Лимский синдром

С минуту мы просидели молча, разглядывая каждый свои ноги. Мои босые, почти белые, с маленькими и тонкими ступнями, длинноватыми пальцами, ногти немного отросшие, покрашены в красный, как вишневый сок, цвет. Синие венки расползлись по ступне, словно маленькие речки на карте города, светлый, почти прозрачный пушек на лодыжках; Его ноги, в объемных кроссовках казались гигантскими на фоне моих. Я машинально скрестила ступни и спрятала их под кровать, словно испугавшись, что парень может раздавить их, своими огромными Джорданами2. Я невольно улыбнулась своим нелепым мыслям. Всего на мгновение, но от парня моя улыбка не скрылась и, казалось, вывела из ступора.

– Извини меня, – сдавленный голос заставил вздрогнуть, – я, правда, даже предположить не мог, что все так получиться, так глупо до абсурда и очень сожалею, что так вышло, – он опустил голову и потер виски. Я смотрела с безразличием, мне не было жалко этого, немного несуразного, застенчивого парня, в то же время он не вызывал у меня и ненависти или злости. Наверное, это и есть эмоциональное опустошение.

– Оставь свои сожаления при себе, – парень опустил глаза, а я, кажется, начала злиться, – ты живешь свою привычную жизнь и занимаешься своими привычными делами, общаешься с привычными людьми, а я больше недели пролежала, как чертов полутруп, в чертовой полукоме. Я не знаю где нахожусь и не знаю, что меня тут ждет, так что твои извинения последнее, что меня волнует.

Я замолчала, тяжело дыша, голова разболелась снова, парень тоже молчал, опустив голову.

– Почему меня просто не отпустят? – Отдышавшись и придя в равновесие, спросила я спокойным голосом.

– Сейчас пока решается этот вопрос, но тебе лучше не знать о подробностях.

– Свидетелей в живых не оставляют, – безразличная улыбка коснулась лица, – ясненько.

– Типа того, ты еще не свидетель, – серьезно ответил он и нервно взъерошил свои кудряшки, – А́ртур хочет тебя отпустить… вообще всех отпустить… Алекс перешел на шепот.

– Всех…– Как тихое, грустное эхо повторила я, непроизвольно понизив голос до шепота.

– Это все Иоланта, она не дает, так что не обольщайся тому, что она с тобой мила, она тут главное зло, – парень скривился при упоминании ее имени.

Я отрешенно кивнула.

– Я и не обольщалась.

Повисла пауза

Меня Алекс зовут, – нарушил минутное молчание парень.

– Знаю, а меня Алиса.

– И я знаю, – невесело усмехнулся Алекс.

– Так кого это всех?

– А? – Не сразу понял, о чем я Алекс, но быстро осознал вопрос, – других девушек. Иоланта держит их тут, потому что прекрасно понимает, что кто-то из них может пойти в полицию и А́ртура арестуют, – последнее он сказал, совсем тихо, приблизившись лицом к моему лицу.

Повеяло еле различимым запахом мятной жвачки, мужского одеколона: мускатный орех, кедровая сера, нероли; и, почему-то, немного землей. Запах приятный.

– Ну вот, теперь я свидетель, которого убивают, – равнодушно пожала я плечами.

–Что? – Опять не сразу сообразил парень, о чем я, – а… можешь не беспокоиться, – спохватился он, – никто не узнает, что ты знаешь.

– А как другие девушки попали сюда? И почему А́ртура могут из-за них арестовать? – Я придвинулась еще ближе, говоря почти на ухо.

Алекс помолчал.

– Сложно объяснить, если в двух словах, то… это его бывшие девушки.

Я приподняла левую бровь, в недоумении смотря на парня. Наши лица были настолько близко, что я могла рассмотреть каждую пору на его щеках.

– У А́ртура было очень нелегкое детство, что, конечно, его ни капли не оправдывает, – продолжил Алекс, – но из-за своих психологических травм, он иногда впадает в бессознательную ярость по отношению к девушкам, он бывает очень жесток, но потом приходит в себя и даже не помнит, что творил. У него уже были проблемы с полицией из-за… в общем, он сильно избил свою одноклассницу, она почти умерла, но там как-то все быстро замяли. Первая девушка появилась тут прошлым летом, Эсмиральда. Не знаю, что там произошло, но Иоланта оттащила его, когда он почти ее задушил, а на лице живого места не было. Эсми, когда очнулась, крик подняла, конечно, грозилась его посадить и все такое и Иоланта просто ее не выпустила из дома.

