Сборник рассказов

Агап лёг поздно, стояла всё та же гробовая тишина, которую перебивали лишь пьяные мужики и парочка лающих собак. В семь часов утра Агап был уже у своего университета, располагая мысли по порядку, как всё будет. Мысли крутились в голове: – Вот я зайду гордой, ровной походкой, поприветствую учителя и пройду в кабинет, а сяду я на первую же парту, дабы доказать мою намеренность учиться! И никто мне не нужен, мне не нужны родители! Не нужны пустоголовые девушки, мне нужны знания и работа! – С такими чёткими и до блеска отточенными рассуждениями Агап направился в входную дверь.

Зайдя в здание, Агап прошёл на третий этаж, где должно быть его первое занятие. Старые деревянные, местами прогнившие полы истошно скрипели, что вызывало у Агапа отвращение. Он прошёл в двадцать третий кабинет, где находился лишь один учитель. Это был Иван Резников, его называли правая рука директора. Он сидел за столом и заполнял какие-то бумаги, не замечая Агапа. В это утро было непривычно жарко. Как только Агап зашёл, ему стало противно: у Резникова стекал пот по всему лицу, и особенно было противно, как пот стекал по его рыжим хаотичным усам.

Агап громко спросил: – А где все?

Резников медленно повернул голову, обтёр мокрые усы и встал. – А вы, молодой человек, откуда и куда направляетесь? – Ну как, на учёбу. Я Агап Захаров.

–Так секунду… Резников обратно уселся на стул и достал бумажку из стола. -Так-так-так Агап Захаров, где ты у нас, а вот вижу! Ты беги да побыстрей в спортивный зал, вашу группу туда направили. Агап поблагодарил и быстрым шагом направился на первый этаж. Агап зашел в зал и увидел своих однокурсников, которые стояли вокруг по всей видимости преподавателя.

– Здравствуй, я Агап Захаров! – чётко с эхом пронеслось по залу.

– Ну здравствуйте, а почему опаздываем? Мы уже как пять минут занимаемся. Быстро проходи и слушай!

Агап прошёл к кругу молодых людей и уставился на преподавателя. Он разъяснял, как быть на сцене, как выходить из неловких ситуаций и как работать со своими эмоциями. Одному из учеников стало скучно или же тошно – именно такое выражение лица красовалось на нём. Он прошёл к лавочке у края стены и уселся в свободной позе.

В этот момент зал посетила тишина, стало даже стыдно, но не ясно за что. Учитель замолк и показал руками, чтобы студенты разошлись на две линии. Учитель Михаил Поляков уставился на ученика. Тишина… Тишина продлилась более трёх минут…

– Встать! – громко по всему залу раздался истеричный, грубый голос учителя.

Ученик в испуге подорвался, и взгляд устремился в даль.

– Почему ты считаешь, что ты лучше других!? Нет, не отвечай, сейчас я говорю и советую слушать внимательно! Если бы можно было сесть, я бы вам так и сказал, а ты почему вздумал сесть? Может, ты думаешь, все ученики хотят стоять? Или, может, ты думаешь, что после школы можно расслабиться? Ты с первого же дня показал себя, теперь я знаю, что ты не настроен на учёбу, ты ей не горишь! А теперь ответь мне, кто такой актёр театра?

Гневный, разоряющий сердца голос затих, но по залу всё ещё шёл жуткий бас.

– Ну, я… извините, Михаил Поляков! Я никак не думал…

– Не надо думать, надо знать! Не стоит отвечать на вопрос, кто такой актёр театра, вероятно, никто из вас не знает, что это за человек, но вы за этим и пришли, вы пришли учиться, так ведь!?

– Да, Михаил Поляков! – громко и с выражением выказали ученики, то ли от страха, то ли от заряженного преподавателя.

