Бывший муж. Босс. Миллиардер.

Глава 6

Я иду за ним. Каблуки стучат по идеально вымытым плитам коридора, сердце – громче. Воздуха будто не хватает, но я заставляю себя держать спину прямо, голову – высоко. Не доставлю ему удовольствия увидеть, как мне страшно. Как дрожит внутри всё.

Он идёт передо мной, в своей идеально выглаженной рубашке, запах дорогого парфюма тянется следом, будто верёвка, которой меня медленно, методично душат. Открывает дверь в кабинет, широкий жест – как всегда театрально, с излишней самоуверенностью.

– Проходи, не стесняйся, – говорит он, как будто мы не бывшие супруги, а незнакомцы, случайно столкнувшиеся в коридоре. – О, ты даже не представляешь, как я был удивлён, когда увидел твою фамилию в списке. Думаю, у нас с отделом кадров будет серьёзный разговор.

Я вхожу. Офис огромный. Панорамные окна, массивный стол из тёмного дерева, кожаное кресло, аккуратные стопки бумаг. Всё дышит деньгами. Успехом. Жизнью, о которой мы мечтали с ним вдвоем и имели одни мысли на двоих… А потом я вылетела из его жизни, будто из поезда на полном ходу.

– Вот уж никогда бы не подумала, что ты на такое способен, – я поворачиваюсь к нему, в голосе холод. – Взять и нанять бывшую жену. Это что, новая степень мазохизма? Или так прижало, что решил рискнуть?

Он усмехается, неспешно садится в кресло, кладёт ногу на ногу, смотрит на меня как на диковинную зверушку.

– А ты, оказывается, по-прежнему дерзкая. Это даже мило. Знаешь, я ведь правда не знал, что это ты. У нас, видишь ли, есть специальный отдел, который занимается наймом. Я редко вмешиваюсь в такие вопросы. Но… теперь я точно рад, что вмешался.

– Рад? – я фыркаю. – Ты так спешил продемонстрировать мне своё богатство и власть, что не удосужился даже проверить, кого берёшь на работу?

– Я же сказал, не я подписываю контракты. – Он делает паузу и добавляет с нарочитой заботой: – Но ты, кстати, уже всё подписала, милая. Обязательства, контракт, условия о неразглашении… И, разумеется, пункт о двухнедельной отработке перед увольнением. Помнишь?

Он прищуривается, словно ловит меня на лжи.

– Ты серьёзно думаешь, что я останусь здесь работать? – я приближаюсь к столу, упираюсь в него ладонями. – С тобой? В этом офисе? После всего?

– А у тебя, Агата, выбор невелик, – он склоняет голову. – Нарушишь – два миллиона штрафа. Или хочешь, чтобы твоей маме стали звонить коллекторы?

– Ты… – я стискиваю зубы. – Подло даже для тебя.

Он улыбается. Спокойно. Без капли раскаяния. Его это, похоже, только забавляет.

– Что же тебя так тянет ко мне, Эрик? – я резко меняю интонацию, теперь в голосе насмешка, сарказм, яд. – Неужели до сих пор мечтаешь снова затащить меня в постель? Надеешься, что всё повторится? Что я упаду в твои руки и начну играть в семью?

Он молчит. И вдруг… в его глазах мелькает что-то незнакомое. Не злость. Не самодовольство. Что-то… почти уязвимое. Я замираю.

– Агата… – Он встаёт, обходит стол, останавливается близко. Слишком близко.

– О чём ты говоришь? Что за «после всего»? Что я сделал, что ты ненавидишь меня?

– Не строй из себя невинного! – я отшатываюсь. – Ты всё прекрасно знаешь.

– Нет. Не знаю. – Он хмурится. – Я до сих пор не понимаю, почему ты исчезла, почему оборвала всё. Почему ни одного объяснения? Только холод, тишина и развод.

– Хочешь правду? – я вскидываю подбородок. – А ты её точно выдержишь?

