Идеальный мужчина. Дамский роман

Иллюстратор Юлия Хиониди

Дизайнер обложки Павлов Антон

© Инна-Мария, 2025

© Юлия Хиониди, иллюстрации, 2025

© Павлов Антон, дизайн обложки, 2025

ISBN 978-5-0067-9541-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1

ВНИМАНИЕ! ПО ТРЕБОВАНИЮ МОДЕРАТОРОВ САЙТА RIDERO ПУБЛИКУЮ ИНФОРМАЦИЮ, ЧТО ЧИТАЯ НАИМЕНОВАНИЕ СОЦИАЛЬНОЙ СЕТИ ФЕЙСБУК НА ЛЮБОЙ СТРАНИЦЕ ДАННОЙ КНИГИ, ПОМНИТЕ, ЧТО ОНА ПРИЗНАНА ЭКСТРЕМИСТСКОЙ НА ТЕРРИТОРИИ РФ!

Красная майка

Все начиналось как обычно. Ничто и ничего, в общем-то, не предвещало каких-либо неожиданностей или глобальных изменений. Мой отпуск должен был осуществляться по заранее спланированному маршруту, все было заказано, выкуплено и ждало только одного – меня. Я улаживала свои бытовые проблемы, накопившиеся после целого года напряженной и достаточно изнурительной работы, когда даже за коммунальные услуги заплатить было некогда, покупала мебель, обставлялась, платила кредиты и всякая такая бытовая необходимость, тихо захламляющая жизнь, но это надо было делать, да и больше не кому.

Предварительно родные спрашивали, куда же я планирую поехать отдыхать в отпуске, а я перебирала разные возможные страны, долго сомневалась и все-таки выбрала Грецию, где живет моя единственная родная и горячо любимая сестра. Это было вполне выгодное решение, так как я «убивала двух зайцев»: и в море искупаюсь, и с родственниками встречусь. Кто-то мне тихонько завидовал, кому-то было реально безразлично, и только мама не могла спокойно относиться к моему выбору.

– Доча, едь куда угодно, в Турцию, Таиланд, Китай или в Германию, только в Грецию не надо, – иногда тихонько произносила она, чем меня сильно удивляла и заставляла задуматься о моем выборе, но несмотря на это, я с пылом и жаром начинала аргументировать свой выбор, а сестра дожимала, потому что ей край, как хотелось, видеть меня у себя. – Ты не вернешься, дочь.

– Мам, ну, мам, что ты такое говоришь? Как я могу не вернуться? Может у тебя предчувствие, что со мной что-то плохое случится, тогда я никуда, правда, никуда не поеду.

– Да нет, просто ты выйдешь там замуж и останешься, а мы здесь, старые, кому нужны будем?

– Ма-а-ма-а, мамуля, ну, милая моя, я вас не брошу, да и закон мне не позволит там остаться, – смущаясь и улыбаясь от лишнего внимания к себе, отвечала я, – Меня депортируют, и больше никогда не откроют визу, а мне этого не надо, так что я точно вернусь!

После этих слов мама немного успокаивалась, но ее слова уже забрались глубоко в мое подсознание, переродившись в мысль, не дающую покоя: «Он там! Я еду к нему!».

Сумки собраны, вечер, машина, сын за рулем, папа рядом, столица, аэропорт, штамп, взлет, посадка, Стамбул, транзит, ожидание, и опять взлет, посадка, штамп… и вот я в Греции.

Пахнет морем даже в аэропорту, солнце слепит. А вы знаете, что греки называют его бриллиантовым? И это верно, так как из-за отражения солнечных лучей капельками воды, светит оно особенно ярко. Я довольно улыбаюсь и щурюсь, потому что, как всегда, у меня нет затемненных очков. Рядом идет веселый и разговорчивый Петрос, сосед по самолету, с которым мы общались всю дорогу и договорились встретиться. «А может это и есть он?» – мелькнула в голове мысль. – А что ж так быстро? Ну, и ладно, пусть быстро, хотя уж, очень быстро, ну, он так он, почему бы и нет? Не плохой мужик.»

За дверями зала прилета, меня ждала сестра со своими детьми и все было как у всех, давно не видевшихся близких людей: поцелуи, объятия, радость. Мы опять вместе, как в детстве, и так приятно на душе. До дома решили добираться на автобусе и всю дорогу о чем-то говорили, говорили.

