Сон инкассатора. Греховная повесть. Книга вторая

В город пришла осень. В тяжёлом, нависшем над ним, небе, холодный, порывистый ветер готовил мятеж. Собирая в остывшем пространстве, готовые к наступлению силы, мобилизованные из разнокалиберных цветных лоскутов, оборванных с осиротевших, оголившихся деревьев.

По летнему тёплый день, ещё вчера дарил горожанам богатые, почти съедобные ароматы спелых плодов, соседствующих с терпким, насыщенным духом степного разнотравья, прогретого ещё близким светилом. Само Время давало, всем снующим в этом мороке, ещё одну возможность насладиться сказочным, цветным калейдоскопом, преобразившим, дерзкими, сочными красками очередной временной переход, готовя пленённую орду к затяжному ненастью. И ненастье случилось, как всегда – вдруг, внезапно, нежданно…

На заиндевелой от ночного заморозка площади, хаотично заставленной разномастными автомобилями, толпились люди.

Застигнутое врасплох, скорой сменой погоды, собравшееся здесь общество, неумело куталось, в срочно добытые из запылившихся за лето чуланов, демисезонные латы, тщетно пытаясь укрыться от яростных порывов, по-зимнему холодного ветра-смутьяна.

Площадь ютилась у городского мемориального кладбища, в небольшом, прямоугольном пространстве, зажатая между железнодорожными путями и кованным чёрным забором, разделённым посередине широкой решёткой ворот.

Военное кладбище было организованно в январе 1942 года вблизи пересечения улиц Фрунзе и 45-й Восточной.

С началом Великой Отечественной войны в Номске появлялось всё больше эвакуированных госпиталей, в которые массово принимали раненных на полях сражений солдат. Высокая смертность в городе заставила местные власти решать вопрос с открытием нового места для захоронений. Его открыли на месте, которое в те времена считалось окраиной города – там была степь без лесов и застроек.

Первыми на новом кладбище нашли покой красноармейцы, бойцы трудовой армии и заключенные Номских тюрем, которых хоронили в братских могилах. Участок Старо-Северного кладбища, на котором хоронили солдат, стал военным.

Слева от ворот расположилась приземистая церквушка, облепленная со всех сторон неугомонными купцами, копошащиеся как черви в разноцветном своём товаре, бойко окучивающими собравшийся люд, как молодые кусты картофеля, подбирая к каждому свой подход.

К церкви подъехал огромный катафалк, сверкая натёртым лаком и дорогим никелем, и в то же мгновение, скопившуюся на площади тишину, разогнал ударивший в литавры военный оркестр, медным своим дыханием замедливший течение времени.

Макс двигался к входу в церковь. Пробираясь сквозь замерших у открытого гроба людей он спешил побыстрее попасть под защиту её стен, укрывшись от леденящего ветра и заняв удобный для наблюдения уголок, позволявший ему, внимательно разглядеть большинство пришедших проститься с покойным.

Люди, стоявшие на широких ступенях храма, напряжённо и с некой неловкостью наблюдали за происходящим на площади, явно впервые увидев, как в современном мире происходят похороны высоких офицерских чинов.

Прощались с одним из основных игроков Номской политической сцены генералом Владиславом Борисовичем Комиссаровым.

Макс поднял воротник пальто, ещё раз выругавшись про себя, что не вспомнил при сборах на этот променад о шарфе, подаренного мамой в прошлом году и как бы неожиданно осознал нечто неисполненное, но необычайно важное, он с деликатностью начал протискиваться сквозь стоящих у входа в церковь людей.

Макс Твердьев, окончил Номский университет, факультет журналистики чуть более десяти лет назад, в самый неординарный период становления только что зародившегося государства.

Основы принципов журналистики, заложенные в университете, такие как: знание об объективном законе, понимание и оценка жизненных явлений и т.д., в середине 90х., оказались раздавлены, навалившимся нескончаемым потоком политической грязи, явной продажностью и откровенной «желтухой» льющейся из появившихся изданий и пулов.

Найти свой путь в возникшем «болоте», Максу Твердьеву, оказалось не так просто. Помог родитель, занимавший руководящий пост, в крупном, образующем предприятии города, устроив отпрыска специалистом в коммерческий отдел.

