Порхает мотылек в презренных небесах. Том 1
- -
- 100%
- +
– Надеюсь, все старшие господа Дома Ся сегодня дома, – прошептала Чунь Цин, ведя Ян Юмэй за собой по улицам. – Почему вы так внезапно захотели на рынок? Могли бы и меня послать.
– Я хочу там кое-что купить.
– И это не подождет утра?
– Нет.
Чунь Цин громко вздохнула.
– Давайте не будем задерживаться. Боюсь представить, что случится, если нас поймают. Точно палками поколотят.
Ян Юмэй не обратила на ее слова внимания. Если кто-то и посмеет побить ее палками, то она сломает этому человеку руки или вырвет их с костями. Лишь единственный небожитель второй эпохи мог сравниться по силе с ней, и то он уже мертв.
Небо окрасилось в лиловый и темно-рыжий. Вечерний Хэчжоу был наполнен потоками экипажей и вереницами лошадей[14], не обращающих внимания на двух девушек. Ян Юмэй, прикрыв лицо тканью и накинув на голову капюшон, шла за обеспокоенной Чунь Цин к рынку. Часть продавцов уже закрыли свои лавочки, другие же спешили распродать товары до наступления ночи, громко зазывая людей и скидывая цены.
– Юная госпожа, куда мы идем? – вцепившись в ее руку, простонала служанка. – Если кто-то узнает вас, то старшая госпожа Гао заставит три дня на коленях в снегу стоять!
– Если будешь говорить тише, то никто и не узнает, – шикнула на нее Ян Юмэй.
Найдя лавку травника, она поспешила к ней, закупив лечебные травы и пилюли, да столько, что Чунь Цин с трудом держала коробочки в руках, боясь их уронить. Расплатившись серебряными пластинами, Ян Юмэй почувствовала облегчение. Как никогда она была благодарна тетушке Ло – демону тысячи ядов, – которая научила ее нескольким вещам еще в прошлой жизни. Особенным спросом у Хуанъянь пользовался способ сдирания со своей жертвы кожи, из которой она делала костюм и становилась то прекрасным юношей, то доброй старушкой, а иной раз и безобидным ребенком. Никогда не знаешь, когда посчастливится встретить на своем пути демоницу в красном и кем на этот раз она будет облачена.
– Юная госпожа, откуда вы знаете, что надо было купить? – не сдержав любопытства, поинтересовалась Чунь Цин.
– Прочитала в дневниках отца, – соврала Ян Юмэй. – Он писал, что эти лекарства используют на юге и они помогают при отеке лица.
Служанка ахнула.
– Второй старший господин действительно великолепен! Когда он вернется, нужно отблагодарить его! Не хотите купить что-то для него?
Ян Юмэй не знала Ся Гана, но Ся Юань любила его, как может любить ребенок своего единственного родителя. Даже злобной демонице Хуанъянь известны эти чувства, хотя ее отец и умер.
– Хорошо. У отца весьма плохой вкус в украшениях, – припомнила Ян Юмэй все те безвкусные шпильки, которые нашла в комнате, – но он любит писать… может, подарить ему четыре сокровища?[15]
– Прекрасный выбор, юная госпожа!
Выбрав белую кисть с черной окантовкой, тушечницу, тушь и бумагу, Ян Юмэй расплатилась.
– Юная госпожа, откуда у вас деньги? – не выдержав, спросила Чунь Цин.
– От отца. Он спрятал их, чтобы никто не забрал, – соврала она.
– Это в духе второго старшего господина.
Продавец кистей с улыбкой протянул Ян Юмэй расписной футляр. Поблагодарив его, она взяла свою покупку, однако пробегавший мимо мальчишка вырвал вещицу у нее из рук, скрывшись в толпе.
– А ну стой! – закричала Чунь Цин, вмиг побледнев. – Юная госпожа, этот мерзавец!..
– Жди здесь.