И это было начало, только начало. Поосвоившись в доме пару деньков, вдоволь наболтавшись с родными, я вышла на свою страницу сайта знакомств и начала общаться с греческими мужчинами. Они писали десятками, сыпали комплиментами, но я-то уже научилась «фильтровать», как ни как, на «знакомке» около пяти лет. И однажды написал он…, дежурное «Здрасти», я ответила тем же, и переписка пошла полным ходом. Договорились встретиться. А как встречаться-то, если город я не знаю, языка тоже не знаю? Шел мозговой штурм и решение пришло само собой. «Я каждое утро бегаю по парали́и (набережной), мы живем от нее в пяти минутах ходьбы, и дорога туда мною уже выучена, вот там и встретимся!» Он обещал прийти в красной майке, чтобы я могла его опознать.

Проснувшись утром, надела черные короткие шорты с маечкой и новые, еще не разношенные, бело-оранжевые кеды, принадлежащие моей племяннице. Они совсем не подходили мне по колориту, но из собственной обуви, у меня были только босоножки. Сестра высыпала мне в руку мелочь, на которую после пробежки, надо было купить мыло и гель для душа. В одну ладонь я вложила монеты, а в другую взяла сотовый телефон, вышла в подъезд и стала спускаться.

Если вы были в Греции, то можете знать, какие там есть ужасные винтовые лестницы. Перила располагаются по центру большой вертикальной спиралью, растянувшейся с первого до последнего этажа, но ступенек возле них практически нет, стопу ставить некуда. Приходится наступать с другой стороны, что возле стены, но там перила не предусмотрены. В общем, моя нога соскользнула, и я упала навзничь, мелочь рассыпалась звенящими нотками по мраморному полу. Лежа на спине, подвигала конечностями. «Все окей? Да, жива – здорова! – встала, и потерев ушибленные места, начала пытать счастья собрать мелочь, но найти монеты на желтом мраморном полу в черные пятнышки – задача по силе только экстрасенсу, однако, что-то все-таки удалось вложить обратно в ладонь. Я остановила поиски, – Что есть, то есть, потом разберемся. Ведь там уже ждет меня он, – шагая в сторону набережной, стала размышлять о том какой же он человек? Мысли путались, и соскальзывали совсем на другое.»

Подойдя к паралии, огляделась. На лавочке, ко мне спиной, сидела одинокая сгорбленная фигура человека, закинув ногу на ногу и обнимая колено ладонями со сцепленными в замок пальцами. «Х-м, старичок какой-то сидит. Да, Бог с ним, а где же он? – напряженно оглядывалась я по сторонам, но никого подходящего так и не находила. И тут инсайт (озарение)! – Красная футболка! Боже, это же он и есть! Но, что же он так печально выглядит-то? Не-е-е…, не-е-ет, я не могу к нему подойти. Он такой скукоженный, даже жалкий. Не могу и все.» Включаю мозговой штурм в поиске решения: «Та-а-к, бегу мимо, узнает – зовет – откликаюсь. Не узнает, пробегаю мимо, словно я его не заметила. На обратном пути я снова буду здесь пробегать, если он еще будет меня ждать, значит, поступлю точно так же, позовет – откликнусь, нет – обо всем забыли, словно сон, и это даже к лучшему.»

Легкой трусцой я пробежала мимо него, якобы, не признав ни его самого, ни обозначенной красной майки. Дело сделано, и буквально через три минуты, мои совершенно другие мысли понеслись над гладью Эгейского моря, напрочь забыв о встрече, сидящем на скамейке мужчине в красной футболке, и только что произведенном мозговом штурме. В восемь утра солнце светило еще очень ласково, легкий бриз нежно щекотал открытые участки тела, освежая кожу, а ноги автоматически совершали неторопливый бег трусцой. Стоит заметить, что бегала я исключительно медленно, так как делала это в большей степени для души, а не для тела. Покачиваясь в ритмичных беговых движениях около десяти-пятнадцати минут, стала огибать ме́гаро (концертный зал), большое и достаточно красивое здание, построенное прям на берегу моря, как вдруг через пелену спутанных собственных мыслей услышала, вроде бы, свое имя. В голове что-то ёкнуло, но осталось без внимания.

– Евлалия, – теперь четко звучало мое имя через мыслительную туманность, я осознала, это зовут меня!