Он смотрит мне прямо в глаза. Долго. Тяжело.

Я смеюсь. Горько.

– Нет, Эрик. Уже поздно. Слишком много воды утекло. Слишком много боли. Мне хватило того ада, в который превратилась моя жизнь после нашей свадьбы.

– Какого ада?! – Он раздражён. – Ты не хочешь объяснить?

– А ты не хочешь вспомнить! – отрезаю. – Не сейчас. У меня есть работа. Я здесь не ради тебя.

Я разворачиваюсь, иду к двери. Голова кружится, сердце бешено колотится, руки дрожат, но я не оборачиваюсь.

– Покажешь мой офис? – говорю уже на пороге. – Или мне самой искать, где тут сидят те, кто пишет программы для твоих модненьких кардиганов?

Он молчит. Потом коротко кивает кому-то в коридоре:

– Миша, проводи Агату в её кабинет.

Я ухожу. С высоко поднятой головой. Пусть у него на глазах. Пусть он смотрит, как я справляюсь. Без него. Несмотря на него. Вопреки всему.

Но внутри… внутри всё горит. От ярости. От обиды. От старых ран, что снова вскрылись от одного его взгляда.

Глава 7

Меня проводят в кабинет, что находится чуть в стороне от общего зала с машинами и швейными цехами. Пространство скромное, но чистое и светлое. Одно узкое окно выходит на цех, шум вязальных машин глухо отзывается сквозь стены. Второе, широкое, – на улицу, во двор фабрики.

Холодный офис, лаконичный интерьер: серые стены, стекло, металл, чёткие линии. Всё так стерильно, так чуждо… и в то же время пропитано им. Эриком. Его почерком. Его властью.

Компьютер включён, график заданий уже висит на экране. На столе – аккуратно сложенные листы с эскизами. Те самые рисунки, к которым я должна подобрать алгоритм и адаптировать к машине. Я сажусь, делаю пару глубоких вдохов. Вроде бы всё нормально, но внутри – ком. Остатки его взгляда ещё будто обжигают кожу.

«Соберись, Агата. Тебе нужно работать. Ради мамы. Ради себя».

Я открываю программу. Начинаю вносить параметры. Пальцы бегают по клавиатуре, знакомые команды, знакомый код. Это моя территория. Мой язык. Здесь я сильна. Здесь я – не его бывшая жена. Я – специалист.

– Уже окунулась с головой? – раздаётся за спиной знакомый голос Эрика.

Я вздрагиваю.

– Мог бы хотя бы постучать.

– Это же мой цех. Могу заходить куда угодно, – он облокачивается на косяк. На нём костюм – тёмно-серый, с тонкой синей полоской. Рукава закатаны. Ворот расстёгнут. Он выглядит… чертовски уверенно. И раздражающе спокойно.

– Может, тогда тебе стоит следить, кого ты нанимаешь, если уже вламываешься в личное пространство?

Я сижу в рабочем кресле, пытаясь не показать, как бешено колотится сердце.

Он усаживается напротив. Молча. Как будто мы не виделись только что.

– Ну и встреча, правда, – наконец произносит он, лениво откидываясь на спинку кресла. – Ты, оказывается, умеешь удивлять, Агата. Когда мы были вместе, ты поступала на медицинский, а в итоге стала программистом – технологом текстильного производства.

– Я могла бы сказать то же самое, – холодно бросаю. – Но не скажу. Ты меня не удивил ничем.

Он усмехается, чуть склонив голову набок:

– А ты неплохо придумала. Пришла с видом невинной овечки, и вот – почти угнездилась в моём логове. Что это было? Случайность или тщательно спланированная диверсия?

– Не придавай себе слишком много значения, – я скрещиваю руки на груди, стараясь казаться спокойной. – Я искала работу. Фабрик или цехов в нашем городишке, где нужен программист-дессинатор, нет. Я не знала, что это твоя фабрика. И, уж поверь, если бы знала, сюда бы не пришла.

