- -
- 100%
- +
– Он первым делом раздавит ту полукровку, которая крутится вокруг Велентара? Или Велентар вокруг нее. – продолжаю за него, подперев подбородок. – Очень оригинально. Почему бы просто не распылить серебряную пыль над моим матрасом?
Кажется, я просто устала бояться.
Вместо ответа Вейланд хватает меня за плечи.
– Я не шучу! Она говорила про старинный ритуал – "кровь на камне". Что-то о том, что если голем убьет тебя в определенном месте, его сила перейдет к…
– К Люцине? – резко встаю, сбрасывая его руки. – Это же бред. Даже если бы она смогла такое провернуть – зачем? Чтобы Каин по-настоящему разозлился?
Тут я прерываюсь, подумав о том, что больше огорчит Велентара – то, что ему нечем будет лечить раны или то, что меня уничтожит чужая рука.
Проглатываю вязкую слюну.
Големы.
Огромные, непробиваемые…
И абсолютно безжалостные. Не хотелось бы погибнуть так.
Одного такого профессор техномагии, Артон, растит у себя в лаборатории. Он собирается продемонстриолвать нам то над чем работают люди, но что-то пошло не совсем по плану.
Вейланд тыкает пальцем в пергамент, который вынимает из рукава – там кривая схема с отметками. В принципе чем-то напоминает схему заклинаний, которую Артон недавно нам демонстрировал.
– Она нарисовала это! Смотри – здесь магические узлы, а здесь…
Я перехватываю его запястье.
– Откуда у тебя это?
Вейланд краснеет.
– Я… может быть… стащил, когда они разошлись.
– Ты что, следил за ними?!
– Ну да! Потому что кто-то же должен! – Вейланд вдруг зашипел, – Ты думаешь, я не вижу, как ты дергаешься при каждом шорохе? Ты же даже спать перестала!
Я открываю рот, чтобы возразить – и вдруг слышу отдаленный грохот.
Где-то в глубине академии.
Там, где находится лаборатория техномагии.
Вейланд бледнеет.
– Это же… не может быть…
Я вскакиваю, с ужасом осознавая: друг не врет.
И сейчас, похоже, нужно найти Каина – прежде чем голем найдет меня.
Но мне не удается слишком далеко убежать. Я чувствую удар раньше, чем слышу грохот. Пол дрожит под ногами, заставляя меня схватиться за стену. Где-то в глубине академии раздается протяжный скрежет, будто огромные каменные челюсти сжимаются на чьей-то шее.
– Он уже близко! – Вейланд хватает меня за рукав, его глаза неестественно расширяются.
Мы выбегаем в центральный коридор как раз в тот момент, когда новый удар сотрясает здание. С потолка сыплется каменная пыль, а из-за угла доносятся крики. Толпа студентов несется нам навстречу, их лица искажены паникой.
– Лаборатория техномагии! Стена рухнула!
– Он идет сюда!
Я протискиваюсь сквозь толпу, сердце колотится так сильно, что кажется, вот-вот вырвется из груди. Поворот – и я вижу его.
Голем.
Трехметровый исполин из тесаного камня, каждый мускул – идеально подогнанные плиты. Глазницы пылают алым светом, а по всему телу пульсируют искаженные руны. За его спиной – зияющая дыра в стене, сквозь которую видны разрушенные остатки лаборатории.
Голем поворачивает голову. Замирает. Чует меня.
Ноги становятся ватными. Это не просто магическая конструкция – в эти руны вплели ненависть. Особую. Направленную именно на меня.
Каменные пальцы сжимаются в кулак. Голем делает шаг. Еще один. Я не могу пошевелиться, загипнотизированная приближающейся смертью.
– Вот же неудачница Дарквуд! – Люцинин голос звенит где-то сбоку. Я мельком вижу ее – бледную, с горящими глазами, застывшую в дверном проеме с группой чистокровных. Они не убегают. Они ждут. Так вот, значит, как Люцина решила отплатить мне за непокорность. Если бы только я раньше знала, какая она ненормальная!
Голем заносит кулак.
И в этот момент тень падает с потолка.
Легко, бесшумно, как осенний лист. Но когда она касается пола, каменные плиты вздыбливаются волнами.
– Эй! – Голос Каина звучит спокойно, но в нем дрожит холодная, нечеловеческая ярость. – Ты тебе сюда!
Голем замирает на мгновение, его руны вспыхивают ярче. Затем – рев, и он бросается вперед.