А́ртур, когда пришел в себя, просил прощения, просил Иоланту отпустить девушку, но та накидала миллион аргументов, чтобы ее пока не отпускать, говорила, что нужно сначала взять с нее обещание, что она не пойдет в полицию, подкупить деньгами, но разговаривать с ней следует после того как она успокоиться, через пару дней, но Эсмиральда так и осталась тут… потом появились Лиза и Агата, примерно так же… А А́ртур словно отключил эмоции и просто стал делать вид, что ничего особенного не происходит. А позже от безнаказанности или еще чего, у него вообще крышу сорвало, и он стал вести себя как конченый мудак. Все попали в ловушку. Отпустить девчонок Иоланта не может, потому что знает, что не только А́ртуру теперь конец, но и ей, А́ртур решил, что он хренов Сулейман, а я, как свидетель, вряд ли выберусь из этой передряги.

Повисла тяжелая тишина, я все рассматривала свои ноги, будто пыталась найти шестой палец, Алекс смотрел в окно, покусывая губы, так нас и застала Иоланта.

– О чем, голубки, воркуете? – С усмешкой и подозрением уставилась она на нас, только тут я поняла насколько близко мы с Алексом сидим друг к другу и отодвинулась.

– Извиниться пришел, – буркнул парень и встал.

– Извинился? – холодно спросила Иоланта.

Он не ответил и вышел из комнаты.

– Так о чем болтали? – спросила Иоланта, как бы между делом, расставляя еду на прикроватной тумбочке. Держалась она непринужденно и приветливо.

– Ни о чем, я злилась, а он молчал.

От меня не скрылась довольная, мимолетная улыбка этой женщины.

Глава 3

Уже три дня я чувствовала себя нормально, а может сознание и организм, уже настолько привыкли к боли, что перестали ее воспринимать. Я уже свободно могла передвигаться по комнате, принимать душ, меня не тошнило, голова не кружилась и не болела даже без таблеток.

Второй яркий признак поправки – сильный аппетит. Иоланта приносила еду и с умилением смотрела, как я уплетаю все за обе щеки, и еще прошу добавки.

– Думаю, ты уже можешь самостоятельно спускаться в столовую, – в очередной приход сказала она, с неизменной улыбкой наблюдая за тем, как я ем, – заодно познакомишься с остальными обитателями дома, – я поперхнулась, Иоланта подала воды.

– Я приду к обеду и покажу дорогу, с улыбкой сказала она, и я неуверенно кивнула в ответ.

От этих слов, как пойманная в банку бабочка затрепыхалось в волнении сердце. С одной стороны, ужасно надоело сидеть в четырех стенах, а с другой, меня захлестнула волна переживаний. «Как там? Будут ли те девушки, про которых рассказывал Алекс? Как они ко мне отнесутся? Увижу ли я А́ртура? Что он мне скажет, когда мы встретимся? Как вести себя с Алексом, поздороваться или сделать вид, что мы никогда не общались?» За этими сумбурными мыслями я даже не заметила ухода Иоланты.

Ближе к полудню за мной пришла Иоланта и, успокаивая снова начавшее колотиться сердце, я шагнула за ней из комнаты.

Дом оказался очень стильный. Светлые стены в английском стиле, много дерева и пастельных тонов. Различные уютные вещи, стоявшие на полочках и комодах. Красивая, огромная лестница, ведущая в просторную залу с камином и меховым, светло – серым ковром перед большим диваном лазурного цвета. Вдоль стены много стильных светильников, которые соседствовали с картинами. Прямо на лестнице, вдоль стены расставлены различные цветы.

Столовая оказалась огромной, и делилась на две зоны. В первой зоне расположилась большая кухня с островком посередине, над которым висело множество кастрюль, сковородок и приборов для приготовления пищи, в углу пыхтела жаром настоящая печь, в которой тлели угольки, поверх стояли кастрюли с едой, сохраняя тепло печным жаром. Мойка разместилась прямо напротив окна. Бесчисленное количество ящичков, выполненных в приятном оливковом цвете с добавлением дерева, располагались вдоль стен, которые не были обрамлены окнами, а окон тут было много, почти все боковые стены были панорамными окнами. В другом углу стоял большой винный шкаф, наполненный различными бутылками.

