Поэтический сборник о путешествиях и городах. Произведения авторов сообщества «Неформатные стихи»

Исчезающий город

Ледоход

Питерское зимнее

До свидания

Весенний город

Франция

Сочинение на тему «Как я провожу жизнь»

Я не люблю этот город. Он хорош лишь для того, чтобы в нём умереть. С пенсийкой, с родственным окружением, с совершенным нежеланием выбираться отсюда, потому что он или яма, чёрная дыра… или заменяет собой всё, что нужно для жизни. Хотя в нём хорошо умирать.

Этот город не жалуют заезжие «звёзды». А если и заезжают – видимо, лишь потому, что их антрепренеры с удивлением обнаруживают этот «город зеро» на своих гугл-картах и ставят опыт на горожанах – как насчет концертика? Как-то сюда заехали Вилли Токарев, Савичева. Здесь когда-то были рок-группы (о, «Чебуреки»! ) и проводились даже рок-фесты – но рок сейчас никому не нужен, это – музыка старых пердунов, в моде рэп и ритмичные плевки в микрофон. Плевать. Сюда больше не приедет Маршал – так он сказал после провального и равнодушного концерта на один из дней города. Сюда больше не приедут местные – Лера Кудрявцева и Денис Гусев – что им здесь делать? Забегали юмористы типа Шифрина или этого… который «неЛещенко», Воробей… О, Бабкина! А уж столетней давности концерт «Дюны» давно стал городской легендой. Что ж, повод побухтеть есть, когда-то в страшные застойные годы, когда невозможно было дышать от советской пропаганды и Брежнев светился с каждой газеты, а туалетной бумаги не было… – в те жуткие, просто жутчайшие годы здесь с братьями Жемчужными Аркадий Северный записал свой «Магаданский альбом», который слушала вся страна. Это город ментов и такой же музыки. Здесь постоянно гастролирует «Бутырка», и, думаю, что и распались они здесь же, в гостинице «Тихорецкая».

Здесь тихо. И всегда ночью можно спокойно выйти на улицу. Кубанские законы после 22.00 загоняют несовершеннолетних домой или по хатам. Здесь тихо. И после девяти в городе – только одинокие фигуры типа моей – ннеизвестно для чего и кто.

Здесь нечего делать. Здесь закрылись пять заводов союзного значения. Стали ненужными. На практике видно, как работает монополизирующий империализм. Попёрдывает пивной, до недавнего времени пиво славилось до Москвы – натуральное. Сейчас – вряд ли… от него стала болеть голова, и я перестал пить како-либо пиво вообще. Здесь больше нет городских сумасшедших, нет больше «Вечного дембеля» с дипломатом и в сапогах… остался лишь милейший Дима-даун на Черёмушках.

Здесь недавно открылся боулинг. Есть какие-то клубы со стриптизом. И судя по всему, в них кто-то ходит. Здесь была своя байкерско-рокерская диаспора, которая благополучно рассосалась по причине возраста по более устойчивым на колёсах автомобилям, а новая смена не пришла – так, кто-то носится ночью на фирменно-китайском кометстве…

Какая-то позолоченная молодёжь тусуется у ДК, хлопая дверями родительских, своих ли иномарок. Каждый молодой человек, особенно девушки, вырвавшись отсюда, сразу же с гордостью пишут в своём ВК – «Москва», «Краснодар». Здесь женщины ведут себя так, будто у них золотые… и обороняют они эту прелесть, как последний оплот демократии. Здесь дикой мерзости трассовые проститутки. Их можно снимать только… в фильмах ужасов.

Здесь в достатке армян, у них тихая монополия на торговлю, за прилавками – реализаторы, и на рынке здесь почти не торгуются. Разве что лишь совсем со станичными, которых мало. Вспоминаю Кущевку цапковских времен – на рынке не было ни одного лица кавказской национальности. Но стоматологи они отменные.

Евреев нет – или почти нет – им здесь после армян нечего делать. Есть цыгане, для виду торгующие цепями, и явно есть наркота, раз есть наркология, и есть движение – «Молодёжь против наркотиков», и даже есть успехи, и даже есть спорт, и даже возвели жуткую коробку ледового дворца, и в сожжённом несколько лет назад манеже ЕР собирается построить спорткомплекс, что очень украсит местную власть, которую я не видел лет десять. Уж как бы ни поносили одиозного на ту пору мэра – Карпенко – я иногда видел его пешком и на улицах. Эта власть всё никак не отремонтирует красивое старое здание железнодорожного вокзала – уж сколько лет обходясь комнаткой с кассами рядом, хотя в соседнем Кропоткине – он просто игрушка. Здесь так и не собрали деньги на бронзовую фигуру Остапа Бендера, чтоб поставить на перроне, которого как-то, судя по Ильфу и Петрову, ссадили в Тихорецкой. Здесь нет достопримечательностей. Вообще. Паровоз и пара храмов не в счёт, что вы, что вы…

