Ложка за ложкой

© Мария Мартова, 2025

ISBN 978-5-0067-3585-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Ложка за ложкой

 
У раскрытого окошка
Как-то раз сидел Антошка,
Скучно на небо глядел,
Кашу кушать не хотел.
 
 
Мама так и мама сяк —
Нет, не кушает никак.
Папа маме помогает,
Кашу ложкой подгребает.
 
 
А Антошка отворот
Им настойчивый дает.
Подключилась баба к делу:
«Надо кушать. Духу, телу
 
 
Силы нужно набирать».
А Антошка: «Нет!» – опять.
Что же делать? Спасу нет.
И пришел на помощь дед.
 
 
Посмотрел старик на кашу,
Покряхтел. «И эту вашу
Кашу есть? Да я бы съел,
Только очень много дел
 
 
У меня. Когда Антошка
Скушал каши бы немножко,
Я тогда ему меж тем
Рассказал бы сказки“. – „Съем! —
 
 
Крикнул радостный Антошка. —
Где моя большая ложка?»
Мама с папой испугались,
За половником помчались.
 
 
Следом бабушка повсюду
Собрала на стол посуду
И уселась наконец
Слушать, что расскажет чтец.
 
 
Дед насупил бровь всерьез,
Натянул очки на нос,
Кашлянул, мигнул мальчишке,
Потянулся к толстой книжке,
 
 
Покряхтел, открыл обложку,
И молчит, и на Антошку
Строго смотрит: «Что сидишь?
Ну-ка, кашу ешь, малыш».
 
 
Внук за ложку ухватился,
А старик читать пустился.
Подружилась каша с ложкой,
Подружился дед с Антошкой.
 
 
Не за папу, не за маму,
А за сказочную драму
Внучек кашу с маслом кушал,
Сказки дедушкины слушал.
 

Бояка и Пужок

1

 
Средь широкого двора
Собиралась детвора.
День на солнце был богатым,
Было весело ребятам.
И ребята не скучали —
Развлекались и играли.
Кто послушен, смирен был,
Кто резвился и шалил.
Мирно с куклами девчонки
Приютилися в сторонке,
А мальчишки всей гурьбой
Шли с задорным криком в бой.
Ни к чему им тишина —
Вот бы драка да война;
Поразмяться бы руками,
Помахать бы кулаками.
От такой-то бурной схватки
Были только неполадки:
И разбросанные палки,
И снесенные качалки,
И разбрызганные лужи,
И побитые – нет хуже —
Лавки, урны, двери, стенки
И мальчишечьи коленки.
Но война им не беда,
Раны тоже ерунда,
Все до свадьбы заживет.
Не боится драк народ.
А старушки все ругались,
И собаки их боялись,
Даже стая голубей
Улетела прочь скорей,
Чтоб под пули не попасть.
А меж тем все крепла страсть.
Друг на друга, строй на строй
Вышли силы две на бой.
С двух дворов в одном сошлись,
Силы в ратный спор слились:
Кто кого переколотит,
Перебьет, перемолотит
Грязью, камнем иль дубьем —
Все равно. Орут: «Убьем!»
Крики, вопли, пыль летит…
Ну а кто же победит?
Кто угодно, но не тот,
Кто в кустах финала ждет.
Не шалун, не забияка,
А тихоня и бояка.
Мальчик мал, и худ, и бледен,
И несмел, и силой беден.
К сердцу тянет он ручонку,
Дрожь видна сквозь рубашонку.
Сверху тоненькой рубашки —
Две нескладные подтяжки,
Чтоб у хилого мальчишки
Не свалилися штанишки.
Притаился не дыша,
В прятки спряталась душа.
Лишь затих немного бой,
Он умчался вмиг домой
И в обломанных кустах
Свой большой оставил страх.
 

