Пролог
Привет, заблудший! Подойди поближе.
Тут нет ответов – тысяча идей.
Вопросы задаю здесь я, потише!
Ты нужен мне, чтобы я стал с собой честней.
Моя судьба кого-то повторяет?
Дословно: есть такой же человек,
Кто истерично в облаках витает,
Сжигая книги по истории побед?
Ответь, прошу, устои отвергаю!
В чем для тебя есть смысл этих слов:
Любовь, друзья, цель, путь, война? Гадаю.
Еще скажи мне: болен я или здоров?
Ты не поймешь сейчас мои пороки,
Как я, кляня, боготворю людей.
Прочти еще раз, странник, эти строки,
Когда прольется свет истории моей…
Мо́рион
Месяц Орла, 33 число, 48 год Соединения
Глава I Взрыв, с которого всё началось
Месяц Волка, 1 число, 49 год Соединения
Мо̀рион.
Необычный, загадочный, таинственный.
Всемогущее существо в человеческой оболочке. Что он делает здесь, на этой Земле, если ему понятно все происходящее? Скорее всего, ищет «счастье». Благодетельные намерения, ненависть и месть в размытом сочетании с любовью ко всему живому, особенно домашним животным. Некий испорченный холст, краски на нем смешались в грязное пятно, и нет никакой гармонии и порядка, нет четких линий, несмотря на наличие многих теплых оттенков. Такой холст проще выкинуть и поставить новый, однако самого себя за границы жизни не выкинешь, и другой холст никто не даст, инстинкт самосохранения не позволит.
Вместо очередного приступа отчаяния, когда эфемерное «счастье» снова потеряно, этот персонаж не стал с упоением ждать черного экрана смерти. Ничтожество… При целой коллекции негативных качеств он обладал одним козырем в рукаве, который был ему и даром, и проклятием одновременно: непостоянство. Морион быстро увлекался и быстро сгорал. Приключения, впечатления, эмоции – ради них он готов пробовать снова и снова. Несчастный… Он устал пробовать по-старому, волоча за собой детские грабли, украшенные голубым бантом. Раз от холста не избавиться, его надо переделать, кардинально. Смотря на такую картину, появляется мудрое решение: закрасить это негодяйство белым цветом, в несколько слоев, чтобы ни одного пятна не осталось, и с опытом прошлого отнестись к новым штрихам с осторожностью. Однако фон, сформированный в детстве, и грозовые облака, пестрящие молниями, уже с картины не исчезнут. Любопытный… Стоит вот здесь изобразить лучи солнца, разрывающие облака на осколки. Да! Так будет красиво.
Темные тучи на западе сгущались, мерцали вспышки молний. Через несколько секунд гремел запоздало гром. То что нужно для настроения. Схватить момент, ощутить себя на этой картине. Хмуро улыбаясь, он стоял по грудь в озере Кирест в юго-восточной части Форисии. Недовольства жизнью, порой беспричинные, затмили разум. А вокруг ходили и улыбались люди. Только здесь не было никого, и можно снять все маски доброжелательности. Стоял он в прохладной воде, думал о своем, высоком. А где-то там ходили и улыбались люди. Он знал, что внутри них, болванок, тоже есть чувства, переживания и проблемы. Но если бы они думали так же, как он, смели бы они улыбаться ему, многострадальному?
Мокрые, черные, прямые волосы до ушей Морион зачесал назад. С небольшой щетины стекала вода. Взгляд цепкий, зеленые глаза под широкими бровями открыты шире обычного. Морион замерзал. Объективно он считался симпатичным молодым человеком двадцати четырех лет. Но был уверен, что мужчинам это никак не помогает по жизни. Наоборот, считая лицо свое избыточно смазливым, юноша всегда старался казаться мрачным и грозным. Гордился шрамами на бровях и лбу. Никогда не сбривал щетину, а уголки губ нарочно опускал в сардоническую, язвительную улыбку. Перманентная маска бродяги, готового к опасностям, застыла, словно воск. Он потерял свое истинное лицо. Наивные глазки маленького мальчика, приоткрытый в изумлении рот. Надутые покрасневшие щеки, пухлые губы. Он изуродовал себя, пожертвовал миловидностью ради образа темной личности.