И тогда Каин показывает всем, почему его боялись во время эпохи Кровавых Войн.
Он не уворачивается. Его тело растворяется в движении – не магия, не телепортация, а чистое, отточенное мастерство. Когда кулак голема пролетает сквозь пустое пространство, Каин уже материализуется за его спиной.
– Первое правило Теней. – Его пальцы касаются одной из рун. Кровь Каина брызгает на камень – он только что рассек себе запястье. – Атакуй со спины.
Велентар словно читает замершим от ужаса студентам лекцию. Это было бы удивительно, если бы не было так опасно!
Руна, начертанная на големе, вскипает и гаснет.
Голем ревет и разворачивается с неожиданной скоростью. Но Каина позади него уже нет.
Я вижу, как тени на стенах оживают. Они движутся непривычно, сливаясь и разделяясь. А потом – трое Каинов атакуют одновременно. Один вонзает пальцы в руну на плече, второй бьет в колено, третий – в другую руку.
Это невозможно и это прекрасно.
Голем шатается. Его каменная кожа трещит, но не от ударов – от переписывания магии, скрепляющей камни. Каждая капля крови Каина меняет руны, заставляя их светиться ледяным синим вместо кроваво-красного.
– Второе правило. – Голос звучит со всех сторон сразу. – Бей по слабым местам.
Каин материализуется перед големом, его пальцы впиваются в центральную руну. На секунду все замирает.
Затем – взрыв синего света.
Когда я снова могу видеть, голем стоит на коленях. Его руны теперь сияют голубым, а в глазницах больше нет красного огня.
Каин поворачивается. Его черная рубашка порвана в нескольких местах, но в прорези не видно шрамов, на руках – ожоги. Но голос спокоен:
– Профессор Артон?
Из толпы выходит бледный, дрожащий профессор:
– Я… я здесь…
– Ваш голем потребует перезарядки. – Каин бросает взгляд на разрушения, потом на Люцину. – И лаборатории понадобится новая стена.
Он не обвиняет. Не смотрит на нее с угрозой. Напротив – его лицо совершенно бесстрастно, будто действительно произошел несчастный случай. Правильно, кто будет защищать Дарквудов? Уж точно не Велентар.
Но я вижу, как Люцина бледнеет. Она все поняла.
Каин делает шаг назад, позволяя профессору Артону забрать голема. Затем, будто случайно заметив, оборачивается ко мне:
– Дарквуд. За мной.
Он не ждет, просто уходит, и я следую, чувствуя на себе взгляды. Особенно один – острый, как лезвие.
Люцина.
Но впервые за долгое время я чувствую не страх.
Я чувствую что-то новое.
Каин только что показал всем, на что способен. И он защищает меня.
Глава 8.3
Я следую за Каином, чувствуя, как кровь стучит в висках – не от страха, а от странного возбуждения. Он защитил меня. На глазах у всех. Это значит, что больше никто не посмеет на меня напасть.
Каин резко распахивает дверь своих покоев. Запах старинного пергамента, дыма и чего-то металлического – крови? – бьет в нос. Лунный свет, пробивающийся сквозь треснувшие витражи, рисует на стенах причудливые узоры.
– Заходи, – его голос звучит глухо.
Я переступаю порог, и дверь захлопывается сама собой с глухим стуком. Позади я слышу щелчок магического замка, как и в прошлый раз.
Нас обоих окружает тишина.
Потом Велентар резко оборачивается ко мне. Его лицо искажено злостью – на меня и кажется я понимаю ее причину. Каину пришлось защищать того, кого он, может, добровольно отдал бы голему.
– Ты стояла как завороженная овца! – Велентар вскидывает руку так резко, что его мантия взметается, словно крылья ворона. – Готовилась красиво умереть?
Я сжимаю кулаки, чувствуя, как ногти впиваются в ладони.
– Я не могла…
– Не смогла? – он перебивает, делая шаг вперед. Его глаза в полумраке горят неестественным синим светом. – Или не захотела?
Его пальцы впиваются в мои плечи, но не больно – скорее, как тиски, приковывающие к месту.
– Ты даже не попыталась увернуться, – он говорит сквозь зубы, и каждое слово обжигает меня, как удар хлыста. – Не закричала. Не бросилась в сторону. Просто… стояла как вкопанная. Ждала меня?
Я вырываюсь, отступая к стене. Сердце колотится так сильно, что кажется, вот-вот вырвется из груди.
– Это был голем! – мой голос дрожит. – Что я могла с ним сделать?!
