- -
- 100%
- +
Глава 401. Фотография
Глава написана в соавторстве с Заком!
****
Главная площадь города Эрон была забита людьми практически до отказа.
Множество существ собрались тут для каких-то своих дел, но примерно половина из них сгрудилась возле постамента, являвшегося частью площади, именуемым «трибуной».
Здесь объявлялись многие постановления администрации города, проводились празднества и гуляния по случаю различных торжеств, а также проводились казни.
Иногда на данном постаменте проводились выступления приезжих цирков или бродячих артистов, надеявшихся поживиться деньгами, или просто желающих выступить на потеху публике, в надежде на какие-либо подачки или рекламу.
Сама площадь представляла собой вылизанную до блеска витрину города, где множество людей предпочитали проводить свободное время, даже безо всяких фестивалей или новостей мэрии, потому что именно тут всегда было безопасно и красиво.
Всевозможные лавочки и кафешки расставляли свои столики, отгораживая кусок под собственные нужды, но даже так это была только малая часть площади, размером около двух гектар или трёх футбольных полей, каквсегда мерил пространство Виктор.
Проходивший через весь город-баронство тракт заканчивался именно тут, переходя в саму полусферу площади с одной стороны и стальную ограду мэрии, перпендикулярно отделяющую площадь от «парка у мэрии» с другой стороны.
По обе стороны от баронского тракта днём разрастались летние веранды города, лавки торговцев игрушками и всевозможные проходимцы, гадалки, киоски со сладостями и «хот-догами», право продавать которые выиграло несколько предпринимателей и фирм на аукционе. А также самые дорогие «бутики» для аристократии, что обдирали зазнавшихся хозяев жизни своими завышенными ценами.
Упираясь полукругом в ограду парка, начинались зелёные насаждения города, которых почти не было в другой части баронства, ведь недавние жители деревень и захудалых сёл не хотели никакой ассоциации с прошлой жизнью, и потому вырубали почти все деревья и кустарники, укладывая вместо них камень и специальную плитку, ибо так «делают городские. Дорого и богато!».
Все землевладельцы и простые жители на ней платили просто астрономические суммы налогов, если сравнивать с остальными баронствами на Лимее, отчего чету Браунвик никак уж нельзя было назвать бедной. Только для того, чтобы хранить полученное с налогов золото, баронесса Налита сначала распорядилась построить специальное хранилище, но когда и его перестало хватать, то приняла совет от своей подруги, главной горничной дворца герцога Леомвилль, положить все деньги в банк Балтэс, где начала получать с них «купонный доход», хоть на деле не понимала реальной стоимости денег.
С момента постройки здания Капитолия внутри левого крыла находились: школа для детей баронства на триста мест и несколько профессиональных училищ.
Каменщики, строители, плотники, кузнецы, швеи, домработницы и медсёстры – вот небольшой список тех профессий, которые предлагали данные заведения, естественно, из выходцев школы многие поступали именно в них, однако набирались также и люди с улицы, но для них не было никаких «забронированных» мест, отчего на поступление в училища тянулась очередь на несколько семестров вперёд, да и обучение проходило в две смены.
Восточная же часть мэрии полностью отдана на «растерзание» мэру Ирбе Джеймсу и всей его администрации, а потому каждый день множество людей посещало данное здание, и охрана уже ничего не могла поделать с бесконечными толпами народа, что пытались выбить субсидии, получить бумаги на тот или иной запрос и прочее, прочее, прочее.
В такой бесконечной нервотрёпке центральное крыло здания Капитолия оказалось захвачено под личные нужды мэра.
Здесь он обустроил для себя персональную парилку на магических камнях, бассейн на пятьдесят метров, скрытый ото всех без исключения слуг мэрии и только одному градоначальнику известный, а также его любовницам, пробиравшимся в здание через специальный потайной ход.
Также в этом крыле расположилась просторная гостиная, что могла бы вместить приём знати, человек под двести. И, конечно же, полностью звукоизолированные спальня и «игровая» комнаты, где мэр и проводил большую часть своего времени, отвлекаясь только на обед и получение взяток от множества сомнительных личностей и простых людей города, для чего поднимался в свой «овальный кабинет» на втором этаже.
