- -
- 100%
- +
Глава 1. Новый порядок
Алиса Дарквуд
– Сделаешь это сейчас, или у тебя и твоей сестрёнки будут большие проблемы.
Голос Люцины Вент, дочери ректора, королевы академии и моей главной мучительницы, впивается в виски, будто ржавый гвоздь. Сегодня она загнала меня в угол в коридоре, окружив верными шавками, и поставила ультиматум: спуститься в запретную библиотеку или познать настоящую боль.
Выбора у меня не было.
Ключ со скрипом поворачивается в замке, тяжёлые дубовые двери расходятся, и я чувствую, как сердце рвётся из груди. Это самое опасное место в Академии Ночи – и я, величайшая дура во всём Эдемхейме, сейчас шагну прямо в пасть к гиене.
Потому что боюсь их.
Боюсь до дрожи в коленях, до ночных кошмаров, до того, что готова сдохнуть от унижений, лишь бы они не тронули Лидию.
Тёмные шкафы, набитые древними фолиантами, смотрят на меня с немым укором. Воздух густ от пыли и чего-то ещё – магии, злобы, вековых тайн. Каждый шаг здесь может стать последним.
Но Люцина знает, что я уже была здесь.
И дело не в том, что я такая храбрая. Всё из-за бабушкиного дневника, доставшегося мне в день, когда мама умерла. Я рыдала над его страницами, проклиная судьбу: наш род вычеркнули из истории, отца объявили предателем только за фамилию Дарквуд, мама не выдержала и…
А потом я порезала палец о страницы – и они ожили.
«Всё не так, как они думают. Ключ скрыт под Академией Ночи.»
Я добилась того, чтобы меня взяли сюда, надеясь найти правду. Вместо этого получила ад.
Полукровкам в Эдемхейме не рады. Особенно предательницам. Особенно Дарквудам.
Но когда я всё-таки пробралась в библиотеку, следуя подсказкам из дневника, Люцина выследила меня и не дала закончить дело.
И теперь я снова здесь. Только на сей раз работаю на нее.
Нужно достать рецепт любовного зелья – или мне не жить.
Хотя куда уж хуже, чем сейчас? Сегодня утром я нашла дохлую крысу на пороге. Но в этот раз Люцина пообещала доставить проблем мой младшей сестре, Лидии.
«Зелья, влияющие на разум» – мой взгляд цепляется за потрёпанный корешок.
Пальцы касаются переплёта – и пол уходит из-под ног.
Щелчок.
Не сразу понимаю, что сработала ловушка.
Я падаю, цепляюсь за край провала, ноги болтаются над бездной. Капля крови с разбитого подбородка капает вниз – и исчезает в темноте.
Оттуда доносится лязг.
Цепи.
Если сорвусь – навсегда останусь под Академии, закованная в них. Если сорвусь – Лидия останется одна. Если сорвусь – правда о том, что случилось с моей семьей на самом деле исчезнет навсегда.
Я подтягиваюсь, мышцы горят, пальцы скользят по остаткам пола.
А вокруг – шевеление.
Книги оживают, страницы сливаются в чешуйчатые тела, свиваются в змей. Они чуют меня. Чуют мою кровь. Как и вчера!
Только вчера я сбежала. Сегодня – не смогу.
– Скрытый, приди! Дарквуд зовёт тебя! – выдыхаю я те слова, которые были написаны в дневнике, чувствуя, как холодные кольца обвивают запястья.
Бабушка писала, что нужно произносить слова как следует сосредоточившись, в тишине. Они откроют мне правду. Но это же призыв! Может быть, тот, кого я призываю поможет что-нибудь сделать со змеями?!
Глупость надеяться на такое. Но сейчас мной руководит отчаяние.
Но стены вспыхивают алым.
Змеи рассыпаются в прах.
По камням ползут кровавые руны.
“Что я наделала?” – проносится в голове. Заклятие явно сильнее, чем я думала. Оно сотрясает Академию до самого основания.
Я звала того, кто расскажет мне тайну.
Но проснулось что-то другое.
В глазах на мгновение темнеет, что-то с огромной силой тащит меня обратно. За шкирку, как беспомощного котенка, а потом швыряет на плиты, которые уже встали на свои места.
Я бьюсь спиной о гранит едва успев вдохнуть перед тем, как ледяные пальцы ложатся на мою шею, придавливая меня, как тряпичную куклу. Глаза застилает пелена, но я все равно вижу его – того, чей портрет висел в каждом классе академии.