Каин замирает. Потом медленно, слишком медленно проводит рукой по лицу.
– Ты носишь имя Дарквуд, – произносит он чуть тише. – Твоя кровь открывает скрытую суть артефактов. А ты… – его губы искривляются, – ты поверила, что слаба? Почему?
– Потому что все так говорят! – вырывается у меня. – Люцина…
– Она тебе в подметки не годится.
Эта характеристика вдруг выводит меня из меня.
– Может, я действительно слабая?! – голос срывается на крик. – Мне с пеленок твердили, что я никто! Полукровка. Отброс. Предательница по крови!
Тишина повисает между нами, густая и гнетущая.
Каин изучает меня взглядом, в котором читается что-то странное – не злость, не раздражение… Разочарование?
– Вампир, верящий в чужие слова – позор для своей крови.
Я фыркаю:
– Я не вампир. Да и легко говорить, когда ты…
– Когда я что? – он резко перебивает. – Когда я Каин Велентар? Легенда? Герой? – его губы дрожат в чем-то, отдаленно напоминающем улыбку. – Я родился в подземелье, Дарквуд, потому что моя мать мечтала сбежать из плена. Позже она все же убила отца за то, что тот захватил и разграбил ее земли. А потом меня растили как оружие мести.
Он делает шаг ближе.
– И да, я мог бы поверить, что я – всего лишь инструмент в чужих руках. Но я выбрал быть чем-то большим.
Каин поворачивается и направляется к массивному дубовому шкафу. Его пальцы скользят по резным узорам, нащупывая что-то…
Щелчок. Открывается потайная полка.
Каин достает книгу – ту самую, что я нашла в подземелье несколько дней назад. Старый кожаный переплет, потрескавшийся от времени, с вытесненным гербом Дарквудов. Сейчас мне больно смотреть на нее.
– Возьми, – он протягивает ее мне.
Я колеблюсь.
– Вы же сказали, что это ключ и я… я не должна была его трогать.
Каин усмехается.
– Это принадлежит тебе, я убедился. Сильнейший из артефактов, что когда-либо хранила твоя семья. Все, что оставила по себе Виктория.
– Ее… учебник? – поднимаю брови.
Каин отрицательно качает головой.
– Ее дневник, Алиса. Может быть так ты поймешь что значит быть Дарквудом.
Я осторожно касаюсь страниц пальцами.
И мир взрывается.
Боль.
Свет.
Воспоминания.
Я падаю на колени, книга прижимается к моей груди, словно живая. Страницы шелестят, перелистываясь сами по себе, пока не останавливаются на пожелтевшем листе.
Надпись, выведенная кровью, светится багровым.
"Сила – не в чистоте крови, а в чистоте намерений."
– Она… – мой голос кажется чужим, – она писала это для меня?
Каин стоит рядом, его лицо в тени.
– Она писала это для того, кто сможет прочитать. Я, как и другие, вижу только белые листы.
Переворачиваю страницу – и вдруг вижу…
Не слова. Картины.
Виктория стоит перед закованным Каином. Ее рука дрожит, но глаза… Глаза горят.
"Прости," – шепчет она. "Это единственный способ спасти тебя от них."
Я вскрикиваю и захлопываю книгу.
Когда я поднимаю голову, Каин стоит у окна, его силуэт четко вырисовывается на фоне луны.
– Я не буду тебя защищать, Алиса, – говорит он, не оборачиваясь. – Если ты снова сложишь руки…
Он оборачивается. Его глаза горят.
– А кровь…
Каин фыркает.
– Я разыщу другой способ.
Это звучит как предложение уйти. Я поднимаюсь на ноги и выхожу за дверь, прижимая дневник моей бабушки к груди.
Дверь закрывается с тихим щелчком.
Где-то в этой академии Люцина стоит мерзкие планы.
Но впервые за всю жизнь…
Я не боюсь.
Я готова разозлиться.
Глава 9. Яд Безлунницы
Моя комната в общежитии для полукровок больше похожа на камеру, чем на жилое помещение. Голые каменные стены, узкая железная кровать с потертым матрасом, который уже давно потерял всякую упругость. Единственное украшение – треснувший подсвечник на подоконнике, куда вечером вставляются свечи. Одна из них как раз догорела до конца.
Лора нет рядом – днем она частенько бродит по окрестным лесам и охотится на дичь – говорит, что это помогает ей унять кашель. А я задергиваю окно темной занавеской. Сегодня днем, когда все чистокровные спят, я наконец могу изучить дневник Виктории без помех.