В иной раз Ян Юмэй и шага бы не сделала, как вор упал бы к ее ногам и молил о пощаде. Сейчас же ей оставалось лишь надеяться на свои ноги; она бежала, сжимая в кулаке кровавого мотылька. Если он вырвется на глазах у всех, то учинит много шума, и за этим последует ее быстрая смерть.
Впереди раздался грохот. Немногочисленные прохожие удивленно отпрянули, смотря на опрокинутую повозку. На ней лежал грязный мальчишка, зло уставившись на мужчину над собой. Стоило Ян Юмэй подойти к ним, как незнакомец протянул к ней руку, в которой сжимал расписной футляр.
– Полагаю, это ваше, – его голос прозвучал глухо.
Взглянув на мужчину, чью голову скрывал меховой капюшон плаща, Ян Юмэй кивнула:
– Благодарю за помощь. Могу я узнать, что будет с этим вором?
На мальчишку уставилось две пары глаз, отчего он тут же побледнел и хлопнулся на землю:
– П-прошу, пощадите! Б-больше такого н-не повторится!
– Откуда нам знать, что не повторится? – спокойно спросил мужчина. Обратившись к Ян Юмэй, он добавил:
– Я мог бы отвести его к стражам, которые отрубят ему руки.
– Это будет прекрасным уроком для вора, – согласилась Хуанъянь.
– Что? Нет, госпожа, умоляю! – тут же принялся отбивать поклоны мальчишка. – Я буду возносить молитвы Ляньцину, состригу волосы и подамся к горным монахам!
– Неужели?
– Клянусь древом Цышань!
Ян Юмэй слегка разочарованно поджала губы. Ей хотелось получить сильную душу для своего кровавого мотылька, но убить мальчишку на глазах у всех она не могла.
– Госпожа? – ожидал ответа мужчина.
– Если монахи примут его, то пускай идет к ним. Если нет, то всегда можно попросить стражников достать меч. Благодарю господина за помощь, но мне уже пора, – поклонилась ему Ян Юмэй.
Отвернувшись, она подошла к Чунь Цин, которая все это время наблюдала неподалеку.
– Юная госпожа, вы меня так испугали! – прошептала та. – А если бы вы потерялись? Я бы вас и за десять лет в Хэчжоу не нашла!
– Ты видела того мужчину? – спросила Ян Юмэй.
– А что с ним не так? – удивилась служанка, бросив взгляд назад.
– Мне показалось, что я увидела белую прядь.
Чунь Цин удивленно заморгала. Мог ли это быть кто-то из Юнь? Или же это демон, скрывающийся под людским обликом?
– Прошу, давайте вернемся в дом, – прошептала служанка. – Не хватало, чтобы нас еще кто-то узнал.
Вернувшись в поместье Ся через тот же собачий лаз, Ян Юмэй забрала все купленные травы и повелела Чунь Цин:
– В дневнике отца сказано, как приготовить лекарство и что при этом нельзя заходить в комнату целый день.
– Разве я могу оставить госпожу одну? – ужаснулась служанка.
– Иначе лекарство не подействует. Неужели ты хочешь, чтобы мое лицо было до старости таким опухшим?
– Нет, нет! Не хочу! – замотала головой Чунь Цин. – Я буду охранять ваш покой, и если кто-то придет, то скажу, что вы все еще болеете!
Не став ее отговаривать, Ян Юмэй заперлась в комнате, разложив на столе плошки и лекарства. Раскрошив пилюли и нарезав травы и корни, она приготовила тягучий отвар, который нанесла на лицо. Кожу начало неприятно жечь, но эта боль слишком незначительна по сравнению с той, которую она испытывала, когда умирала в первой жизни.
Оставшуюся ночь и следующий день на лице Ян Юмэй была маска, и лишь ближе к вечеру она смыла ее с лица.
Пришедшая с тазиком чистой воды Чунь Цин ойкнула, выронив протянутое полотенце:
– Юная госпожа, как же вы похорошели!
Вытерев лицо, Ян Юмэй взглянула в небольшое бронзовое зеркало. Оттуда на нее смотрела демоница Хуанъянь, чьи волосы стали цвета воронова пера, а глаза счастливого феникса[16] поменяли свой золотой цвет на глубокий синий.
