Дикарь

У дикаря был прекрасный участок. Оформленный огород, выглядящий так, будто он заботится о нем днем и ночью. Овощи, ягоды и даже фрукты, стоящие в ряд на свежевспаханной земле. Ни единой травинки и сорняка, все сараи аккуратные, сделанные из свежего сруба. Животные упитанные и даже… Счастливые? Во всяком случае, настолько, насколько я вообще способна судить о счастье свиней. Было бы интересно взглянуть на его дом внутри, может быть, и дикари способны удивлять?

Я дошла до небольшого заборчика, разделяющего основной двор и этот крохотный домик, стоящий прямо на берегу реки. От входа в него вел пирс, упирающийся прямо в реку, и, услышав звук хлопнувшей двери, я обрадовалась, что Давид всё же здесь. Я практически выкрикнула его имя, но увиденное в следующую секунду заставило моё дыхание замереть, внутренности скрутиться, а сердце биться быстрее.

Глава 8

Адель

Он шёл по пирсу прямо к реке, так как я стояла за его спиной, меня он не заметил, зато я отлично видела то, что видеть не была должна. Обнаженный Давид вальяжно пересекал пирс, демонстрируя свои широкие мышцы спины и упругие ягодицы так, будто он представлял модный дом любого знаменитого бренда или рекламировал новый порнофильм. Вода капала с удлиненных волос, а от его тела, на контрасте с температурой воздуха, шёл пар. Это баня, конечно, это баня. Как я не поняла этого сразу?

Внизу живота свело сладкой истомой, и мне очень хотелось отвернуться. Очень хотелось убежать домой и спрятаться, но я не смогла. Противоречивые чувства запрета, стыда и желания смешались в моем теле и отдавали в мозг странным сигналом не отводить глаз. Каждая клетка моего сознания кричала, что мне нужно уходить, что это неправильно. Что это он – странный дикарь, а не я, но моё тело не соглашалось с этим утверждением. Я пришла в себя только в тот момент, когда Давид спрыгнул с пирса, разбрызгивая вокруг себя многочисленные капли воды, и быстро вынырнул лицом прямо в мою сторону.

Сердце загрохотало в неистовом темпе, и я спряталась за перекладину, перестав даже дышать. Он меня видел? Ответа на этот вопрос я решила не узнавать и побежала так быстро, как только могла. Забежав в дом и захлопнув за собой дверь, я сползла по ней на пол, пытаясь перевести дыхание. Боже, давно ли во мне проснулись фетиши вуайериста и почему мне так нравилось на него смотреть? Самое ужасное, что я испытывала невероятное возбуждение и физически ощущала, как трусики намокают от одной только мысли, что он мог бы сделать со мной этими сильными руками.

Давид

Я бы мог назвать этот день самым дерьмовым, который выдался у меня за последний год. Давно мне не приходилось терпеть Алексея целый день. Обычно я оставлял их и уединялся где-то, где мог бы не слышать эти сумасшедшие байки о его безумных походах на медведей и волков, но сегодня этот придурок перешел все границы. У каждого охотника на этой земле есть кодекс, не позволяющий убивать животных, которых осталось мало или на которых введен мораторий по отлову. Все знают, как выглядят эти особи, и их не так уж и много, чтобы об этом забыть. Увидев чёрного аиста, я испытал то редкое чувство восторга, какое в принципе не способен испытывать. В России осталось около двух тысяч пар этого редкого вида, и он находится на критической отметке возможности полного исчезновения. Он величественно парил между деревьев, явно не ожидая встретить здесь кого-то, кто способен причинить ему вред. Громкий выстрел оглушительно завладел моим вниманием, и бездыханная тушка приземлилась прямо на землю. Я увидел в его глазах то, что не должен был видеть ни при каких обстоятельствах. Предательство. Предательство самой природы тем, что я привел этого безмозглого придурка на эти земли. Тем, что позволил ему взять в руки ружье и совершить то, что он совершил. Я вышел из себя. Впервые за столько лет не сдержался и разукрасил ему рожу. Я знаю, что совсем скоро он явится ко мне, чтобы просить прощения, ведь без меня он здесь не сможет и белки поймать, но если он додумается подойти сегодня, то живым он точно не уйдёт.