Солнечные лучи все равно пробиваются сквозь ткань, падая на пыльные страницы. Я осторожно открываю книгу, и сразу же погружаюсь в чужую память…
Ветер шевелит мои короткие каштановые волосы. Я стою на лесах, цепляясь за тросы.
– Сюда, Велентар, не споткнись!
Глупо. Никто не двигается так грациозно, как Каин. Даже его тень скользит по доскам бесшумно, будто не касаясь их.
Я пролезаю под тросом. Он – следом. На мгновение его пальцы едва касаются моих. Обжигают.
Оборачиваюсь.
На его губах улыбка. Он смотрит вниз, на разбросанные инструменты.
– Что это?
– О! Не забивай себе голову.
– Ты думаешь, воины глупы?
Он встает за моим плечом. Сердце бьется у горла. Его запах – лесная трава и что-то древнее, священное. Слезы Матери Луны.
"Ты прекрасна", – мечтаю это услышать. И боюсь этого больше смерти.
Каин идет по палубе. Ветер рвет его мантию. Я начинаю говорить – лишь бы не смотреть на него.
– Вот рулевой механизм. Канаты – как нервы. Корабль будет живым.
Он прижимается лбом к тросу. Вдыхает ночной воздух.
– Это прекрасно. То, как ты оторвала его от земли…
– Каин…
Я люблю тебя.
Не за славу. За то, что ты посмотрел в глаза своей тьме. Что смог отложить старую злобу и открыться новому миру. За то, что ты – будущее.
– Когда взлетит, покажу тебе мир с высоты.
Он открывает глаза. Смотрит, как сытый кот. Отталкивается от палубы.
– И я, Виктория.
В ушах воет ветер, стирая одинокую слезу со щеки.
Воспоминание растворяется и я дёргаюсь, когда страницы начинают снова сами перелистываться под моими пальцами. В ушах звенит, а на ладонях выступает пот. Это было… слишком реально.
И вдруг меня снова засасывает в чужую память.
Теперь я вижу кабинет с высокими книжными полками. В углу тихо посапывает младенец в колыбели – мой отец. На столе разложены документы с печатями Конклава.
Стук в дверь заставляет меня вздрогнуть. Входит мужчина с золотой пряжкой на мантии.
– Они решили, – говорит он без предисловий. – Велентара отдадут мятежникам. Твой дом уничтожат. До последнего слуги.
Мое сердце замирает.
– Чего они хотят взамен?
Мужчина усмехается.
– Тебя. Твою магию. Твое послушание.
– И что я должна сделать?
– Связать его. Сделать так, чтобы его сила служила Конклаву, а не разрушала его.
Сжимаю кулаки. В горле стоит ком.
– А моя семья?
– Будет под защитой. Пока ты служишь нам.
Резкий стук в дверь вырывает меня из воспоминания.
– Алиса! Ты там? – голос Лоры звучит неестественно громко в тишине комнаты.
Я захлопываю книгу, но слишком поздно – дверь распахивается, и моя соседка вваливается внутрь. Её бледное лицо раскраснелось от возбуждения, а острые уши, более заострённые, чем у обычных вампиров, подёргиваются.
– Ты не поверишь, что я только что услышала! – Лора плюхается на мою кровать, заставляя пружины жалобно скрипеть.
Я прижимаю дневник к груди.
– День на дворе, кому пришло в голову с тобой говорить?
– Они и не со мной говорили. Так, обсуждали сплетни высшей касты. Люцина! – Лора понижает голос до драматического шёпота. – Представляешь, она-таки достала то самое любовное зелье! Ты знаешь, о котором все благородные девицы шепчутся с начала учебы? Как думаешь, кому не повезет связаться с этой бледноволосой крысой, ахаха?
Сказав это Лора заходится в кашле, но быстро успокаивается и вытирает рот рукавом. Ее глаза блестят удовлетворением. Мои пальцы непроизвольно сжимают переплёт бабушкиного дневника.
– Откуда ты знаешь?
Лора самодовольно указывает на свои уши.
– Слышала, как Марла рассказывала об этом другим в восточном коридоре. Думала, что никого нет поблизости. – Она наклоняется ко мне. – Они говорили о твоём профессоре, Алиса. Мол, древние тоже умеют любить, если правильно попросить. Ну и планы, да?
Соседка обожает разнюхивать тайны благородных, в ней дремлет талант ищейки.