2

 
А мальчишки дрались, дрались,
В силе дерзкой состязались
И, наскучив синяками,
Оплеухами, пинками,
Градом палок и камней
Награждать врагов, друзей,
Дружно влезли на забор,
Повели серьезный спор:
Кто в сраженье победил?
Кто в бою лишился сил,
Уступив героям боя?
Где найти средь них героя?
И давай они храбриться,
И давай взахлеб хвалиться,
Кто смелее всех из них,
Кто сильнее всех других.
Спрыгнул вниз один детина —
Ой, здоров, в руке дубина,
Гнев в глазах. Сказал в запале:
«А такое вы видали?»
И махнул с размаху ей,
Пень разбив на пять частей.
Встал Силач перед толпой.
Шепчет двор: «Какой герой!»
– «Да, герой, я не хвалюсь.
Никого я не боюсь,
Даже самых злых собак.
Я не вы, я не слабак».
Страх прошелся по забору —
Стало парням не до спору.
Только толстый Здоровяк
Не расстроился никак.
Вышел с голыми руками,
Усмехнулся над кусками
Пня, не тратя время зря,
Ничего не говоря,
Размахнулся и с плеча
На лопатки Силача
Уложил в одно касанье
Под всеобщее признанье.
И с улыбкой до ушей
Рявкнул он: «И кто сильней?»
Но никто не возразил.
Здоровяк тогда спросил:
«Ну, ответьте мне хотя б,
Кто из вас труслив и слаб
Больше всех?» Притих забор,
Молча в землю вперив взор.
Кто ж признается, что он
И труслив, и несилен?
Вдруг какой-то карапуз
Вспомнил: «Есть, я знаю, трус».
– «Кто такой и как зовут?»
– «А живет он в доме тут.
Мало кто мальчишку знает,
Редко он с детьми играет.
Больше он один сидит,
Страх свой дома сторожит.
А зовут его, однако,
Странным именем Бояка».
 

3

 
Вспомнил двор, что есть такой
Не боец и не герой.
Да и прозвище ему
Дали люди потому,
Что среди других детей
Он всех менее храбрей.
А еще он самый хилый,
Не ему тягаться силой
Ни с дворовой ребятней,
Ни с ватагою чужой.
Он сопливых малышей,
Кошек, мошек, и мышей,
И, конечно, злых собак —
Всех боялся. Всюду враг
Был для хилого мальчонки
И его худой душонки.
На него большой испуг
Наведет паук и жук.
Но ужаснее всего —
Тьма ночная для него,
Он и тень свою боится.
Как с таким мальцом водиться?
С папой по двору он ходит,
Мама в сад его отводит.
Ну а если обижать
Будет кто-то, он бежать
Сразу с жалобой домой,
Плач не пряча жалкий свой.
Мамка, добрая душа,
Пожалеет малыша,
Но прохвостов не накажет,
Только вот бедняге скажет:
«С пацанами не водись,
Лучше дома отсидись».
И сидит он день-деньской,
И из дома ни ногой.
А коль выйдет погулять,
То быстрей домой бежать
И дрожать. И только раз,
Не успев в недобрый час
Убежать, в кустах сидел,
Охал, трясся и робел.
 

4

 
Наконец, устав бояться,
Вновь решил он прогуляться.
Одному и страшно было,
Но уж больно в нем заныло
Любопытство – знать хотел
Результат военных дел.
Вышел из дому нескоро,
Видит: нет ни драк, ни спора,
Нет шумихи боевой —
Двор окутан тишиной.
С облегченьем он вздохнул,
Все спокойно оглянул.
На беду, по переулку
Собачонку на прогулку
Бабка вывела гулять.
Вдруг его собачка – хвать,
Ухватила за штанину;
Не прогонит мальчик псину.
Задрожал он, побледнел,
С места сдвинуться не смел.
И, несмел, и несилен,
Со штаниной рваной вон
Полетел со всех он ног.
Только путь был недалек:
Перед ним пригорок встал,
Трус споткнулся и упал.
И, качаясь неваляшкой,
Он поднялся, но подтяжкой
За корягу зацепился
И штанов чуть не лишился.
Как назло, со всех сторон
Словно полчища ворон,
Будто ждавших жадно дичь,
Чтоб быстрей ее настичь,
Налетела ребятня
Поглазеть на новость дня.
И из глоток злобных всех
Беспощадный рухнул смех.
«Эй, Бояка, вот позор!» —
Потешается весь двор.
Смех у взрослых, и детей,
И у птиц, и у зверей.
Даже лужа расходилась —
Рябью со смеху покрылась.
Отраженье солнца в ней
Тоже стало веселей.
Лишь одна душа из всех
Не издала горький смех,
В тень тихонько отступила
И с Боякой загрустила.
Посмеяться не могла —
Плаксой девочка была.
И никто за горечь слез
Не любил ее всерьез.
И Бояка, даже он,
Не терпел слезливый тон.
Но, однако, в этот раз
Не сводил он с Плаксы глаз,
И ее печальный взгляд
Был Бояка встретить рад.
 