Во второй зоне, отделенной гигантской барной стойкой, величественно встал длиннющий дубовый стол, вокруг которого разместились десять добротных, таких же деревянных, в стиль стола стульев. Одно из окон оказалось дверью, ведущей в открытую, но под деревянным навесом, зону барбекю с большим каменным мангалом и круглым каменным столом, однако гораздо меньшего размера, чем в самой кухне. Рядом уместились всего шесть стульев, таких же, как и в столовой зоне. С противоположной от входа двери стоял каменный, мощный камин. Пол, тоже каменный, приятно грел ноги. В столовой не было еще никого, что меня очень обрадовало, было время осмотреться и немного прийти в себя, борясь с наступившей на горло паникой.

На столе я насчитала семь изящно сервированных комплектов посуды и начала прикидывать в уме: «Я, три девочки – пленницы, Иоланта, Алекс – это шесть, значит седьмой – Артур». От этой мысли неприятные мурашки покрыли мое тело. Совсем не хотелось сталкиваться с человеком, который просто так может избить девушку, но с другой стороны очень хотелось посмотреть, как он выглядит и ведет себя.

– Куда мне сесть? – Спросила я Иоланту, хлопочущую с обедом, желания занять чье-нибудь место не было.

– Садись вот сюда, – Иоланта указала на место у короткой части стола, спиной к двери. Я неуверенно присела на краешек стула и в этот момент дверь открылась. Я не видела, кто пришел, и не стала оглядываться. Спина заныла от нервного напряжения, а костяшки сжатых в кулаках пальцев побелели.

Мимо прошла очень бледная, изнуренная девушка, а за ней вторая… третья…От шока я разжала кулаки и вцепилась пальцами в колени, ошалело уставившись на почти одинаковые фигуры, лица и волосы пленниц. В первую секунду мне показалось, что в столовую зашли три клона. Я оцепенела, ощущая себя участницей очень странного и дурацкого розыгрыша. Все, как одна очень стройные, правдивее было бы назвать их худощавыми. С длинными, густыми, темными, рыжеватыми волосами. Глубокие, словно пучина моря, у кого серые, у кого зеленые глаза, выделялись на бледном лице с тонкими губами. Девушки были очень симпатичными даже с темными кругами под глазами и общим понурым и уставшим видом. Они расселись с левого торца стола, одна из них оказалась через стул от меня. Я замерла и уставилась на ее острый профиль, веснушечное лицо, длинную шею. Я уверенна, она знала, что я смотрю на нее, но даже не повернулась в мою сторону, а я не могла оторвать взгляд.

В этот момент снова послышался звук открывающейся двери, как же неуютно было сидеть в этом положении – спиной ко всем входящим, мурашки снова побежали по телу. Кто-то медленно зашел в столовую и принес с собой уже знакомый запах – мускатный орех, кедровая сера, нероли. Стало немного спокойнее.

Алекс сел рядом, с правого края, я посмотрела на него, неуверенно, еле заметно кивнула в знак приветствия и снова уставилась на девушек.

Алекс больно наступил мне на ногу, я чуть не вскрикнула и зло уставилась на него в непонимании.

– Прекрати пялиться, – одними губами прошипел он. Я прикрыла глаза и глубоко вздохнула, затем снова посмотрела на Алекса. Рядом с ним кто-то сидел, я перевела взгляд и встретилась глазами со странного вида мужчиной.

Было не совсем понятно, какого он возраста, даже примерно. Глаза вроде молодые, но какие-то выцветшие, густая борода почти полностью закрыла его лицо. Взлохмаченные, так же, как и борода, волосы, явно требовали стрижки и ухода. Тело крепкое, но втянутая в плечи шея, не придавала слаженности. Очень скоро стало понятно, что он не совсем обычный человек. Алекс взял два полотенца, одно положил мужчине на колени, а другое заткнул за воротник серого, изрядно растянутого свитера, на манер детского нагрудника.

– Алекса ты уже знаешь, – вяла на себя ответственность за знакомство, и прервала неприятно затянувшуюся паузу Иоланта, – а это Ник. Ник помогает нам с садом и по совместительству брат Алекса, – небрежно проговорила она, сделав акцент на слове брат, словно хотела опозорить Алекса тем, что его брат не такой как все. Я испытала испанской стыд3 за эту взрослую женщину, которая вела себя, как неприятный ребенок.– А это Алиса, – обратилась она уже к Нику – наша гостья, Ник поднял глаза и, добродушно улыбнувшись, что-то пробормотал в свою бороду. За этой доброжелательной улыбкой я заметила беспросветную печаль, отразившуюся в его глазах. Я неуверенно улыбнулась в ответ и помахала рукой.