Он фыркает, в глазах – привычная насмешка:

– Конечно. Совпадение. Ты до сих пор злишься, – констатирует он, не отрывая от меня взгляда. – Но ведь прошло десять лет, Агата.

– Десять лет. – Я резко оборачиваюсь, смотрю на него. – А у меня до сих пор перед глазами тот день, когда…

Я замолкаю. Слишком рано. Не сейчас. Не так.

Он подходит ближе, присаживается на край стола, совсем рядом. Нагло. По-хозяйски. Как будто между нами нет пропасти.

– Ты ведёшь себя так, будто я тебя предал. Но я ничего не сделал, – говорит он тихо. – Я не понимаю, в чём провинился.

Я не отвечаю. Просто смотрю на экран, делая вид, что анализирую код. Хотя перед глазами все расплывается, буквы дрожат.

– Ты ушла, – продолжает он. – Без объяснений. Без слов.

Я резко поднимаю взгляд.

– Не смей. Не смей прикидываться жертвой, Эрик.

– Как всегда, ты во всем винишь меня. Как всегда. А как же Тюмень? Тоже моя вина, что ты там расправила крылья?

Я замолкаю. Сердце гулко отзывается в груди. Он что, серьёзно?

– Прости, ты о чём?

Он прищуривается, и в голосе появляется что-то ядовитое:

– О том, как ты исчезла. Мать мне сказала, что ты встретила другого и не собираешься возвращаться. Я не верил в это до конца. Но сейчас подозреваю, что все же это была правда. Теперь вспоминаешь те времена? Или тебе удобнее забыть?

Меня будто обдают кипятком. Глаза распахиваются, я встаю, не в силах сидеть спокойно.

– Ты… Ты думаешь, что я бросила тебя ради другого?

– А разве не так было? – его голос почти спокоен, но я вижу, как сжимаются его кулаки на столе. – Ты ведь тогда и трубку не брала. Пропала.

Я обмираю. Всё внутри дрожит как осиновый лист.

– Я не брала трубку? – повторяю сдавленно. – Это Ты… Ты не отвечал. Я жила в съёмной комнате, еле сводила концы с концами. Писала тебе, звонила, молила приехать. Матери твоей звонила. Но в ответ – тишина. Ни слова. Ни рубля мне никто не выслал. Твоя мать сказала, что ты уехал. А когда я вернулась через полгода, то узнала, что ты уже в Германии и у тебя там – невеста! Падчерица твоего дяди.

– Невеста? – он поднимается, его голос тоже дрожит. – Это была деловая договорённость, фикция! Ты вообще не представляешь, что тогда происходило!

– А ты представляешь, каково это – ночевать на вокзале, надеясь, что твой муж приедет за тобой? А он – даже не звонит!

Мы уже стоим друг напротив друга.

Напряжение как раскалённая проволока между нами. Ни один не отступает. Гордость не позволяет.

Он сжимает челюсти, отворачивается на секунду, будто пытается переварить услышанное. Потом снова смотрит прямо на меня.

– Значит, просто недопонимание? Вот так легко, оказывается, мы разошлись?

Я только качаю головой. И в этот момент понимаю: он действительно не знает. Не понимает. Не видел той агонии, в которой я была. Не знает всей правды.

Но я не собираюсь всё выкладывать прямо сейчас. Он не заслуживает этого.

Я смеюсь – горько, без радости.

– Нет, Эрик. Это был не легко, это был ад. И ты оставил меня в нём. А теперь – прости, но я не собираюсь переживать его снова.

– Объясни! – вспыхивает он. – Я с ума сходил. Ты исчезла. Исчезла, Агата. Я просыпался в пустой квартире и пытался вспомнить, что сделал. Что сказал. Но всё было как обычно.