5

 
Время шло себе и шло,
Позабылось, было, зло,
Жадный смех, и жалкий стыд,
И печальный Плаксы вид.
Но вражда, не тут-то было,
Нрав свой гневный не забыла,
И при случае любом
Шли сраженья всем двором.
Так однажды днем обычным
Велся бой с битьем приличным,
В смелой, жаркой перепалке
Камни сыпались и палки.
И старушки тут как тут,
Злой укор воякам шлют.
Но бойцы, не зная страх,
Добывают честь в боях.
В битве бравая братва
Не заметила сперва,
Как во двор, визгливо лая,
Ворвалась собачья стая.
Бой на время был отложен,
Двор стал чутко насторожен,
Вмиг затих накал атаки.
Перепуганы собаки
Были до смерти. Но кем?
Вскоре ясно стало всем:
Позади собак неслась,
Свирепея и бесясь,
Не какая-то болонка,
Не щенок, не собачонка —
Появился волкодав.
Страшен был звериный нрав,
Страшен дикий, громкий рев,
Пена капает с клыков,
И глаза огнем горят.
Ни старушек, ни ребят
Не осталось. Пуст и гол
Двор. А пес сердит и зол,
Пастью вкруг голодной тыча,
Ищет, рыщет, где добыча.
Злому гостю не найти
Дичи здесь. Но на пути
Встала вдруг пред носом зверя
Девочка. Глазам не веря,
Пес на миг оторопел,
С места двинуться не смел.
Видит он: не дог, не такса,
А девчонка – нытик, плакса.
Одуванчики нарвала
И угрозы не видала.
Встала, замерла. Вот-вот
Пес малышку загрызет.
А она лицо закрыла
Ручками, как столб застыла
И ни с места, только плач.
Не помилует палач.
Кто придет на помощь ей?
Где найти таких друзей?
Кем бы ни был тот смельчак,
Но не сдюжит – страшен враг,
Не решится в бой вступить
И девчонку защитить.
А собака между тем
Встала близко уж совсем,
Ощерилась, пасть раскрыла,
Зарычала и… застыла.
И весь двор в засаде вмиг
Замер – странный вид возник:
Плакса с видом жуткой муки
Отстранила с дрожью руки
От лица и, страх не пряча,
Зашептала что-то плача.
Двор заерзал в ожиданье,
А девчонка заклинанье
Шепчет, шепчет… Пес пред ней
Стал угрюмей и слабей,
Опустил к земле он пасть,
Хвост поджал, вот-вот упасть
Он готов. Лишенный сил,
Взгляд пощады попросил.
Плакса с детской добротой
Отпустила пса долой.
Восвояси он пошел
Ни свиреп, ни дик, ни зол.
 

6

 
Только зрители вокруг
Удивлялись: как же вдруг
Жалкий детский шепоток
Победить злодея смог?
А девчонка, как немая,
Лишь плечами пожимая,
Уходила дальше в тень —
Отвечать ей было лень.
В это время из-за кочки,
Подобрав ее цветочки,
Вышел цел и невредим,
Любопытством весь томим
Мальчик. «А, Бояка, ты!
Ну, спасибо за цветы».
И спросил тогда Бояка:
«Отчего тебя собака
Не погрызла, не поела?»
Отвечает Плакса смело:
«Я слова ей прошептала —
И она не покусала».
– «Это что же за слова?
Врешь, небось, ты“. – „Я права.
Слов волшебных есть немного,
От угрозы в них подмога.
С ними страха не боюсь
И с тобою поделюсь».
«Говори же», – он шепнул,
Замер, жадно взгляд метнул.
Плакса вздрогнула сперва,
Но в себя пришла. «Слова, —
Говорит, – совсем просты,
Их легко запомнишь ты.
Только так глядеть в глаза,
Ой, не надо». Аж слеза
У девчонки побежала,
И девчонка продолжала:
«Я не плакса, не бояка,
Не боюсь тебя, собака.
Что, запомнил? Повтори.
Ну, смелее, говори».
– «Да… как будто… я не знаю,
Плохо я запоминаю».
– «Ничего, как встретишь страх,
Вспомнишь вмиг о всех словах».
И Бояка весел стал —
С Плаксой страх его пропал.
Плакса тоже весела —
С ним печаль ее прошла.
Слезы выплакав до дна,
Засмеялася она.
И Бояка засмеялся,
Он уж больше не боялся
Ни клыков, ни кулаков,
Стал и смел он, и здоров.
Иль ему так показалось.
Но с тех пор ему случалось
Ожидать обид других.
«Вон невеста и жених», —
Слышал с Плаксой шепот злой.
Но, на всех махнув рукой,
Он пустой не слышал звон —
Подружился с Плаксой он.
 

