты выпила.
– Давай. – Пожала плечами, бросив быстрый взгляд на пустую кружку. – Он ужасный, пахнет неприятно, во рту теперь гадость, но боль снял. Спасибо.
– Ну да, ну да, – парень положил руки на мои колени, проникновенно заглядывая мне же в глаза. – Я туда лечебных травок кинул. На всякий случай.
Я задумалась, выковыривая из памяти название растения, крайне нелюбимого оборотнями в известном сериале:
– Я так понимаю, аконита там нет?
– То есть, аконит ты знаешь, а зверобой нет?
– Я название знаю. – Я скопировала положение тела Война. Теперь мы смотрели друг на друга с расстояния в десять сантиметров. От его близости у меня живот свело судорогой, в глазах же лесоруба ничего, кроме настороженного любопытства, я не заметила. Как управлять сном?! Не честно-о!
– Давай-ка я тебя просвещу по поводу трав. – Вдруг улыбнулся парень. – Помимо душицы и можжевельника, я добавил в воду чертополох и прострел. О чем это говорит?
– Что у меня будет несварение? – «Догадалась» я.
Войн хмыкнул:
– Храбришься? Похвально. Но это тебе не поможет.
– То есть, до туалета я добежать не успею?
– То есть, Вар-рвара, совсем скоро ты расскажешь мне всё, что я захочу узнать.
– Ты сварил сыворотку правды?
– О, я тебя понял. – Оборотень довольно прищурился, надменно вздернув бровь. – Зелье правды, да.
– Интересно. – Неизвестно чему обрадовалась я. – Когда начнет действовать? А ты сам такую штуку выпьешь?
– Нет, – Войн скрыл смех за кашлем. – От него клонит в сон, а у меня ещё дел много.
– Мне нравится. Спрашивай.
– Кто ты, Вар-рвара? – Ласково поинтересовался оборотень.
– Девушка. Человек. Ипостасей не имею, кровь не пью, на луну по ночам не вою. – Тут же выпалила я и добавила. – У тебя красивые глаза.
– Спасибо. – Теперь обе брови Война подскочили к волосам. – Где ты живешь?
– Град Петров. Окраина, если точнее. А ты?
– То тут, то там. – Ушел от ответа оборотень. – Это далеко от Черного леса?
– Понятия не имею. Разве волки не должны жить стаей? Где твои собратья?
– Должны и не здесь. Как ты попала сюда?
– Уснула, проснулась и услышала, как ты рубишь дерево. От кого ты прячешься?
В глазах Война заплескалась злость. Брови нахмурились, губы поджались.
– Ото всех понемногу. Получается, тебя сюда кто-то приволок. Интересно.
– Или ты мне снишься. – Я пожала плечами. – Не веришь?
– Я верю, что ты в это веришь.
Игра в вопросы и ответы мне всегда нравилась. С условием, что игроки говорят правду. Лесоруб же ещё толком не ответил ни на один вопрос.
– А что если… – договорить я не успела: потолок вдруг поплыл, стены заволокло марево, а на плечи навалилась тяжелая дрема. Я посмотрела на свою руку и с удивлением насчитала восемь пальцев. Интересно, можно ли уснуть во сне?
– У меня голова кружится. – Прищурилась в попытке разглядеть оборотня в сумраке избы.
Войн усмехнулся и ногой подвинул лавку к стене, а меня – очень невежливо локтем. Не слишком любезный поступок с его стороны, но вполне объяснимый и даже заботливый, – я почти не чувствовала свое тело и могла в любой момент упасть лицом на …струганные доски пола. После того как уткнусь носом в пах Война, а он меня оттолкнет. Подозреваю, что занозы и сломанный нос красоты мне не прибавят.
Лесоруб присел передо мной на корточки и нахмурился. Мне даже начало казаться, что его суровость показная и наигранная. Ни один человек не сможет постоянно ходить с таким недовольным лицом. Не паралич же бровей у него, в конце концов.
– Как ты меня нашла?
– Говорю же, ты мне снишься. – Пролепетала я и уже протянула руку, чтобы потрепать оборотня по щеке, но вместо этого завалилась-таки лицом вниз.