Поляков выровнял свой голос и попросил подойти ближе:

– Дорогие ученики! Я вас никоим образом унизить не хочу, я лишь вас учу. Жизнь не проста, и как вы думаете, если бы я сказал Гордею, сидящему на лавочке: "Встань, пожалуйста," – он бы запомнил это? А? А? Не слышу, ребята!

– Нет! – сказали ученики, одержимо смотря на Михаила.

– Что я вам и хочу донести, иначе я не мог поступить. Я видел похожие лица и на первом курсе, и на третьем, и если таких людей не оживить, они ничего не сделают. Гордей, я надеюсь, ты на меня не в обиде. А теперь я вам расскажу, кто такой актер в профессиональном плане: актер – это не просто человек. Вы когда-нибудь пробовали пародировать других людей? Это не так просто. У него в обязательном порядке должны быть такие навыки, как эмоциональная выразительность, умение общаться, работать в команде и, конечно же, уметь импровизировать. Кто действительно захочет всему этому научиться, слушайте внимательно и вникайте в каждую деталь! Кому не интересно, можете не ходить на мои занятия – я вам автоматом пять ставить буду. Я хочу, чтобы вы учились ради знаний, а не ради какой-то цифры на бумажке! Как только учитель закончил свою речь, прозвенел звонок, и Михаил ушел, оставив своих учеников со своими мыслями и новой информацией. Каждый ученик хлопал в ладоши, провожая Полякова из зала. Первое занятие закончено, и невероятная страсть появилась у Агапа. Вдохновленный словами, он поднялся на второй этаж и отправился на второе занятие…

Все последующие учителя казались Агапу обыкновенными смертными после речи Михаила, слова их были так просты и односложны, и не было ничего особенного. Они, как тучи, томные и медленные, шагали по кабинету и рассказывали обыкновенные темы. Агап чувствовал, что самим им не нравится, чем они занимаются. К трём часам Агап был свободен и уже был знаком с тремя людьми (не считая учителей). Были две миловидные стройные подруги, познакомились с Агапом они на одной из перемен – уж сильно им понравился Агап. Агап попрощался с ними и обещал завтра проводить одну из них до дому. Тем временем, в задумчивом и ошеломительном настроение, Агап вернулся домой и всё думал над словами учителя из зала. Они врезались ему до самой глубины души. Агап разделся, вымыл руки и, усаживаясь, дабы перекусить, вспомнил про библиотеку. Там наверняка есть что-то и для меня! – вылетело из его уст. Агап спустился в подвал, где всюду пылились книги. Мириться с этим он не собирался: второпях он переоделся и принялся всё чистить, мыть и укладывать книги по полкам. Только поздним вечером ему удалось добиться того результата, которого он желал. Как только он закончил, он стал прохаживаться по чистой длинной собственной библиотеке. Прошло прилично времени пред тем, как он нашёл книги по свои предпочтения. Это были три книги про актерское мастерство, игру слова и импровизацию. Агап здорово устал, но, не желая откладывать все книги, он уселся за старенький потрёпанный годами стол и начал читать. Его захватывала каждая информация, представленная в книге, и он не мог пойти лечь спать. Под утро книга была закрыта и прочитана. Агап встал и осознал, что он читал всю ночь и утро. Подойдя к зеркалу, на его лице образовались серые мешки, а глаза облились красными капиллярами. На удивление, никакой усталости он не чувствовал. Он вновь оделся, как вчера, и вышел. И первое занятие у Михаила Полякова, что неизбежно радовало Агапа. В сей раз он не опоздал, и всё время ожидания в зале прокручивал всю информацию, что прочёл совсем недавно. Это была книга «Импровизации». Время для Агапа текло так медленно, ему не терпелось приступить как можно быстрее. Одна за другой ученицы проходили в зал. Сегодня пришли лишь два парня. – Зато отсеялись кто лишний! – подумал про себя Агап. Пришли и две миловидные подруги, усевшиеся прямо возле Агапа.