Каин Велентар.
Герой войны, которого предательски уничтожила моя бабушка. И Дарквуды стали предателями.
Его черты слишком совершенны, чтобы быть человеческими – резкие скулы, густые темные ресницы, обрамляющие глаза цвета зимнего неба – такие бывают у всех чистокровных аристократов, которых после войны осталось по пальцам сосчитать. Но сейчас в его взгляде нет ничего, кроме холодной ярости.
Это не тайна, это… еще большие проблемы.
Его под Академией заточила моя бабушка? И что теперь? О Мать Ночи, пощади!
– Дарквуд, – он произносит мою фамилию криво улыбаясь. – Ты все-таки осмелилась вернуться?
– Я…
Велентар вдыхает воздух, чуть придавливая мое горло.
– Я… не знала… что… вы тут… – выдавливаю из себя, чувствуя, как воздух заканчивается. – Я искала…
Каин снова усмехается, чуть-чуть ослабляя хватку.
– Другая. Похожа на Викторию как две капли, но какая-то… жалкая, – отмечает он.
Услышав это, я напрягаю руки и Каин усиливает давление на мою шею.
– Виктория Дарквуд, кто она тебе? – он снова приподнимает руку и я чувствую как острые когти скользят по моей шее. Движение властное, оно заставляет меня чувствовать как по коже бегут мурашки.
– Бабушка!
Мне просто хочется чтобы это прекратилось.
Каин улыбается, как будто вспоминает о чем-то приятном, отрешенно глядя вперед, но тут же его черты меняются, становясь напряженными, резкими.
– Триста лет темноты, – его голос, как будто наполненный сталью, эхом отражается от стен. – Триста лет, когда я мог чувствовать только боль от цепей, которыми опутала меня твоя… бабушка.
Велентар наклоняется, и его холодное дыхание обжигает мое ухо:
– И теперь появляешься ты, юная Дарквуд. Чтобы завершить ее дело и подчинить меня?!
Зажмуриваюсь, ожидая удара… но вместо этого ощущаю, как его пальцы грубо впиваются в мои виски.
В голове взрывается боль.
Перед глазами плывут образы:
Виктория, стоящая перед Каином, закованным в цепи. Его израненное магией нагое тело. Слезы на ее глазах… и решимость в последний момент.
– Она в конце концов пожалела, – голос Велентара звучит внутри моей головы.
Боль усиливается.
– …теперь пожалеешь и ты.
Каин отпускает меня, и я падаю на пол, давясь кашлем.
– Я… еще ничего вам не сделала… – шепчу.
Каин замирает. Его взгляд становится изучающим, но не менее опасным.
– Ты активировала заклинание! Оставался лишь шаг…
Я поднимаю голову, чувствуя, как гнев душит мой страх:
– Я ничего о нем не знала! Я искала правду! Наш род обвинили в вашей гибели, вычеркнули из всех хроник и… нас почти не осталось и я… я…
Его губы кривятся в усмешке.
– Как жаль… – он вовсе не сожалеет. Следом Каин резко хватает меня за подбородок.
Его глаза вспыхивают синим пламенем.
– Теперь я свободен. Спи, Дарквуд. Когда проснешься… все изменится.
Темнота.
Я плыву в ней, как в черных водах, где нет ни дна, ни поверхности. Где-то далеко – холод. Где-то рядом – голос.
– Не притворяйся, ты больше не спишь.
Голос резкий, как удар хлыста, врывается в мое сознание.
Я вздрагиваю и распахиваю глаза.
Лазарет.
Белые простыни, запах трав и хмурое лицо Элизабет, склонившееся надо мной. Она смотрит на меня так, будто я – ошибка, которую нужно исправить.
– Ты жива. Досадно, ректор даже решил не наказывать тебя за посещение запретного крыла. А надо бы.
Лекарка отходит в другой конец комнаты, к столику со склянками.
Резко сажусь, и мир кружится, но я уже ощупываю себя – руки, ноги, грудь. Цела.
Как?
Запретное крыло. Падение в бездну. Он.
Каин Велентар.
Холодные голубые глаза. Совершенное тело. Следы от цепей и слова, врезавшиеся в память:
– Когда проснешься… все будет иначе.
Дыхание перехватывает.
– Ректор ждет тебя, – бросает Элизабет.
– Что? – мой голос хриплый, будто я всю ночь кричала во сне.