В зимнее или просто холодное время года, как сейчас, здание отапливалось точно такой же системой, которую Виктор установил в своём первом поместье. На самом деле её сюда просто скопировали и перенесли по настоятельной просьбе лично барона Алганиса Браунвика, чтобы здание всегда было сухим и тёплым.
В этом дико застроенном и разнообразном городе, из-за зданий на северо-востоке площади, в небе появились дирижабли, заставив людей на площади немного напрячься, потому как на «баллон» были нанесены непонятные символы в виде щита, меча и полицейского арбалета, что выглядели немного устрашающе.
Приближаясь к площади, эти монстры становились всё больше, и некоторые собравшиеся зеваки стали понемногу отступать от них, «мало ли что произойдёт, а я смогу сбежать» – думали многие.
Зависнув на площади прямо возле трибуны, оба дирижабля по очереди один за другим высадили своих пассажиров и взмыли в небо, оставшись висеть так, чтобы при взгляде на постамент трибуны они оба были отчётливо заметны, словно два дракона, что взирают на жалких смертных с высоты небес.
Вышедший глава делегации был никем иным, как Ирбой Джеймсом, мэром города. Он ослепительно улыбался своей лучезарной улыбкой, отчего простые люди приходили в восторг, «ведь если он улыбается – значит всё хорошо».
Также с ним прилетело около двадцати человек личной охраны, свиты и парочка чиновников, которые сгрудились все позади мэра в ожидании каких-то действий.
Простояв немного на трибуне, мэр помахал собравшимся гостям и начал отвечать на многочисленные вопросы прессы, не преминувшей воспользоваться моментом, собравшись полукругом перед ним.
Несколько минут спустя на площадь пожаловала карета, из которой вышла шериф и направилась к трибуне, остановившись прямо возле неё.
– Мэр Ирба! —обратилась журналистка к градоначальнику в надежде, что именно ей удастся задать так интересующий её вопрос, среди десятка обступивших постамент журналистов из разных изданий вотчины и нескольких соседних, а также городских жителей, столпившихся послушать речи высокопоставленного лица.
– Слушаю вас, уважаемая мисс Эклер. —доброжелательно улыбаясь ответил мужчина.
Удача! Он выбрал именно её среди множества протянутых рук.
– Конечно! Мия Эклер, «Эронский вестник». —Начала девушка и, ещё раз прогнав свой вопрос в голове, озвучила важнейшую его часть. – Ваше внезапное присутствие утром в отделении Шерифа как-то связано с недавними исчезновениями девушек по всему городу? И как Вы можете прокомментировать тот факт, что Вы прибыли сюда, на площадь перед мэрией, со своей делегацией на двух дорогостоящих дирижаблях?
«Теперь я точно загнала в угол этого зазнавшегося казнокрада. Пускай мы и независимая территория, но воровство из субсидий герцогства – преступление, которое карается каторгой на медных рудниках или известняковых карьерах, а потому я уверена, что тебе не отвертеться на этот раз, тощая скотина!»– Мисс Эклер искренне действовала на благо территории, что так любезно приняла её около десяти лет назад, когда на континенте разразилась эпидемия «чумы».
Говорят, что именно монах с этой территории нашел средство и помог всем людям справиться с напастью, а потому она поклялась, что «не пощадит себя, но добьётся процветания Балтэс». Однако, не будучи одарённой в магии или не имея каких-то особых навыков в ремесле, это была непосильная ноша для хрупкой двадцатилетней девушки.
По счастливому стечению обстоятельств её поступление в первую школу Айронвуда было одобрено, а потому нельзя было сказать, что шанса помогать местному лорду ей никто не предоставлял.
Именно там она познакомилась с письмом и чтением и влюбилась в этот способ передачи информации, находя его совершенным. Пускай и с ошибками, но она ещё в школе начала делать свою газету, рассказывая о предстоящих мероприятиях и событиях школьной жизни.