Исполнить мечту – о любимом деле, помог случай.

В только что созданный региональный «Канал 11», губернского телевидения, Макс пришёл со своим рекламным проектом.

По счастливой случайности, общаться ему пришлось с главным редактором телерадиокомпании, увидевшем в посетителе не только природную стать и правильность черт, но и безукоризненную, грамотную речь, приятную дикцию, острый ум. Ну, а узнав, что у гостя ещё и диплом журналиста, главный редактор, не задумываясь, предложил Твердьеву место ведущего в новостном сегменте канала.

Случилось это в самом конце1999 года. Прошло без малого – шесть лет, Макс Твердьев, всё так же трудился в новостном отделе «Канала 11», но уже на должности выпускающего редактора, чему был несказанно рад.

Эта история была какая-то голливудская, киношная. И по всем законам кино, обязана была когда-нибудь перерасти в нечто большее, совершенно «хеппи эндное», прекрасное, словно за кадром всегда присутствовал добрый и всемогущий ДУХ, решающий любые проблемы легким, волшебным прикосновением, нужно всего лишь быть преданным и верить в НЕГО.

Макс уже не помнил, когда он впервые услышал имя Номского губернатора, присутствовало отчетливое впечатление, словно Константин Леопольдович руководил Номской губернией с самого её основания, но тот день, когда он был представлен губернатору лично, Макс Твердьев, помнил посекундно.

Макс прошёл свозь расступившуюся перед ним толпу, взялся за медную ручку входной двери храма, больно «укусившую» его в неприкрытую перчаткой ладонь накопленным за ночь морозом. В этот момент, пока караульный взвод под яростные канонады оркестра, начал дежурные манипуляции, положенные при прощании с павшими командирами, со стороны уже оставленной за спиной толпы, раздался мужской голос.

– Максим Андреевич, куда же вы так торопитесь?

И уже с долей ехидства добавил.

– Спешите первым поставить свечку, за упокой раба Божьего Владислава?

Макс обернулся, с усилием отняв ладонь у промёрзшей насквозь ручки, уткнувшись взглядом в насмешливые глаза незнакомца, поблёскивающими выступившими от ветра слезами из глубины огромного капюшона, нелепо венчавшего невысокую, сухопарую фигуру, окликнувшего Твердьева человека.

– Мы знакомы?

Ответил Макс совершенно спокойным голосом.

– Я, от чего-то не припоминаю вас, голос мне ваш, абсолютно незнаком, мы уже встречались?

– Давайте всё же войдём в помещение.

Вместо ответа предложил «насмешливый», и взялся за брошенную Максом ручку, одетой в шерстяную варежку ладонью. Открыв дверь и пропустив вперёд Макса, мужчина скоро обернулся, недолго оценивая происходящее и быстро просочился в начавшую закрываться щель, вслед за идущим впереди Твердевым.

– Теперь можно и познакомиться.

Проговорил незнакомец, опустив капюшон и протягивая ладонь с уже снятой рукавицей.

– Евгений Борисович Исаченко, старший оперуполномоченный.

***

Выйдя из переполненного храма, Макс решил не присутствовать на погребении генерала, всех тех, кого можно было опознать в толпе пришедших проститься с Владиславом Борисовичем, он увидел, а ждать нового знакомого, ведущего скрытую съёмку, Макс не стал, решив дождаться от него готовую справку, после специальной обработки добытых материалов наблюдения.

Макс направился к своей машине, неторопливо вышагивая по неровной брусчатой тропинке, тянущейся вдоль черного, забора кладбища. Неровно отёсанные края серого гранита цеплялись за рифлёную подошву ботинок, заставляя Макса приноравливаться к постоянной смене формы и высоты поверхности. Высокие клёны, почерневшие от холода и влаги, жались к забору в надежде укрыться от сильных порывов ветра, хватаясь голыми ветвями за изгибы кованной изгороди.

Наблюдая за отчаянным движением ветвей, в упрямых попытках устоять в этой неравной схватке, Макс неожиданно вспомнил свою вчерашнюю встречу с Номским губернатором, представив Лежнева на месте этого почерневшего клёна, распятого бушующей стихией на высоких, островерхих опорах кладбищенской ограды.