– Девочки, теперь вы, – Иоланта перевела взгляд на другой край стола, – это Алиса. Алиса – это Эсмиральда, Агата и Лиза, – Иоланта указала на каждую ладонью. Я уже знала имена, но так и не поняла, кому какое принадлежит. Поспешно кивнув и им, я отвела взгляд.

Мы поменялись местами, теперь девушки откровенно пялились на меня. Стало неуютно и зябко, словно посреди поля в ветреную снежную ночь, я нервно заправила за ухо локон волос.

– Давайте уже есть, – прервала неловкость Иоланта, и я мысленно поблагодарила ее за это. Женщина открыла большую кастрюлю, которую принесла с печи, и положила себе картофельное пюре, добавила немного салата из огромной чаши и кусок стейка из большой плоской тарелки, затем села за стол и, как ни в чем не бывало, начала трапезу. Это послужило стартом для остальных, все оживились, начали накладывать еду по тарелкам и наливать напитки.

Я сидела с ощущением, что нахожусь в каком-то плохом кино, сознание не воспринимало эту непонятную картину, как реальность и от этого снова закружилась голова.

Иоланта следила за мной исподлобья думая, что остается незамеченной. Девочки, так же, смотрели на меня, стараясь делать это незаметно, прячась за своими руками, вилками, ножами. Но я всеми частичками кожи, всеми фибрами души чувствовала на себе их мимолетные, оценивающие и заинтересованные взгляды, спина холодела от какого-то первобытного ужаса, хотелось вскочить и убежать в свою комнату, запереться там и никогда больше не выходить. Пересилив этот порыв, я встала со своего места и положила себе пюре с салатом, налила стакан апельсинового сока и уселась на место, взяв вилку, я насадила на нее салатный лист, к горлу подкатила тошнота.

– Душа моя, от чего же ты не положила себе стейк? Сегодня мясо получилось особенно вкусным и сочным, как специально к твоему выздоровлению, – неожиданно раздавшийся слащавый голос Иоланты снова заставил вздрогнуть.

– Благодарю, но я же уже говорила, что не ем мясо.

Женщина улыбнулась уголком губ, но ничего не ответила.

Я продолжила ловить на себе пронизывающие взгляды то девушек, то Иоланты, которые встали комом в горле. Аппетит пропал окончательно и, пытаясь отвлечься, я повернулась к Алексу. Он в это время помогал своему брату нарезать на кусочки стейк. Взгляд остановился на Нике. Странный парень, словно взрослый ребенок. Он почерпнул из тарелки картофельное пюре, неудобно зажатой в руке ложкой, из которой часть содержимого вывалилось на колени и стол, а он виновато улыбнулся, посмотрев по сторонам, и еще больше вжал голову в плечи. «Интересно, он такой родился или что-то случилось?

Остаток обеда прошел в неприятной, давящей тишине, если не считать звон ножей и вилок об тарелки. Когда я уже собиралась встать и поблагодарить Иоланту за вкусную еду, Алекс незаметно потянул меня за рукав, привлекая внимание.

– Не общайся с ними, – прошептал он одними губами, быстро направил взгляд на троицу, сидевшую по другую сторону стола, и тут же вернул зрительный контакт, – пока ты с ними не разговариваешь, ты не свидетель, которого убивают. – Он говорил настолько тихо, что большую часть слов пришлось читать по губам, но я поняла каждое слово, и холодок снова пробежал по моей спине. Еле заметным кивком я поблагодарила его и, пытаясь избавиться от набежавших мурашек, дернула плечом.

Затем я самая первая поднялась, стул громко проехал по полу ножками, чем привлек ко мне взгляды всех находящихся за столом. К еде я почти не притронулась, это не ускользнуло от внимания Иоланты.

– Алиса, ты же совсем ничего не поела, почему ты уходишь?

– Нехорошо себя чувствую, пойду в комнату. Куда убрать посуду?

– Не переживай, я уберу, ступай, зайду к тебе позже, – Иоланта тепло улыбнулась и я, нелепо махнув всем на прощание, направилась к выходу.

Если бы взгляды были ножами, я тут же упала бы замертво от их количества и метких попаданий

Очень хотелось прогуляться по улице или хотя бы по дому, но совсем не хотелось встретиться с компанией клонов или еще чего хуже – А́ртуром, поэтому я направилась в комнату, залезла на подоконник и позволила ветерку забрать меня в свой свежий, теплый мирок. С закрытыми глазами и воспоминаниями о своем прошлом, меня и застала Иоланта, которая пришла с таблетками и графином воды.