Декорации что надо: вот-вот хлынет ливень. Вещи Мориона, еще сухие, опадут мокрым тряпьем, и он, черный отшельник, вернется под дождем с озера, а зрители будут смотреть. Заглядывать в лицо и гадать, что же у него внутри, о чем он думает? Да, театр невозможен без зрителя. Пусть смотрят. Пусть шепчутся между собой, обсуждают, думают о нем, предлагают свои варианты, какая же страшная участь постигла эту душу. Но зрителей нет, есть только люди, которые улыбаются. Интересно, смогли бы ужиться вместе тысяча его копий? Большинство говорит, что нет. Что люди уникальны, это и делает жизнь такой разной. А сами себя они просто перебьют. У Мориона другая теория: он и тысяча таких, как он, сколотили бы деревню в лесу. И все было бы справедливо. Каждый день лично занимался бы разным делом: то за дровами пойдет, то на лесопилке поработает. Когда-то даже кашеварить будет. Когда-то отдыхать или с луком будет рыскать по лесу в поисках добычи. И все довольны, потому что все в одинаковых условиях. Непостоянству его найдут здесь применение. Да, у него бы точно получилось.
Так и стоял он в воде, с тем же болотом внутри себя выходил на берег. С теми же призрачными зрителями за спиной надевал еще сухие штаны и кафтан.
– Раз что-то не так, значит, что-то не так. Чего терять? Нечего, риск минимальный… Снова продумать и снова решиться, окончательно, – бубнил юноша по дороге к дому.
Сверкнула молния, за ней раскатился гром. Возвращаясь эхом от Лавового хребта, он еще раз ударил по ушам, но тише. В конце канонады Морион услышал особенный грохот. Где-то там, в лесу, словно молния ударила в дерево. Но молодой человек не обратил на это особого внимания. А зря. Гонимый начинающимся дождем, он продолжал свои размышления.
Юноша слишком загнал себя в бездну отчаяния. Разве все так плохо? Он, Морион, не плохой человек. Видывал он по-настоящему плохих людей! Озлобленные на весь мир, они выпячивают свое мнимое превосходство. Они обижают слабых, превозносятся над ними не в мыслях своих, а делами своими. Они причиняют страдания другим. Они плохие. А он? Нет! Не трогайте его, и он не причинит вам зла. Дайте ему разобраться, зачем он здесь и что ему надо. Оставьте одного столько, сколько нужно. Дайте познать себя! Избитая фраза, но это так необходимо. А еще лучше – заприте его в темницу и дайте книги все, какие пожелает. Точно! Башня Мориона, где наверху будет его заточение. Там, среди свечей и алкоголя в черных бутылках, он докопается до истины. Будет с блаженством смотреть в окно своей башни, не имея даже шансов жить так, как все. Вынужден искать другой путь и обязательно его найдет. А затем, преисполненный своим откровением, Морион выйдет из башни к людям и даст им тайные знания: «Вот как надо жить, не благодарите!»
– Мори! Давай бегом, сейчас хлынет.
– Совсем скоро, – прошипел Морион, угрожающей походкой приближаясь к своему старшему брату, Сирику, что стоял у дверей качественно собранного сруба. Мнимый плащ скорби цвета воронова крыла развивался за плечами главного героя, внушая трепет и страх всем смотрящим.
– Чего?
– Иду, иду!
Мори ускорил шаг и явился в мастерскую рядом с домом, где двое его братьев завершали рабочий день.
– На работе работа не заканчивается! Я тебе еще раз повторяю: мы убираем инструмент на место!
– Да, извиняй.
– Помоги Шару убрать стол и собери опилки.
Шарон, самый младший, стоял в стороне и, как обычно, забавлялся перепалками между старшим братом и средним – Морионом. Семнадцати лет от роду, своего мнения малыш Шар еще не имел или не будет иметь вовсе, так как он всегда четко следовал указаниям Сирика и никогда не сопротивлялся. Конформист. К тому же, работа в мастерской ему нравилась, он проявлял свой талант в этом небольшом помещении.
По завершении рабочего дня Морион и Шарон пошли в деревню, расположенную недалеко от их дома – не больше семидесяти метров. Но, все же, братья любили подчеркивать, что их дом уже не деревня Мормон, а своя собственная колония. Смотрели на них, конечно же, косо, но сути это не меняло. Деревня Мормон хоть и была уютным местом, осточертела Мори уже давно. Небольшие домики с частоколом, расположенные почти вплотную, достали своим однообразием. Извилистые тропы и центральная дорога уже изучены вдоль и поперек. Люди, словно недоработанные персонажи паршивого романа, изо дня в день оставались прежними. Проблемы и радости у них одинаковые. Морион на десяток лет вперед знал, что ожидать от каждого из них. Ярлыки повешены, можно смело двигаться дальше. Но нет, он все еще ходит и сверяет бирки на ушах, продолжая наблюдения.