Рефлекторно, но медленно, как бы опасаясь, стала поворачивать голову в сторону источника звука, и увидела молодого мужчину, трусящего параллельно, метрах в трех справа от меня. «Кто это? Откуда ему известно мое имя? Кто он такой? – пронеслось в голове как торнадо, – Черные макасы, серое трико и… красная майка (точнее футболка) … О, Бо-о-ожеее, это же он, старичок с лавочки, с которым мы условились сегодня встретиться, – небольшая паника поселилась во мне, но быстро успокоилась, так как решение – то уже было принято, – Позовет – откликнусь.» Вот только как-то неожиданно это произошло. Я его проигнорировала, а он меня догнал и позвал, когда я уже напрочь о нем забыла. «Фу-ухх-х», – выдохнула я тяжело, но незаметно для него, чтобы привести мысли и дыхание в порядок. Меня учили, и я достаточно усвоила культуру поведения, потому совсем не хотела откровенно и бессовестно обижать человека, договаривались же, надо выполнять. Да и к тому же отпуск, солнце, море, Греция – надо только улыбаться и радоваться жизни!

Сделав такое умозаключение, я повернулась к нему, и приветливо улыбнувшись, как ни в чем не бывало, сказала:

– Привет. Присоединяйся к пробежке.

На что он ответил:

– Так мы и так уже бежим.

«М-даа, неоспоримая правда, уже бежим… и не останавливаемся!» – помыслила я.

– Ну-у…, я имею ввиду, можете бежать поближе ко мне, а то вы слишком далеко бежите – выкрутилась я из положения. Через полсекунды он резко взял влево и оказался рядом со мной на расстоянии двадцати сантиметров. «Ого, как близко… Ну, не на столько же надо близко!» – крутилось в голове, потому что было нарушено мое личное пространство.

Однако, теперь я смогла отчетливо его разглядеть, составив первое более полное впечатление, которое радужным трудно было назвать: мужчина среднего роста, худощавый и достаточно молодой, чуть сутулый, гладко выбритое лицо, короткая черная стрижка, с немного вздыбленными кверху курчавыми волосами, карие глаза и нос…, нос поразил больше всего – крупный, с ярко выраженной горбинкой, в общем… – орлиный! Брови на моем лице явно сошлись к переносице, а мимика отразила волну негодования. «Ладно, – подумала я, – Не детей же мне с ним крестить. Просто пообщаемся. Отпуск у меня все-таки.»

Всю пробежку, неожиданно для нас обоих, мы о чем-то разговаривали, конечно же, говорила в основном я, а он поддерживал диалог либо поддакиваниями, либо односложными ответами. Он хорошо понимал по-русски, но выражаться ему было немного сложно, приходилось вспоминать и подбирать слова, все-таки родным языком для него стал греческий. А я впервые слышала русскую речь с греческим акцентом. Как потом мы выяснили, сидя в кафе, о борт ограждения которого плескались волны моря, нас обоих это вполне устраивало, потому что я разговорчивая, а он немногословен, и так называемый «эфир» был отдан почти полностью в мое распоряжение, не с кем его делить не приходилось.

Так началось наше знакомство. В прибрежном кафе мы просидели до обеда. Оливия (это моя сестра) уже разыскивала меня по телефону и требовала прийти домой, так как тоже хочет проводить со мной время и, вообще-то, я приехала к ней, а не к кому-либо другому. «Хорошо, хорошо, скоро буду», – отвечала я. Сколько мы с ним общались, я рассматривала, познавала и удивлялась его внешним данным, особой манере говорения и телодвижения. Все вместе они были какие-то странные, точнее, отличающиеся от других, хотя в тоже время и обыкновенные, но…, не смотря на вышесказанное первичное мнение о внешности этого человека, в его компании я чувствовала себя достаточно комфортно, было очень мило и приятно. После звонка сестры, мы встали и отправились к выходу, но с каждым шагом я чувствовала все более резкую боль в стопе. В надежде, что боль утихнет, продолжила движение, но уже прихрамывая. Лицо мое непроизвольно кривилось, а из груди вырывались тихие стоны.

– В чем дело? Что случилось? – волнуясь спрашивал он. При этом быстро осматривал меня взглядом, и не находя причин недомогания, никак не мог понять, почему я хромаю и стону.

– Я растёрла ногу. Куда бы сесть? Надо снять обувь, – пояснила я.