7

 
Дружба дружбой протекала,
И вражда не отступала:
То погоня, то война,
То разборки… Жизнь страшна.
Все сидел и трясся дома,
Дрожь была ему знакома.
Только раз, не усидев,
Побежал во двор, задев
На пути возникший стул.
Лишь за дверь он заглянул,
Слышит мамин строгий зов:
 «Ты куда? От пацанов
Кто тебя там защитит?
Если встретится бандит,
Что тогда?» Малыш вздохнул,
И на место стул вернул,
И присел, но лишь на миг,
И издал он бодрый крик:
«Никого я не боюсь!
Если надо, защитюсь!»
Мама только головой
Покачала: «Эх, герой!
Все равно поберегись».
Ей Бояка: «Не боись», —
Вниз стрелою полетел,
С Плаксой встретиться хотел,
Чтобы с нею погулять,
Одуванчиков нарвать.
Только с ней не повстречался —
На ораву он нарвался:
Три молодчика со скуки,
В кулаки зажавши руки,
Шли забавы поискать,
Кулаками помахать.
А ребята не свои,
Чужаки-то здоровы,
Женихом не обзовут —
Шкуру заживо сдерут.
Вот один поднял кирпич,
А второй воскликнул клич:
«Эй, держи его, братва!»
Засучили рукава.
Третий выбежал вперед —
Смерть Бояку точно ждет.
И тогда что было сил
Писк он жалкий испустил:
«Ой!» А дальше замолчал —
Сил для крика не сыскал.
Но зато у тех троих
Голос был отнюдь не тих.
Так один молчать не стал,
Басом хриплым прорычал:
«Да, орать-то он горазд,
Может, даже сдачи даст».
«Как же даст, ведь он слабак,
Знать не знает, где кулак», —
Говорит второй. Без слов
Третий бить уже готов.
Трое, дико хохоча,
Воздух бьют уже сплеча.
Тут Бояке б испугаться,
Он же – нет, давай спасаться.
Зная двор, как дом родной,
Мимо всех троих стрелой
Мигом за угол удрал
Дома ближнего. Подвал
Ждал его. Открыта дверь.
Вот где спрячется теперь!
Он влетел, подпер доской
Изнутри дверь. Сам не свой
Замер он, дрожит от страха,
Взмокла вся на нем рубаха.
В дверь стучат. Не знает он,
Худо ль, крепко ль защищен.
Дверь скрипела, но стояла,
И доска не подкачала.
А потом и шум пропал —
Биться в дверь кулак устал.
А Бояка все боится.
Хоть и страшная темница,
Все же лучше, как никак,
Чем не дружеский кулак.
Ну а есть ли тут защита?
Темнотой все плотной скрыто.
Любопытством поборов
Страх, хоть был он и здоров,
Разузнать беглец решил,
Что подвал в себе таил.
Заплутал Бояки взгляд
Среди метел и лопат,
Среди старых труб и шин,
Среди мха и паутин,
Среди сора по углам.
В темноте подвальный хлам
На чудовищ был похож.
Пробирала гостя дрожь.
А попал не на войну —
Был у страха он в плену.
Взял за горло труса страх,
Держит пленника в тисках.
Убежать-то он не прочь,
Только двинуться невмочь.
Да куда ж бежать ему —
В дверь к врагам или во тьму?
Там и тут – везде пропал.
Невеселый ждет финал.
 