И я практически признал, что сегодняшний день – был худшим в году, пока не увидел тонкое изящное тельце, незаметно наблюдающее за тем, как я выхожу из бани и потом сбежавшее в страхе, что его заметили. Девчонка подглядывала за мной с нескрываемым любопытством, и это не могло не радовать меня. Осознание того, что она может испытывать то же влечение, что и я, – вызвало на моем лице широкую улыбку, заметив которую в отражении воды, я тут же стер ее с лица. Какого хрена? Я не улыбался уже много лет, и у меня даже не возникало такого желания.

Не знаю, как снова оказался здесь, но, закончив банные процедуры, я сразу же направился к ее окну. Второй день подряд, и это уже начинает пугать. Моя одержимость ей не вписывается ни в одни мои рамки здравомыслия и осознания, что со мной происходит. Мне хочется смотреть на нее круглосуточно, и я чувствую, как подбираюсь к грани, перейдя которую уже не смогу вернуться. Адель расчесывала свои длинные волосы, сидя на кровати и о чем-то болтала сама с собой. Я не слышал, что именно она говорила, но ее поведение показалось мне крайне возбужденным. Будто ей было тяжело усидеть на месте и какие-то мысли беспокоили ее красивую голову. Погасив основной свет и оставив лишь комнатную лампу, она легла на кровать, протянув руки по бокам, и о чем-то глубоко задумалась, смотря в потолок. Тонкая ткань короткого платья для сна задралась, оголяя верхнюю часть бедра. Изящные линии ее тела были подчеркнуты темным шёлком, а судя по оголенной ноге, кроме него на ней ничего не было.

Девушка подняла руку и провела кончиками тонких пальцев сначала по шее, затем по ключицам и медленно спустилась к груди, прикасаясь к скрытым тканью бугоркам, и прикрыла глаза. Она сжимала их, гладила и блуждала руками по своему телу, периодически глубоко вздыхая и полностью закрывая веки. В паху болезненно свело, член налился кровью, и я чувствовал его пульсацию прямо в висках. Когда Адель опустила свою руку между длинных стройных ног и выгнула поясницу, я был на грани того, чтобы ворваться в этот дом и заменить ее руку тем, что пылает у меня в штанах, но, несмотря на всю абсурдность, – мне нравилось смотреть на нее. Нравилось, как она кусает пухлые губки, как ее грудь вздымается и учащенное дыхание не позволяет ей стабилизировать собственное тело, как поясница выгибается в поиске большего удовольствия, и клянусь, в моей жизни не существовало ничего приятнее, чем наблюдать за ее действиями. Когда движения ее запястья максимально ускорились, она выгнулась и замерла, немного подергиваясь от того, что испытывает, а я почувствовал удовлетворение от ее оргазма. Я понимаю, что мало смыслю в женской физиологии и, вероятно, мне потребуется помощь, но я чертовски хочу, чтобы автором ее стонов был я. Чтобы она кричала мое имя и не позволяла себе даже думать о ком-то еще.

Глава 9

Адель

Совершенно не могу объяснить свой поступок. Я не занималась мастурбацией лет с шестнадцати, и то, что произошло вчера, – совершенно не входило в мои планы. Я чувствовала почти невыносимое желание снять это напряжение, вызванное телом обнаженного дикаря, и, кажется, это был один из самых ярких оргазмов в моей жизни. Я пытаюсь понять, что именно может привлекать меня в этом мужчине, ведь он грубый, странный и нелюдимый извращенец, которого совершенно не интересует моя личность и то, кто я. Я здесь почти неделю, и за всё время он не обмолвился со мной и парой фраз. Я неоднократно видела его выходящим из дома, рубящим дрова, косящим траву и занимающимся всякой домашней рутиной, без которой в деревне не выжить. Но он даже не поднимал на меня взгляд, продолжая заниматься тем, что и делал до этого. С тех пор, как я приехала, – меня перестали мучить кошмары, связанные с моей семьей. Зато теперь меня терзают сновидения, в которых дикарь врывается в мой дом, и это не кошмары, это эротические триллеры, после которых моё тело умоляет о разрядке. Кажется, я собиралась в библиотеку, этим себя и отвлеку.