Холодок пробегает по моей спине.
– Когда?..
Лора пожимает плечами и переводит взгляд на меня.
– Ты вся побелела. Тебе плохо?
Я качаю головой, но мир вокруг действительно плывёт. Люцина пробралась в запретное крыло… Ради Каина. И если зелье сработает…
– Лора, – мой голос звучит хрипло. – Ты случайно не слышала, откуда у неё это зелье?
Соседка задумывается.
– Марла болтала что-то про "кровь Дарквудов, которая открывает секреты". Говорила, что нашла его в…
Наши глаза встречаются.
– В запретной библиотеке, – заканчиваю я за неё.
Воспоминание накатывает волной – резкий запах меди, холодный кафель под щекой, цепкие руки, держащие меня в полумраке. Люцина подстерегла меня в туалете дней десять тому назад. Её ноготь, острый как кинжал, медленно вонзается в мою ладонь, пока не появляется кровь. Склянка наполняется мучительно долго.
Я тогда думала, это просто новая изощренная форма издевательств. Похоже, я ошибалась.
Книга в моих руках вздрагивает. Запретная библиотека… Они послали меня туда потому что знали, что я смогу обойти ловушки. Но после возвращения Велентара охранные заклятия разорваны.
Я вспоминаю, как в детстве, проходя мимо полок с древними фолиантами в фамильной библиотеке, чувствовала, как некоторые книги вздрагивают, будто пробуждаясь от долгого сна. Их страницы шелестели, перелистывались сами по себе, когда я приближалась. Отец резко одёргивал меня за руку: "Не смотри на них, дочь", – его голос дрожал от страха. "Не смущай наших хозяев своей… природой".
Теперь сердце бешено колотится в груди, а в ушах стоит звон. Все кусочки мозаики встают на место. Люцина в отличие от меня знала, на что способна кровь Дарквудов.
Глава 9.2
Лора закашливается, машет рукой и выходит, хлопнув дверью. Оборотни ненавидят запах страха – у неё от моей паники начинаются приступы. Стены дрожат от её кашля – за дверью будто огромный пёс захлёбывается лаем.
Я вскакиваю, захлопываю створку. Дневник Виктории все еще лежит на кровати. Два движения – и он под матрасом. В голове роятся мысли, каждая страшнее предыдущей.
Люцина использовала мою кровь, чтобы найти в библиотеке нужную книгу. Артефакты всегда тянулись к моим рукам. Но что ещё она может сделать с моей кровью? Добавить в зелье – и Каин навеки станет её рабом.
Горло перехватывает. Теперь я понимаю Велентара: как я могла быть такой дурой?
Люцина достала зелье. Любовное зелье. И древний вампир может потерять голову. А что сделает одурманенный Велентар – страшно представить. Он сотрёт в пыль и меня, и Лидию.
Я резко наклоняюсь и достаю из-под кровати небольшой сверток. Разворачиваю его, проверяя содержимое: флакон с кровью летучей мыши, украденный у Лоры для маскировки запаха и крошечный серебряный нож – единственное оружие, способное ранить чистокровную.
– Тьма, – шепчу я, сжимая нож в кулаке.
Сегодня наступили три Дня Тени, или Безлунница, как вожат ее здесь. Значит, у студентов выходные. Сила вампиров зависит от лунного цикла – в те дни когда луна слаба и солнце властвует в небе, обучение и практика становятся бессмысленными и подчас опасными.
Выглядываю наружу. Коридоры академии пустынны в этот ранний час – солнце еще не успело зайти за горизонт. Лишь изредка вдалеке раздавются шаги дневного стража, да скрипят половицы под шагами невидимых призраков-хранителей.
На самом деле мне очень повезло. Для полукровок вроде меня Безлунница – единственное время, когда можно спокойно погулять по утренней или вечерней росе, не заботясь о том, будут ли выполнены уроки. В такое время вампиры ощущают жуткую слабость, чистокровные запираются в комнатах и спят, профессора готовят лекции, а аристократам вроде Люцины позволено отбыть в имение, где верные слуги готовят им кровавые ванны для снятия слабости и раздражительности.
Насколько я знаю, моя мучительница ни разу не пропустила такие дни.
Поэтому сегодня мой шанс. Я выхожу в холл и крадусь к общежитиям чистокровных, куда полукровкам обычно вход запрещен. Приходится прижиматься к стенам и прятаться в нишах, когда я чувствоваю приближение опасности – словом, использовать весь тот арсенал, которому научил меня Родерик. Но там, признаться немного.