С недоверием ощупав собственное лицо, Ян Юмэй погрузилась в мысли. Что-то было не так, совсем не так!
Ся Юань родилась глупой – ее разум застыл в возрасте десятилетнего ребенка, который обижался, плакал и радовался мелочам, не всегда понимая, что происходит вокруг. Обычно это означало лишь одно – душа, которая все это время перерождалась, была серьезно повреждена. Но могло ли такое быть, что один из осколков разбитой души Хуанъянь ускользнул из рук Ляньцина и смог переродиться? Если так, то Ся Юань и есть Ян Юмэй, это ее тело.
– Юная госпожа, что с вами? Вы так побледнели, – забеспокоилась Чунь Цин. – Хотите, я заварю вам чай?
– А вина нет?
Удивленно моргнув, служанка покачала головой, заварила крепкий чай и подала его со сладкой твердой булочкой.
– Цин, мои глаза синие.
– Да, юная госпожа. Сейчас я хорошо это вижу, – кивнула Чунь Цин.
– Значит, в моей крови есть кровь рода Юнь.
– Да, видимо, ваша мать принадлежала этому роду, но второй старший господин ничего не говорил про нее, – поникла служанка.
– Возможно, ее уже даже нет в живых.
– Госпожа, не говорите так! – забеспокоилась Чунь Цин. – Возможно, они просто не в ладах или в давней ссоре!
– Еще лучше, – пробормотала Ян Юмэй, положив перед служанкой пару серебряных слитков. – Сходи и купи мне ткань. Теплую, не самую хорошую, но и не самую плохую.
Послушно кивнув, Чунь Цин ушла и вернулась спустя шичэнь[17] с корзиной, внутри которой лежали свертки ткани приятного синего оттенка.
– Госпожа хочет сама сшить наряды?
– Да, моя одежда уже старая и изношенная, а зима еще не отступила. Боюсь, я простужусь, гуляя так и дальше.
– Эта служанка поможет вам! – хлопнула себя ладонью по груди Чунь Цин. – Доверьтесь ей, уж я-то юную госпожу не подведу! Нужно только попросить у дядюшки Хэня ножницы заточить!
Вместе, отвлекаясь лишь на еду и разговоры, они сняли мерки, раскроили ткань и сшили платье. Ему было далеко до тех, которые когда-то носила Хуанъянь, но выбора особо нет. Чунь Цин, хоть и болтала много, неплохо орудовала иглой и ножницами. Ян Юмэй не отставала от нее – ей приходилось самой сшивать кожу для своих обликов, зная, что ни одна швея не возьмется за столь ужасный заказ.
– А юная госпожа неплохо наловчилась с иглой, – похвалила ее Чунь Цин. – Вы словно стали немного другой.
– О чем ты?
– После того, как вы упали в воду, эта глупая служанка боялась, что вы очень сильно ударились головой, – призналась она. – Но вы словно, словно…
– Поумнела? – подсказала Ян Юмэй.
– Да! Точнее, юная госпожа и так без сомнения умная, но сейчас вы стали еще умнее. Думаю, второй старший господин был бы счастлив узнать это. Неужели ваш недуг стал отступать и наконец все слухи вокруг улягутся?
– Пока лучше помолчать, вдруг я скоро вновь стану прежней, – остудила ее пыл Ян Юмэй. – Давай сохраним это в секрете, а потом удивим моего отца?
– И то верно! Юная госпожа и правда такая умная!
С облегчением выдохнув, Хуанъянь почувствовала жуткую усталость от общения с Чунь Цин. Как жаль, что она не может оказаться где-нибудь далеко одна, с кувшином хорошего вина и прекрасным настроением. Вместо этого она заперта в этом убогом месте, где никто не считается с ней.
Но что Ян Юмэй делать вне стен Дома Ся? Ее отец умер, как и ее убийца, Небеса пусты, а жив ли клан Черной Крови, ей неизвестно. О ней помнят только из-за Мин Ханя, и то она стала безобидной страшилкой, которая не должна ожить.