– Вся жизнь – борьба.

Вслух заметил ответственный редактор, и перешагнув невысокий поребрик, отделяющий брусчатую тропинку от асфальта площади, двинулся к автомобилю, кутаясь и ускоряя шаг.

***

Офис директора губернской телерадиокомпании «Канал 11» находился в противоположном крыле от помещений студий и редакционного блока. И хотя время, столь важное в инфомире, которое приходилось тратить, для перемещения из одного крыла в другое было весьма существенным, столь неудобное, на первый взгляд, расположение давало возможность руководителю, более детально наблюдать за всем процессом работы медийного механизма.

Макс находился на своём рабочем месте и говорил по телефону с одним из журналистов, выехавших в соседний регион в командировку, обсуждая редакционное задание, как в его кабинет стремительно вошёл генеральный.

Павел Дмитриевич Оводов, не был похож на всемогущего руководителя, от слова – совсем. Невысокий, с полноватой, непропорциональной фигурой, от чего довольно дорогой костюм – вечный Оводовский атрибут, мешком свисал с директорского тела, обесценивая брендовую вывеску весьма недешёвой одежды. Его мясистое, гладко выбритое лицо расцвело багровыми пятнами, а громкое, порывистое дыхание говорило, что человек, его испускающий, долго и изнурительно работал ногами, добираясь из пункта «А» в пункт «Б».

– Я перезвоню чуть позже.

Отрезал в трубку Макс, прерывая затянувшийся монолог репортёра и положив трубку, удивлённо уставился на директора.

– Присаживайтесь, Павел Дмитриевич.

Произнёс Макс, уступая собственное кресло, вошедшему руководителю, и озабоченно глядя на шефа, добавил.

– Паша, что произошло? На тебе лица нет…

Макс помог усесться коллеге, придержав «ускользающее» кресло и налив из кулера холодной воды в одноразовый, бумажный стакан поставил его на заваленный бумагами стол рядом с «остывающим» начальником.

– Спасибо…

Прогудел Оводов, судорожно хватаясь за хрупкий стакан и делая первые, спасительные глотки.

В ежедневном режиме общения с руководством, Максим Твердев, всё чаще стал замечать, что действующий на большинство коллег угнетающе, отталкивающе, заносчиво, директор медиа-холдинга вызывает у него, в отличие от многих, всё более выраженное уважение, профессиональную симпатию.

Непривлекательный внешне, Павел Дмитриевич Оводов, обладал яркими профессиональными талантами в купе с абсолютным внутриполитическим слухом, позволившим не просто держаться на плаву в мерзком, бурлящем информационном потоке, но и уверенно управлять им, в угоду «нужному» хозяину, не стремясь к личной известности, уступая её, попутно смещая неудобные акценты.

Павел Дмитриевич допил воду и ища глазами урну, проговорил уже спокойным, ровным голосом.

– Генерала Комиссарова убили вчера ночью, прямо у двери его квартиры.

Макс неуклюже присел на самый край гостевого кресла, уперев локти в ровные стопки, исписанных листов, расставленных в только ему ведомом порядке на огромном рабочем столе, и растерянно уставился на директора, терзавшего в пухлых ладонях ветхое тельце бумажного стакана, так и не отыскав кабинетную урну.

– Только что, мне звонил губернатор. Он просит помочь ему…

Макс опустил руки, отклонился от стола, откинувшись на спинку своего кресла. Оводов, как всегда, когда касалось дела, начинал с главного, не отвлекаясь на детали.

– Началось…

Негромко произнёс Макс, проваливаясь в собственные мысли, в пол уха слушая директора. Вернуться к беседе, Макса заставила резанувшая слух фраза.

– Я уверен, – продолжал Павел Дмитриевич.

– Ты во всём разберёшься. Максим, у тебя огромный опыт и безусловное доверие «хозяина». Ну, кто, если не ты?…

Макс ожил, выплывая из вязкой каши собственных мыслей, и с натугой воспроизводя только что услышанное, с сомнением произнёс.

– Я надеюсь, это не перерастёт в полноценное расследование причин убийства? Я бы не хотел влезать в дела, из-за которых сам генерал Комиссаров оказался по ту сторону Стикса.