И вот он, выход на балкон. Иначе как по водосточной трубе на элитный этаж не попасть. Двери, ведущие в спальню Люцины и девушек ее уровня закрываются на магический замок, который мне в жизни не сломать.
Задираю голову и смотрю вверх. Как говорил отец Вейланда, если нет ума, приходится расплачиваться телом.
– Спокойно, – шепчу я себе, подтягиваясь.
Немного позорных усилий, как хорошо, что меня никто не видит днем, и я оказываюсь на этаж выше. Здесь расположена такая же галерея, только убранство не в пример лучше, чем в жилище для обычных студентов.
Под дверью Люцины светится тонкая полоска света. Она там?
Прижавшись ухом к дереву, я слышу голоса:
– Уверена, что это сработает? – это Марла, ближайшая подруга беловолосой гадины.
– Этот рецепт когда-то связывал самих основателей Конклава, – голос Люцины, и в нем звучит торжество. – После Безлунницы он будет моим!
Сердце уходит в пятки. Я так рассчитывала на то, что эти мерзавки разъедутся по своим особнякам, но похоже на то, что они не просто не спят, а… пытаются одурманить Велентара!
Я осторожно склоняюсь к замочной скважине.
Люцина у туалетного столика, размешивает что-то в хрустальном бокале. Ее силуэт четко выделяется на фоне горящий свечей. Окна плотно зашторены. На столе рядом лежит маленькая синяя склянка с густой, мерцающей жидкостью.
Так вот оно… то, что она искала.
Марла нервно теребит край мантии:
– А если он почует подвох?
– Тогда я скажу, что этот эликсир – дар от Конклава. Попрошу отца подыграть, – усмехнулась Люцина. – Он не не откажется. Древние уважают традиции. Да и все понимают, что Каин после своего возвращения слаб. Что с ним случилось, кстати?
Она отставляет бокал и берет склянку в руки, любуясь ее мерцанием.
– Вот теперь все смешалось, – сказала она Марле. – Можешь идти, раствор будет настаиваться, а я пока спать.
Люцина сладко зевает и уходит в другую комнату.
Отшатываюсь от двери, прижимаясь спиной к стене. Марла выходит, бормоча что-то себе под нос, и исчезает в темноте коридора.
Сердце колотится так сильно, что кажется, вот-вот вырвется из груди. Сжимаю в руке серебряный кинжал. Что-то внутри подсказывает: «сейчас или никогда». Люцина спит, Марла ушла, на столе стоит склянка с недоваренным зельем, которое призвано лишить Велентара разума.
Удачный момент может не повториться никогда.
Я жду, пока шаги затихнут, затем осторожно толкаю дверь от себя.
– Тьма побери, – шепчу я, обнаружив, что та заперта.
Вероятней всего это простенькая руна, а не магический замок как у Велентара или ректора Вента – они стоят целое состояние. Да и что Люцине охранять?
Серебряный нож с лязгом вонзился в щель между дверью и косяком. Я нажимаю – и что-то вспыхивает с той стороны, а потом я слышу тихий щелчок. Замок побежден!
Комната Люцины пахнет розовым маслом и чем-то сладковатым, от чего кружится голова. Первое, что я замечаю – зелье исчезало с того самого столика, на котором я видела его в последний раз. Шиплю. Еще бы! Люцина наверное не хочет так явно демонстрировать свои планы папочке, несмотря на ее слова о том, что ректор Вент сделает ради дочери все. Есть все-таки этому разумные пределы. Например, Каин Велентар.
Я быстро обыскиваю стол, шкаф, даже заглядываю под подушки, лежащие на софе – пусто.
– Где же… – шепчу в отчаянии.
А потом поднимаю руки и гляжу на собственные ладони. Ну давай, кровь Дарквудов, действуй! Ты же делаешь меня хранительницей артефактов!
Ничего.
Я готова взвыть, но тут посреди отчаяния мне вспоминается то, что в некоторых туалетных столиках благородных дам иногда делают потайные ящики. Моя бабка, Виктория, была гениальным техномагом, первой женщиной-техномагом, если быть точной. И, пожалуй, умение ладить с механизмами – единственный доставшийся мне от нее талант. Поэтому профессор Артон единственный во всей академии, кто вообще замечает мое существование.
Я бросаюсь к изящному столику у окна, провожу пальцами по резным узорам, пытаюсь нащупать хоть слабый след магии – и наконец слышу тихий щелчок.