Лес наступает

Бета-ридер Дарья Иванцова

Бета-ридер Юрий Фогель

Дизайнер обложки Анастасия Кулаковская

© Евгений Майоров, 2022

© Анастасия Кулаковская, дизайн обложки, 2022

ISBN 978-5-0056-8683-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

От автора

Это последняя книга, в которой я обращаюсь к читателю перед её написанием. Нужно быть честным перед собой – пробиваются в литературных кругах сейчас в основном те, у кого есть связи; у меня же связей нет. Пишу сейчас я исключительно для себя и для той небольшой читательской аудитории, которая у меня образовалась за шесть лет с того момента, как я официально начал публиковать книги. Эту книгу я посвящаю лесу на горе Бытха в городе Сочи. В детстве я часто гулял там с одноклассниками, бывает, хожу и сейчас по старым потрескавшимся асфальтовым тропинкам, оставшимся ещё с советских времён. Но от леса с каждым годом остаётся всё меньше. Ненасытные чиновники и богатые застройщики уверенно продолжают уничтожать его: вырубают огромные участки, строят коттеджи и многоквартирные современные дома. Ещё в школе нам рассказывали, что это заповедные места, богатые на истории и легенды о племенах убыхов, которые там жили ещё задолго до прихода казаков и солдат Российской империи. Но деньги и жадность для чиновников и застройщиков стоят выше каких-то там легенд, преданий, сказаний. Лес продолжает вырубаться. Очень печально, что общественность молчит, не в силах ничего с этим поделать.

Лес не умеет обороняться, он не может защитить сам себя. Но в этой книге лес не просто будет защищаться, он будет наступать на своих врагов, давая отпор, борясь за жизнь, обрушив проклятие на головы чиновников и застройщиков. Я собрал в этой книге несколько историй, сказаний, мифов о горе Бытха, объединил всё это в одно целое и добавил художественную составляющую, которая скрепит сюжет. И вот опять: я пишу эту книгу потому, что не могу не написать её. Может быть, когда-нибудь книга станет читаемой, и благодаря этому вырубка леса на горе Бытха остановится… если к тому моменту от леса вообще что-нибудь останется.

Глава 1

Октябрь. 2025 год

«Всю жизнь в прошлом – лес кормил, одевал, грел, защищал нас».

Я просыпаюсь оттого, что хочется в туалет, приподнимаюсь с койки, смотрю на маленькое окошко в строительной бытовке, сквозь которое уже пробивается утренний свет. Беру в руки телефон и проверяю, который час. Почти семь утра, через полчаса подъём, не вижу смысла ложиться снова. В противоположном углу бытовки, периодически переворачиваясь с одного бока на другой, дремлет Макс – мой коллега, можно даже сказать, напарник по стройке, который и позвал меня на эту работу. Не буду его будить, пусть поваляется ещё, пока есть время. Я накидываю робу, надеваю чёрные утеплённые ботинки на толстой подошве и выхожу из бытовки.

В лесу сейчас хорошо и свежо. Мелкий дождь прошёл позавчера, но сыроватость стоит до сих пор. Здесь, в южных лесах, влажность большая, поэтому влага и свежесть задерживаются тут ещё дней на пять-шесть после дождя. Только начало октября, а уже заметно похолодало. Надо бы чем-нибудь согреться. Хлопаю себя по нагрудному карману спецовки, помня, что в нём лежит небольшая бутылочка с коньяком. Мне сегодня снова экскаватором управлять, деревья валить, но я чуть-чуть, как говорится, для согрева. Достаю бутылочку, делаю пару глотков, коньяк моментально прогревает горло, и я окончательно просыпаюсь. Тут же направляюсь к одному из туалетов на стройплощадке, затем, умывшись, сажусь на пенёк, достаю пачку сигарет из правого кармана штанов и закуриваю одну. Курю, уставившись на нашу стройплощадку: разговоры строителей, шум ветра, пение птиц. Утро наконец окончательно приходит в это место, и всё медленно и лениво оживает, словно едва проснувшийся медведь после зимней спячки. За четыре дня мы уже неплохо поработали, но дел ещё невпроворот. В нашей бригаде тридцать шесть человек. Мы должны выполнить первоначальную задачу: ещё перед заливкой фундамента повалить деревья, распилить их, выкорчевать пни и большие валуны, коих тут предостаточно, выровнять участок, сделать насыпь и опалубку для грунтовой дороги, которую потом зальют бетоном, а когда тот подсохнет, то и заасфальтируют. Очередной застройщик из столицы скупил землю под постройку апартаментного комплекса. Когда я был маленький, то жил здесь неподалёку, всего в получасе ходьбы. Помню, как мы с одноклассниками гуляли по этому лесу. В пятом классе на уроках МХК нам рассказывали, что это заповедные места, богатые на истории и легенды. Ну что поделать, в любой нормальной стране такие земли бы не продали под застройку в частные руки. Но у нас всё иначе: застройщик заносит пару мешков взяток очередному чиновнику, скорее даже краевому, а не городскому, и земля у него в кармане. Впрочем, зато у меня есть работа, пусть и на полгода; наша задача за это время подготовить, расчистить площадку для строительства, затем нас сменят другие бригады. Но деньги здесь неплохие, можно прилично заработать даже за полгода. Пока что выполняем задание, которое нам поручили на первую неделю, через несколько дней приедет бригадир и распределит дальнейший фронт работ. Конечно, лес жалко, но и жить на что-то надо. За управление строительной техникой платят хорошие деньги. Пусть и работаем мы по контракту вахтовым методом, пусть и живём в строительных бытовках, это того стоит.