– Ты неважно выглядишь, Алиса, – «Капитан Очевидность», фыркнула я про себя, но ответила серьезным тоном:

– Я почти две недели не была на улице, кажется, моя кожа скоро превратиться в серую тряпку.

– Если тебе кажется, что не будет вреда для здоровья, можешь гулять на здоровье, прости за тавтологию.

– Я не хочу встречаться с девочками там.

– От чего же? – брови Иоланты удивленно поползли наверх, одна немного выше другой.

– Пока я не знаю, что тут происходит, и не хочу знать. А вот поговорив с кем-то из девочек, а это неизбежно, так же, как неизбежно то, что я узнаю, то что мне знать не нужно. Тогда я потеряю шанс, что вы меня все же отпустите.

Иоланта хмыкнула.

– Да, ты далеко не глупышка, Алиса, – ответила, наконец, женщина, потерев лоб, – благодарю за откровенность, ты и впредь можешь мне доверять.

Я кивнула, грустно улыбнувшись.

– Я просто хочу домой.

Иоланта провела ладонью по моей щеке, отчего я непроизвольно дернулась.

– Тебе здесь нечего бояться, – улыбнувшись, мягко произнесла она и, не переставая улыбаться, вышла из комнаты.

Я скривила рот в передразнивающей гримасе и рухнула на кровать.

Глава 4

– И долго ты собираешься безвылазно торчать в комнате? – Алекс сидел у меня на кровати, скрестив ноги, и сочно хрустел яблоком.

– Почему ты не принес яблоко мне, жадина?

– Я думал, что ты объявила голодовку, забаррикадировалась в комнате и ждешь смерти, – улыбнулся он. Я забрала его яблоко, откусила огромный кусок и с хомячьими щеками начала жевать.

– Мне кажется, ты уходишь от разговора, – Алекс посерьезнел и выпрямился.

– Ты же сам посоветовал держаться от девушек подальше, а какой шанс встретиться с ними тут? Правильно, нулевой.

Алекс помрачнел и опустил глаза.

– Эй, ты чего? – Его вид заставил насторожиться.

– Она тебя не отпустит, неужели ты еще не поняла?

– Но почему? – Выкрикнула я, – я сижу в комнате, никуда не выхожу, сблизилась с Иолантой ближе некуда, почему?

– Сними розовые очки, Алиса. Если бы она собиралась тебя отпустить, ты бы уже была свободна. Сколько времени ты уже тут… Ты же должна это понимать.

– Ага, – без эмоций ответила я, – думала, конечно, правда отгоняла от себя плохие мысли, но теперь ты произнес вслух, и это стало реальным.

Мы молча сидели, каждый смотря в свою точку. Я, уткнувшись подбородком в согнутые колени, Алекс, выпрямив спину, с огрызком яблока в руке.

– Значит нужно валить отсюда, – наконец нарушила я молчание бодрым голосом.

– Это невозможно, – быстро отреагировал Алекс, словно ждал, что я это скажу.

– Все возможно, было бы желание.

Он только печально улыбнулся, но ничего не ответил.

– Ну хотя бы можно перестать играть «в дружбу» с Иолантой и прогуляться наконец-то, – невесело улыбнулась я.

– Пошли тогда?

– Пошли.

Мы одновременно встали с кровати, и вышли из комнаты.

Окруживший нас ландшафт поразил своей красотой и гармоничностью.

– Если это все сотворил Ник, то огромное восхищение ему! – оглядываясь вокруг, заворожено проговорила я.

– Бо́льшую часть, – улыбнулся Алекс, а я только восхищенно улыбнулась, оглядывая красиво постриженные деревья разных форм, альпийские горки, два фонтана, длинную аллейку, обрамленную карликовыми березками и стоящими вдоль асфальта резными скамейками. Несколько гамаков разбросанных по территории и огромный бассейн особенно меня порадовали. Вода – моя стихия, обожаю плавать. Шикарный сад благоухал ароматами и изобиловал бабочками. Даже теплицы виднелись на заднем дворе.

Несмотря на то, что была еще середина весны, погода стояла летняя. Я подошла к бассейну, потрогала воду кончиком пальца.

– Теплая, – улыбнулась я.

– Тут давно никто не плавал. Как-то не до развлечений.