Она усмехается, и в ее взгляде что-то новое – не просто презрение, а… страх?
– По поводу нового профессора.
Нового профессора?
Ледяная волна прокатывается по спине.
– Кто…?
Элизабет закидывает себе на плечо тряпку и берет в руки таз – должно быть, она обмывала мои раны – затем направляется к дверям:
– Придешь туда, когда перестанешь выглядеть, как призрак.
Дверь захлопывается.
Я одна.
Но это неправда.
Каин Велентар не мог восстать из мертвых. Моя бабушка не могла держать ключ к связывающему его заклятию в книге, которую написала своей кровью.
Но где-то в глубине моего сознания звучит его голос.
– Теперь ты моя, Дарквуд.
Глава 2. Интерлюдия. Визит тени
Тени на стенах пляшут, будто чуют приближение бури. В кабинете ректора Академии ночи темно.
Азраэль Вейт с отвращением размазывает чернила по пергаменту, потому что вынужден тратить время на совершенно идиотское задание. Конклав требует отчет. О ней. О полукровке, которая не заслуживает даже плевка под ноги.
– Дарквуд… – его губы искривляются, как будто имя жжет язык.
В этой наследнице предательницы нет ничего, что так злило Конклав в ее бабке – ни той же кипучей энергии, ни той же страсти. Эта точно никогда не сможет поставить сомнения правила, по которым вертится мир. И вот зачем время на нее тратить?
Сидит и не отсвечивает, как крыса. Пусть так дальше и продолжается.
Азраэль бросает взгляд висящий на стене портрет. Каин Велентар. Один из отцов-основателей академии. Герой. Легенда. И дурак, который из-за Виктории потерял все.
Сейчас его историю рассказывают как поучительную байку о том, как опасно доверять пусть и симпатичным врагам. Сильнейший из чистокровных, защитник Конклава и опора порядка, повелся на россказни этой получеловеческой шавки и по официальной версии Виктория Дарквуд отдала его врагам, которые, прибегнув к черной магии сначала десять дней мучили сильнейшего из вампиров, а потом развоплотили.
– Ты слишком многое себе позволил, – шепчет Азраэль, глядя в холодные синие глаза Велентара, который как будто тоже наблюдает за отчетом. – Глядишь и тебя бы не лишили…
Ставни с грохотом распахиваются на окне. Ветер врывается в кабинет, разбрасывая по полу исписанные бумаги, словно осенние листья.
– Что?!
По кабинету плывет отзвук темного колдовства.
Азраэль вскакивает, хлопает рамой – и застывает.
Воздух подрагивает.
– Ни один враг не выйдет в эти стены, – шепчут губы ректора. – Так приказала Дарквуд. Колдовство, замешанное на крови…
Портрет Каина по-прежнему укоризненно смотрит сверху. Повинуясь какому-то странному тревожному чувству Вейт опускает взгляд ниже и понимает, что на него смотрит не только портрет.
В дверном проеме стоит он.
Настоящий.
Босой. В рваной рубашке. С глазами, горящими голубым льдом.
– На моей крови, – Велентар как ни в чем не бывало поправляет расстегнувшийся манжет, – поэтому я имею право войти.
– Невозможно… – хрипит ректор, растягивая воротничок рубашки.
Каин Велентар был усыплен по решению Конклава потому что его безумие грозило устоявшемуся миропорядку, а слава могла обеспечить воплощение всех идей Виктории в жизнь. С тех пор его сила и кровь хранили Академию Ночи от внешних врагов.
Каин делает шаг вперед. Тени за его спиной сжимаются, словно когти.
– Азраэль. Ты постарел.
Голос гладкий, как лезвие ножа.
Ректор отступает, пока спиной не упирается в подоконник. Сердце колотится, как пойманный зверь. Что сейчас сделает этот древний? Да и помнит ли Велентар все, что с ним было? Заклятие такой силы – не шутка.
– Ты… ты не должен был…
– Проснуться? – Каин усмехается, и в этой улыбке нет ни капли тепла. – Виктория думала так же.
Он проходит мимо, пальцы скользят по корешкам книг. Пыль вспыхивает синим. Древние умеют считывать с вещей едва заметный след магии – Велентар пытается разобраться в том, что случилось в триста лет его отсутствия. Надо действовать срочно. Усыпить его бдительность, предупредить Конклав…
– Она предала тебя, эта получеловеческая шавка! – Азраэль цепляется за стол, чтобы руки не дрожали.