Ян Юмэй не к кому возвращаться и некому мстить.
Она осталась одна во всех трех Мирах.
Во дворе послышались быстрые шаги, и дверь с хлопком открылась. На пороге, тяжело дыша, стоял старик Хэнь.
– Глава Ся срочно созывает всех на совет.
Глава 5
Семейный совет
То, что глава Дома Ся позвал на семейный совет даже Ся Юань, было удивительным делом. Что же могло произойти, раз понадобилось присутствие глупой дочери семьи Ся?
Надев новое платье, Ян Юмэй украсила волосы простыми, но изысканными украшениями, купленными Чунь Цин на остаток денег, и закрыла лицо тканью.
– Юная госпожа, зачем же вы сейчас прячете свое лицо? – удивилась служанка.
– Не хочу лишних вопросов.
– Поторопитесь, – подгонял их дядюшка Хэнь за дверью. – Старшая госпожа Гао будет злиться, если совет кто-то прервет!
Чунь Цин и Ян Юмэй пришлось чуть ли не бежать до главного здания, проходя бесконечные коридоры и дворы. Холод, до этого щипавший лицо и ладони, отступил назад, и спина взмокла от пота.
У дверей, ведущих в главное здание, стояли слуги. Они недовольно взглянули на девушек и пропустили их в просторный зал. В центре, в резных креслах из красного дерева, сидели мужчина и женщина. Внимание Ян Юмэй тут же привлек глава дома Ся – Ся Лин. Ему было за шестьдесят. Статный и высокий, даже сидя в кресле он словно возвышался над всеми. Его черные с проседью волосы оказались собраны на затылке строгой заколкой, а одежды были дорогими, но строгими, без лишних украшений. Он как раз заканчивал говорить, когда в зал вошла Ян Юмэй.
– Эта Юань просит простить ее за опоздание, – поклонилась Хуанъянь, чувствуя, как неприятно сжимается горло.
– Проходи, – только и произнес Ся Лин.
Ян Юмэй села на единственный свободный стул, стоящий вдали от главы Ся. Не поднимая головы, она огляделась: помимо главной жены Гао Хэ, здесь была также наложница Цзянь, одетая в яркие, отчасти даже вызывающие одежды с обилием украшений. Заметив ее взгляд, наложница Цзянь тепло улыбнулась. Но вот улыбка исчезла, словно мимолетный порыв ветра, и она подперла пальцами висок, со скучающим видом закрыв глаза.
В отличие от главной жены, происходящей из знатного рода, наложница Цзянь раньше была нюй юэ[18] из Цветочного дома. Ся Лин выкупил ее семнадцать лет назад, а спустя два года та понесла дитя.
Помимо жены и наложницы, в зале также находился первый сын Ся Лина от почившей наложницы Фа – Ся Чжань. Глядя на него, Ян Юмэй видела благородного ученого мужа, не знающего тяжести меча. Черты его лица напоминали Ся Гана, но более мягкие и сострадательные. Казалось, Ся Чжань не умеет злиться или сердиться, хотя сейчас его лицо казалось весьма обеспокоенно.
Рядом с наложницей Цзянь сидела ее дочь Ся Мянь. Наряженная в дорогие пестрые ткани и высоко вскидывавшая голову, она словно старалась показаться выше. Хоть ее лицо и сохранило несколько детские черты, она все больше и больше напоминала мать, способную очаровать одним взмахом ресниц.
Подле Ся Чжаня, словно сошедшая с Небес небожительница науки, сидела гордость семьи Ся и образец «Трех послушаний и четырех добродетелей»[19] многие знатные господа. Однако, как старшая внучка Ся Лина, она должна была быть следующей, кто возглавит род Ся, так как ее отец отрекся от титула наследника пару лет назад. Порывшись в памяти, Ян Юмэй вспомнила, что у Ся Бэй был старший брат, сын Ся Чжаня и дочери рода Дун – Дун Минь, вот только он принадлежал роду матери, а Ся Бэй оставили в доме отца. Вроде как сейчас Дун Минь прислуживает личным стражем императрицы И.