Погода была немного облачная и ветреная, бескрайние гектары леса создавали некое ощущение безопасности, хотя мне казалось, что должно быть наоборот. Пение птиц, стрекотание насекомых и редкие возгласы диких животных из чащ напоминали мне о чистоте и первозданности местной земли. Здесь всё казалось живым. Почва, листья, шелестящая от ветра трава, у всего шёл свой жизненный процесс, и я чувствовала себя гостьей в этой удивительной обители природы, которая постепенно захватывала все остатки зданий и домов, уже лишь слегка напоминающих о том, что здесь когда-то были люди.

Дверь в библиотеку была заперта на замок, который, кстати, единственный висел здесь без грамма пыли и ржавчины. Будто повесили его совсем недавно, и этот факт не мог не удивлять. Вряд ли дикарь читает книги и бережет здесь какую-то коллекцию литературы. Судя по его виду, сомневаюсь, что он прочел хоть одну книгу в своей жизни. Мне повезло, что окна в здании были деревянными и выглядели хлипкими ровно настолько, насколько мне не составит труда открыть одно из них. Со скрежетом одна из створок продвинулась вперед при неслабом нажатии, и характерный запах старой залежавшейся бумаги ударил в мои рецепторы.

Пробравшись внутрь, я была поражена тем, что все здесь – осталось нетронутым. Книги были разложены по алфавиту в длинных шкафах, стоящих изогнутыми рядами. Жирный слой пыли укутывал покоящихся авторов, сообщая, что за двадцать лет никто не заинтересовался этим местом, лишь одна отличительная черта снаружи, в виде нового замка, подсказывала, что место старательно оберегали, только вот от кого? Я прошла вглубь помещения, пробегаясь глазами по сокровищнице, которую для себя открыла. Тысячи мировых произведений много лет ждали хоть кого-то, кто сможет по достоинству оценить труды великих писателей. Я взяла с полки первую попавшуюся книгу, и клубы пыли разлетелись по помещению, провоцируя меня чихать. Я почесала нос и, смахнув ее с обложки, открыла бумажные труды. «Война и мир». Л. Н. Толстой.

Страницы изрядно пожелтели, твердый переплет впитал в себя всю влажность, которая собиралась здесь за столько зим, но бумага не смогла потерять ни яркости текста, ни структуры листов, и даже запах страниц оставался таким, каким я его помнила еще со школьных лет. Старые издания всегда отличались особенным запахом, который нёс в себе историю. Пройдя немного дальше, я уперлась в дверь со старой табличкой. Протерев рукавом скрытые временем буквы на металлической поверхности, открылось слово «Архив». Несмотря на то, что всё здесь было заброшенным и нетронутым, на архиве висел еще более новый замок, чем на библиотеке. И чем сложнее мне было туда попасть, тем интереснее становилось то, что находилось внутри. Вернусь сюда позже с ломом и выдерну к чертям этот замок, всё равно мне никто ничего за это не сделает.

Я провела там несколько часов, судя по положению солнца в окнах. Когда телефон остаётся без связи – он больше напоминает кирпич, не несущий в себе никакой ценности. Честно говоря, я даже не представляю, где он, хотя в Москве я не выпускала его из рук даже на десять минут. Всё время казалось, что случится какая-то катастрофа, а я и не буду знать, что произошло. Но вот уже неделю я понятия не имею, что происходит в мире. Как там отдыхают мои друзья и что постят в сторис, не знаю даже, что происходит на моей собственной работе, и не могу не отметить, что никогда не чувствовала себя так спокойно. Когда вернусь, сменю айфон на кнопочный аппарат, с помощью которого смогу только звонить. Коллекция книг, которую я собрала, – была крайне разноплановой. Для развлечения я прихватила несколько любовных романов Бронте*, один детектив Эдгара Аллана По*, парочку кулинарных книг, дабы разнообразить свое питание, так как кроме яичницы и простого супа я не могла приготовить ничего, и энциклопедию, которая рассказывала о северных ягодах, растениях и грибах. С последним я планировала отправиться в лес, чтобы собрать для себя продуктов питания и, возможно, пополнить грядку возле домика.