– Именно в этом и проблема. – Мой голос едва слышен. – Всё было как обычно.

Он смотрит на меня непонимающе. Я чувствую, как во мне поднимается старая ярость. Горькая, тяжёлая, с привкусом предательства и одиночества. Но я не могу – ещё не могу – вывернуть всё это наружу.

– Было ошибкой устраиваться к тебе на работу. Давай расторгнем контракт без шумихи. Эти встречи для нас обоих болезненны….

– Ты подписала договор, – глухо напоминает он, переходя обратно на деловой тон. – Минимум две недели работы. Обязательства. Конфиденциальность. Забыла? Я действовал, рационально, нанимая тебя на работу. Ты хороший специалист.

Я вскидываю бровь.

– Рационально? – я делаю шаг ближе. – А может, это был повод приблизиться? Что, хочешь вернуть меня? Мечтаешь, что чувства снова вспыхнут между нами?

Он напрягается. Взгляд колючий, цепкий. Но не отвечает и не отрицает.

Я улыбаюсь холодно:

– Забудь. Этого не будет, – шепчу я. – Эрик у тебя два выхода, – говорю, выпрямляясь. – Либо ты продолжаешь меня мучить, пытаясь выудить то, чего пока не получишь. Либо дашь мне работать. Мы оба взрослые люди. И, как ты сам сказал, я подписала контракт.

– Ты боишься, что я узнаю правду?

Я молчу.

Он водит пальцем по столу, задерживает руку на краю моей клавиатуры. Взгляд – тяжёлый.

– Не забывай, ты работаешь на меня. Я всё равно узнаю, Агата.

Я усмехаюсь.

– Будь осторожен, Эрик. Не уверена, что тебе понравится то, что ты услышишь.

Он замирает на секунду, затем кивает:

– Продолжай работать. У тебя сегодня пробный запуск на третьей машине. Вторая половина дня – тебе на пробы. Постарайся не облажаться и не наделай много брака.

– О, не переживай. Я не из тех, кто даёт сбой на данном этапе, – сжимаю губы в усмешке. – Я воспользуюсь положением? Не у всех же бывших жен такой мощный карьерный рост – прямо под руководство собственного экса.

– Сама пришла, – бросает он, разворачиваясь к выходу. – Значит, всё ещё тянешься ко мне.

– Даже если бы ты был последним мужчиной на этой планете, я и то… Я бы, скорее всего, ушла к волкам.

Он уходит. Не оглядывается. Но дверь за ним закрывается с таким хлопком, что я подскакиваю на месте.

И остаюсь одна.

Одна в кабинете. В своей новой реальности. В прошлом, которое снова ворвалось в мою жизнь и теперь не отпустит, пока не получит ответы.

И самое страшное – внутри что-то шепчет, что я тоже хочу разобраться в нашем прошлом и найти нужные ответы.

Глава 8

Эрик

Я сижу в своём кабинете, дверь плотно закрыта. Экран монитора перед глазами, но я его не вижу. Мысли – далеко. В том дурацком утре, в том взгляде Агаты. В её словах, колючих, как иглы.

«Мне хватило того ада, что случился после нашей свадьбы», – крутится у меня в голове. Что она имела в виду?

Я вбиваю пароль в архив переписок. Да, у меня всё хранится. Даже старый номер Агаты. Я открываю историю звонков. Звонил ли я ей? Да. Много раз. Все вызовы – без ответа. А с её стороны? Ничего. Ни одного звонка. Ни сообщения. Пусто.

Меня прошибает холод. Тогда, когда я сходил с ума от неизвестности, она молчала. Или… просто не хотела говорить?

Я хватаю телефон. Набираю номер матери.

– Алло? – голос родной, тёплый, и в то же время уверенный.

– Мама… Я только один вопрос задам. Ты точно говорила мне правду об Агате? Тогда, десять лет назад? Мне нужно знать. Тогда, когда Агата уехала с тобой в Тюмень… Ты говорила, что она встретила другого. Что она сказала, будто больше не любит меня?.. Она действительно?.. Ты говорила, что она нашла другого. Это правда?