– Не спать. – Приказал он и, схватив за плечи, встряхнул. Моя голова замоталась, зубы щелкнули, зрение на пару секунд прояснилось.
– Я поняла. – Я захихикала, довольная догадкой. – Ты – моя медсестра.
– Переборщил с чертополохом. – Пробормотал Войн себе под нос. – Смотри на меня, Вар-рвара! Откуда ты пришла? Какое у тебя задание? Ты хочешь меня убить?
– Не-е, я хочу тебя поцеловать. – Выпалила я и прильнула к его губам. Губы оказались теплыми. И мягкими. И этот засранец определённо не собирался целовать меня в ответ!
Подушка чуть не упала на пол, но я успела схватить её за угол и подтянуть под голову. Внизу живота волнами расплывалась боль, спина затекла. Я с трудом согнула ногу в колене, приподняла тонкое шерстяное одеяло: сорочка была на мне. На секунду, всего на секунду я расстроилась: так хотелось верить, что я действительно попала в сказку к голубоглазому оборотню и что мелированный красавец мне не приснился.
За окном висела пелена туманного дождя, луна скрывалась за серыми облаками. Телефон показывал начало пятого утра. Я разблокировала экран и зашла в интернет. О чем я хочу узнать? Обо всем помаленьку!
Упоминаний о селе Низкинич не нашла. Зато об оборотнях информации было море и всё сводилось к одному: это кровожадные монстры, поедающие сердца и воющие на луну. Сериалы и фильмы предлагали красавцев-волков на любой вкус, цвет и телевизор, но ни в одном из героев я не увидела лесоруба. Надо бы приглядеться к хирургу, может, это он мне приснился, а воображение изменило цвет глаз? Про сыворотку правды я узнала немногим больше. В мифологии чертополох и прострел были сродни алкоголю: туманили рассудок и использовались колдунами для варки зелья. И как мне мог прийти в голову подобный сюжет? Правду говорят, наркоз – маленькая смерть.
Я промаялась до утра: читала, разгадывала кроссворд, позже переключилась на судоку и даже посмотрела подборку трейлеров, отмечая понравившиеся фильмы, но даже задремать себе не позволила.
Медсестра пришла в начале восьмого. Она проверила швы, удовлетворенно кивнула и сунула мне подмышку градусник.
– Так, запоминай, швы не мочить, менять повязку каждый день. Зайди в аптеку, купи хирургические пластыри. Помыла, высушила, присыпала вот этим, – она протянула мне лист, на котором мелким размашистым почерком было написано название препарата. – Тереть нельзя, давить нельзя, снимай чаще, пусть кожа дышит. Далее…
В голове тут же родился вопрос: как одновременно закрывать швы пластырем и открывать, чтобы они «дышали», но спросить об этом у бойкой медсестры я не осмелилась.
– Скоро завтрак. Вставай сама и смотри, дойдешь ли до буфета. Не дойдешь, тебе принесут. Начинай кушать, пей больше жидкости.
– А мыться можно?
– Пока нет. Сказала же, не мочить. Доктор придет позже, расскажет, что делать дальше. – Медсестра улыбнулась моему кислому лицу и бодро прощебетала. – Ничего, не затухнешь без душа. Дома помоешься.
– Спасибо. – Крикнула я вслед удаляющемуся халату и с тоской посмотрела на свои ноги. Спустить их с кровати не смогла: боль в животе была странной и неожиданно… страшной. Казалось, если напрягу хоть одну мышцу, мои внутренности треснут и порвутся.
Завтрак я пропустила. Позже юркая женщина в белом колпаке принесла поднос с тарелкой, бухнула на подоконник и вышла. Вроде и покушать принесли, но чтобы до еды добраться, всё равно придется вставать с кровати. Н-да, не курорт, не курорт…
К десяти утра я сдалась. Самобичевание и жалость к себе отошли на второй пан, уступив место голоду. Я передвигалась как сонная улитка: медленно и осторожно, но смогла сползти с кровати и выпрямиться. С подоконника на меня смотрела клееобразная овсяная каша, размазанная по тарелке, и стакан чая. Во рту тут же пересохло, и я помчалась к напитку со всей скоростью, на которую была способна. То есть, минуты через две я все же преодолела три метра и дошла до подоконника.