– Агап, а ты чего это такой бледный сегодня, спал что ли плохо? – спросила Машенька, сидя чуть ближе подруги.

– Мария, ты и не представляешь, что было ночью! Меня как осенило, я жду не дождусь Михаила Полякова! – Подруга Маши посмеялась чуть громче обычного, и голосок натянулся повыше.

– А что же такого случилось в эту ночь!? – спросила Дарья, всматриваясь в свою подругу с завистью.

Дверь хлопнула, и зашёл Михаил.

– Здравствуйте, дорогие ученики, ну что, приступим к нашему второму занятию! Сегодня мы разбираем импровизацию!

У Агапа аж сердце схватило.

– Да быть не может! – вылетело у Агапа, чего он сам не ожидал.

– Агап, в чём дело? Почему это не может?

– Вы извините, Михаил Поляков, я это не специально, вырвалось, прошу меня простить! Вокруг раздался смех, но Михаил быстренько успокоил студентов и продолжил говорить:

– Для начала я бы хотел посмотреть на вас, ребята, мне же нужно знать, с чем я работаю. А пойдёт у нас Дашенька! Давай, выходи, покажи, что умеешь, покажи-ка мне миловидную скромную девушку с лёгкой походкой!

Дарья растерялась и переглянулась со своей подругой Марией, встретившись взглядами, они тут же разорвали контакт, и Дарья пошагала в середину зала, поглядывая на Агапа. Агап с серьёзным выражением лица ждал первой сцены. Дарья вышла, выдохнула и слилась со скромной лёгкой девушкой: шаги её были строгие и в то же время лёгкие, на лице её светилась скромность. Михаил был доволен, а как Дарья закончила, начал хлопать.

– Ай, молодец! Хвалю! Хвалю!

Хлопки в ладоши прекратились, и на сей раз вышел Агап. Ему предстояло показать высокомерного графа, с чем Агап прекрасно справился. Агап был счастлив ещё больше, чем вчера: он ушёл с прекрасным настроением и поскорее хотел вернуться домой, чтобы продолжить читать книги.

На следующем занятии «искусства слова» к Агапу подошла Мария и попросилась сесть с ним. Агап кивнул головой, и Мария с пристрастием села, смотря на свою подругу, у которой явно разыгралась зависть. Всё занятие Мария пыталась привлечь к себе внимание: то пододвигаясь ближе, то как бы случайно касаясь руки. Мария делала милое личико и смотрела на Агапа, которому совершенно не было дела до неё. Мария начала злиться и даже обижаться, но старалась этого не показывать. В какой-то момент она даже закинула свои кудрявые пышные рыжие волосы на плечо Агапа, но Агап был слишком увлечён и, к сожалению для Марии, не ей: он быстрым движением руки скинул волосы, не поворачивая головы, и продолжал слушать. Мария успокоилась и решила ослабить хватку и поговорить после урока…

Прошёл последний урок, Агап вышел на улицу, где его уже поджидала Мария.

– Агап! «А ты можешь меня сегодня проводить?» —тоненьким стеснительным голоском прошептала Мария.

Дарья, выходя из двери, остановилась и услышала разговор. Агап уставшим голосом согласился, и они ушли. Дарья подумала остановить их прогулку вдвоём, но не стала и ушла домой с печальным настроением.

Провожая Марию, Агап молчал, глаза у него постоянно слезились и были залиты кровью усталости. Мария всю дорогу пыталась его разговорить и прям-таки вилась вокруг него. Дойдя до дому, они остановились и замерли на пару секунд.

– А что это у тебя с глазами, ты как неделю не спал!

– Да, Мария, я всю ночь не спал, так что лучше мне пойти и лечь.

– Ну хорошо, до завтра тогда, разреши мне сделать кое-что… – явно смущаясь, сказала Мария.

Агап кивнул. У щеки Агапа раздался резкий, твёрдый, но приятный поцелуй. Агап улыбнулся и попрощался.