Каин поворачивается. Его брови чуть-чуть приподнимаются. Утонченный, красивый жест.
– Ну а вы даже не потрудились снять с меня цепи.
Наступает тишина.
– Я устраивал вас как оружие, которое крепко спит.
Несколько неслышных шагов и Велентар садится в кресло напротив Азраэля, вальяжно закидывая ногу на ногу. Вся его поза полна грации и чувства собственного достоинства. Еще бы, один из чистокровных аристократов. Вернейший меч Конклава, непобедимый генерал.
Чего ему стесняться?
Глаза Велентара горят голубым. Азраэль отшатывается, потому что поздно понимает: это ментальная связь. Почти никто из современных чистокровных этим умением уже не обладает. Велентар сейчас чувствует его мысли. Все. О Конклаве. О реформах. Весь страх.
– Каин, я… я помогу! – заявляет Азраэль, сбиваясь. – Конклав не должен знать! Я скрою твое возвращение! И… и ты сможешь отомстить!
Каин смотрит на него, как на насекомое.
– Ты предлагаешь мне прятаться? – звучит насмешливо.
– Нет! Но если они узнают…
– Они узнают, – Каин уверен в своих словах.
Холодный ужас сковывает ректора. Это худшее, что, пожалуй, могло бы случиться. А ведь Азраэль еще считал, что поступление девчонки Дарквуд в академию – проблема. Каким же он был наивным!
– Кто… кто освободил тебя? – шепчет ректор, вспомнив про Алису.
Неприятная догадка сжимает горло.
Каин наклоняется, и его дыхание обжигает, как мороз.
– Юная Дарквуд.
Азраэль вздрагивает.
– Я… я разберусь с ней. Заставлю ответить.
Мгновение – и пальцы Каина впиваются в его горло.
– По-моему, ты глупеешь от страха, – шепчет Велентар. – Запомни раз и навсегда: она моя. Тронешь ее – умрешь.
Азраэль начинает энергично кивать.
Каин отпускает его, и ректор падает на колени.
– А теперь, – голос Велентара звучит сверху, – приготовь мне ванну. И мантию профессора.
Азраэль поднимает голову.
– Ты… остаешься?
Каин уже стоит в дверях. Его изящный силуэт растворяется в темноте, но последние слова еще слышны в комнате:
– Эти стены все еще нуждаются в защите.
Дверь захлопывается.
Азраэль остается один.
Каин все еще взирает на него с портрета. Теперь этот взгляд кажется издевательским.
– Алиса Дарквуд, – вырывается у ректора, – что ты, мерзавка, наделала?!
Глава 3. Пробуждение
Алиса Дарквуд
Голова раскалывается уже третий день. Я сижу на кровати в лазарете, сжимая простыни в кулаках, пока мир вокруг не перестает двоиться. Элизабет сказала, что сегодня мне в любом случае придется встать с кровати, потому что ректор не собирается ждать.
С такими приказаниями не спорят.
Скидываю ноги с кровати и смотрю на худые лодыжки, рассерженные алыми следами, которые оставили защитные нити в подвале.
Каин Велентар.
Его лицо буквально вспыхивает в памяти и я чуть отклоняясь назад. Элизабет провожает это движение напряженным взглядом и я натянуто ей улыбаюсь, встаю на ноги а потом заправляю кровать.
Имя Велентара по-прежнему горит в моих мыслях, словно раскаленный уголь. Он был настоящим. Не видением, не призраком. Он коснулся меня. Залез в мою голову. И теперь…
– Ты моя, Дарквуд.
Я вздрагиваю. Голос звучит так отчетливо, будто он здесь, рядом. Но в комнате никого нет.
Все это было бы похоже на галлюцинацию, случившуюся со мной под действием защитного заклинания.
Если бы только Элизабет не сказала, что ректор ждет меня из-за нового профессора.
Что и кому вообще могло от меня понадобиться? После посещения запретного крыла, в котором меня и нашли, ректор должен был бы меня выгнать, а не звать на разговор.
Сердце пропускает удар, когда я думаю о том, что к нам мог вернуться Каин Велентар. Это же изменит все!
Застегиваю мантию на груди и отрицательно качаю головой.
Нет. Этого просто не может быть. У меня никогда не хватило бы сил разорвать такие древние заклинания. Да к тому же куда отправился бы Велентар как не в столицу, блистать в своем любимом Конклаве.
С одеждой покончено и я хмыкаю себе под нос: Каин преподает в академии. Это же смешно.