Однажды ей удалось взять короткое «интервью», как это назовут позже, у виконтессы Шоны, что присутствовала на открытии одного из отделений специального училища рабочих.
Именно тогда её маленькую школьную газетку заметили окружающие люди, и к ней пришла слава. Несколькими годами позже Эклер прознала о насилии и беспределе, творящемся в Эроне, и приняла решение открыть своё главное отделение газеты именно в этом городе.
Сейчас её газета находилась на пике популярности, а название «Эронский вестник» разлетелось далеко за пределы баронства Браунвик и даже встречалось в кабинетах высшей знати всего королевства, потому как в нём начали появляться искусные картины происходящих событий, неотличимые от реальности.
Во времена переезда в Эрон с мисс Эклер работало всего три человека. Двое наборщиков текста на «пишущих машинах» и Калеб, местный художник-карикатурист, что приглянулся ей во время одного из многочисленных фестивалей, которые проводила знать в городе Айронвуд.
По стечению обстоятельств этот мужчина стал первым возлюбленным молодой девушки и последовал за ней, даже зная слухи об опасности сопредельного города-баронства.
Тиражи продаваемой продукции росли, и работать приходилось всё больше и больше. В какой-то момент Калеб не выдержал нагрузки по зарисовке эскизов всех предстоящих работ в газету и после непродолжительного отсутствия длиною в неделю вернулся обратно на работу, имея при себе пять небольших коробочек размером десять на пятнадцать сантиметров, которые назвал «Память».
– Мы, как администрация города, не можем пройти мимо такого вопиющего нарушения свободы наших граждан и их права на жизнь! – Начал лить воду мэр. – Спасибо вам, уважаемая Мисс Эклер, что задаёте такие провокационные вопросы, мы все любим и ценим «вашу работу». – Он сделал особое ударение на эти два слова. – Чтобы увеличить безопасность нашего прекрасного города, а также его жителей. Я принял решение о приобретении этих чудесных транспортных средств для патрулирования нашего с вами любимого города, надеюсь, что отделение Шерифа не откажет в просьбе вашего скромного слуги, то есть меня, и примет сей широкий жест, дабы уважить моё стремление к безопасности!
После этих слов выглядевшая, как заточённый клинок Шериф, одетая в парадный мундир и высокие чёрные сапоги, поднялась на постамент перед зданием мэрии, где обычно и происходили подобные встречи, чтобы пожать руку градоначальнику.
Пускай она и знала о связях мэра с преступным миром города, но по действующему законодательству не могла ничего сделать, ведь он сам лично не участвовал в каких-либо преступлениях. И потому ей не оставалось ничего, кроме как улыбаться и жать руку этому худощавому дворянину в дикой смеси традиционных дворянских одежд и новомодной одежды.
– Посмотрите на «Память»! —Прокричал Калеб, стоявший в журналистском пуле, и все присутствующие повернули голову в сторону художников из разных изданий, что как умалишенные двигали своими карандашами, кистями и перьями, лишь бы успеть зарисовать момент встречи, находившихся на правом краю постамента трибуны.
Калеб же взяв чёрную коробчку с шеи нажал на рычажок в левой стороне коробочки и, резко передвинув его вниз, взял в руки другую коробочку и сделал подобные движения еще четыре раза, поймав в маленькое окошко «памяти» не только мэра города, его свиту и чиновников, но и толпу зевак, что собралась на площади перед мэрией, дабы увидеть происходящее событие своими глазами.
– Спасибо! —Крикнул он в ответ и, спустившись с трибуны, отошел подальше от толпы людей, чтобы не мешаться и по причине многочисленных карманников, любивших подобные мероприятия.
Он порыскал по карманам своего потёртого коричневого жилета и нащупал в них всё, что находилось в них ранее.
– Здравствуйте, дядя Калеб! Не знала, что вы тоже сюда придёте. —Озорная девочка с задорными косичками подбежала к мужчине и обняла его что есть сил.
– Привет, солнышко, как поживаешь? —Отозвался худощавый карикатурист и достал из верхнего кармана жилета конфету, что всегда носил на случай внезапных встреч с племяшкой.