Уже как десять минут Агап шагал в сторону дома, ноги не хотели идти, руки слабели и склоняли тело вперёд, мыслей не было. Пустота… Проходя по тропинке, он запнулся о корень дерева и упал без сил под яблоньку, которая уже вот-вот скинет листья и бросит все яблоки наземь. Тело расслабилось, в голове полная пустота. Агап провалился в сон под спокойным солнцем, что так приятно опадало на его лицо через листья…

Сон:

Какой-то театр, деревянная сцена. Что за лица? Я их никогда раньше не видел, но уж до боли знакомые. Почему я за кулисами? Да и что на мне за костюм? Первая сцена началась. Мой выход через… Сейчас! Какая у меня реплика? Черти что! Я вышел перед огромной публикой, мои родители даже явились, так ещё и в первый ряд! Наверняка посмеяться пришли, подумал я, начиная диалог с Марией, всё шло обрывками, а голова совсем не соображала… Последняя сцена – я упал… Агап проснулся и вздрогнул, как от выстрела: весь он был засыпан яблоками и листьями. Совсем сонные глаза потупились в ночное небо и снова на секунду захлопнулись. Привстав, Агап взглянул на карманные часы: они выдавали три часа ночи.

– Да где я, в конце концов? – прошептал сам себе Агап.

Чуть побитые фонари давали жутковато серый оттенок, улочки были пустыми, а звуки издавали только листочки, бьющиеся от прохладного нервного ветра. В каком-то неосознанном, помутнённом состоянии Агап встал и направился домой. Дважды запутавшись, Агап вернулся домой с двумя яркими сладенькими яблочками, которые он с каким-то необычайным предвкушением съел, смотря в окно и думая о сне, что так тяжело ему припоминался. Агап не стал передаваться, сел за учебники и уснул…

Агап проснулся в седьмом часу утра и был необычайно бодр и свеж, пустота в голове наполнилась чем-то не поверхностным… Творческим… Глаза его выглядели здоровыми. Полным сил он вышел из дома и увидел Марию, проходившую мимо. Он хотел было поскорее вернуться в дом, но она уже его заметила.

– Агап! Пойдём вместе?

– Мг, – качнув головой, ответил Агап.

В это утро в мыслях его крутилось многое, а главное – оно было точным, понятным ему самому. Идя по проспекту, Мария никак не могла замолкнуть, а её боязливые глаза начинали раздражать Агапа. Он начал рассуждать: ну, Мария, конечно, красивая, черты лица мне её нравятся, но голосок уж слишком скверный, да и неприятный он мне, лишь черты лица её меня завораживают, но ведь не повод влюбляться, не так ли? Хотя первая любовь – это лишь повод узнать противоположный пол, может, рискнуть? У Агапа никогда даже не было общения с девушками, уж не говоря о романтических отношениях. Странно, для Агапа всё было странным в последние дни, он не был влюблён в Марию, но всё же своими округлыми, мягкими чертами лица она его тянула к себе.

Мария всё шла и что-то говорила, Агап в свою очередь продолжал рассуждать, а Марию он слышал приглушённо, как порой уши закладывает. Подойдя уже практически ко входу, Агап остановился, повернулся к Марии и попросил замолчать:

– Машенька, ты говоришь как ангел! Меня забавляют выражения эмоций на твоём личике, но сейчас немного помолчи и выслушай меня.

Мария напряглась, приклонила голову к нему поближе и нервно кивнула.

– Да, Мария, ты красива, мила и к тому же немало очаровательна. Позволь мне пригласить тебя вечером в парк, он так чудесен по вечерам! И я хотел бы, чтобы ты была непременно в бордовом платьице или же малиновом! Если оно, конечно, имеется. Я буду ждать тебя у парка в восемь часов вечера, но на учёбе, пожалуйста, меня не тревожь, договорились?