Короткая пауза. Потом выдох – тяжёлый.

– Эрик? Что-то случилось? – в её голосе беспокойство. – Десять лет прошло, сын, почему ты опять это вспоминаешь? Смотри только вперед, зачем оглядываешься назад? Ты сейчас такой успешный предприниматель, зачем ворошить прошлое?

– Мам, я хочу знать. Повтори то, что сказала мне тогда.

– Сынок… – тяжёлый выдох. – Я всегда хотела тебе только лучшего. Разве ты не помнишь, в каком состоянии ты был? Ты ночами не спал, искал её, а она… Она бегала по свиданиям.

– Мам… – я чувствую, как сжимаются кулаки. – Откуда ты это знаешь?

– Эрик, сын, я же твоя мама, – вздыхает она. – Я бы никогда не солгала, чтобы разрушить твое счастье. Но и скрывать горькую правду я тоже не могла. Поэтому рассказала. Ты у меня единственный сын. Я всю жизнь для тебя старалась. С детства защищала, учила и старалась, чтобы ты вырос правильным и воспитанным ребенком. Ты думаешь, я хотела тебе зла? Нет! Я хотела, чтобы ты был счастлив. А эта девочка… она же не для тебя. Я сразу это увидела. Агата, она… ветреная. Ты же не видел, как она вела себя, как смотрела на других, более успешных, чем ты. Я же тебе всё уже тогда объяснила. Пока я стояла на рынке, она бегала на свидания с руководителем рынка, молодым мужчиной, который выдал нам разрешение на торговлю. Думаешь, мне легко это вспоминать?

– Мам… – я напрягаюсь. – Ты уверена, что не преувеличиваешь?

– Эрик! – перебивает она, с надрывом. – Я всё видела своими глазами. Я торговала, чтобы хоть чем-то вам, молодым, помочь. А она флиртовала с мужчиной. Ты думаешь, я бы соврала тебе? Эрик, сынок… – в голосе появляется что-то мягкое, почти жалобное. – Помнишь, как легко она согласилась поехать со мной? Как будто мечтала уехать из нашего городка. Я предложила, и она, даже не раздумывая, согласилась, даже у тебя не спросила тогда, хотя уже была замужем.

– Я просто хочу понять, – жёстко говорю. – Ты точно уверена, что всё было именно так? Что она сама это сказала, что не хочет возвращаться и встретила нового мужчину?

– Эрик, милый, ты что, опять себя мучаешь? – голос дрожит, но уверенный. – Разве ты не помнишь, как ты сам ездил к ней в Тюмень, в тот хостел, где мы с ней снимали комнату? Разве ты не помнишь, что она уже оттуда съехала? С каким-то мужчиной. Даже телефон сменила, чтобы ты не смог с ней связаться.

Я замираю. Да. Это правда. Как только мама приехала и рассказала обо всем, я поехал в Тюмень. Пришлось занимать на билет у друзей и соседей, так как денег тогда было очень мало в семье. Хостес тогда мне сказала, что сначала съехала Агата, а после мама уехала. И больше она никого не видела.

– Она сама сказала, что влюбилась, что не вернётся. Разве ты не помнишь? Я просто повторила её слова. Я защищала тебя. Она бы разрушила тебя, как разрушила бы любого.

Я сижу, словно ударенный. Её голос, тёплый и уверенный, проникает под кожу. Всё звучит так логично. Так складно. Так… убедительно. Это же моя мама. Она вырастила меня. Она всегда говорила правду.

Значит, всё, что говорит Агата, – ложь? Она пытается сделать меня виноватым? Обернуть всё так, будто я бросил её? А она бедная и брошенная?

Внутри всё сжимается. Что, если я и правда зря начал сомневаться? Что, если это она… просто хорошая актриса?