Его лицо выражало явное беспокойство и это было мило. «Надо же, он знает меня несколько часов, а так проникновенно сопереживает», – благодатно промелькнуло в моей голове. Мы огляделись в поисках лавочки, затем в поисках чего-то, на что можно было бы присесть, но тщетно. Вокруг кафе шел ремонт и ничего подходящего нами обнаружено не было. Идти дальше хоть как-то, не позволяла боль, и я, притулившись к столбу, начала развязывать кеды. Мой вестибулярный аппарат не отличается хорошей устойчивостью, поэтому балансировка на одной ноге давалась с трудом, и меня качало из стороны в сторону. Понимая, что я могу просто не удержаться и упасть на землю прям перед ним в первое-то свидание, никак не могла допустить такого позорного зрелища, хватало того, что я уже хромала и стонала, поэтому, набравшись наглости, сказала:

– Давай я за тебя подержусь. Можно твою руку? А то здесь нет ни одной лавочки, чтобы присесть, стоя у меня не получается, – уже стесняясь собственной наглости, завершала я говорить и виновато улыбнулась. Он протянул руку, и я впервые ощутила тепло и нежность его кожи. Стоит заметить, что тогда я просто воспринимала эту информацию сенсорными рецепторами, как факт, абсолютно бесчувственно. Сколько я развязывала свой добротно зашнурованный первый кед, он не просто поддерживал меня, но и пытался всячески помочь: то шнурок потянет, то руку поудобнее возьмет. Расшнуровав кед с больной ногой, я наконец-то выпрямилась и отпустила его руку. А он, в туже секунду опустился на колено и стал развязывать мой второй кед. Я обомлела! «Я знаю его всего несколько часов, а он проявляет ко мне такую искреннюю заботу и делает это так любезно, деликатно и учтиво. Ни чего себе… Вот это да! Вау! И это происходит со мной?» У меня и сейчас нет слов, которыми можно передать те чувства, что испытала в тот момент, но они были приближены к состоянию тихого и приятного шока.

До дома он провожал меня пешком. По дороге зашли в магазинчик с моющими средствами, так как я надеялась, что собранных денег мне все-таки хватит, хотя бы на кусок мыла, но увы…, не хватало. Очередная доза наглости подпёрла моё горло, и я так, между прочим, продолжая рассматривать товар на прилавке, спросила:

– Ты можешь мне добавить немного денег? А то не хватает.

– Выбирай все что нужно, я за всё заплачу, – ответил он.

Мои глаза прикрылись автоматически от полученного удовлетворительного ответа. И тут меня было не остановить. Нет, не думайте, что я много накупила, только то, что было нужно, но…, я перенюхала каждую бутылочку с гелем и каждый кусочек мыла, выбирая по запаху, так как для меня он очень важен. Мало того, к этой мыльной оргии я привлекла и его, давая нюхать бутылочки, сопровождая комментариями и требуя ответа:

– М-м-м, хорошо пахнет. Тебе этот понравился? Фу, как воняет. Какой самый приятный для тебя?

Он принимал в этом посильное участие и улыбался уголками губ, воспринимая все происходящее, как детскую шалость.

Закончив «мыльную экзекуцию», стоя в очереди на кассу, в поле моего зрения попали несколько картин. На одной из них, расположенной над входом, красовался огромный вульгарный цветок, выполненный в краплачных (красно-коричневых) тонах.

– Ты в такой технике рисуешь? – поинтересовалась я.

– Нет, на моих работах нет предметов.

Внезапно я поняла, что мне хочется познавать его дальше, а тема эта была любопытнейшая, потому что в какой-то мере я тоже художница.

– Тогда типа абстракционизма у тебя?

– Нет, не совсем так.

– Если предметов нет, то что есть?

– Я не могу сказать тебе это по-русски, а по-гречески это звучит так …., – и произнёс какую-то абракадабру.

– Этого теперь я не понимаю, – был мой ответ.

Казалось бы, такие недопонимания должны привести к разногласиям, но нас они только увлекали и давали повод продолжать задавать новые вопросы, получая на них ответы. И сейчас, и в дальнейшем что-то всегда оставалось до конца непознанным и перекладывалось на завтра, вымащивая дорожку в будущее. Так за разговорами, мы дошли до дома. Я за все его поблагодарила, условились созвониться, обменявшись номерами телефонов.

Честно говоря, по итогу, мне он был безусловно приятен, но… и смешон. Я пришла к выводу, что этот человек заботлив, внимателен и нежен, внутренний мир его достаточно богат и чувствителен, а вот внешний – почему-то очень забавлял, особенно серые трико с дырочкой на кармане и короткие в длину, из-за чего он выглядел как подстреленный воробей на первом-то свидании, совсем не статный хлопец.