День планировал заканчиваться, встречные местные заметно медленней махали руками у лавок, смотрели все ниже и ниже в землю при ходьбе, наступала пора размышлений или, наоборот, отсутствия мыслей как таковых, как, например, в том уютном трактире, куда направлялись младший и средний. «Портальный» – так называлось заведение. Чудно́ немного, зато запоминается на раз и местными, и проезжими, коих здесь встретить можно очень редко. Они зашли в помещение, где света от огня свечей как раз хватало, чтобы различать собеседника на расстоянии двух метров, не больше. Главный повар ресторана в столице Форисии не рискнул бы готовить в такой обстановке свои фирменные блюда, а местные ничего, справлялись, это был их особый, приобретенный навык. Братья сразу же попросили по два Черных эля на каждого и уселись за своим любимым столом в левом углу. Морион, как всегда, лицом к залу. Помощница трактирщика принесла напитки, выслушала благодарности и ушла, махнув длинным горчичным платьем. Мори и Шарон выпили все четыре кружки минут за десять, послушали пьяные шутки местных. Сами закинули постояльцам пару тем для обсуждения.
– Чую, ты снова в себя погрузился, – сказал Шарон, вытирая губы.
– С чего ты взял?
– Да ты как на эшафот идешь каждое утро. Что с тобой? Снова влюбился?
– Боги, Шарон, при чем тут они?
– А что тогда?
– Да скучно мне, – Мори поставил пустую кружку на стол. – Ты задумывался, что будет через десять лет? Мы что, так и будем здесь работать? И все? И это жизнь?
– Ну-у…
– Да не ну! Не вижу смысла в этой кабале. Проще вздернуться и посмотреть, что там дальше. Вдруг интересней.
– Да Мори!
– Ну да, вот так вот. Надо что-то менять. Надо многое… Нет, все менять! Не хочу, не буду!
– Маленький ребенок, – умилился Шарон.
– А вопросы взрослые, – ответил Морион.
Братья решили выйти на улицу, чтобы проветриться, манящий вечерний зной так и побуждал вдохнуть немного пряного воздуха, наполненного ароматами высушенных трав. Невдалеке от трактира Шарон остановился у одного прилавка, им нужны были крупы и мясо в дом, Мори решил постоять в стороне. Чего в их диалоге он не слышал? А новостям этого торговца лучше не верить, патологический врун. Меньше чем в двух метрах от Мори между лавками сидела спиной к нему бабушка, няня Бора – почтенный житель деревни Мормон. Она пережила потоп и сейчас рассказывала детишкам, сидящим перед ней у костра, истории в обучающих и познавательных целях. Он и сам в детстве слушал ее взахлеб, но жизнь совсем недолго кормила его сказками, очень скоро он понадобился в хозяйстве.
– Именно тогда соединение и закончилось, – рассказывала Бора, – в месяц Волка, восьмого числа, почти пятьдесят лет назад. Всемирный потоп погубил прошлый мир, жуткие землетрясения раскололи его, хотя он и так трещал по швам. Свирепая болезнь Судда уносила все больше и больше жизней. Есть легенда: мертвых людей в городах было настолько много, что их от безысходности начали бросать в моря и океаны, уровень воды поднялся, и вода хлынула на землю. Но раскол длился недолго, примерно один-два года, затем отдельные клочки земли сошлись в наш материк и больше не расходились. Он имеет круглую форму, если точнее, немного овальную. Ну и береговая линия – не прямо окружность, в природе нет настолько паршиво правильных фигур. Первое время мы жили… дружно, насколько это можно так назвать, ужасти творились, конечно, но куда без них.
Спустя где-то лет девять – десять после соединения на материке разразилась другая болезнь – Чума. Ох, по сравнению с Суддой она даже для меня была не так страшна. Но люди помнили, как повели себя красные рыла властителей до раскола, как они спасали только свои шкуры, как все чиновники шли по полумертвым головам в убежища, как бросили свои народы, хоть это и было ожидаемо. В итоге поднялся бунт, истеричный, панический, страшный, заражающий своими оттенками, и материк снова раскололся, но уже не в прямом смысле, а на страны, воздвигнув невидимые границы. Так одна земля стала шестью государствами.
Сейчас в центре материка, не имея границ с Круглым океаном, лежит Синяя страна Ассола. В ней наибольшее средоточие магии и магов, почти все экземпляры Земли, они возвели защитный волшебный купол над своей страной. Если вглядываться, можно увидеть его еле-еле заметный синеватый оттенок. Так и повелось: теперь все отличительные знаки Ассолы окрашены в синий цвет. Остальные пять стран расходятся от Ассолы, как лепестки на цветке, имеют границы как с Синей страной, так и с Круглым океаном. Зеленая страна на юге Форисия, где мы сейчас с вами сидим. Зеленой она стала благодаря обильной хвойной растительности, доспехи воинов окрашены в зеленый цвет, мы получаем его из растения Манжетка, коего в наших землях полным-полно, но подробней про историю зеленой страны поговорим в другой раз – тут одним вечером не отделаетесь.