Я немного нахмурилась и встала.

– Пойдем дальше? – спросил Алекс и я, не ответив двинулась вперед. По пути встретились несколько беседок, в одной из которых мы решили отдохнуть, я удобно устроилась и подняла глаза к небу, щурясь от весеннего, не яркого пока, солнца.

– Слушай, а ты часто выезжаешь в город?

– Даа, в принципе, в любое время могу выезжать, – растянуто ответил Алекс, – а что? – его глаза, словно морская волна при лунном свете, настороженно сверкнули.

– Почему же ты не бросишь машину и не свалишь отсюда? Ты постоянно рассказываешь, как тут ужасно и как тебе все осточертело, но сидишь на пригретом месте и не делаешь ничего, чтобы это изменить? Может не так уж и плохо тебе тут? – Я сама не поняла, как завелась, более того, я совершенно не собиралась говорить ничего подобного, просто хотела попросить скетчбук и карандаши, но эти слова, противные, некрасивые вылились из меня как рвота, совершенно неконтролируемо. Я прикусила губу и замолчала, испугавшись своих слов, испугавшись того что перешла черту, испугавшись, что потеряла Алекса. Сейчас он встанет и уйдет. Больше не вернется, больше не увижу…

Алекс задохнулся холодом моих слов и, кажется, забыл дышать. Сжал губы, пряча слова и обиду, достал сигарету, закурил и поднял голову, словно рассматривая облака. Он сжал зубы так сильно, что напряглись до придела скулы, затем расслабил их, тяжело выдохнул, загнал предательские слезы подальше и затянулся еще раз. Я молчала, не в силах что-либо вымолвить.

– Ты же знаешь, что все, что ты сказала несправедливо, – он не спрашивал, это было утверждение, говорил сдавленно, почти шепотом, – и, конечно осознаешь, что если бы у меня действительно была такая возможность, меня бы давно здесь не было, – я сидела, сжавшись и понуро опустив голову, – зачем ты так?

Меня затошнило, хотелось просто отмотать время назад и никогда не говорить этих слов.

– Извини меня, пожалуйста, я совсем не хотела ничего подобного, я даже не знаю, зачем это сказала, – мой шепот, показавшийся каким-то чужим, сломался отчаянием, – я так не думаю, правда. Я не знаю… прости меня.

– Ограничивать свободу могут не только стены, – помолчав, очень тихо сказал Алекс, – то что я могу выезжать отсюда, всего лишь иллюзия свободы. И мои невидимые стены гораздо крепче твоих, реальных, потому что из твоей тюрьмы есть хоть небольшой шанс сбежать.

Я прикусила губу, сдерживая накатившиеся слезы. Алекс молча обнял меня, положив мою голову себе на плечо, и уткнулся щекой мне в макушку.

– Не плачь, пожалуйста.

Я всхлипнула.

– Девушки ни разу не пытались подбить тебя на побег? Они же понимают, что ты единственный кто, в теории, может их отсюда вытащить, – спросила я, когда мы немного успокоившись, расслабились и давящая атмосфера развеялась.

– Как же, – Алекс тяжело вздохнул, – предлагали деньги, секс, играли в влюблённость, пытались давить на жалость, шантажировать, угрожать, много чего было… – Хмуро перечислил он.

Я почему-то засмеялась, вообще-то было совсем не смешно, но этот смех послужил разрядкой и выплеском недавних негативных эмоций. Алекс улыбнулся, смотря на меня. В это время мимо прошла мрачная троица. Девушки так многозначительно прострелили нас взглядами, что я поперхнулась и поежилась, а Алекс поморщился.

– Я не могу поверить, что они не сестры, – прошептала я, наклонившись к парню, – Как А́ртур умудрился их найти?

– То, что девчонки так похожи друг на друга – не главное, что их объединяет.

Я приподняла бровь, вопросительно посмотрев на друга.

– Все они похожи на его мать, – Алекс почти задел губами мое ухо я дернула плечом от щекотки.

– Но… в чем смысл? Почему? Зачем ему это все?

– Если в двух словах у него были сложные отношения с матерью.

– Много у кого сложные отношения с родителями, но это же не повод держать пленниц, – воскликнула я шепотом, нахмурив брови, – абсурд какой-то…

– Это долгая история, давай потом поговорим, ладно?

Я кивнула, заинтригованно рассматривая рассевшихся в соседней беседке девушек. Они о чем-то перешептывались и совсем не скрываясь, рассматривали нас.