Чай оказался самым вкусным из всех чаев, что я когда-либо пробовала: теплый, немного сладкий. Я выпила половину, прежде чем заставила себя остановиться и перенести стакан на тумбочку. Неизвестно когда в следующий раз мне принесут воды, а пить хотелось постоянно.
Забег по палате лишил сил: пришлось опереться руками о кровать и замереть, выравнивая дыхание. Тело тряслось от перенапряжения, мышцы живота будто превратились в кисель.
– Встала? Молодец. – Высокий коренастый мужчина вошел в палату, остановился около меня и открыл блокнот. – Посмотрим, посмотрим… Варвара Александровна?
– Я. – Я кивнула и стекла на кровать в сидячее положение. Ноги тут же задрожали, бросило в жар.
– Операция прошла успешно, аппендикс мы вырезали. – В карих глазах хирурга блеснула улыбка. Что ж, официально, – это не Войн. – Температуры нет, швы в порядке. Сегодня ещё тебя понаблюдаем, а завтра домой. Да?
– Спасибо. – Я тоже улыбнулась. – Большое.
– Вопросы есть? Нет? Отдыхай. – Доктор вышел, а я вспомнила, что так и не спросила его о д[у]ше.
Следующий марафон дался легче: я добрела до туалета, умылась и даже почистила зубы. Расческу нашла в сумке у тумбочки и долго собиралась с духом, чтобы заплести косу: поднимать руки к голове оказалось сложно – низ живота начинало тянуть. Казалось, что кожа разойдется, и внутренности вывалятся на кровать от любого неловкого движения.
Позднее Питерское утро ничем не отличалось от дня: то же серое небо и пелена дождя за окном. Я слышала, как проезжали машины и переругивались спешащие по делам люди. Мне не хватало солнца. И голубого неба. А еще я скучала по настороженному взгляду Война.
Кто же ты, оборотень? Где я тебя видела?
Я завалилась в кровать, накрылась шерстяным одеялом с головой и закрыла глаза. Пожалуйста, приснись…
Солнце ослепило, я споткнулась, взвизгнула и полетела на землю. По инерции попыталась защитить лицо, но с ужасом поняла, что не могу, – кто-то навалился на меня сзади и выкрутил руки. Я впечаталась лицом в траву (больше обидно, чем больно) и заорала от боли: чужое колено прижало к земле, закапывая тело в дерн, глухое рычание пощекотало затылок, клыки щелкнули у виска, чуть не откусив ухо.
– Вар-рвара!..
– Войн! – Радостно заорала я и попыталась повернуться. Зря: оборотень усилил нажим, заставив скорчиться от боли. – Войн, это я.
– Ведьма!
– Войн, мне больно! Отпусти!
Я лягнула лесоруба. На этот раз не попала, но хватку он всё же ослабил.
– Что ты тут делаешь, ёра бредкая?! – Зашипел оборотень и перевернул меня на спину одним движением. – Как же ты мне надоела!
– Вот это было обидно. Ого, какой ты!
Войн изменился: его лицо вытянулось, кожа сморщилась, а густой черный подшерсток покрывал виски и шею мховым ковром. Зубы удлинились в клыки, но волосы ещё оставались человеческими.
– Частичная трансформация. Выглядит… ошеломляюще. – Я собрала остатки воли в кулак и улыбнулась. – Я надеялась, что найду тебя.
– Зачем? – Зарычал он и наклонился, вдыхая мой запах. – Что тебе надо?
– Я не знаю. Отпусти уже! – Вырваться не получилось, и я затихла.
– Если я тебя убью, ты от меня отстанешь? – Прошипел оборотень мне в губы. Жутко! Было бы приятнее, смотри он на меня человеческим лицом, а не этой… мордой.
– Навряд ли. – Призналась, с трудом выдерживая взгляд голубых глаз, и выпалила. – Ты сам виноват!
– В чём это?
– Зачем ты меня усыпил?
Войн глубоко вздохнул и закрыл глаза, успокаиваясь: клыки втянулись, кожа разгладилась и покрылась здоровым румянцем. На щеках появились веснушки и ровный загар.