Мария подняла голову, глаза искрились, а выражение было в высокой степени искренним, она кивнула головой. Агап провёл рукой по её плечу и, улыбнувшись, ушёл. В этот момент у Машеньки побежали мурашки по всему телу, а гормоны заиграли, что заставило её судорожно дёрнуться. Глаза её подкосились, и она медленно пошагала в сторону входа, ещё чуя запах Агапа, который ей казался запахом любви.

Сегодня учебный день для студентов прошёл не как обычно, скорее инверсивно. Первое занятие было перенесено на последнее место, чему Агап был откровенно не рад: каждый день его завораживали слова Михаила Полякова с самого утра, но, к сожалению, пришлось слушать нудную речь Ольги Ивановны, преподающей историю театра. С одной стороны, темы интересные и материал увлекателен, но Ольга говорила так скучно, что учиться и вовсе не хотелось. Студенты чудом доучились до последнего урока и побежали с нетерпением в зал, где их ждал Михаил.

Занятие было поистине необыкновенно проницательным. Занятие прошло, и Агап уже собирался уходить, но Михаил остановил его и попросил остаться на несколько минут.

– Агап, пойдём ко мне в кабинет, побеседуем, – с добрым выражением лица Михаил указал на кабинет, что был справа от зала.

Агап зашёл, недоумевая, в чём дело.

– Присаживайся, присаживайся, Агап! Я ведь тебя не сечь плетью позвал, а поговорить как учитель и студент! Я вот наблюдаю за тобой, за твоими взглядами, движениями, да и в целом, как ты себя ведёшь. Знаешь, ты поразительный ученик. На моей памяти я встречал лишь одну девушку и паренька, и знаешь, девушка-то далеко пошла – сейчас в Большом театре в Москве выступает, а парнишка-то выгорел. Он, знаешь, был таким добрым, а от одного взгляда – упасть в обморок можно. Понимаешь, к чему это я?

– Никак понять не могу, Михаил Поляков, – в застывшей позе ответил Агап.

– Так я тебе объясню: ты парень видный, красивый, и одеваешься отнюдь не просто. Вижу я, как все девицы в группе только на тебя и смотрят, их-то я понять могу, но главное – ты с этим справься. Тот замечательный паренёк, что выгорел, был изумительным актёром, таким, каким мне никогда не стать, но он столкнулся с дюжинной и больше обворожительных красавиц, он метался от одной к другой и не мог насытиться любовью. Я лишь хочу тебя предостеречь: будь аккуратен, девушки пошли уж слишком вольные, они уж и сами готовы на свидания звать, а актёр выйдет из тебя бесподобный, продолжай заниматься – тебя ждёт большое будущее! Ты ещё вспомнишь мои слова в каком-нибудь Мариинском театре, когда пред тобой будет более полутора тысяч человек! Ну всё, ступай! ступай! А то у меня ещё бумажек на два часа работы, и я уверен, и у тебя дел хватает!

– Спасибо вам огромное, Михаил, я уверен, этот совет многого стоит, я, пожалуй, пойду и задумаюсь над этим.

Агап выглядел растерянным и благодарным, чувствуя теплоту учителя, что заботится о нём как об актёре. После этого разговора самооценка Агапа явно вышла на другой уровень. Идя домой в четвёртом часу, Агап чувствовал себя совсем иначе, никак прежде, никак… никогда!

