Оркестранты смерти. ч.1. Симфония войны

Всех прибывших разбили на отделения по десять человек. Это была самая распространенная боевая тактическая единица у «Вагнера».

Да, на третий день уже появились «пятисотые» – те, кто понял, что это все не для них. Причины были разные: кого-то скрутил радикулит, обострились хронические болезни позвоночника. Попробуй, побегай с поясничной грыжей и пулеметом в обнимку по пересеченной местности. Пулемет бросить можно, а грыжу – нет. Вот и крутило их от боли, перекашивало на одну сторону, делало полностью небоеспособными. Таких отправляли в лазарет, вкалывали обезболивающее и спрашивали, какого дурня они полезли в солдаты. Были и такие, которые не смогли принять вонь солдатских ботинок ночью у своего носа, ранний подъем и отсутствие офисного капучино. Этих отправляли на хозблок, где они, дожидаясь транспорта до ближайшего города, разгружали машины, чистили туалеты, картошку, копали, стирали, делали все что нужно для обеспечения жизнедеятельности лагеря. Относились к ним с пониманием, никто их за такое решение не высмеивал: как минимум, они попытались помочь хоть как-то, не сделали вид, как многие, что эта война их не касается.

Тренировочный процесс начался с «холощения» – с самых азов, будто мы впервые взяли в руки оружие. Для многих так оно и было, их познания о стрельбе ограничивались компьютерными играми и редкими походами в тир. И потому первое же правило повергло нас в легкий шок.

Стойка. В фильмах и играх герои всегда эффектно разворачиваются боком, становясь уже. Логично, казалось бы. Но наш инструктор с первого же занятия выбил эту дурь из головы.

– Забудьте, что видели по телевизору, – рявкнул он, обводя нас взглядом. – Ваша задача – не выглядеть круто, а остаться живым. Кто-нибудь слышал, что в Минобороны учат стоять полубоком, уменьшая силуэт для противника? – Несколько человек неуверенно кивнули. – Так вот. Там это имеет свой смысл. Для больших дистанций. А мы работаем иначе.

Он заставил самого рослого из нас встать в ту самую «армейскую» стойку.

– Смотрите все! Видите? Со стороны он уже. Молодец. А теперь… – Инструктор подошел и грубо ткнул пальцем бойцу в бок, под ребра, так, что тот охнул, – А вот это что? Ребра? Печень? Селезенка? Так, селезенка у нас слева… или справа, а какая к чертям разница, все это прикрыто… ничем. А теперь, – он развернул здоровяка к группе лицом, – что здесь? – Его палец уперся в грудь бойца. – Бронепластина, ваш главный и единственный друг.

Он отступил на шаг.

– С десяти-пятнадцати метров, в городе, в здании, в вас гарантированно попадут. Вопрос – куда? Вы подставляете пуле броник или свои внутренности? Понятно?

Инструктора относились к правильной стойке с поразительной, почти маниакальной щепетильностью. Они видели малейший непроизвольный разворот плеча у самого робкого новичка и тут же обрушивались на него.

– Ты куда развернулся?! – гремел голос по площадке. – Ты ему свою печень завещаешь? Встал фронтально! Грудью на врага! Стоять, не заваливаться!

Застывали долго, в каждой позиции: лежа, сидя, стоя минут по тридцать, а то и больше.

Мне больше всего нравились занятия, где объясняли тактику ведения боя в составе штурмового подразделения. Вел эту тему инструктор с позывным «Вепрь». Маленького росточка, квадратного вида. Он выгружал нам учебную информацию из таких недр своего организма, с таким тембром, что звук его голоса заставлял просыпаться лучше литра крепкого кофе. Что было немаловажно, так как на войне солдат в первую очередь хочет спать, потом есть, потом… нет, не бабу. Помыться, а вот потом уже бабу.

Нас сидело человек шестьдесят в армейской палатке, с ручками и блокнотами, куда мы пытались что-то записывать. В палатке было душно и пахло палеными носками. А Вепрь, матерясь и для пущей убедительности делая в важных местах лекции рубящие движения ладонью, так что со стороны казалось, будто он отрабатывает удар ребром, объяснял нам, почему вагнеровцы на голову круче хохлов.

– Что должен уметь лучше всего штурмовик, чтобы выполнить поставленную задачу и выжить?

– Стрелять, бегать, прятаться, – послышались выкрики с разных сторон.

– Идиоты, – ласково проворковал Вепрь звуком работающего на холостом ходу танка Т-64. Словцо «идиоты», несмотря на негативный смысл, не казалось нам оскорблением, скорее, педагогическим воздействием для усиления эффекта учебного процесса.