Придя домой, я не стала всё рассказывать сестре, потому что она тут же начала бы его «троллить», а мне еще хотелось проанализировать самостоятельно, считанную с него информацию, и сделать собственные выводы, которые получились противоречивыми, и от этого было немного не по себе. Не в состоянии держать свое мнение, вечером, сидя в кафе, я делилась впечатлениями с племянницей, которая уже была подростком, почему-то рассказ получился веселым, и мы от души хохотали. Дома наш хохот продолжился, и сестра потребовала поделиться с ней новостями, заподозрив нас в недомолвке. Смеясь, я ей еще более красочно поведала о моей встрече, а она, задумавшись, неожиданно стала «троллить» не его, а меня, указывая на мое несоответствие по колориту в одежде и другие нюансы. Искренний смех в нашем доме продолжался еще долго.

Глава 2

Ночной клуб

Вечером следующего дня мы с семьей ходили по торговому дому «Cosmos», намереваясь купить в подарок на день рождение племяннице сотовый телефон.

Он позвонил в этот момент, и предложил поехать в ночной клуб. «М-м-м, значит я ему понравилась!» – лаская собственное эго, подкатила глаза к небу и прикусила губы.

– О-о-о, это здорово, супер, конечно, едем! – весёлым голосом произнесла я в трубку.

– Тогда перезвоню чуть позже и сообщу куда и во сколько, хорошо?

– Окей. Жду звонка.

Мы с сестрой продолжили бродить по супермаркету, в котором я так активно и громко говорила по-русски, что распугивала всех продавцов. Мало того, совсем неосознанно обращалась к ним тоже по-русски, бескомпромиссно глядя в глаза. Как правило, молодые люди, опускали взор и безмолвно удалялись, ставя меня в тупик своим поведением. Я перекидывала недоуменный взгляд на сестру, и встречалась с аналогичным её фокусом и пристальным вниманием к своей персоне. Что-то явно было не так. Первая догадалась сестра, и с трудом сдерживая смех, выговорила:

– Евлалия, ты не дома, ты сейчас в Греции! Они не понимают по-русски.

– Что? О-о-о, Боже, sorry, sorry, – виновато смеясь, оправдывалась я перед очередными продавцами. Те в ответ натягивали улыбки и кивали головами в знак молчаливого прощения и согласия.

Да, я действительно забывала в какой стране нахожусь, потому что все супермаркеты мира построены одинаково, и ничем, в принципе, друг от друга не отличаются: прилавки, витрины, товары. Остановившись у очередного отдела, два мужчины-продавца средних лет, стойко выдержали русский натиск. Оливия, как могла переводила им мои бесконечные вопросы, а потом мне их ответы. Честно сказать, мужчины быстро утомились от этого двуязычия и ретировались в дальний угол отдела.

– Ну, что? Возьмем этот? – сестра указала на розовый телефон.

– Да, давай этот, потому что телефоны во всех отделах одинаковые, а эти два продавца достаточно стойко выдержали наш языковой прессинг.

Домой вернулись уставшие, и вскоре позвонил он.

– Ну, что едем? – послышалось в трубке.

– Конечно, едем. Куда именно мы отправляемся? – радостно парировала я при всех.

– Ты куда собралась на ночь глядя? Куда едешь? Зачем едешь? Ты города не знаешь, языка не знаешь! Мужика этого всего пару часов видела. Ты что, совсем дурная? – цедила она в полголоса, понизив тон, рядом с моим ухом, не слишком заботясь о том, чтобы он не услышал.

Её слова возымели силу, и я замешкалась. Оливия – то была права.

– А в какой клуб мы поедем? Это сестра спрашивает, – сказала я с нотками оправдания в голосе, перекладывая на нее ответственность.

– В городе сейчас все клубы закрыты, не сезон, поэтому поедем за город, в Катери́ни.

– Куда? В Катери́ни? – переспросила я.

– Да, в Катери́ни, – спокойно продолжал он, – Это не далеко, всего пару часов езды.

Я тяжело вздохнула и поникла, потому что уже догадывалась: «За город меня сестра точно не отпустит.» Как только Оливия услышала слово «Катери́ни», глаза её округлились, чуть выкатились вперед и зашумела она пуще прежнего, категорически запретив мне куда-либо выдвигаться. Да и действительно, замысел был не безопасный, не стоило так рисковать. Я и сама пребывала в шоке, что ночной клуб находится не в городе, а далеко за его пределами. Сославшись на ее запрет, я отказалась ехать, но предложила альтернативу:

– Давай просто погуляем по ночному городу?