– Спасибо! —Тут же развернув фантик и закинув конфету в рот, девочка с каштановыми волосами устремила свой взор на несколько коробочек с рычажками, что так непонятно болтались на шее мужчины. – А что это?
– Ха-ха! Интересно? —Девочка кивнула. – Хорошо, я тебе расскажу, только это секрет!
– Хорошо! —Она протянула мизинец своему дяде, и тот пожал его в ответ, ведь так учили детей в школе заключать «контракт».
– Эта вещь называется «память». Я сам сделал ее, когда устал рисовать всё от руки. Ты же видела мои картины в газете? —Племяшка кивнула с горящими глазами. – Ну вот. Я раньше рисовал их сам, а теперь это делает «память».
– А как она работает, дядя? – уже заинтригованно спросила она.
Калеб поманил свою племянницу в южном направлении площади, к выходу с неё. Именно в этом направлении расположен дом сестры Калеба, и именно туда он решил доставить девочку, раз уж она одна гуляет по улицам в такое время.
Её дядя, как никто, знал, как опасно сейчас в городе, и не хотел, чтобы ему пришлось ещё и пропажу дочери собственной сестры расследовать, поскольку Мия обязательно потащила бы его с собой на «журналистское расследование».
– Свет проникает через эту дырочку и как бы улавливается кристаллом, который я нашел на одном из приёмов аристократов. – Он снял одну из коробочек с шеи и начал вертеть так, чтобы девочка видела то, о чём рассказывает. – Я нажимаю на этот рычажок, тонкая задвижка пролетает мимо этого кристалла и сдвигает прорезь на задвижке, которая и позволяет свету пройти к нему на короткий момент.
– Ух-ты! А можешь меня нарисовать при помощи неё? Или лучше, можно я сама попробую? —Глаза девочки загорись еще сильнее, но вмиг погасли после услышанного отказа.
– Увы, нет. Тебе не получится воспользоваться рисователем. Чтобы кристалл запоминал свет, который уловил, нужно на рычажок подать ману, буквально раз в сто слабее, чем когда проверяешь уровень развития другого человека. Если подать больше, то кристалл может стереть всё, что на нём было, или вовсе взорваться. —Он показал свою правую руку, на которой отсутствовали мизинец и безымянный палец.– Как видишь, мне понадобилось две попытки, чтобы это понять.
– Жалко. —Почти расстроенно, вздохнула девочка.
Калеб потрепал её по голове и решил приободрить.
– Не переживай! Я в твоём возрасте тоже не имел никакого развития, зато посмотри: Бронзовый Уровень! —немного приврал рыцарь на середине железа.
Покинув площадь, они двинулись в сторону ближайшего переулка по правой стороне.
По дороге множество вещей смогло заинтересовать девочку: витрины с новыми игрушками, среди которых предлагались паровозы, куклы всевозможных цветов, размеров и нарядов, а также новинки игровой и кондитерской промышленности.
Среди множества витрин лично дядю заинтересовала другая: модный дом «Лабурэн».
«Кажется, о нём Мия говорила на днях. Вроде какая-то коллекция провокационной обуви, платьев и сумок. Интересно, смогу ли я купить ей что-то в подарок, нужно будет обязательно заглянуть». Подумал он, но быстро отбросил эти мысли.
Сейчас заходить в это место точно нельзя, ведь если верить слухам, там продают броню для груди и трусы, что прячутся в ложбинке пониже спины, а такого юной девочке рядом с ним видеть не нужно, пока не нужно.
Неожиданно вскрикнула девочка, вырвав Калеба из собственных мыслей.
– Хорошо, когда я вырасту, ты научишь меня пользоваться «памятью». Идёт?
Дядя кивнул в ответ и получил неожиданный вопрос от прохожего, что без зазрения совести подслушивал их диалог, прошагав с ними от самого собрания у мэрии.
– Почему вы держите подобную вещь в тайне, неужели вы не видели объявление от патентного бюро? Вы же станете богачом или вообще получите какой-либо титул!
