Антошка

– Мам, привет! Как ты? Не разбудил?

– Что ты, Андрюшенька! Я уже не сплю давно, – слегка покривила душой Антонина Николаевна, пытаясь незаметно прочистить горло. – У меня все хорошо, слава богу. А вы как? Как Катюша, как мальчишки?

– Отлично все, – коротко отрапортовал сын. – Слушай, у меня для тебя две новости…

– Хорошая и плохая?

– А то как же! С какой начинать?

– Давай уж с плохой, чего тянуть, – Антонина Николаевна догадывалась, о чем скажет сын.

– Илюха смерть как хочет поехать в спортивный лагерь, мы ему давно обещали. А у Кати в это время конференция в Монреале. Так что… Ты уж прости, в июне никак не получится…

«Так это же у нее конференция, а не у тебя!», – хотела сказать Антонина, но вовремя прикусила язык. Надо бы радоваться тому, что у домочадцев сына такая насыщенная жизнь. Но радовалось как-то плохо.

– Прости, мне ужасно жаль! Я знаю, что мы к тебе приехать обещали, – извиняющимся тоном продолжил Андрей и тут же поспешил отвлечь внимание матери, – А вторая новость такая: мы приготовили тебе сюрприз!

«Если это не ваш приезд, то не надо мне никакого сюрприза» – внутренне проворчала Антонина Николаевна.

– В среду тебе привезут от нас подарок. Так что будь дома с десяти до четырнадцати. Получится?

– А где ж мне еще быть? Ладно. То есть хорошо, я хотела сказать, – поспешно добавила Антонина. – Спасибо большое, Андрюшенька.

Антонина Николаевна положила трубку и встала с кровати. Она почти не соврала про то, что уже проснулась: сын позвонил за десять минут до сигнала будильника. Каждый день звонок поднимал ее в семь тридцать утра. Привычка рано вставать осталась, хотя торопиться уже некуда и не за чем. Можно хоть весь день валяться в кровати. Впрочем, и это не приносило прежнего удовольствия, а значит, не имело смысла.

Просыпаясь, она первым делом видела хорошо знакомый прищур мужниных глаз на фотографии, висящей на противоположной стене.

– Доброе утро, Сереженька! – обыкновенно обращалась она к нему.

– Доброе утро, Тонечка, – отвечали глаза.

Когда его не стало одиннадцать лет назад, жизнь потеряла половину красок. Будто бы на телевизоре скрутили яркость. До пенсии оставалось всего два года. Стиснув зубы, Антонина Николаевна доработала до победного, хотя и чувствовала, что отдел ждет не дождется ее ухода. Не ценит нынешняя молодежь опытных, даром, что сорок лет она проработала методистом в гороно! Завалили отчетами выше крыши, да все им подавай в электронном виде. Как будто свет клином сошелся на этих компьютерах!

И дети нынешние тоже растут с гаджетами в руках. Она хоть и возмущалась внутри себя, да молчала, увидев, как Андрюша с невесткой дали ее старшему внуку Илюшке в руки планшет, когда тому и годика не было. Молодежь советов все равно не слушает, доказывать свою точку зрения – только отношения портить. А теперь уже и портить нечего: уехали ее ребята за границу. Андрей и Катя на работе познакомились, оба программисты, только специализации разные. Сначала ему предложили работу в Канаде, а потом и она пристроилась, когда младший ребенок подрос. Он уже там родился, для него русский – неродной язык. И имя ему сразу дали иностранное: Лукас. Старшего тоже переименовали на импортный манер: он теперь Элайджа. Антонина Николаевна аж подпрыгнула от неожиданности, когда в первый раз услышала такое обращение. И тоже смолчала. А что говорить-то? Они теперь все сами, она своего сына вырастила, теперь их черед родительские шишки набивать.

– Видишь, какие дела, Сереженька? – мысленно обратилась она к портрету мужа, – Все меня бросают.

– Вижу, Тонечка. Я все вижу, – глаза с фотографии смотрели с сочувствием. На секунду Антонине даже показалось, что Сергей покачал головой.

Тоня одернула себя: нельзя быть такой эгоисткой. Что плохого в том, что сын – такой востребованный специалист, и жена ему под стать? Жалко только, что дети растут как трава: Луку и вовсе в ясли отдали в полгода. Известное дело, мальчикам ласки не хватает. Уж она бы их окружила заботой как коконом. Подвернись случай, она стала бы образцовой бабушкой: с пирогами, с чтением вслух, с катанием на санках зимой и на велосипедах летом. Она бы даже дачу купила ради внуков и устроила всю эту возню с рассадой, от одного взгляда на которую у Тони в носу возникал тошнотворных запах садовых клопов. Она бы все сделала! Да вот никому оказалась не нужна. Друзья тоже за последние годы растворились: кто разъехался по другим городам и странам, а кто и вовсе уже добрался до конечной остановки.