– Из императорского дворца пришел приказ, – произнес глава Ся. В руках он сжимал шелковый свиток. – Одна из дочерей четырех великих Домов должна будет войти в императорскую семью.
Несмотря на радостную новость, глава Ся казался весьма подавленным, а в зале все еще висела гнетущая атмосфера.
– У императора два сына, о ком говорится в письме, отец? – спросил Ся Чжань.
Глава Ся сжал в руке свиток. Ян Юмэй видела, каких сил ему стоит не бросить его на пол.
– Наследник не может иметь в качестве главных жен женщину из Великой Ци. Император хочет женить Тай Фансиня.
В комнате повисла тишина, от которой зазвенело в ушах. От Ян Юмэй не укрылось, как с лиц присутствующих сошла вся краска, даже скучающая до этого наложница Цзянь выглядела потрясенной.
Кем был этот Тай Фансинь? У Ся Юань нет воспоминаний о нем, впрочем, как и об остальных членах императорской семьи. Ей это казалось просто неинтересным.
– Чем четыре великих Дома заслужили такое наказание? – не сдержалась наложница Цзянь. – Неужели император хочет кого-то опозорить?
– Нам неизвестны мысли императора, так что нет смысла гадать, – покачал головой Ся Лин. – Если бы этот вопрос можно было легко решить, я бы не стал вас всех звать. Однако дома Дун, Чунь и Цю смогли отказаться, если же откажемся и мы, то дом Ся может прекратить свое существование.
«Как интересно», – мысленно улыбнулась Ян Юмэй. Она уже и забыла, что для людей самым главным страхом было не быть порванным демоном или убитым небожителем, а вызвать гнев императора.
– Если глава Ся позволит, то я могла бы войти в семью императора, – поднявшись и поклонившись Ся Лину, произнесла Ся Бэй.
– А-Бэй! – пораженно воскликнул Ся Чжань, не сводя удивленного взгляда с дочери.
– Я родилась, чтобы прославить и защитить дом Ся и избавить его от угроз, – упрямо ответила та. – Прошу у главы Ся позволения.
Взгляд Ся Лина и Гао Хэ смягчился при виде решимости их старшей внучки.
– Я ценю твою смелость, А-Бэй, но ты нужна здесь, в доме Ся, как его будущая глава, – покачал головой глава Ся. – Сядь на место.
Помедлив, девушка послушно опустилась, но в ее взгляде все еще стояла решимость. Она действительно верна роду Ся и готова пожертвовать собой ради него. Это не могло не вызвать восхищение у Хуанъянь.
– Что насчет тебя, Ся Мянь? – обратился Ся Лин к своей младшей дочери.
Девочка вздрогнула, тут же упав на колени и низко поклонившись:
– Отец, прошу, не отдавайте меня за этого урода! Я готова отказаться от части своих служанок, только выберите мне другого мужа!
– Мяньмянь[20], не смей так говорить! – ужаснулась наложница Цзянь.
– Но он уродлив! Уродлив! – закричала та, и по ее красивому лицу потекли крупные слезы.
Ся Лин тяжело вздохнул, жестом веля наложнице Цзянь успокоить дочь. Только утерев слезы и усевшись обратно в кресло, Ся Мянь немного успокоилась, продолжая тихо всхлипывать. Взглянувшая на нее Ся Бэй разочарованно покачала головой.
– И что нам делать теперь, отец? – спросил Ся Чжань, нервно постукивая веером по раскрытой ладони. – Все в Великой Ци знают о нелюбви императора к Тай Фансиню, выдать за него дочь все равно что обречь ее на погибель. Ни один родитель добровольно на это не решится.
– Я знаю, но разве у нас есть выбор? – вздохнул глава Ся, подперев пальцами висок. – Получи мы предложение первыми, у нас была бы возможность от него отказаться, но не сейчас, когда это уже сделали три великих Дома.