Карикатурист прошёлся по своим растрёпанным чёрным волосам и посмотрев мужчине прямо в глаза, ответил тому с улыбкой.
– Видеть-то, может, и видел, вот только что толку? Читать-то я не умею. Вот и надежда у меня вся на племянницу. —Он положил руку племяшке на плечо и прижал к себе поплотнее, остановившись посреди мостовой, чем вызвал негодование прохожих позади себя.
– Нашел, где встать! —Гаркнула женщина с фиолетовыми волосами и комплекцией хорошей цистерны для воды. – Хочешь лясы точить – вали с улицы!
Девочка, привыкшая к манерам местных, проигнорировала влезшего в разговор мужчину и хабалистую женщину.
– Дядя, ты же сказал, что нашел один кристалл. —Продолжила племяшка, совершенно не смущаясь. – Почему у тебя целых пять «пямятей», «памятай», «память»? —не унималась девочка, пытаясь понять, как именно произнести это слово.
– А на этот вопрос я тебе тоже отвечу, тем более что он действительно интересный. —Продолжил идти Калеб, завернув в проулок, что выходил на соседнюю улицу, строго следовавшую на юг между районами Малкея на востоке и Хэмарк на западе.
Со слов владельца «памяти» однажды он получил приглашение в дом одной очень влиятельной особы, чтобы нарисовать её портрет, которая оказалась рыцарем легендарного уровня.
Закончив работу, он ушел, но прихватил с собой гребень, которым пользовалась девушка. К своему стыду он действительно не мог сопротивляться секундному порыву и ничего не мог поделать, а потому сохранил прядь волос на память «о прекраснейшем из созданий, что когда-либо видел этот свет».
Как-то раз один из его знакомых спросил его: «Что это за клок волос на стене?»На что получил ответ, что это «его сокровище». Знакомый захотел сорвать их со стены, но только порезал ими руки, так прочны оказались волосы.
Позже Калеб начал экспериментировать с «памятью» и хотел разделить кристалл, но найти тонкое и прочное лезвие, которое не повредит его или не раскрошит в пыль, было невозможно, тогда он взглянул на волосы и принял весьма странное решение.
Взяв две металлические палочки, которыми пользовался для смешивания красок, натянул на них волос и зажал его так, чтобы тот не слетел. Затем он попытался разрезать кристалл и, к его удивлению, тот поддался, разрезавшись на семь тонких пластинок, не более пары миллиметров каждая.
– Удивительная история! – Подытожил до сих пор подслушивавший прохожий и, откланявшись, проследовал по своим делам, обратно на Баронский тракт, вызвав недоумение дяди.
– Но как ты рисуешь то, что поймал кристалл? —Не унималась девочка.
– У меня в доме есть тёмная комната. Я креплю «память» на специальную распорку, где при помощи разных стеклышек, что по-разному коверкают предметы, если через них посмотреть, переношу изображение на бумагу. И ничего не нужно рисовать, бумага всё принимает в себя по волшебству.
Продвинувшись дальше на юг, лавки торговцев начали сменяться более ветхими домами, на некоторых из которых висели доски с тем, чем именно являются данные дома: гостиницы, трактиры, парочкой дешевых борделей, цирюльней и несколькими общественными заведениями, назначения которых Калеб не знал, потому что вместо изображений родов деятельности те писали всё буквами, что не давало никакого понимания: «Зачем вывеска вообще нужна, если не понятно, что это?»
– И как именно ты это делаешь? – не унимался ребёнок.
– Всё-то тебе расскажи, дьяволёнок. —Мужчина махнул рукой. – Ну ладно. У меня три стекла. Одно мутное, другое делает вещи большими, а третье маленькими. Если их поместить вот сюда по очереди. —Он показал на окошко, через которое смотрел при съёмке. – И направить ману, то через дырочку в заслонке проявятся картинки трёх разных цветов: зелёный, синий и красный. Когда они все ложатся друг поверх друга на бумаге, то и получается те цветные картины, что мы продаём потом дворянам за целый золотой!
– Ничего себе!– Племянница аж подпрыгнула на месте, так она была поражена суммой.