Здесь есть жуткая зона отдыха на довольно отдалённом городском пруду, купание в котором регулярно запрещают, но всем пофиг. Здесь есть какие-то поэты, и даже проводятся Кузнецовские чтения, но Поэтов нет. Здесь на перекрестках кое-где установлены тумбы, оклеенные глянцевым голливудским дерьмом, и не так давно закрылся самый крутой в городе кинотеатр. Теперь там «Пятёрочка». Довольно и одного, старого, хоть и в диком осовремененном облике, в центре.

Здесь всё – центр. Здесь везде пешком – минут пятнадцать. Смешно, когда люди, продавая квартиру, напирают на это слово – «центр». Здесь всё – центр…

Здесь все медленно и тягуче.

Здесь ужасные местные междугородние автобусы. Лучше садиться на транзитные. Здесь столько таксистов, что удобнее и дешевле ездить на такси, чем общественным транспортом.

Здесь я благодарен соседке, которая держит кур и у неё есть настоящий петух, который орёт. Это в утреннее дополнение к лаю собак – вот что иногда можно слышать вечером. И тишина. Здесь очень тихо.

Здесь вкусный настоящий хлеб. Именно из-за него я когда-то остался здесь. Здесь недавно наконец-то начали печь толковый тандырный лаваш. Здесь можно запросто купить домашнее молоко и яйца, мясо, сало и овощи – достаточно оторвать свою задницу от дивана или заняться своим огородом.

Здесь всё очень запаздывает. Здесь всё медленно. Строительные магазины работают на заказ, и нет смысла ждать – лучше смотаться в Краснодар. За одеждой, кроме уж совсем дешёвой – в Краснодар, благо там живут мои папа и мама.

Здесь чистая вода – самая чистая, настоящая артезианская вода из крана – во всем крае – на благословенном побережье пить воду невозможно, впрочем, как и везде…

Здесь большое, очень большое кладбище, и оно растет очень быстро… Там лежит моя бывшая жена. Никогда бы не мог подумать, что на этом кладбище кто-то будет лежать из моих, кроме меня.

Здесь редки дожди… и грозы обходят этот город – они почти всегда лупят где-то там, на Выселках. А если случаются – то заливают всё… Воздух остаётся мёртвым, но и им можно дышать, лишь приспособившись к самому городу, несмотря на то, что воздух здесь действительно пронзительно чист.

Здесь летом полно транзитных отдыхающих и приехавших к мамам и папам разной старости масквичей, питерцев и краснодарцев. У них жадные глаза, бледные колени и из-за них цены на рынке лезут вверх – здесь преддверие Юга, да что там… здесь уже Юх…, хотя вообще ценообразование для меня – загадка.

Здесь хорошо умирать, особенно с северной пенсией или хотя бы армейской. Здесь тихо.

Хотя почти каждый день – на местном военном аэродроме – полёты. Но я не слышу этот реактивный гул. Он давно стал моим внутренним фоном. Точкой отсчёта. И он лучше мерзкого постоянного громкого шёпота столичных городов. Здесь хорошо. Наверное. И да – у меня наконец-то созрели свои помидоры.

Родной пейзаж

Цикл очерков о городах и странах

Розовые населённые пункты

Мне доводилось соприкасаться с разными городами.

В одном я провела раннее детство, а теперь заезжаю туда погостить. Он так и ассоциируется в моём сознании с беззаботностью и умиротворением. Здесь хорошо черпать силы, когда они на исходе. Его жителей отличает исключительный патриотизм, редкостное обожание своей малой родины. А я, признавая его красоту и благоустроенность, главной местной достопримечательностью всё равно считаю тополь под окном дома, в котором выросла.

В другом, своём родном, я окончила школу. В нём динамичность удивительным образом сочетается с провинциальным спокойствием. Он эффективно готовит к великой жизни, но саму эту жизнь предоставить не способен.

Третий, деловитый, суетливый и шумный, годами обеспечивал меня образованием и работой. Дарил мне свою энергию, одновременно высасывая из меня мою. Преподавал множество уроков, не оставляя досуга на их усвоение.

Есть также город вблизи полярного круга, о котором я много наслышана и посещение которого остаётся моей мечтой. Своеобразной заснеженной мечтой о северном сиянии, об этническом колорите местных народностей, о собачьих и оленьих упряжках…