8

 
А Бояка все стоял,
Все конец свой жалкий ждал.
Только он не приходил
И Бояку не щадил,
Не давал ему ничуть
Позабыть ни страх, ни жуть.
От нахлынувшей тревоги
Уж его подмялись ноги,
А от пережитых бед
Уж померк последний свет.
Нету сил и нет спасенья
От такого невезенья.
Так бы, видно, умер он,
Страхом смертным побежден.
Но внезапно слух усек
Чей-то слабый хохоток.
Тихий смех все рос, крепчал,
Вскоре хохотом он стал
Громким, звучным, и шальным,
Но нестрашным и незлым.
Тут напрягся весь Бояка,
Задрожав сильней, однако,
Но без чувства не упал
И боязнь не растерял.
И от жгучей жажды знать,
Кто посмел здесь хохотать,
Чья звучит в потемках шутка,
В тишь прислушался он чутко.
И тогда из бездны мрака
Он услышал: «Эй, Бояка!
Не дрожи, не хнычь, не струсь!»
«Я не трусю, я боюсь», —
Отвечает трус, трясясь,
С содроганьем в тьму косясь.
А потом закрыл глаза,
А потом стекла слеза,
Щеки жгла ему. Тогда
Он не выдержал стыда,
Вытер слезы, Плаксу вспомнил,
Прямо встал и вслух промолвил
Те слова, что знал неважно,
Но отчетливо, отважно:
«Страх, уйди; исчезни, жуть!
Не боюсь я вас ничуть.
Сгинь, испуг; исчезни, мрак!
Не боюсь я вас никак».
 

9

 
Вслед за тем из тьмы подвальной
Вышел некто нереальный,
Нет, не вышел – покатился,
Точно ком с горы скатился.
Но не темный был комок —
Яркий, словно огонек,
Два глазка и рот-прореха
Для веселья и для смеха,
Круглый, колкий, словно еж.
И Бояка сразу в дрожь,
Шаг за шагом отступает.
Шар – за ним и все пугает:
То подставит колкий бок,
То навеет холодок,
То колючкой пощекочет,
То как прыснет, захохочет,
Искры аж да по мальчишке,
Нет, не искры, а ледышки
Сыплет, сыплет и смеется.
Трус от холода трясется
И от страха. Так дрожал,
Что и сам захохотал.
Не поймет теперь никак —
Он бояка иль смельчак?
Да не все ли тут равно,
Коли так ему смешно.
И не холодом колючим —
Заражает смехом жгучим,
Заряжает душу в нем
Шар веселым огоньком.
И сквозь хохот заводной
Шару гость: «Ты кто такой?»
– «Ты со мною не знаком.
Я не еж, не шар, не ком.
Под землей я обитаю,
Деток маленьких пугаю.
Но люблю я смельчаков,
Их всегда страшить готов.
У меня такой уж вкус:
Мне не люб слабак иль трус.
Ну а ты, я вижу, смел —
Хохотать со мной посмел;
Я тебя зауважал
И с тобою весел стал.
Ты, как я, не прочь смеяться.
И тебе ль меня бояться?»
«Нет, – Бояка отозвался.
Только тут же сам признался: —
Ты сперва мне страшен был,
А потом я страх забыл.
Ты ведь, правда, не драчун?»
Рассмеялся хохотун:
«Ох, опять ты рассмешил.
У меня не будет сил,
Злости тоже не найдется.
Тот, кто весел, не дерется.
Разве буду драться я?
Ну, потрогай же меня».
И мальчишкина рука
Потянулася слегка
И нащупала комок —
Мягкий тепленький пушок.
Незнакомец пояснил:
«С шуткой я и добр и мил.
И с тобою я таков —
Без шипов и холодов».
– «Да, ты вовсе не вояка,
А вот я… а я… Бояка.
Видно, ты меня уж знал,
Раз по имени назвал».
Мальчик снова сник, вздохнул.
«Тьфу на имя, – ком мигнул
Огоньком в холодной тьме. —
А теперь пора бы мне
Рассказать, кто я такой.
Я не зверь, не маг какой,
Я не грозен, не жесток,
А зовут меня Пужок.
Я из всяких духов злых,
Мрачных, жутких, неземных,
Самый меньший, самый младший,
Самый кроткий и нестрашный.
Правда, есть один изъян —
Я и неслух, и буян,
И на шалости я гож,
И в веселости хорош,
И не страшен, как кажусь,
Потому-то и смеюсь.
А тебя давно я знаю —
За тобою наблюдаю,
Чтоб при встрече испугать,
Силу страшную сорвать.
В этом вся моя работа,
Но с тобою неохота
Сеять холод, страх и мрак,
Ведь по сути я добряк.
Только знай: при свете дня
Не увидишь ты меня —
Света очень я боюсь».
– «Света? Ой, я рассмеюсь.
Ведь совсем не страшен свет.
А в тебе и страха нет».
– «Ох, Бояка, это так,
Но без мрака я никак,
Он как воздух нужен мне.
Жить могу я лишь во тьме.
Ну а свет, наоборот,
Он за миг меня убьет».
«Не грусти, – теперь другой
Стал поддержкою живой. —
Уж поверь ты мне, Бояке,
Мне с тобою и во мраке
Будет весело, светло,
Будто солнышко взошло.
Поболтать с тобою мне
Интересно и во тьме.
Ты про грусть свою забудь,
Расскажи чего-нибудь».
И Пужок стараться рад,
Речь повел на новый лад.
 