Подхожу к двери, игнорируя головокружение и открываю ход ее.
Такое чувство, что ничего не изменилось.
Академия выглядит точно так же. Студенты шепчутся у стен, служки разносят письма, из классов доносится бормотание заклинаний. Никакого оживления, которое вызвал бы своим появлением такой чистокровный как Каин Велентар.
Это все равно что если бы портрет в нашем классе сошел со стены и начал бы разговаривать.
Я иду к ректору, завернувшись в мантию, и стараясь избегать насмешливых взглядов. Во всем этом тоже виноват никто иной как Каин Велентар, преданный и убитый моей бабушкой.
«Вот бы он правда вернулся из небытия и рассказал как все было на самом деле!», – думаю я, когда до меня долетает шепоток.
– Она должна была разбиться насмерть.
Это голос Люцины и несется он из коридора, в который я еще не успела свернуть. Там находится кабинет ректора.
Я прижимаюсь спиной к стене, затаив дыхание.
– Но не разбилась, – отвечает рыжая Марла. – Значит, ключ еще у нее. Или…
– Или кто-то ее спас.
Я сжимаю кулаки.
– Неважно. Если она не принесет зелье к полуночи, ее сестренка…
Голос Люцины становится тише, но я уже не слушаю.
Они все еще собираются мстить моей младшей сестре.
Ни Люцина, ни Марла, ни никто в этих стенах не подозревает, что случилось в запретном крыле. Значит, я это точно придумала. Как мне спасти Лидию теперь?
Начинаю проверять карманы мантии один за другим. Спасибо сердце колотится под горлом как бешеное.
И в этот момент глухой удар колокола разносится по коридорам. Раз. Два. Три.
Я замираю. Это тревога?
Но на академию же никто не нападал вот уже триста лет.
– Алиса! – за руку меня хватает Вейланд.
Следом друг разворачивает меня к себе и рассматривает со всех сторон.
– Слава Темнейшему, живая!
Я слабо улыбаюсь. Вейланд сын наших слуг и помнит доброту моей матери. Не могу сказать, что из-за дружбы со мной дела у него идут хорошо, но он не отступается от коровы, которую дали еще его мать с отцом: защищать Дарквудов.
– А то чего только в нашем крыле не рассказывали, – говорит Вейланд.
Я заправляю прядь за ухо неуверенная в том, что хочу слышать новые сплетни про себя.
Поднимаю глаза к потолку и тихо спрашиваю:
– Что это за переполох.
– Собрание, – пожимает плечами Вейланд. – Говорят, к нам прибыл какой-то очень известный профессор. Но его еще никто толком не видел. Рассказывают разное.
С этими словами друг подхватывает меня под руку и тащит в сторону главного холла.
– У ректора ко мне дело, – пытаюсь упереться.
– Брось! – отмахивается Вейланд. – Ты думаешь, ректор пропустит первый внеплановый сбор в середине дня?
И тут не поспоришь. Вряд ли Азраэль Вент будет в такое время сидеть в кабинете.
Вейланд тащит меня за толпой.
– Надеюсь это не старый Бранвен, которого выперли из Конклава за скудоумие, – продолжает щебетать друг в то время как перед нами открываются двери большого зала.
Внутри все переполнено. Кажется, собрались студенты всех пяти курсов. Нам с Вейландом едва хватило места у стены, но такое расположение меня даже радует – меньше праздных взглядов, меньше шансов столкнуться с Люциной.
Преподаватели столпились на возвышении. На старом профессоре боевых искусств лица нет, преподавательница травологии так и ерзает на месте, словно предвкушая нечто особенное. Наконец на кафедре появляется ректор Вейт. Он бледнее обычного, пальцы нервно перебирают край мантии.
– Дорогие студенты! – начинает Азраэль. – Я прошу вас, тишина!
После нескольких постукиваний по кафедре зал успокаивается и тогда ректор позволяет себе откашляться.
– С сегодняшнего дня, – его голос звучит неестественно громко, – как многие из вас наверняка уже слышали, в Академии Ночи появится новый преподаватель.
Шепот пробегает по залу.
– Один из величайших воинов Конклава. Герой Последней Войны, – голос Азраэля немного дрожит, когда он произносит эти слова, ну а я начинаю слышать биение крови в собственных ушах. – Тот, чье имя вы знаете по учебникам.
Ректор делает паузу.
– Каин Велентар.