– О чём ты говоришь Максим?! – Начал Оводов.

– Нет! Вне всяких сомнений. Константин Леопольдович лишь попросил подключить толкового журналиста, вскользь упомянув о тебе, как пример грамотной и квалифицированной работы.

Оводов тяжело вздохнул.

– Макс, я понимаю твою загруженность, но пойми и ты меня, это нужно хозяину срочно…

– Что же он хочет? – Прервал шефа Твердев. – От чего, так, все переполошились?

– Так съезди и узнай. – Вставил Оводов.

– В каком смысле съезди? Лежнев ждёт меня лично?

– Именно. – Четко произнёс Оводов. – И немедленно. Тебя ждёт служебная машина из его офиса.

Макс испытал давящее чувство тревоги.

– Губернатор ждёт меня лично? Как это понимать Павел?

Макс и Оводов были ровесниками и даже одно время дружили, учась в университете, потому допускали некие черты панибратства при встречах Тэт-а-Тэт.

– Это его личное решение, Максим. – Ответил Оводов.

– После вопроса о разумном специалисте, он сперва вспомнил тебя, а следом, тут же и пригвоздил: – «Твердев!»

Наступила тишина. Обе стороны умолкнув, погрузились в собственные раздумья, ни сколько не обращая внимания на собеседника.

На какой-то краткий миг Макс опешил, пытаясь по крупицам собрать разбросанные новостью мысли. Он очень не хотел, оказаться замешанным в плохо пахнущий, да чего уж там – воняющий криминальный скандал, наметившийся в узком круге приближённых губернатора. Но пытаться откосить от прямого вызова хозяина Макс не посмел.

Оводов неуклюже поднялся из-за стола и начал говорить, одновременно расхаживая межу зашторенным окном и входной дверью немалого кабинета Твердьева.

– Максим, Лежнев очень просил сделать эту встречу, как можно скорее. Даже машину уже прислал.

Макс сомневался. Столь скорая надобность смущала и настораживала.

– Паша. – Произнёс Макс. – Ты всё мне рассказал?

И внимательно наблюдая за поведением шефа, добавил.

– Не хотелось бы оказаться в заложниках у новых для меня обстоятельств.

Оводов неожиданно рассмеялся, забавно тряся вторым подбородком и коротко икнув, ответил.

– Максим Андреевич, дорогой, съезди и всё сам разузнай. Ещё раз повторюсь: – Кто, если не ты?

Макс на миг задумался, но быстро осознав правоту Оводова, собрал, стоящий в углу стола небольшой портфель, больше похожий на папку и подхватив под руку Оводова, двинулся к выходу.

Сидя в помпезном губернаторском лимузине, Макс размышлял. Что заставило «битого мастодонта» – Лежнева, обратиться за помощью к простому журналисту, «обласканной» им же – карманной телекомпании – Максу Твердеву. Куда подевались опытные игроки, закалённые в политических и реальных боях в непростой, затянувшейся на десятилетия шахматной партии Номского губернатора. Неужели и в правду, как говорили, что практически вся повестка действий местного политического и финансового общества, была чётко расписана между губернатором и его правой рукой, вечным телохранителем генералом Комиссаровым.

– Что сулит эта внезапная встреча?

Думал Макс, перебирая различные бумаги, разложенные по степени важности в различные отсеки его портфеля-папки, в поисках удостоверяющего его личность документа, памятуя, что на входе в губернаторский офис охрана его потребует.

– Вполне вероятно, что в этом визите нет опасной специфики. Возможно, Лежневу нужен независимый анализ, своеобразный «взгляд со стороны».

Последние полгода, Твердев занимался созданием новостного информационного сервиса. Новый портал по задумке создателя должен объединять поступающую из различных источников информацию в контексте того или иного событийного ряда, а создаваемый наёмными программными кудесниками алгоритм отследить возможные связи участников этих событий.

Первые результаты работы сервиса Макс показал Оводову.

– Макс ты вообще осознаёшь, что даёт твой сервис холдингу в ближайшей перспективе?

Оводов нервно дефилировал вдоль рабочего стола редактора.