Народ постепенно просыпается, из соседних строительных вагончиков начинают выходить люди. Маршрут у них один и тот же: сначала в туалет, потом на кухню. Пара коллег подходит ко мне, здороваемся за руку, потом они так же сонно достают по сигарете и молча закуривают. Ещё каких-то полчаса, и всего этого спокойствия не станет, на стройке будет кипеть работа. Я тушу бычок о камень и бросаю его в мангал, возведённый кругом из камней на земле. Прихожу на крытую навесом из поликарбонатных листов кухню. Беру две кружки и пару пакетиков растворимого кофе, высыпаю содержимое в кружки, бросаю в них же по кубику сахара и заливаю всё это кипятком. Мои коллеги начинают готовить себе завтрак, обычно это яичница, приготовленная на газовых горелках. У меня есть идея получше. Я беру из холодильника упаковку сосисок, которую купил вчера после работы, и возвращаюсь к нашему мангалу. В это же время из бытовки наконец-то выходит Макс.

– Доброе утро! – кричу я ему.

– Доброе, – отвечает он и медленно потягивается.

– Макс, сосиски на гриле будешь?

– А давай.

– Тогда тащи решётку. У меня на тумбочке лежит, и бумаги немного захвати для розжига, в верхнем ящике.

Он ничего мне не отвечает, лишь молча возвращается в бытовку и закрывает за собой дверь. Видимо, проснулся, но не до конца. Я снова иду на кухню, беру две кружки с растворимым кофе и несу к мангалу, Макс уже собирает мелкий хворост для костра. Для начала придётся просушить те веточки, что потолще, иначе не возьмутся.

Минут через десять мы начинаем готовить наш завтрак. Максим предусмотрительно захватил из бытовки тонкий лаваш, который мы разрезали на несколько частей. Я заворачиваю в него первую партию слегка обжаренных сосисок, перед этим предварительно полив их соусом по-грузински. Такая простая «лесная» кухня задаёт темп и наделяет хорошим настроением на весь день. Угли небольших веточек медленно тлеют, мы молча смотрим на гаснущий огонь, и я начинаю подкидывать просушенные, более толстые ветки. Да, раньше я часто здесь гулял, лет пятнадцать назад мы с мамой переехали в другую часть города, примерно в двадцати километрах отсюда. У меня нет никого: ни братьев, ни сестёр, ни отца. Два года назад я похоронил мать. Девушки нет, отношения были, но после смерти матери меня как-то не тянет заводить новые, не знаю, с чем это может быть связано. Может быть, просто неосознанная депрессия, не помню, как это правильно называется у психологов, а может быть, просто потому, что я всё время занят. Вся жизнь моя – от стройки до стройки, ну, по крайней мере в последние два года. Я понимаю, что, скорее всего, в прямом и переносном смысле зарываюсь в работу, чтобы… не грустить? У Макса же ситуация другая, он вообще не из этого города, а из области, есть жена и дочь десятилетняя, которые живут в краевой столице. Но что касается стройки, то можно сказать, Макс здесь прописался. В нашем городе постоянно что-то строят, работы здесь хватает, вот он и приезжает на какой-нибудь проект, полгода поработает, затем возвращается к семье в город и полгода балду пинает, перебиваясь мелкими подработками. С Максом мы познакомились пять лет назад, когда валили лес в западном районе города, с тех пор стараемся работать вместе на подобных проектах. Больше всех зарабатывает оператор башенного крана. Думаю в обозримом будущем освоить управление, а пока ограничиваюсь экскаватором и бульдозером, как и Макс. Строителей, которые умеют управлять специализированной техникой, ценят больше, чем простых работяг, поэтому бывает так, что для таких, как мы, даже отдельные бытовки выделяют. Хорошо нам, в этот раз вдвоём живём. Обычно в таких вот «вагончиках» селят по три-четыре человека минимум. Наше спокойствие прерывает шум радио, которое включили на кухне – опять какие-то армянские песни, а ведь утро так хорошо начиналось. Ладно, пора за работу, звук экскаватора мне куда приятнее, чем такие колоритные песни.