Зайдя домой, Агап скинул с себя уже немало помятый костюм и улёгся на кровать, думая о всём, что с ним случилось за последнее время, и особенно ему были интересны слова учителя. Кто же этот парень, и как любовь его загубила? Неужели любовь имеет такую разрушительную силу? Но ведь со мной этого никак произойти не может, из всей группы ко мне питает чувства лишь Мария и Дарья, и, кажется, они в ссоре, и, кажется, из-за меня. Дарья завораживает меня своими лёгкими, непредсказуемыми ручками, особенно они красивы, когда она выступает на публику, и её тонкий голосок побуждает меня любить, он как бы идёт изнутри, я даже порой чувствую её прелестный голос в своих венах, природа творит чудеса! Да и наверняка она также непревзойдённо поёт, я бы послушал её, но что делать с Марией, лишь в её чертах личика есть что-то особенное…

Часы прозвенели, а стрелка была на семи. Агап встал и принялся одеваться, уже не думая о встрече, о любви, мысли ушли, как скальпелем срезали кожу. В двадцати минутах до восьми он уже стоял у парка, серый клетчатый костюм и прекрасно уложенные волосы отражались в фонтане, который совсем скоро затухнет до весны. Оставалось десять минут до восьми, и вдалеке через две улицы показалась Мария. Она была одета роскошно, даже слишком, как показалось Агапу. Как и просил Агап, на ней красовалось бордовое платье, или же цвет вина, к тому же ярко-красного – платьице сидело легко, или же непринуждённо. Сверху плечики Марии были оголены, а её бледная кожа светилась как фонарик в этот вечер. Походка была гордой, а взгляд явно боязливый – она чего-то боялась… Её рыжие пышные кудрявые волосы были собраны, и лишь по левой щеке скользили две красиво завитые пряди волос. Она заметила Агапа, и поведение тут же изменилось: походка стала неуверенной, а выражение лица машинально переменилось на счастливо-боязливого ребёнка. Они встретились.

– Здравствуй, Мария, ты чудесно выглядишь, – спокойным размеренным голосом протянул Агап и подал руку. Мария улыбнулась, приняла его руку и поблагодарила. Этот вечер в парке был необыкновенно тихим и столь скромным, что были слышны лишь птички и опадающая вода с фонтана. Неспешным шагом они шли по округлому парку и всё ещё молчали. Мария порывалась что-то сказать, но были слышны только её тревожные выдохи.

– Машенька, я с каждой минутой нашей прогулки замечаю, что ты чего-то боишься, не меня ли?

– Нет, Агап, совсем не тебя. Я чувств своих боюсь и боюсь не сдержаться! Меня накрывает любовь с каждой минутой, проведённой с тобой. Также я боюсь лишнего сказать, потому и молчу.

– Да, кажется, я понимаю, о чём ты говоришь, и ещё мне кажется, что эти прекрасные туфельки, что на тебе надеты, сжимают твои движения, и думается мне, они совсем новенькие и совсем не разношенные. Я думаю, тебе будет куда приятнее, если мы сядем, не так ли?

– Да, Агап, ты совершенно прав, откуда ты такой внимательный!

У Марии блеснули глаза в свете фонаря, что они проходили в очередной раз, и она отвернулась от Агапа в стеснении, и кудрявая прядь слетела из-за ушка и ударила о её наполненную милую щёчку. Агап улыбнулся: в этот вечер Мария была великолепна, это была не та Мария, что стервозно отчитывает свою подругу и имела скверный взгляд. Агап указал рукой на близстоящую лавочку и пригласил присесть. Место и вправду было замечательным: за лавочкой росла пышная, но ещё небольшая рябинка. Она склоняла свои ветви и листочки над лавочкой, где уже сидели Мария и Агап.

– Агап, позволь мне высказаться и рассказать, что я чувствую…

– Да, конечно, – он кивнул и повернул тело к Марии.

– Мне трудно быть с тобой без любви, я никогда ещё такой влюблённой не была, я до глубокой ночи не могу уснуть, я грезила тобой всю эту ночь, и, кажется, ты не разделяешь мои чувства. Я потеряла свою лучшую подругу Дарью, она мне очень близка, на протяжении пяти лет мы были вместе, но твоя красота убила нас обоих. Я лишь хочу узнать – любишь ли ты меня так же, как я тебя?