– Сынок, я тебя родила! Я бы жизнь отдала, чтобы тебя не ранили. И тогда, когда ты был разбит, когда лежал, не ел, не говорил… ты забыл? Кто был рядом? Я! А где была она? Где была та, кто якобы так тебя «любила»?

Я молчу. Ком в горле. Голос матери – искренний, надрывный. Она звучит как женщина, которая пережила боль. Которая не просто зла на кого-то за причиненную ее сыну боль, она ненавидит всем сердцем.

Сердце сжимается. Я хочу все же возразить. Хочу сказать, что она, возможно, ошибалась. Но… я же знаю маму. Она никогда не врала мне. Никогда не манипулировала. Или?.. Нет. Или всё-таки?.. Сомнение гнездится глубже, чем мне хотелось бы.

Молчание давит на грудь. Мамины слова звучат слишком логично. Слишком стройно, как цепочка, в которой всё встаёт на свои места. Разве она бы солгала мне? Моя мать? Та, что ночами варила мне еду, когда я не мог есть? Которая за руку держала, когда я валился с ног от боли?

– Я тебя люблю, сын. Всегда любила. И никогда бы не солгала. Подумай, Эрик. Подумай, что ты знаешь обо мне. Я – твоя мать. А она? Просто девочка, которая когда-то захотела свободы.

– Мама, Агата вернулась в город. Она говорит, что звонила, что просила о помощи и никого у нее не было…

Тишина. И вдруг мама раздраженно выкрикивает:

– Она врёт! Ты же сам тогда звонил ей десятки раз. Я помню, как ты ждал. Как сжимал телефон в руке, надеясь. А она – ни одного ответа. Ни одного звонка в ответ. Знаешь, что это значит? Что она уже сделала выбор. А её мать? Ты же ходил к ней, спрашивал. Разве она не сказала уверенно, что Агата сама решила остаться в Тюмени? Что она влюбилась? Что не вернётся?

Я молчу. Да, действительно, теща мне так и сказала. Она мне тогда сказала, что всё у Агаты хорошо, что она звонила и сказала, что приедет, но чуть позже, и у нее сюрприз, о котором она расскажет по приезде.

– Разве не так было? – продолжает мама уже более спокойно. – И её мать тогда тебе то же самое сказала. Что Агата сама решила остаться. Так в чём ты меня обвиняешь? В том, что я сказала тебе правду?

В голове шум. Мама говорит спокойно, мягко, но её голос словно режет по живому. В нём столько уверенности, столько материнской любви, что мои сомнения глохнут.

– Я всегда тебя только любила, Эрик. Я всё делала, чтобы тебя спасти от боли. Ты тогда был сломлен, растерян, а она – девчонка, которая умела только красиво говорить. Ты сам всё видел. Только почему ты теперь ставишь её слова выше моих? – в голосе появляются слёзы. – Я же мать тебе. Я бы не предала. Она приехала. И теперь… теперь она вдруг решила тебя обвинить? Нет, милый. Это она ушла. Она предала. А ты… ты просто пытался выжить после этого. А теперь ей скучно. Она хочет твоих денег, твоего положения в обществе. Но у меня только одна просьба к тебе, сынок: деньги не важны, только не позволяй ей снова причинить тебе боль.

Мама, не дождавшись от меня ответа, продолжает:

– Сынок, я тебя прошу… Не позволяй ей снова обмануть тебя. Ты думаешь, я хотела вашей разлуки? Нет. Но если бы ты тогда встретился с ней, она бы сделала из тебя тряпку. Ты не был бы тем, кем стал. А теперь посмотри на себя. Ты сильный. Успешный. Тебя уважают. Она этого не выдержала. Вот почему она снова здесь. Потому что теперь у тебя есть все, что только ты захочешь. И она это знает и хочет это все прибрать к рукам.

Я отключаюсь. Упираюсь руками в стол.