– Затем, чтобы спокойно уйти. – Наконец ответил он. – Ты – странная ведьма, Вар-рвара, и я должен был тебя убить, но пожалел. Видимо, зря.
– Ничего себе – пожалел! – Завопила я в праведном гневе. – И ты меня убил, если помнишь!
– Нет, не успел. Ты исчезла прежде, чем мой клинок коснулся горла.
– Да? – Я растерялась, но быстро нашла новую причину. – Мы договорились, помнишь?
– Держать слово, данное ведьме? – Снова прорычал он и наклонился ещё ближе. – Я могу разорвать тебя прямо сейчас! На части! И сожрать твое сердце!
– Ой, как страшно! – Еще громче заорала я. – Давай, жри. Только когда я вернусь, я буду петь песни и визжать у тебя над ухом день и ночь! Да так, что все Тени Черного леса сбегутся на концерт.
Зрачок Война уменьшился до размеров пылинки и почти затерялся в небесной синеве глаз. Клокочущее рычание волка вырвалось из его перекошенного от ярости рта, мускулистые руки сжали мои плечи. Я запищала от боли:
– Синяки, у меня останутся синяки!
– Ёра! – Рявкнул он мне в лицо и резко поднялся на ноги. – Я тебя прошу, исчезни!
– Не могу. – Я поняла, что моей жизни больше ничего не угрожает, и с кряхтением поднялась, отряхнула рубаху от травы. – Вот что хочешь со мной делай, но не могу.
– Но почему? – В бессильной ярости простонал Войн. – За что ты свалилась на мою голову?
– Грешил много? – Предположила, пожав плечами. – Ещё неизвестно кто для кого наказание.
Лесоруб покачал головой. Его рука дернулась к короткому мечу, прикрепленному к спине, но остановилась.
– Уходи. – Кивнул он в сторону. – Уходи, Вар-рвара, и я тебя не трону. Обещаю, в следующий раз я не буду сомневаться и снесу тебе голову.
Я сама была готова зарычать от ярости: что мой сон себе позволяет? Что за самоуправство?
Я треснула Война по груди. Зачем? Знать бы. Но оборотень даже не покачнулся, лишь нахмурился и посмотрел на меня с жалостью.
– Ты – хам! Понятно? – Выкрикнула и, развернувшись, потопала прочь.
Уйти с гордо поднятой головой не получилось: ветки и сучья так и норовили оцарапать лицо, камни и трава кололи босые ступни. Я то и дело шипела от боли, пока не поняла, что нужно выбирать место, куда ставить ногу. Несколько раз хотела обернуться и посмотреть, ушёл ли оборотень, но гордость не позволила.
Нет, каков нахал?!
Я корила себя за слабость и желание увидеть Война. Да, мне понравился лесоруб, даже слишком, но это лишь сон! Каковы шансы увидеть его ещё раз? Нулевые. Если, конечно, у меня в мозгу нет опухоли размером с теннисный мяч.
Я застонала от злости и оттолкнула ветку, перегородившую дорогу. Зря: дерево обиделось и с громким свистом вернуло потревоженный сук на место. Листья щелкнули по лицу, лоб и глаза обожгло болью. Я взвыла и присела, схватившись за лицо.
Что происходит, в конце концов? Что за сон такой, если в нём чувствуешь любое прикосновение, а боль и подавно? Я хочу проснуться! Сейчас! И больше не видеть и не слышать наглого, грубого, непробиваемого оборотня.
Лес вздрогнул. Сначала яркая синяя вспышка осветила стволы деревьев, потом раздался мерный гул, а в лицо ударил ветер. Кроны качнулись, листья посыпались на землю, и …наступила тишина.
Управляй сном я, решила бы, что кто-то неудачно запустил фейерверк. Оставалось только усмехаться собственным мыслям: если бы я действительно могла как-то повлиять на происходящее, мы с Войном уже непременно сменили бы возрастное ограничение сновидения на восемнадцать… нет, на двадцать один плюс! Но увы и ах.
– Ищи тварь. – Отчетливо расслышала невдалеке глухой голос. – Он точно не издох.