– Насколько я понял из только что увиденного, твоя программа, обработав новостную ленту, способна предоставить беглый анализ причин произошедшего.

– И чем более насыщена деталями сама новость, – вступил в разговор Твердев, – тем более детален и сам анализ…

Оводов не дал ему закончить.

– Сколько и как глубоко посвящены исполнители, программисты, коллеги? Ты понимаешь, что эта программа настоящее оружие?

Макс попытался, что-то ответить, но Оводов взмахнув рукой, тут же продолжил.

– С этого момента любой доступ к программе, строго ограничен, специалисты, занятые в разработке, будут локализованы в отдельном, охраняемом помещением.

Оводов остановился и немного подумав, добавил.

– И ещё, с ними нужно заключить специальный, касающийся информационной безопасности контракт.

С этого момента информационный сервис Макса неплохо развился, оброс узкими специалистами и новейшей техникой, позволившей программе получать мгновенный доступ к возникающей новостной ленте по всему миру, используя высокоскоростной, спутниковый интернет.

Пару месяцев назад, шеф, по секрету, поведал Максу, что губернатора ознакомили с возможностями медиасервиса и Константин Леопольдович был весьма впечатлён увиденным. Как итог, Лежнев поручил руководству медиагруппы, организовать новый отдел и даже предложил объединить его с собственным пресс-центром.

С объединением тогда ничего не вышло, слишком громоздким оказался комплект аппаратуры необходимой для работы сервиса, но налаженная коммуникация с офисом губернатора, позволила Лежневу решать возникающие вопросы практически в режиме реального времени.

Сложный процесс трансформации Медиагруппы Номского губернатора в мощный информационно-политический инструмент, был запущен не вчера и новый аналитический центр, разработанный Максом отлично дополнил пропагандистскую машину местной власти. Для точной работы этого механизма, требовался искусный наладчик, грамотный менеджер, ревностный исполнитель и внезапная встреча с Лежневым, давала возможность Максиму Андреевичу Твердеву стать этим исполнителем.

Так думал выпускающий редактор новостного отдела Номской телерадиокомпании, приближаясь к группе зданий, упрятанных за высоким, стальным забором под общим название – Офис губернатора.

Конец первой главы.

Отступление первое

Обман как природный парадокс.

На протяжении веков огромное количество исследователей принимались изучать окружающий человека мир, находя всё новые и новые темы в познании законов управляющих природой.

История возникновения обмана, его природа, законы по которым действует сам механизм лжи, не раз становились предметом познания, изучения, препарации.

Наша планета чудесна. Разнообразие и красота её природы поражает филигранностью замысла и чистотой исполнения.

Столь яркая совокупность различных форм создавалась и существует помимо нашего участия в этих физических, материальных, естественных процессах. Человек – лишь часть этого мира и в формулировке понятия – природа не рассматривается.

Определение истины, как средство изобличения лжи, с давних времён будоражит умы учёных мужей, вспомним, к примеру: принцип – всматривание-воспоминание (Платон), доказательство (Аристотель), приведение к ясности и отчётливости (Декарт), но существует ли в окружающем нас мире понятие обман, умеет ли лгать природа? Ответ парадоксален: к самой природе понятие обмана неприемлемо, ложь существует лишь в пространстве живой природы, как барьер, квазипространство находящееся до и после природы.

Большинство эволюционных процессов приравнивают адаптационные значения к обману, возьмём, к примеру, такие явления как паразитизм, мимикрия или имитация считающиеся главными чертами отбора, наследственное владение защитной окраской, способность изменения цвета и формы в зависимости от смены окружающих условий, легко принять за осознаваемую стратегию обмана, сознательную ложь в стремлении выжить. Ложь – осознанный выбор, оружие мысли.

Паразитизм, как явление, более подходит как осознанная стратегия лжи, но есть и симбиоз – генетический потомок этого явления, когда отношения хозяина и паразита невозможно определить как односторонне выгодные.

Тем не менее, паразитизм – одно из направлений наименьшего сопротивления, по которому намечен разлом, вызываемый соприкосновением с обманом, фальсификацией; в месте этого соприкосновения обнаруживается уязвимость барьера, именно здесь «Великий лжец» наметил точку своего прорыва.