Я уже вылезала из окна, когда громкие мужские голоса и свист раздались за моей спиной. Возможно, их вызвала моя провокационная поза, так как вылезала я попой вперед, не рассчитывая на зрителей.

– Какой классный вид, правда, Серёг? – кто-то отпустил сальный комментарий, и мне захотелось вмазать его автору по лицу. Я выбралась из узкого проема и обернулась на тех, кого встретила.

Одного из них я уже видела, когда подглядывала в окно за друзьями дикаря, он приходил к нему и похлопал его по спине. А вот двое других мне были неизвестны, до этого с ним находились другие мужчины, сильно моложе и приятнее этих пьяных толстосумов. Перекошенные от алкоголя лица, сальные ухмылки и шатающиеся тела не внушали мне никакого доверия, но благодаря моему профессиональному опыту – я видела, что в обычной жизни это не простые люди. Это были те, кто привык командовать, решать судьбы, ломать тех, кто слабее. У одного из них на руке поблёскивал массивный перстень с печатью – знак власти, который не скрывают. У второго – военный комбинезон, грязный, но не дешёвый. Слишком хорошо сшитый для случайного пьяницы.

Я поправила спортивные брюки и отряхнула их от остатков пыли, будто этот жест мог вернуть мне контроль. Взяла в руки свою добычу и пошла мимо, стараясь не смотреть в их сторону, но кожа между лопатками горела от их взглядов, будто они уже раздевали меня, не дожидаясь возможности.

– Э-э-э, стоять. Куда собралась? – невысокий мужик, бывавший у Давида, встал прямо передо мной, преградив дорогу, только в этот раз на его помятой физиономии красовалась здоровенная гематома. Перегар, смешанный с сигаретным дымом, ударил в лицо, чем вызвал у меня бесконтрольный приступ тошноты. – Меня Алексей зовут, а тебя, красотка?

– Отвали. – я огрызнулась прямо ему в лицо и попыталась толкнуть плечом, чтобы пройти.

– Посмотри, какая строптивая. – сказал он, и в его голосе зазвучало удовольствие. Он схватил меня за руку так резко, что все книги упали на землю с глухим стуком, будто последний сигнал тревоги. Я оказалась

прижата к нему спиной, его грудь давила на мои лопатки, его дыхание касалось шеи. Несмотря на то, что он выглядел невысоким – меня он всё равно был сильнее и выше. Двое других просто наблюдали за его действиями, будто смотрели телешоу. Один даже достал телефон, будто собирался снимать. От этого было ещё более отвратительно – будто я уже не человек, а объект их игры. – Прогуляешься с нами. – утвердительно прошептал мне на ухо этот маньяк и глубоко вдохнул запах моих волос. Ком ненависти и отвращения застрял у меня в горле.

– Слушай сюда, больной ублюдок. – я попыталась вырваться, но безуспешно. – Я очень хороший юрист и когда я отсюда уеду, а поверь, я скоро уеду. Ты ответишь за каждое своё действие и слово, ты меня понял? – прошипела я и попробовала ударить его локтем. Но его руки были переплетены у меня спереди, не позволяя мне сделать движение.

– Мужики, трахали когда-нибудь очень хорошего юриста? – все присутствующие, кроме меня, разразились смехом. Их смех был грубым, животным, как лай шакалов вокруг раненой антилопы.

– Было дело. Но такого хорошего я еще не пробовал. – седой толстяк отпустил свою шутку и с мерзкой улыбкой подошёл ближе. Его рука протянулась к моему лицу, медленно, как будто наслаждаясь моментом. Взяв за подбородок, он повернул его на себя. – Хорошенькое личико, жаль будет терять тебя в лесу. – они громко засмеялись, а уровень ярости в моей крови уже бурлил настолько, что я не могла контролировать свои дальнейшие действия. Я чувствовала, как сердце колотится в висках, как кровь приливает к голове. Я собрала слюну и смачно плюнула прямо на военный комбинезон ублюдка.