Антонина частенько растравляла себя этими мыслями. Особенно после звонков сына. Как только Андрей клал трубку, ей казалось, что перед ее носом захлопывалась дверь в яркую, счастливую жизнь, полную веселья, каникул, детского смеха. Лишь только на минутку разрешили заглянуть – и сразу напомнили, что она там лишняя. Глупости это все, одергивала она себя. Нет, она не жалуется: и звонят, и деньги присылают. А то бы на пенсию не больно она разгулялась бы. А так и колбаски себе может купить, и конфет шоколадных. Раньше все детям лучший кусочек отдавала, а теперь и поделиться не с кем. Вот и стала сладкоежкой на старости лет.

– Ну, какая же вы старая! – смеялась всегда невестка Катерина. – Здесь в Канаде в таком возрасте только жить начинают: в бассейн ходят, и бачату учатся танцевать, и путешествуют, и замуж даже выходят!

Замуж! Еще скажи, детей рожают под семьдесят! – хотелось язвить Антонине Николаевне, но она сдерживалась. В самом деле, невестка у нее – что надо. Просто забрала она Андрюшу, в свою жизнь забрала. Ну, ничего. У самой пацанов двое, еще почувствует, каково оно. Время придет. Время все по местам расставит.

Тоня выпила чаю, сполоснула чашу и поставила ее на сушилку. Потом направилась в спальню через длинный коридор. Он не всегда был здесь: тонкая фанерная стенка появилась, когда Андрей подрос, и они с Сережей решили изолировать проходную комнату. Получилась тощая гулкая кишка с единственной лампочкой в конце, у входа в спальню. Если идти из прихожей, то зажигать ее нет смысла – весь темный путь остался позади. Раньше в этом коридоре стояли прислоненными к фанерной перегородке лыжи, санки, андрюшкины велосипеды. Потом все куда-то делось, появились коробки с вещами, оставленные детьми перед отъездом с намерением забрать их «как-нибудь потом». Тоня подозревала, что восемь лет спустя нужда в этих пожитках уже отпала. «Зимняя одежда», «Техника», «Илья» гласили аккуратные надписи на коробках. Последняя была самой большой: Тоня с радостью согласилась хранить малышковый скарб старшего внука. Все надеялась, что пригодятся эти вещички для младшего. Да куда там! Небось после заграничных товаров они на это старье и смотреть не захотят.

Тоня миновала фанерный коридор и вошла в спальню. Подобрала подходящие для ранней весны брюки и тонкий свитер, бросила одежду на кровать, стараясь не смотреть в зеркало на дверце шкафа. А чего туда глядеть? Понятно, что не помолодела. С каждым годом морщин и пятнышек на коже прибавляется, а волос убывает. Уже неприлично носить каштановый цвет – на макушке кожа проглядывает. Надо бы подобрать оттенок посветлее. И седину не придется так часто закрашивать. Внуки вверх тянутся, а бабка вширь только растет. Да еще, пожалуй, к земле: Тоня заметила, что за последние несколько лет стала ниже на пару сантиметров.

Антонина переоделась, прикрывшись дверцей шкафа как ширмой от мужниного портрета.

– Вот так вот, Сереженька, – продолжила она внутренний диалог с ним. – Не дождался ты внуков, а я живехонька, да что толку! Маловато быть современниками, нужно быть еще и соседями, чтобы хоть одним глазком на своих родных смотреть.

Тоня вздохнула, слегка взбила волосы, пригладила прическу рукой. Надев в прихожей легкие туфли в надежде, что снега на тротуарах почти не осталось, она вышла на улицу. И в лучах первого в этом году по-настоящему погожего апрельского дня ее мрачное настроение рассеялось.

***

В среду ровно в десять в дверь позвонили. На пороге стоял молодой человек в синей униформе не известной Тоне конторы. У его ног была большая картонная коробка, в которую поместилась бы микроволновая печь.

– Свердлова Антонина Николаевна?

– Да, это я. Вы от Андрея?

– Заказ номер четыреста пятьдесят шесть, – на какой-то свой вопрос ответил курьер и прошел в прихожую. – В ваш пакет входит подключение и тестовый запуск. Готовы?

Антонина ничего не поняла, но на всякий случай утвердительно кивнула, и парень присел на корточки, вскрыл канцелярским ножом коробу и достал из нее ворох вспененного полиэтилена. Развернув эти синтетические пеленки, он вынул пластикового уродца, в котором Антонина Николаевна не сразу разглядела механического зверька. Игрушка не слишком удачно изображала собаку: у него были толстенькие лапы, обрубок хвоста и большая лысая голова с торчащими ушами. Весь белый, только на левом глазу – фиолетовое пятно. Пластмассовый пес выглядел так, будто его рисовал не очень талантливый пятилетний ребенок.

Антонина тут же пожурила себя за эти мысли. «Хоть посмотри сперва, что прислали, а потом уже ворчи! И вообще, Андрей старался, прояви хоть немного благодарности, брюзга ты старая!».