На востоке, так, это у нас где, покажите ручками? Правильно, справа от центра, на востоке от центральной Ассолы развалился Гормос – красная страна, самая большая по площади, мы с ними граничим, они сверху и справа. Красной эту страну назвали за их любовь ко всему яркому, вызывающему, кричащему. Это самая оживленная страна, они пускают к себе все и всех: по принципу «больше товаров и больше народу – больше еды в отожратую морду».
Бора ухмыльнулась, она любила подчеркивать свое неуважение к власти и богатым купцам.
– Колыбель торговли на материке, дети. Коалиции торгашей в поисках счастья текут в красные владения, но возвращаются далеко не все. Может быть, там действительно так хорошо, не знаю, я лично видела только помпезные нахальные карнавалы да показные пляски, а в подворотни их городов не лазила, не до этого было. Ладно, достаточно ей, идем дальше по лепесткам, еще выше Гормоса, прямо на севере… Так, – протянула няня, – наверху, молодцы! На севере страна Золотых копий, как они сами себя называют, Желтая страна Харальд. Именно с них и началось восстание в эпидемию Чумы, там был оплот сопротивления. Грязная страна, как по мне, вечно у них какие-то склоки да ссоры как у самих с собой, так и с другими государствами. Сейчас вон, Ветсуми им чем-то не понравилась.
Ветсуми – следующий лепесток еще левее Харальда, Белая страна, по территории самая маленькая после Ассолы, та вообще кружочек в центре. Правда, и земли свои использует толковей и с умом, не зря Совет всех государств проходит именно там. А вообще, хватит про Ассолу, мы про белую страну говорим – Ветсуми. Итак, Ветсуми присвоили белый цвет по гербу тамошнего короля, но, слышала я, что королевская семья не имеет решающего значения, там закон – «Свободный свод». Нет рабства, все равны, и даже король может ответить за преступление. Мне нравится такой устой, молодцы, Ветсумцы. А еще там растут какие-то растения с белыми цветками или листьями. Целые поля или леса, красиво, наверное, может, мне еще хватит сил повидать эту дивную страну.
Ну а завершает «цветок» Черная страна – Хорн. Она граничит с Ветсуми и с нами, Зелеными. Хорн – неоднозначная страна. Во-первых, Белую и Зеленую страну отделает от Хорна гряда гор, хребты, вроде как… Как же их… Нет, не помню я их названий, уж извините, но они точно есть. Да, границы со странами у них естественные. Хребты эти пересечь невозможно поверху, слишком уж крутые горы, это произошло во время столкновения частей. Хорн «приплыл» на слияние позже всех и со всего размаху врезался в материк, подземные массивы или, как их там, тектонические плиты зашли одна на другую, да образовались горы. Я не сильна в этом вопросе, дети, не буду вам хвою на уши вешать, пусть горные копатели расскажут вам, что и как. Просто запомните, что в Хорн возможно попасть только через Ассолу, центральную синюю страну.
– Няня Бора, а по воде на большущих кораблях? – спросила маленькая девочка в сером платье.
– А по воде тоже нельзя, милочка, горные хребты на морском дне уходят до Портального предела и наверняка дальше него, с обеих сторон. Ведь сам кусок земли – это не обязательно суша, есть еще ее подводная часть. Так вот, там тоже произошло наслоение, и с двух сторон Хорн окружен горами. Так уж случилось, уникальное явление, как мне каменщик рассказывал, но, есть как есть, у Хорна один вход и один выход. Про Портальный предел сейчас расскажу. Во-вторых… Не дайте мне потерять мысль. А! Вот – почему неоднозначная страна, да? Во-вторых, там процветает рыцарство, Черный цвет они считают порядком, самым сильным цветом. Он действительно перекрывает остальные цвета, и кажется, что все там такие суровые ходят, в доспехах, пики друг другу в лицо тыкают. Но нет – там царит справедливость, они принимают всех желающих стать Черным рыцарем, но проводят испытания для новобранцев – как физические, так и духовные. Выявляют наличие чести, совести и сострадания в первую очередь, а мускулы да махания железом – дело наживное. Так что, если кто-нибудь из ребят хочет быть храбрым стальным воином – дорога вам к центру Земли, до Ассолы, и через нее в Хорн, в лагеря для новобранцев. Ой, как это интересно все, наверное, в Хорне я тоже не была, так что идите да возвращайтесь, пополните коллекцию бабушкиных историй.