– Машенька, вопрос очень сложный. Я не могу любить тебя женским сердцем и едва ли могу любить тебя так же, как ты меня, и так же ты не можешь полюбить меня всем сердцем, как это бывает у мужчин. Ты красива, стройна, порой даже обворожительна, но я не чувствую тебя внутри. Нужно время, ты согласна? Мария сидела, затаив дыхание, и смотрела на Агапа прямо в глаза. Агап приблизился и спросил шёпотом на ушко:

– Ты согласна?

Все мысли испарились, слова гудели вдалеке… Маленькие ручки Марии обвили шею Агапа, и первый страстный поцелуй раздался гулом в парке. От переживания вспотели руки, и мозг потух, и был лишь нежный привкус губ. Ветер понемножку стал сильней, что так усилило их страсть… Агапу показалось это мгновение любовью: губы их разъединились, но у Агапа всё ещё оставался тот приятный привкус поцелуя. Глаза их приоткрылись и встретились, соединяя лбы, они взглянули в глаза друг друга и нежно оба улыбнулись. Агап поправил прядь, что вновь упала ей на щёчку, и отдалился, облокотившись на спинку лавки. Агап взглянул вновь в глаза Машеньки и улыбнулся.

– Я влюблён… – прошептал он, хотя и не хотел, чтобы это услышала Мария.

Через минуту они встали, и Агап проводил её до дому.

2

Прошло три недели с того момента, как Агап и Мария были обвиты любовью. Мария даже позабыла свою подругу и думала лишь о нём. Они ловили каждый день осуждающий взгляд Дарьи, но это было так не важно. Агап всё более возлюбил Марию, и каждый день после занятий провожал её домой, прощаясь страстным поцелуем.

Учёба не покидала сердца Агапа, а наоборот, пылала в нём. Он был так счастлив от обстоятельств, что всё сложилось именно так. За три недели он многое узнал об актёрском мастерстве, и практиковался он всегда: когда беседу вёл, когда голодный шёл домой или же в библиотеке перед зеркалом – позировал, рассуждал ораторским голоском. Мария принимала его таким. Она привыкла, что Агап способен пропадать на все выходные, или же что он в беседе может пропасть куда-то вглубь своего сердца и диалог вести с собой. Он необычен, иногда вспыльчив и может даже эгоист слегка, но я его люблю всем сердцем! – говорила Машенька.

Время шло, и страсть всё больше остывала. Агапу всё чаще было скучно и тоскливо с Марией, он вспомнил вдруг, что был влюблён лишь в черты лица её. И вечерком, почти что ночью, Агап зажёг лампадку, что нависала над столом в библиотеке. Он будто стал припоминать и рассуждать, как раньше, он будто был в бреду все эти три недели, туманный разум и лишь черты Марии доносились с разума Агапа.

Всё чаще он сидел один и что-то выписывал на бумаге. А выписывал он мысли. В очередной раз он сел и стал писать:

Мария всё такая же красавица, что раньше, но чувства с каждым днём к ней утихают, и слова её притерлись как мозоли, уже так сложно слышать каждый день одно и то же, хочется чего-то нового! Новой любви! А может, впечатлений… И чувствую, что не люблю её сегодня. Я питаю чувства к Дарье! Ах, как она прекрасна и чудна, а её тонкие, как струнки, ручки не дают мне спать. И я намерен написать письмо Машеньке, нельзя молчать, она меня возненавидит, ровно так же возненавидит, когда узнает, что я влюблён в Дашеньку… Пора ложиться спать, но завтра непременно передам письмо Марии! И завтра же скажу всю правду!

Агап разделся, лёг в кровать. Он уставился задумчивым взглядом в окно, где кружился нервный ветер. Погода была столь непонятна, как и чувства Агапа. Шёл дождь, затем посыпал лёгкий снег, ветер вновь задул, и снег угас. Погода успокоилась, лишь звёзды, горевшие вдали, заставили Агапа сомкнуть глаза, расслабить тело и окунуться в сон глубокий…