Наблюдая за ними, Ян Юмэй с некоторым удивлением поняла, что про нее еще никто не заговорил. Словно она здесь призрак или еще один стул, до которого не было никому дела.
Нелюбимый сын императора, прозванный еще и уродом, и глупая дочь семьи Ся. Разве это не прекрасная возможность сбежать из этого дома и начать новую жизнь?
– Глава Ся, эта глупая Ся Юань могла бы предложить себя.
От неожиданности семья Ся вздрогнула, с удивлением взглянув на Ян Юмэй, о которой уже успели забыть.
– А ведь это мысль… – пробормотала госпожа Гао.
– Если Ся Ган узнает, то не простит ни отца, ни матушку, – тут же возразил Ся Чжань, внезапно вступившись за нее.
– Ся Ган бросил ее нам и ушел вот как два года назад, – сухо произнес Ся Лин, выпрямившись в кресле. – Ему нет дела до этого глупого ребенка, что лишь очерняет своим существованием Дом Ся. Если она того хочет, то пускай сделает хоть что-то полезное для нашей семьи. Совет окончен.
Поклонившись, члены семьи Ся покинули зал. Ян Юмэй ловила на себе удивленные и настороженные взгляды, а также слышала перешептывания.
– А-Юань, зачем же ты так? – подошла к ней наложница Цзянь. От нее исходил густой аромат духов, который обволакивал подобно кокону, при этом не вызывая раздражения. – Неужели ты думаешь, что рядом с Тай Фансинем обретешь счастье?
– Благодарю наложницу Цзянь за беспокойство, но я хочу принести семье Ся хоть какую-то пользу.
– Глупая девочка, откуда в тебе вдруг появилась смелость? Разве ты не понимаешь, что добровольно идешь в пасть тигра?[21] – без злости спросила та, печально смотря на нее. – Надеюсь, ты не пожалеешь о своем выборе, но если что, то я всегда готова выслушать тебя и помочь.
Наложница Цзянь ушла, напоминая расцветший зимой прекрасный цветок. Следом за ней семенила Ся Мянь, то и дело бросая на Хуанъянь недовольный взгляд.
– Юная госпожа, что же вы сделали? – всхлипнула Чунь Цин. – Почему же вы так себя не любите?
– Не люблю? О чем ты?
Они не спеша направлялись обратно в дом. Проходящие мимо слуги, уже успевшие услышать новость, отстранялись, провожая их насмешливыми взглядами.
– Тай Фансинь, он же… ох, если второй старший господин узнает, то такой скандал будет! – заломила пальцы Чунь Цин.
– Расскажи мне о Тай Фансине. Почему все так избегают его?
Служанка вздохнула, промокнув лоб платком.
– Тай Фансинь – второй сын императора и служанки из Южной Хэ, – негромко произнесла Чунь Цин. – О нем не любят говорить в народе… якобы если скажешь пару раз его имя, то навлечешь на себя беду.
Ян Юмэй тихо фыркнула. Она и так в незавидном положении, так что терять ей уже было нечего.
– Император не любит его, даже отдал ему дворец Старого Холода – подальше от главного дворца, лишь бы не видеть второго сына. Вдобавок Тай Фансинь с детства весьма уродлив на правую сторону лица и вынужден носить маску, советники и чиновники избегают его, а на праздниках он почти не появляется.
– Почему же он не выселил его из Тайгуна? – удивилась Ян Юмэй.
Как правило, когда принцы достигали совершеннолетия, им даровались дома в столице.
– Слышала, император не хочет, чтобы он гулял по Хэчжоу и пугал своим видом обычных людей, потому и запер в Тайгуне.
– Глупая дочь рода Ся и принц-урод, какая забавная пара, – невольно улыбнулась Ян Юмэй.
– Госпожа, не говорите так, – ужаснулась Чунь Цин. – Вам нужно будет продержаться до прибытия второго старшего господина! Он не даст вам быть вместе с Тай Фансинем! И… ой!