10

 
Слово за слово звучит,
И Бояка не молчит,
И без смеха, и всерьез
Задает он свой вопрос,
Говорит: «Откуда ты
Взялся?“ – „Прям из темноты.
Да не я один такой —
Много наших под землей.
Где они, там тьма, безлюдно,
Разобрать в потемках трудно
В мрачном скопище теней
Чудищ с лицами людей.
Все они кривы, горбаты,
И лохматы, и рогаты,
Кто с клыками, кто с когтями,
Кто с колючими шипами».
Мальчик вздрогнул, но потом
Смелость вновь проснулась в нем.
Вновь Пужок повел рассказ
Не на миг – на целый час:
«Братьев много у меня,
Все они моя родня:
Страх, и Смерть, и Страсть, и Жуть —
С ними в жизни не уснуть,
Мрак, и Ужас, и Кошмар —
А от них кидает в жар,
А еще Гроза, и Гром,
И чудовищ полный дом.
Дом и темен и глубок,
Под землею тот чертог.
И сидит владыка тут,
Посмотри-Умри зовут;
Страшен жуть, скажу тебе,
Даже мне не по себе;
Всех уродливей, темней,
Кровожаднее и злей;
Тоже круглый, как и я,
Но огромнее меня
Да к тому же волосат,
Пакли мрачные висят.
А меж ними глаз горит,
Страшен, грозен, ядовит.
Этот глаз всего один,
Но, скрываясь средь седин,
Видит в темени далеко.
Взором губит злое око
Несчастливчика того,
Кто посмеет вкось его
Посмотреть, и тех людей,
Кто трусливей и слабей.
Из глубин огнем горит,
Взглянет – в прах испепелит.
А еще Умри без ног,
Но проворней всех ходок.
Нету рук, а попадись
Ему под руку – простись
С жизнью, вмиг удушит он.
Гневом дух его силен».
А Бояка не боится,
Интерес в глазах искрится,
Интерес пылает в нем,
Обдает Пужка огнем.
«Ух! Аж страшно. Эй, малыш!
Испугался? Что молчишь?»
– «Нет… немного… так, чуть-чуть.
На меня наводит жуть
Твой рассказ. Однако мне
Заглянуть к твоей родне
Жуть как хочется глазком
Хоть одним, в твой страшный дом».
«Ой! – воскликнул вдруг Пужок. —
У меня ведь есть должок.
Я же должен дома быть
И заданье получить,
Как, когда, куда бежать
И кого еще пугать».
– «Ах, и мне пора домой,
У меня он тоже свой.
Мама ждет давно меня
И боится, где же я.
Не вернулся со двора.
Жаль, но мне уже пора».
Соглашается Пужок
С грустью: «Что ж, прощай, дружок».
А Бояка медлит, он
Расставаньем огорчен.
«Если мы с тобой друзья,
То прощаться нам нельзя
Навсегда“. „Конечно, нет! —
Был веселый дан ответ. —
Будут дальше наши встречи».
Только тот не верит речи:
«Как же мне дружить с тобой?
Не сойдутся свет со тьмой».
– «Не сойдутся? Мы сведем,
Выход как-нибудь найдем.
Веришь мне?» – «Конечно, да!»
– «Вместе горе не беда».
В тот же миг исчез Пужок.
А Бояка на порог
Из подвала кое-как
Выполз сквозь кромешный мрак,
Дверь скорее отворил
И тотчас глаза закрыл:
Солнца свет лучистым днем
Резал, будто бы ножом.
Стойко боль перетерпев,
Вихрем к дому подлетев,
Распахнул и крикнул в дверь:
«Не бояка я теперь!»