– Штурмовик должен уметь прежде всего думать! И думать правильно! А зачем нужно уметь правильно думать?

– Чтобы деньги считать…

– Ага, покойникам деньги не нужны. Чтобы принимать правильные решения. Для этого думать нужно по схеме, это как сборка-разборка автомата. Четко сформулируй поставленную задачу. В момент выхода на позицию осмотрись, сделай не менее десяти наблюдений, фактов, что ты видишь. Оцени обстановку, насколько она благоприятствует выполнению задачи. Сформулируй два плана действий, так как делать выбор может только мыслящее существо. Прими решение, начинай реализовывать план. Все логично? – с хитрым прищуром уточнил у нас Вепрь.

Ряды бойцов нестройно зашумели, выражая одобрение.

– Ни черта не логично, – рубанул воздух инструктор. – Вы забыли противника. Пишем в блокнотах. Наша цель – всегда обмануть противника, заставить его принимать неверные решения. А для этого ты должен у себя в голове сформулировать, чего хочет противник, что он наблюдает, как он оценивает обстановку, какой выбор делает в эту минуту – затаиться или открыть огонь, атаковать или уйти с позиции, вызвать помощь артиллерии или справляться своими силами? Каждое ваше действие, которое видит противник, становится его наблюдением, которое меняет оценку ситуации и принимаемое решение. Называется «Цикл НОРД». Кто быстрее прокручивает у себя в голове эти алгоритмы, тот повышает шансы на выживание. Данный алгоритм был придуман американцами во время войны в Корее для обучения летчиков-истребителей выживанию во время воздушного боя с советскими «МиГами».

Народ пытался переварить полученную информацию. Понимать получалось плохо.

– А можно просто стрелять, без всяких нудных алгоритмов? – робко спросил прокуренный голос с дальних рядов.

Вепрь кровожадно улыбнулся:

– Можно, но тогда вам никогда не стать командиром.

– А на кой ляд мне командирство? Командира быстрее убьют.

– Опять неверно! Только не в ЧВК «Вагнер». Действуя в составе группы, командир идет замыкающим для того, чтобы видеть всю ситуацию, он реже стреляет, тем самым меньше привлекает к себе внимание противника. А почему он реже стреляет?

– Так вы сами сказали, чтобы не привлекать внимание.

– Неверно. Командир тащит боекомплект для всей группы, передает его своим подчиненным по мере необходимости. Тем самым контролирует расход главного ресурса в бою.

– Теперь как работает штурмовая группа в городских условиях. Наверняка все слышали байку, что для штурма укрепленных позиций на стороне штурмующих должно быть преимущество в живой силе в три-пять раз? Вижу по лицам, что слышали. Но у нас все по-другому. У нас может быть все наоборот, и все равно мы будем побеждать хохлов. Почему?

– Мы сильнее духом и бьемся за правое дело! – поднял руку молодой боец рядом со мной.

Вепрь поморщился:

– У них с духом все хорошо, и в правоту они свою верят так же горячо. «Вагнер» сильнее хохлов и «министерских», так как воюет по науке, и все, что появляется в военном деле, внедряет сразу же, без волокиты. Хотя и опыт советской военной школы мы активно используем.

Итак… Кто из вас слышал про Василия Чуйкова? «Генерал-штурм» – называли его в войсках. Этот человек совершил переворот в военной науке. До него считалось, что для взятия города нужно на одного обороняющегося бросить троих, а лучше пятерых. А под Сталинградом численный перевес был у немцев. И знаете, что он придумал? Штурмовые группы. Штурмовать укрепрайон не батальоном, не взводом – а маленькими, юркими отрядами по три-пять человек. Как стая крыс – быстрые, дерзкие, смертоносные.

Тактика – отказ от улиц и дворов, которые диктуют логику движения. Отказ от дверей, лестниц, окон – они определяют сектора обстрела. Вместо этого – пробиваться сквозь стены, делать проходы в подвалах. Цель – избежать открытых, простреливаемых пространств.

Отряды вгрызались в самую гущу вражеской обороны, входили в нее, как нож в масло. Но нюанс в том, что войти – полдела. Долго не продержишься. Нужна поддержка. И Чуйков разработал систему.

– Представьте, – продолжал Вепрь, – вы врываетесь в здание. Гранаты, автоматные очереди, адреналин бьет в голову. Вы докладываете в рацию: «Ворвались!» И следом за вами – уже идет группа закрепления. С пулеметами, АГС, взрывчаткой. Они обеспечивают тыл. А где-то сзади ждет резерв. Если что-то пойдет не так – они вступят в бой, отвлекут противника, усилят удар. Война – это как шахматы. Только «съеденные» фигуры обратно на доску не возвращаются.