– Ах ты шлюха! – он схватил меня жестко за щеки и с ненавистью посмотрел прямо в глаза. Я чувствовала, как жирные пальцы, разящие сигаретами и костром, до боли сжимают лицо, а другая его рука полезла мне прямо между ног, и в этот момент мир сузился до этой грязной ладони, до её движения, до того, как я уже почти начала кричать и брыкаться ногами, задыхаясь от ужаса, но громкий низкий голос прорезал воздух, как топор по дереву, заставив их всех замереть, будто время остановилось.

Они встали по струнке, как в армии.

А меня отпустили из хватки.

Глава 10

Адель

– Убери руки, блять! – то ли голос, то ли рычание дикого зверя помогли мне спастись, и буквально за секунду дикарь оказался рядом с одним из них.

Он схватил его за горло и душил, а другие двое просто стояли в стороне, ничего не делая. Словно они боялись того, кто только что перед ними материализовался. Давид молча наблюдал за тем, как синеет лицо моего обидчика, и слабые хрипы от нехватки воздуха заставляли опускаться его на колени. Он хватался за его сильную руку и пытался что-то сказать, но объективно дикарь был больше всех присутствующих раза в четыре, а ещё сильнее и моложе, что явно давало ему преимущество.

– Давид, мы же не знали, что она твоя, – начал скулить один из мужиков, лица их больше не выглядели такими уверенными, а голоса стали выше на несколько тонов.

– Да, мы бы никогда не стали…

– Закрой рот, – прорычал он на одного из них и отпустил горло, позволив мужчине упасть на землю. Он с хриплым кашлем втягивал воздух и держался за горло, пока дикарь возвышался над ним и смотрел так, что кровь в венах начала дрожать от страха.

Так вот, что значит сильный самец в дикой природе? Видимо, мужчины не сильно отличаются от животных в условиях отсутствия цивилизации.

– На моей земле есть правила. И если вы, ублюдки, не в состоянии их соблюдать – проваливайте нахер отсюда! Иначе в следующий раз вашим домом станут желудки голодных медведей. Это ясно?

– Ты пожалеешь, Давид, – прохрипел лежащий на земле.

Дикарь сел на корточки и ещё раз взглянул на него. Он жестко схватил его за лицо и повернул на себя.

– Что ты сказал?

– Прости… – произнёс ублюдок, и Давид отбросил его лицо к земле.

Так вот, как выглядит «переобуться в полете». Вечер открытий. – Цела? – короткая фраза, направленная мне, вывела меня из странного оцепенения, вызванного данной сценой. Дикарь мягко коснулся пальцем моего подбородка, заставив поднять лицо на себя, и осмотрел его.

– Я… Да, – сказала я и начала собирать книги, разбросанные по земле, пытаясь перестать смотреть на то, как мудаку помогают подняться.

– Пошли, – бросил он мне и направился по просёлочной дороге в сторону наших домов. Я вскочила и побежала за ним, чувствуя, что должна отблагодарить его за спасение. Хотя и не понимала, с чего вдруг он решил меня защищать.

Я быстро переставляла ноги, пытаясь угнаться за своим спасителем, хотя он шёл, казалось, совершенно не прилагая усилий для ускорения. Я никогда не думала, что у меня короткие ноги, но по сравнению с ним – я выглядела каким-то сраным пикачу. Руки дикаря были сильно сжаты в кулаки, ноздри раздувались от гнева, а грудная клетка вздымалась так, будто он всё ещё злится на меня, а не на них. Я боялась начинать разговор, но видя, как мы приближаемся к домам, понимала, что потом этой возможности у меня не будет.

– Теперь у тебя будут проблемы? – робко спросила я, пытаясь угнаться за этим разъярённым быком.

– Это у тебя проблемы.

– Почему?

– Потому что Алексей, который держал тебя, – всегда получает то, что хочет. Жди гостей ночью.

– Что? – я выпучила на него глаза. – И что же мне делать? – я никогда не боялась насилия, может быть, потому что в моей жизни его не было. Но сейчас, после его слов, во мне зарождалось некое беспокойство: а вдруг и правда придут?