В телефоне слышалось тяжелое дыхание и полное безмолвие.

– Я… перезвоню… позже, – выдавил он. Его явно разочаровал мой отказ, и не радовала предложенная альтернатива, он расстроился, что было очевидно. Настроение подпорчено у всех, но надежда еще теплилась. Звонок не заставил себя долго ждать. Уже через несколько минут, ужасно расстроенным голосом, он вещал в телефон, что не приедет, так как у него нет настроения и портить моё ему своим не хотелось бы. Теперь, окончательно расстроилась и я, так как чудесный вечер придется заменить на просиживание дома.

«Да ты посмотри какой ранимый, какой чувствительный! Куда деваться, не согласилась с ним ехать в Катери́ни, к чёрту на кулички! И что здесь такого? Потом съездим, позже. Что трагедию-то устраивать и так убиваться?» – не унимались возмущенные мысли в моей голове, а какие-то произносились и вслух. Я сидела на диване с потупленным в пол взором.

– Не нужен нам ранимый и чувствительный! – иронизировала, и в тоже время, поддерживала меня сестра.

Да и впрямь, зачем мне ранимый и чувствительный, да еще смешной и подстреленный. Спасибо, сыта по горло мужскими соплями, устала подтирать их, не хочу хлюпиков. Хочу такого, чтобы как за каменной стеной: сильного, уверенного, стабильного, ответственного, заботливого и разумного. А этот пусть поступает как знает и дальше живет своей жизнью. Расстроившись, а самое главное, разочаровавшись в очередном мужчине, я опять вернулась на сайт знакомств. Возобновилась активная переписка с другими потенциальными женихами, и произошедшее постепенно забывалось. В игнор его анкету закидывать не стала, так как у меня не было к нему какого-либо определённого отношения, например, обиды, но и чувств не успело возникнуть. Однако, я каждый раз поглядывала, на сайте он или нет, и, когда видела рядом с его фотографией зеленую точку, обозначавшую, что пользователь онлайн, но мне так ничего и не пишет, немного досадовала.

Дни бежали своим чередом. Сестра придумала изумительную культурно – развлекательную программу и мы ежедневно куда-то ходили или ездили. То на автобусах, если было не далеко, по утрам, с двумя детьми; то на авто, если далеко, по вечерам, когда зять возвращался с работы и был нашим водителем. Ну, а в субботу и воскресенье, программа усложнялась в разы, мы выезжали на машине далеко за город: Э́деса, Халкидики́, Пе́лла, Лу́тра По́зер и другие красивые и интересные места. Накануне готовили провиант на всю нашу большую семью, а покушать у нас никто и никогда не отказывался, особенно в дороге или на природе. Утром загружали всё, и себя в том числе, в автомобиль и уезжали.

Свободное время я посвящала интернету и редким реальным встречам с мужчинами. Не зависимо от страны пребывания, свидания проходили, как правило, легко и достаточно интересно: в основном мы посещали кафе и рестораны, гуляли по городу, катались на авто; иногда выезжали за город на природу (море, лес, горы) или заглядывали в развлекательные места (пати, аттракционы), крайне редко даже посещали места работы. Меня обсыпали комплиментами, благодарили, обнимали и целовали в знак признательности за хорошо проведенное время. Однако, почти во всех моих потенциальных отношениях, присутствовала странная закономерность: большинство из них имели действительно хорошее, и подчас интересное начало, видимо увлекаемые перспективой, а вот конца, так называемого логического завершения, как мы об этом читаем в книгах или в сказках, не было. Все просто обрывалось, словно какой-то указующий перст давал команду: «Стоп!». Ни объяснений, ни звонков, ни даже слова в сообщениях.

Уже прошла половина моего отпуска, и, в принципе, все действительно было прекрасно, я чудесно проводила время, кроме одного – не было его, того самого суженого, по собственной интерпретации, напророченного мне мамой, которого я должна была встретить именно здесь. Из трех реальных встреч с мужчинами, двое оказались женатыми и, соответственно искали только сексуальных утех, поэтому общение с ними прекратилось быстро. Ведь я хотела любви! Настоящей, искренней, на которую только способны хомо сапиенсы (homo sapiens).