Этот короткий прыжок дал возможность крысе, за которой гнался местный кот, пробежать под ногами девочки.
Проскочив, крыса тут же нырнула в сток ливневой канализации, вмурованный в массивный камень, отчего «пушистому засранцу» пришлось остановиться возле ног племянницы, сделав вид, что так и было задумано.
Распушив хвост трубой, он двинулся в новом направлении, подавая окружающим его существам сигналы мордочкой и усами: «Котик недоволен».
– А текст, ты тоже его переносишь через память? —Совершенно не обращая внимания на привычную действительность, не затухал энтузиазм девочки.
– По правде говоря, я могу сделать только девяносто семь картин в день, и потом я несколько часов вообще не могу двигаться. Так что текст набирают специальные люди, у нас их много!
За этим нехитрым разговором они добрались до дома девочки, что располагался между трактиром с одной стороны и захудалой ночлежкой с другой, где та получила нагоняй от мамы за то, что сбежала из школы до завершения уроков.
А Калеб, кинув взор на происходящую перед ним картину, добавил: «Плевать на Лабурэн и подарки. Нужно вытаскивать их отсюда, Мия подождёт».
Думая о таких мелочах, мужчина даже не подозревал, что изобрёл то, чего больше всего хотел Виктор – фотоаппарат.
Это был инструмент, который верой и правдой служил землянам больше сотни лет, а в последствии стал тем, благодаря чему развился кинематограф и вся индустрия развлечений.
Глава 402. Кумовство
Величественный белоснежный дворец Леомвиль сегодня был очень оживлён. Перед его главным входом огромный летающий корабль, на болоне которого красовался герб белого льва, грузился сундуками и продуктами.
Слуги с рыцарями бегали по трапу вверх и вниз, пока Виктор прощался со своими жёнами и детьми, словно отправлялся в земли варваров или на другой континент.
Однако всё было куда прозаичнее, он наконец мог вернуться в Балтес и продолжить работу над проектами, которые уже длительное время были заморожены.
Сильвия, одетая в зелёное платье, стояла с гордо поднятой головой, глядя на мужа и сына Александра рядом с ним.
Лорд, проследив за её взглядом, усмехнулся.
– Не доверяешь нашего ребёнка собственному мужу? – спросил он.
Женщина враждебно взглянула на него.
– Не потому ли, что пять минут общения с тобой выбивает из них все знания этикета и манер, полученных за год? – вопросом на вопрос ответила герцогиня, после чего посмотрела на Шону и Фрейю, которые отправятся в Балтес вместе с их супругом и детьми. – Присмотрите, чтобы дети питались правильно и не забывали о школе, – напутствовала она, явно не желая полагаться на мужа.
Лорд посмеялся над её враждебностью и, притянув к себе, поцеловал в пухлые губки, посылая весь аристократический этикет к чёрту.
После непродолжительного прощания Виктор вместе с жёнами и детьми поднялся на борт, а Сильвия вместе с фрейлинами направилась во дворец.
Из-за того, что её супруг возложил все обязанности на неё, теперь приходилось решать все проблемы, которые достались вместе с руководящей должностью.
За своей спиной она слышала, как заработали двигатели корабля, но шла не оборачиваясь, так как у женщины сжималось сердце от того, что Александр уедет от неё на длительное время.
В этот момент ей больше не хотелось быть герцогиней, а желание быть обычной матерью становилось всё сильнее.
Собрав волю в кулак, она прибавила шаг и вскоре вместе с вереницей фрейлин вошла во дворец, прошла по огромному пустому холлу и, свернув направо, прошла по длинному коридору, в конце которого стояли два рыцаря небесного уровня и два верховных мага.
Стража, словно роботы, открыли перед ней двери, и женщина, махнув рукой, остановила своих слуг, а сама вошла в тронный зал.
Здесь перед троном, где женщину встречал глубоко пожилой дворецкий семьи Леомвиль, склонив головы, стояли десятки дворян, содрогавшиеся от каждого стука каблуков герцогини, вышедшей из боковой двери.