– Без понятия, – сухо ответил дикарь, продолжая идти, и даже не посмотрев на меня.

– Ты поможешь мне? – я неосознанно взяла его за руку, желая немного замедлить, и тут же, поняв, что сделала, – отбросила руку, как если бы коснулась раскалённого металла.

Давид остановился и взглянул на меня. Не могу описать то, что я читала в его взгляде. С одной стороны, он спас меня от ублюдков, которые точно были готовы меня изнасиловать. Но с другой стороны – он был дикарь, в глазах которого я видела злость, смешанную с… похотью. Он осмотрел меня с ног до головы, будто бы давая оценку моему внешнему виду, и глубоко вздохнув, ответил:

– Дверь запри, в сарае есть ружьё, пользоваться умеешь?

– Конечно нет!

– Значит, у тебя ещё больше проблем, – сказал он и вновь пошёл, оставляя меня за своей спиной.

– Ты, блять, издеваешься?! – крикнула я ему в спину. – Ты мне поможешь или нет? – но как бы громко я ни кричала, он меня игнорировал и, дойдя до своего дома, просто зашёл внутрь, как ни в чём не бывало. – Ненормальный дикарь!

Я что, в какой-то сюрреальности пребываю? Сначала он меня спасает, а потом отказывается помогать, чтобы эти ублюдки снова не ворвались ко мне? У этого идиота вообще есть логика? Или он исключительно на инстинктах двигается? Какого хрена? Найдя нужный сарай, я забрала оттуда ружьё и патроны. Сама не знаю, зачем, ведь здесь даже нет интернета, чтобы погуглить, как этим пользоваться. В любом случае, эта штука довольно тяжёлая, чтобы я могла ударить ей по голове, если вдруг они решат ворваться ко мне. На улице темнело, а я сидела у окна, даже не поужинав. Никакие мысли не отвлекали меня от возможности быть изнасилованной или ещё хуже – убитой в этом богом забытом месте. Задремала я прямо в кресле, с ружьём на перевес, сидя перед окном, выходящим на улицу.

Давид

Вот сдалась мне эта девчонка? Какого хуя я вообще о ней думаю, вместо того, чтобы лечь спать? Но когда я увидел, как её касаются мерзкие лапы Алексея, у меня что-то перещёлкнуло.

Может, ситуация с аистом всё ещё терзала меня, а может, я действительно испытываю к ней то, чего обещал себе никогда не испытывать. С тех пор, как пропали родители, я не позволял себе никаких привязанностей. Несмотря на то, что мне было всего восемь, я помню, как почти год ждал у окна, когда они вернутся. Я пообещал себе ещё тогда, что больше ни к кому не буду привязываться, чтобы не испытывать этой пустоты, которую ничего не способно заполнить. Только люди имеют свойство бросать тех, кого любят. Животные никогда не поступают так же, и более того, за годы, прожитые вдали от цивилизации, – я точно убедился в том, что они гораздо лучше людей.

Я сидел во дворе, наблюдая на спящей Адель в окне её же дома. Она уснула на кресле, держа в руках оружие, которым не умеет пользоваться, на что она рассчитывает? Несмотря на то, что вряд ли эти идиоты посмеют меня ослушаться, я решил перестраховаться.

Они знают, что единственный закон здесь – это я. И если я решу, что наказаны они будут смертью, то так и будет. Мне приходилось убивать людей, и я не могу сказать, что меня это как-то ранит или беспокоит. Каждый из тех, на кого поднялась моя рука, – заслуживал этого не меньше, чем заслуживает Алексей. Единственное его отличие от них в том, что он с детства привозит мне всё необходимое, хоть я и понимаю, что делает он это исключительно для своей собственной выгоды. Я слежу за его домом, не допускаю сюда неизвестных людей, вожу его и его друзей на охоту и не даю им сдохнуть в лесу. Я выберусь из любого угла этого огромного леса, не имея при себе и палки. И они это тоже знают. Я вырос здесь, меня воспитали эти бескрайние чащи и дикие животные, птицы научили меня свободе, рыбы научили меня молчанию и тишине, а хищники научили меня защите.