Чунь Цин поскользнулась на холодном камне, упав и жалобно захныкав:
– Вот, что я вам и говорила! Стоит об этом принце упомянуть, так сразу беда приходит!
– Он же не так страшен, как демоница Хуанъянь, – заметила Ян Юмэй, помогая ей подняться.
– Да, но Хуанъянь уже давно мертва, а этот принц жив, – возразила служанка, отряхивая платье от снега. – Если мне позволят, то я поеду с вами, как бы сильно ни боялась второго принца! Разве эта бедная Цин может оставить свою госпожу одну?
Ян Юмэй не стала ее отговаривать.
– Расскажи еще немного про Тай Фансиня. Что он за человек?
– Я слышала, что в детстве он чуть не сгорел заживо. Однажды ночью его дворец подожгли, и его мать, наложница Ци, сгорела, только прах и остался. Многие люди, кто видел второго принца, говорили, что он пугает своим обликом, даже в глаза ему страшно смотреть! Как подумаю, что юной госпоже придется жить с ним под одной крышей, так сердце разрывается. Какое же зло вы совершили в прошлой жизни, раз древо Цышань дало вам такую судьбу?
В прошлом Ян Юмэй делала много чего – крала жизни других, учиняла неприятности небожителям, игралась с людьми. Она действительно была главной головной болью второй эпохи, на которую никто не мог найти управу. Если Хуанъянь становилось скучно или кто-то разозлил ее, то страдали все три Мира. Впрочем, нашелся один человек, который однажды усмирил ее ужасный нрав.
Сможет ли она и в третьей эпохе доставить всем неприятности?
Глава 6
Принц-урод и глупая дочь семьи Ся
Красный паланкин, который держали стражники семьи Ся, двигался по улицам Хэчжоу. Замечающие его люди останавливались, с удивлением смотря на богатое убранство и расшитую золотыми фениксами ткань. Позади ехала телега всего с двумя сундуками в качестве приданого. Семья Ся даже не расщедрилась выделить Ся Юань тешоу, словно отправляла свою дочь не на свадьбу с одним из принцев императора, а в ссылку.
Для Ян Юмэй было удивительно знать, что тешоу дожили до сегодняшних дней. Пока она видела только синьма, и то одного, стоявшего в конюшне Дома Ся. Чунь Цин сказала, что их привел великий советник в качестве дара императору, хотя это больше походило на подкуп.
– Кто это?
– Неужели слухи были правдивы? Второй принц женится на дочери семьи Ся?
– Принц-урод и глупая дочь семьи Ся! Вот так пара! – рассмеялся кто-то.
– Семья Ся наконец-то избавилась от бестолковой дочери! Вот так счастье!
Сидевшая в паланкине Ян Юмэй молчала. Облаченная в алое платье, она безразлично листала прихваченный из комнаты дневник Ся Гана. Голову утяжеляли золотые заколки и корона феникса[22], которую не пожалел выделить глава Ся. Удивительно, что они даже дали ей приданое, пусть и уместившееся в двух сундуках – ужасно мало для кого-то из четырех великих Домов. Впрочем, эти вещи Ян Юмэй собиралась продать, а на вырученные деньги рано или поздно покинуть императорский дворец Тайгун.
Уходя из Дома Ся, она видела во дворе несколько сундуков – подарок от императорской семьи. Навряд ли там были украшения и дорогие ткани – скорее, редкие свитки и книги, способные пополнить бездонную библиотеку Дома Ся.
Паланкин не сопровождали музыканты, и не было большой толпы, которая следовала бы за ним. Процессия отчего-то напоминала траурную, словно бедную девушку приносили в жертву страшному второму принцу, чье имя старались слишком часто не упоминать.
Откровенно скучая, Ян Юмэй припомнила свою свадьбу в прошлой жизни и невольно улыбнулась. Тогда ее паланкину, украшенному золотом, могла позавидовать любая невеста, а несли его демонические кони, выбивающие искры из-под копыт. Весь Нижний Мир несколько недель пировал, желая Хуанъянь счастья и умоляя хотя бы пару раз в год спускаться к ним.