– Шандарахнуло на славу… взял? Кровь…
– Живучий… золото хочешь?
Я присела, юркнув за широкий ствол дерева. Кто это? Где Войн?
Чуть ли не ползком направилась в обратном направлении. С каждым пройденным метром голоса были слышны отчетливей и громче. Скоро на земле стали появляться покромсанные ветки с зелеными листьями и вырванные с корнем кустарники. Один ствол и вовсе раскололся пополам, на остальных деревьях местами отсутствовала кора. Взрыв! Это был взрыв!
Их было пятеро. Пять мужчин, одетых в черные костюмы и плащи: странная смесь одежды семнадцатого века и средневековья. Двое постоянно переругивались, обыскивая поваленные деревья в эпицентре взрыва, трое стояли в стороне и внимательно следили за их действиями.
– Такое ни один волк не переживет. – Буркнул один из них и с кряхтением нырнул в переплетенные корни завалившейся на бок сосны. – Раздавило его уже. Повезет, если ногу найдем, будет, что королю показать.
– Он не волк, дубина. – Огрызнулся второй и наотмашь врезал первому по затылку. – Лезь давай, да смотри внимательно. Эту тварь Дыханием Дракона не убить. В отключке он.
– Пока не очухался надо вязать. – Вставил третий. – А то королю наши ноги доставят.
Я осмотрела раскуроченную поляну. Деревья лежали макушками от центра к краям, вздыбив пласты земли корнями. Взрыв уничтожил травяной покров и открыл взору красно-коричневую землю. Похожую картину я видела на фотографиях с места падения тунгусского метеорита. Как гребёнкой причесали.
– Свалил. – С горечью воскликнул один из мужиков и помахал над головой окровавленной рубахой Война. – Зараза такая!
– Дай сюда. – Молчавший до этого наблюдатель вырвал находку из рук и придирчиво осмотрел ткань. – Крови много, это хорошо. Он ранен. Ищем следы.
Я была не согласна и точно ничего хорошего в его замечании не заметила. Ранен? Это как по-настоящему ранен? Плохой, плохой сон!
Пятерка разошлась, придирчиво разглядывая траву. Будто искали муравья, а не взрослого накаченного мужика.
Как только они скрылись за деревьями, я выскочила на поляну. Судя по выжженному пятачку, взрыв произошел здесь, а рубаха Война лежала в десяти метрах правее. Воздушная волна была сильной: деревья повалило как в хороший ураган. Значит, оборотня откинуло в те кусты.
Я нырнула в заросли молодого липняка. Пробралась через клейкие листья и ветки почти на ощупь, – паутина так и норовила залезть в глаза. Метров через пять заметила раскуроченный куст: широкая полоса ободранных веток тянулась на несколько шагов и скрывалась в раскидистых листьях папоротника. Эти повреждения точно не от взрыва, скорее от продиравшегося через них тела.
– Войн… – Шепотом позвала я и тут же зацепилась сорочкой за ветку. Дернула ткань и вырвала из рубахи целый клок, поморщилась от непривычно громкого треска ткани. – Войн, ты где?
Щепки покрывали траву толстым слоем, смола прилипала к ногам. Гадость! Я чуть не завизжала, заметив на руке ошарашенного моим появлением паука.
– Брысь, – скинула насекомое и, поежившись, прошипела. – Войн, черт тебя дери, где ты? Ага!
Последний возглас относился к моей прелестной находке: оборотень лежал в паре метров впереди. С трудом поборола желание пробиться через кусты раненым кабаном: если меня услышат, то придется туго – от пятерых мужиков я отбиться не смогу. Даже во сне. Пришлось сделать крюк: липняк оказался густой и буквально непролазный, а папоротник – липкий и мокрый. Но я добралась-таки до Война, опустилась перед ним на колени. Парень выглядел плохо, он будто подрался с сотней разозленных кошек: кожа в глубоких царапинах, кровь на ранах запеклась каплями. Земля и вроде как сажа окутывали его с головы до босых ног, включая чудом сохранившиеся на теле штаны, тонким слоем. Из-за этого волосы казались почти черными.