Глава 3.2. Пробуждение
После объявления наступает тишина.
Потом – взрыв голосов. Зал содрогается от этого гула, словно от ударов приближающейся грозы. Сотни голосов сливаются в единый рев, а воздух наполняется электрическим трепетом магии, под потолком, повинуясь воле профессоров вспыхивают десятки магических свечей. Вампиры привыкли жить в полусвете еще с незапамятных времен, когда чуть не проиграли битву за выживание людям, с тех пор яркое освещение – признак особенных событий.
Передо мной мельтешит Вейланд, а в ушах звенят чужие голоса:
– Но он же погиб!
– Это шутка?
– Его предала Виктория Дарквуд!
Я застываю, как вкопанная, потому что кажется вижу в отдалении смутно знакомый силуэт, стройный и грациозный. Он выходит из задних дверей, поднимается на возвышение, и преподаватели расступаются в стороны перед ним бессознательно, с молчаливым благоговением.
Нет, Каин Велентар вовсе не был моей галлюцинацией!
Ректор поднимает руку, и зал погружается в молчание.
– Каин Велентар не погиб. Он был… заточен врагами Конклава на долгие годы. Но теперь он вернулся.
Слова "врагами Конклава" повисают в воздухе, тяжелые и ядовитые. Я чувствую, как десятки кое-кто из чистокровных поглядывает в мою сторону. Если в академии говорят о врагах, то это Дарквуд. В этом сезоне такая мода.
Заточен. Не "предан", не "убит". Крепче сжимаю кулаки, потому что обида подкрадывается к горлу. Ногти впиваются в ладони, оставляя полумесяцы на коже. Нас шпыняли словно шелудивых псов, вытирали о нас ноги за преступление, которого не было. Мой отец вынужден был оправдываться за свою мать, Викторию Дарквуд, всю жизнь и все равно не избежал позора!
Через несколько рядов от нас хихикает Люцина. "Эта жалкая полукровка не смогла даже нормально его упокоить".
Но дочь декана замолкает, стоит только Каину выйти на свет. Сотни магических свечей, установленных в зале, освещают его идеальные, словно выточенные из камня черты. И я вижу, что она очарована. И не одна она. Вся академия замирает. В жизни Каин выглядит куда более грозным, изящным и могущественным, чем на всех тех портретах, всем нам довелось лицезреть. Черная мантия профессора сидит на нем как влитая.
Академия погружается в безмолвие.
Ректор оглядывается. Страх и неуверенность легко считываются в его позе. Его пальцы нервно теребят массивный золотой перстень с печатью Конклава – знак его власти, который сейчас выглядит жалкой бутафорией.
И тут я понимаю.
Возвращение Каина вовсе не радость для Азраэля, иначе тут бы уже давно был весь Конклав, чествующий своего великого героя. Велентар как будто вернулся вопреки всему, назло всем своим недоброжелателям.
Сердце пропускает удар, когда я вспоминаю наш позавчерашний разговор – и в том, что он был реальным я уже не сомневаюсь.
Велентар будет мстить всем, кто посадил его под замок.
И я дала ему ключ от его цепей.
– Алиса, я столько про него читал! – жужжит над ухом мой друг. – Это… это же просто нереально! Как думаешь, кто освободил его? Какой-то герой?
– Я, – срывается с моих губ и я надеюсь, что это признание тонет в общем гуле, которым вскоре взрывается зал.
Каину кричат приветствия, но Велентар тут же прекращает шум одним движением ладони. Простого жеста достаточно, чтобы в зале воцарилась такая тишина, что слышно, как бьется в рамы ветер. Его жесты выверены и полны грации. Мимика плавная, улыбка снисходительная и спокойная.
Но я помню, как он выглядел позавчера: глаза, полные боли, жилка дрожащая на виске. Нет, Велентар просто умело скрывает свои истинные чувства под маской, потому что чистокровному аристократу не положено попусту проявлять гнев попусту. Высшие хищники умеют выжидать.
Велентар поднимает голову, распрямляя плечи. Его мантия – темнее ночи, волосы – чернее теней. Глаза горят синим огнем.
– Я вернулся, – голос Каина мягок, но в нем звучит сталь. – Не для того, чтобы вспоминать прошлое. А чтобы готовить вас к будущему.
Он обводит взглядом собравшихся.
– Конклав слабеет. Враги не дремлют. И если вы хотите выжить…
Его взгляд останавливается на мне. Дыхание замирает на моих губах.