Мастер спросил, где находится роутер, и попросил разрешения пройти. Антонина по привычке называла эту комнату, превращенную из проходной в изолированную при помощи фанерной стенки, «андрюшиной». Мастер водрузил электронного уродца на стол, достал ноутбук, открыл собачье пузо и подсоединил провода. Робот ожил со странным звуком. Когда-то давно в гастрономе через дорогу стоял игровой автомат, который подобными мелодиями зазывал покупателей сунуть в него пятидесятирублевую купюру: истерично и фальшиво. Поколдовав с компьютером, мастер привел электронного пса в движение. Тот сел, встал, сделал несколько шагов по столу, перебирая своими шарнирными лапами. Потом настройщик заговорил, и пес ответил ему – сначала по-китайски, потом на английском и, наконец произнес по-русски:

– Привет, Антонина! Я твой новый друг. Давай играть? Уафф!

Антонина поежилась от этого голоса.

– Все, я закончил. Можно пользоваться вашим персональным роботом-питомцем. Система очень простая: интерфейс с голосовым управлением. Кнопка включения/выключения на животе. Для зарядной станции выберите место на полу. Вот там удобно? – мастер показал на пространство между ножками телевизионной тумбы, – Тут и розетка свободная есть. Не отключайте станцию от сети и не перекрывайте роботу доступ к ней. И вайфай-роутер не отключайте – ему нужен интернет для регулярных обновлений. Можете прочесть инструкцию, но я знаю, что никто этого не делает, – подмигнул молодой человек. – Вот, пожалуй, и все! Поздравляю вас с появлением питомца! От живого выгодно отличается тем, что кормить его не надо. Да и тапки не грызет!

Получив подпись Антонины Николаевны, мастер ушел и оставил ее наедине с пластиковым уродцем. Не глядя на пса, она прошла на кухню. Пока чайник грелся, Тоня присела на угловой диванчик и посмотрела в окно. Ребята шли из школы, размахивая рюкзаками.

Тоня пожевала губами. Она вспомнила, как Андрей просил собаку, когда ему было лет двенадцать. С классическими детскими аргументами «я сам буду за ней ухаживать». Но она стояла насмерть, понимая, что к ее заботам прибавится еще и пес, которого надо кормить, лечить, выгуливать, дрессировать. Сергей деликатно самоустранился из противостояния матери и сына по поводу животных в доме. А потом где-то раздобыл японскую диковинку: яичко, внутри которого жил игрушечный питомец. На крошечном экране резвилась маленькая собачка, Андрей давал ей нарисованные косточки и убирал за ней электронные какашки. По вечерам он укладывал это пластмассовое яичко на свою подушку. Несколько недель спустя игрушка куда-то завалилась, и Андрей не мог кормить питомца несколько дней. Тогда Тоне казалось очень педагогичным, что излишне правдоподобный электронный зверек скончался по недосмотру ее сына. Впрочем, Андрей был уже достаточно большим, чтобы излишне убиваться из-за смерти примитивной картинки.

Тоня вздохнула, принесла из комнаты игрушку и поставила его на кухонный стол, сама села на диванчик и уставилась на пса, подперев щеку рукой. Глаза-маслинки не выражали абсолютно ничего. Обычная пластмассовая собака, только разговаривать умеет.

– Тебя как звать-то? – спросила Тоня у собаки.

– У роботов нет имен, но ты можешь выбрать любую кличку, и я буду на нее отзываться. Как насчет имени Сергей?

– Нет! – чересчур резко ответила Тоня. – Только не Сергей. Может быть, Антошка? Будем тезками с тобой. Нравится имя Антошка?

– У роботов не бывает симпатий и антипатий. Но чтобы доставить приятные эмоции тебе, я готов признать, что мне нравится это имя. Уафф!

– Вот и ладно! Антошка, ты же не едой питаешься, а электричеством, да?

– Да! Но ты можешь купить и поставить для меня миску для большего сходства с настоящей собакой.

Тоня вздохнула. Еще не хватало кормить игрушечного пса воображаемой едой. Так и в маразм впасть недолго. Пес расценил ее молчание по-своему и продолжил:

– Но это необязательно, я ведь не настоящее животное, я робот-компаньон. Я могу поддерживать разговор, помогать с контролем самочувствия и даже в случае необходимости вызвать врача. Так же я отличный спутник для совместных прогулок и досуга. Но если ты хочешь отдохнуть, я не буду тебя беспокоить.

«Вот и хорошо! Вот и не беспокой!» – подумала Тоня и тут же устыдилась. Она ведет себя как сварливая старуха, вымещая на собаке за свою обиду неизвестно на что. На одиночество. На сына, который отдарился игрушкой вместо того, чтобы приехать самому. На то, что жизнь еще не закончена, а разделить ее не с кем. Впрочем, это же игрушка. Она не огорчится и не расстроится, если с ним не разговаривать. Чтобы вытащить себя из очередного душного внутреннего монолога, Тоня произнесла вслух:

– Так, ладно, это все хорошо, но у нас закончилось молоко. Схожу в магазин. Как там с погодой?

– Сегодня, шестнадцатого апреля, во второй половине дня ожидается 11-13 градусов тепла, переменная облачность, влажность не выше 45%. Отличный вечер для прогулок.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.