Комната будто наклоняется.

Я закрываю глаза. Всё звучит слишком правдоподобно. И всё же… что-то внутри меня скребётся. Что-то не даёт поверить полностью. Что-то не складывается. Но что именно?

Я встаю, не чувствуя под собой ног. Мир рушится, не со скрипом – с грохотом. Или я рушу его сам. Опять.

Две правды. Две женщины. И я – между ними. Один.

Я сжимаю зубы. Если то, что говорит мама, правда, я не позволю Агате разыграть из себя жертву!

Глава 9

Я встаю на рассвете. Под глазами – тени, в груди – гулкое волнение. Сегодня мой второй рабочий день на фабрике. На фабрике Эрика. И что бы я ни твердила себе ночью, как бы ни убеждала, что всё под контролем – стоило взглянуть в зеркало, и становилось ясно: я нервничаю. Слишком сильно.

Я прихожу в офис ровно к восьми, как указано в договоре. На мне светлая рубашка, собранные волосы, минимум макияжа. Вид у меня, надо признать, собранный. Вот только внутри всё ходуном. Сердце колотится, как у школьницы перед экзаменом. Не потому что боюсь работы. Потому что он – здесь. Где-то рядом.

У ворот цеха я встречаюсь взглядом с охранником. Он кивает, словно не замечая моего внутреннего дрожания.

– Доброе утро, Агата. Проходите. Босс уже внутри.

Босс. Я морщусь. Это слово теперь имеет совершенно другое значение. Я прохожу через калитку, и в тот же момент у бокового входа появляется он.

В темно-синей рубашке, закатанные рукава, на виске блестит капля влаги —, возможно, от недавнего душа или утренней пробежки. Он не улыбается, не здоровается. Просто смотрит. В упор. Холодно. Долго.

– Агата, – голос резкий, чёткий, без малейших колебаний. – Второй день, и ты уже опаздываешь. У нас здесь не модельное агентство. Минуты – деньги.

Я оборачиваюсь. Руки скрещены на груди. Его рубашка идеально сидит на плечах, взгляд колючий, как лезвие.

– Я пришла ровно к восьми, – отвечаю, удерживая его взгляд.

– Значит, приходи в 7:55. Чтобы в восемь уже работать, а не в зеркало любоваться.

Вот так, да? Хорошо. Я сдержанно киваю, прохожу мимо него, но чувствую, как он разворачивается и идёт следом. Его шаги – как удары молота.

Он провожает меня в кабинет.

– Ознакомься с задачами, – бросает он. – Сегодня ты после обеда работаешь в логистике. Тебе выдали графики поставок, заявки от отделов и протоколы проверок. Ошибёшься – задержка, штраф, неустойка. Я не собираюсь прикрывать твои ошибки. Здесь не школа жизни, Агата. Здесь работа.

Я сжимаю губы. Не дам ему наслаждаться моментом.

– Вообще-то я не нанималась на эту должность. Но, так как имею опыт работы и понимаю, что работники должны быть взаимозаменяемые и помогать друг другу, я не отказывают от другого фронта работы. Не волнуйся. Я справлюсь. Даже лучше, чем некоторые, кто сюда только потому и попал, что носит твою фамилию.

Да, вчера я узнала, что его сестры сидят в отделе бухгалтерии. Это соседнее административное здание его фабрики.

Он подаётся вперёд, ухмыляется:

– Значит, ты хочешь доказать, что не зря здесь? Хорошо. Я дам тебе шанс. Только помни: здесь не Тюмень, где можно съехать с хостела к очередному "ухажёру" и исчезнуть. Тут придётся работать.

Я резко оборачиваюсь, сердце обжигает ярость:

– Ты, правда, до сих пор веришь в эту чушь?

– Я верю фактам, – сухо отвечает он. – А факты говорят, что ты исчезла, сменила номер и больше ни разу не попыталась выйти на связь.