Так, надо подумать. Что я знаю об оказании первой помощи? Ничего. Видела по телику, как делают непрямой массаж сердца и искусственное дыхание. Это был мой личный медицинский максимум.
– Войн? – Я потрясла оборотня за плечо, одновременно нащупывая под челюстью вену: бьется сильно, уверенно. – Войн, надо вставать.
Лесоруб остался возмутительно неподвижным. Даже картинно не застонал. Бревно бревном, а не мужик!
– Войн, – я наклонилась и быстро зашептала ему в ухо. – Надо просыпаться, лежебока. Эти мужики тебя ищут, а я не знаю, в какой стороне твой дом и как он далеко. Вставай, вставай, кому говорю!
Я зарычала от бессильной злобы, схватила его за руку и попыталась оттащить дальше в лес. Куда там – эту тушу из мышц даже кран с места не сдвинет.
– Войн, это я, Варвара. – Я со всей силы ударила лесоруба по плечу и чуть сама не заорала от боли в отбитых пальцах. – Я сейчас тебя убивать буду!
– Проверьте с той стороны. – Донеслось из зарослей. – Ищите не тело, а следы.
Я выругалась и выглянула из зарослей папоротника, разглядывая неизвестных через темные кряжистые листья. Руку оборотня не отпустила, продолжала трясти, будто это помогло бы его разбудить.
– Войн, они идут. Надо проснуться! Я тебя не дотащу.
До ближайшего мужика оставалось метров двадцать. Густой липняк пока скрывал меня от его глаз, но долго мы тут прятаться не сможем.
– Войн, – прошептала, не сводя взгляд с незнакомца, – у, как внимательно смотрит, прям под каждый лист заглядывает. – Я ведьма и я тебя сейчас убивать буду, и пытать буду, и много чего ещё делать! Вставай, они идут. Вот, блин горелый!
Я испуганно замолчала: мужик в плаще, казалось, посмотрел прямо на меня, но через несколько секунд всё же отвернулся.
– Ищите. – Проорал он. – Ищите следы волчьих лап.
– Войн! Нам хана сейчас придёт!
Я с отчаяньем обернулась к оборотню. Голубые глаза лесоруба смотрели на меня настороженно и удивленно.
– О, ты проснулся? Надо уходить.
Я попыталась подняться и потянуть его за собой, но неожиданный удар по ногам повалил меня на землю. Взвизгнула от испуга и боли уже в мужскую ладонь, зажавшую рот.
Войн прожег меня взглядом, навалился сверху, вминая в землю, и прошептал:
– Тише. Не трепыхайся.
Я ударила его по пальцам, вынуждая убрать руку, и так же злобно прошипела в ответ:
– Надо уходить. Они уже проверили ту часть поляны и идут сюда.
– Я что-то слышу. – Взревели кусты. – Всем тихо!
Мы послушно замерли. Шелестела листва, пели птицы, поскрипывали корой деревья…
– Показалось. – Снова раздался голос, затем последовал смачный верблюжий плевок. – Он где-то тут.
– С чего взял? Я бы на его месте уже давно деру дал.
– Он оборотень, дурень. А волки не убегают. Следите за спинами!
Я моргнула, медленно выдохнула, успокаивая бешено колотящееся сердце, и прошептала одними губами:
– Уходим.
– Ты его слышала. – Усмехнулся лесоруб и хитро прищурился. – Оборотни не убегают.
– А придется! – Разозлилась я и еле сдержалась, чтобы не ущипнуть его за бок. – Иначе я превращу тебя в жабу. Будешь всю жизнь на болоте квакать.
Подействовало. Войн прикусил нижнюю губу, будто физически заставлял себя замолчать, и, подумав, кивнул:
– Ладно, идём. Но если ты попытаешься их позвать…
На угрозу, прозвучавшую в его шепоте, я чуть было не расхохоталась, но вовремя прикусила язык и прошипела:
– Посмотрим, как будешь себя вести. Лягушонок.
В голубых глазах вспыхнула злость, но тут же исчезла, потому что прямо на нас через кусты шёл мужик.
– Вонючий оборотень! И как он не издох? – Бубнил он, со злостью пиная ветки. – Недаром говорят, что Черный лес принадлежит Тварям.