– Бабушка! А другие земли есть теперь?
– Это никому не известно, официально земли не сохранились за пределами нашего материка. И большинство этому верит, потому что с переменами пришли и новые неизведанные силы. Мы только-только начали изучать их, жить с ними, пытаться жить, за пятьдесят лет сколько раз у меня волосы седели, даже не вспомню всех цветов, – тихо посмеялась. – А, подумайте, что могут хранить в себе земли за круглым океаном, если они есть, что там вообще происходит? Это, если хорошенько подумать, очень страшно. Поэтому наш народ предпочел держаться подальше от исследования круглого океана. Кстати, круглый он не только потому, что по кругу омывает наш материк, но и потому, что чем дальше корабль отплывает от материка, тем сильнее кружится голова у его команды, всей команды. Все живые существа, от попугая до слона, не могут соображать при сильном отдалении от суши.
Многие экспедиции не вернулись, пока эксперименты над этой теорией не закончились. До этого сгинула не одна сотня кораблей. Желающих покинуть материк было много, так как люди после соединения пятьдесят лет назад не могли поверить, что жизнь им осталась только такая, и в панике плыли куда глаза глядят. Плыли и плыли – флотами, тройками, одиночными, – но нет упоминания, чтобы кто-то из первых переселенцев вернулся, никто не приплыл обратно объявить о лучшем мире нам, соединенным. У меня авторитетно проверенная информация, юные леди и джентльмены, от моряка из Гормоса. Запомните: изнутри всегда виднее. Кстати, какого цвета эта страна?
– Красного! – хором ответили дети, кто-то повеселее, кто-то задумчиво, кто-то отстраненно.
– Прекрасно! Так вот, последняя экспедиция четко показала, что на расстоянии двух с половиной километров люди еще способны отдавать приказы, поворачивать штурвал и класть корабль на обратный курс. Экспедиция до отметки на сто метров дальше нее не вернулась, дважды. Ученые – бездушные люди… Ну-ка, два с половиной километра – это сколько метров?
– Две тысячи метров и еще пятьсот метров, – ответил белобрысый мальчик, почти вплотную сидящий к няне.
– Молодец, Ромин, все правильно, и названа эта линия Портальный предел, имея в виду портал в лучшую жизнь, в память о сгинувших в путешествии. Вот почему с воды Хорн тоже не пересечь, не хватает расстояния узнать, когда кончаются надводные хребты. Так что, моряками-исследователями вам, вероятно, не быть, м-да…
– Точнехонько! – Вставил подвыпивший, но дружелюбный забулдыга сзади. – В эту же честь и трактир у Эриота назван «Портальный» – это тоже портал в лучшую жизнь, будем говорить. Все проблемы остаются на пороге, и это волшебное заведение, поверьте, ребята! На выходе-то они, конечно, никуда не деваются, бывает даже больше их становится, да и, вообще-то, у меня образование столичное было, черт, как же это я… докатился-то…
Следующие слова Мори уже не расслышал, отойдя с братом достаточно, чтобы шум деревенской улицы затмил его рассказ. Последним, что донеслось до его ушей, был детский смех, когда Бора ответила пьянице, наверняка что-то саркастически унизительное.
– Мори, – спросил Шарон, когда они возвращались в трактир, – слушай, ты как думаешь, правду Бабка говорит? Это все так интересно, конечно, но, как-то слишком сказочно.
– Да, братец, я ей верю! Знаешь, а почему бы и нет? Мы сидим тут в глухой глуши, в самой сраке Форисии, и нас ничего не интересует, и к нам не ходят странники. Потому что те, кто уходят странствовать, никогда не возвращаются. Видимо, там настолько интересная жизнь, что им даром наш Мормон не нужен. А еще, знаешь, почему к нам странники не ходят?
– Почему? – Шарон повернул голову.
– Потому что мы в самой сраке Форисии, – повторил Морион.
Они снова зашли в трактир и взяли еще по две кружки со стойки. Терпкий хвойный аромат и вкус Черного эля растекался по внутренностям, оставляя расслабляющий греющий шлейф.
– М-да! – причмокнул Мори. – Это идеальный напиток, он терпкий, но не горький, и эта хвоя мне не надоедает. Наверное, Черный Эль и удерживает меня от странствия.
– Странствия? – Шарон грохнул кружкой об стол от неожиданности. – Ты что, сваливать удумал?!
– Да нет, дурында, шутки шучу, просто неудачно. Это эль виноват.
– Действительно, – ответил Шарон. Морион теперь задумчиво косился в сторону, а младший брат настороженно поглядывал на среднего.