12:50

Наглое дерево, не поддаётся! Я сильнее давлю на джойстик, ковш экскаватора упирается в ствол и наконец-то валит дерево, звучит треск, лесной гигант падает в овраг. Ну вот, отлично, теперь можно продолжать дальше выкорчёвывать пни с камнями и грузить грунт в самосвал. Макс в это время ровняет бульдозером землю под будущую дорогу в сотне метрах от меня. Я насыпаю последний двухкубовый ковш грунта в кузов самосвала, тот разворачивается и медленно уезжает со строительной площадки. Ну вот и всё, перерыв. Стройка стройкой, а обед по расписанию. Слышу, как замолкает двигатель бульдозера, Макс тоже следит за временем.

13:25

Обед на стройке – время святое. Поскольку в нашей бригаде много людей, то обеденное время разделено на три часа. Первая группа обедает с двенадцати до часу, вторая, как раз та, в которой мы с Максом, – с часу до двух, и третья группа – с двух до трёх часов. Кухня хоть и большая, но мест для всех, если будем сидеть одновременно, не хватит, так что порядок такой. Подкрепившись макаронами и обжаренными кусочками колбасы, мы медленно потягиваем крепкий чай с лимоном. Чифирь среди строителей так же популярен, как и среди зеков. Бодрит лучше всякого энергетика. Вот только у зеков лимона нет, а у нас есть. Толстая долька жёлтого цитруса плавает в моей кружке, и я делаю ещё один глоток, затем беру со стола зубочистку и лениво ковыряюсь ей в зубах.

– Что, Саня, обожрался? – вдруг обращается ко мне Макс.

– Да не то что бы, просто спать охота, – лениво отвечаю ему.

– Раз спать охота, значит, обожрался.

– Иди в пень. Давай, для бодрости. – Я достаю из нагрудного кармана «пузырёк» с коньяком.

– Нет, Саня, я не буду. Ещё полдня впереди.

– Давай, я тебе говорю, чтобы бульдозер лучше управлялся, чтобы работа спорилась.

– Ладно уж, только чуть-чуть.

Не особо-то он и сопротивлялся. Строители за соседним столиком смотрят на нас, и я понимаю, что в таком случае им тоже нужно предложить.

– Мужики, будете?

– Нет-нет, спасибо, – быстро отвечает один из них.

– Я тоже не хочу, спасибо, ещё полдня впереди. Вот если к вечеру…

– Ну, к вечеру, может, уже ничего и не останется, – язвительно отвечаю им.

– Ну, что ж теперь поделать, – отвечает второй и тут же берёт грязную посуду, встаёт из-за стола и направляется к раковине.

Я смотрю на Макса, тот хлопает меня по плечу и предлагает отойти в сторонку. Мы встаём из-за столика, закуриваем по сигарете и идём к обрыву, возле которого я работал экскаватором. По дороге Макс не упускает возможности заняться нравоучениями.

– Саня, ты бы так открыто не палился со своей алкашкой.

– А что тут такого?

– Да ничего! Не ровён час, насвистят бригадиру или, того хуже, руководству.

– Какому бригадиру?! Он на следующей неделе только будет.

– Вот приедет, и насвистят. Нагоняй получишь, что бухаешь в рабочее время, тем более машинист, а не абы кто.

– Ну, во-первых, не бухаю, ты знаешь, как я бухаю. А во-вторых, сколько раз уже было на других стройках и ничего за это не было.

– Саня, мой тебе дружеский совет: прекращай это дело в рабочее время, завязывай.

– Хорошо, я подумаю над этим.

– Подумает он…

За разговором мы не заметили, как вплотную подошли к обрыву. В низине располагался ещё пока нетронутый густой смешанный лес, как из лиственных, так и из хвойных деревьев. Осень приходит в наши южные леса с запозданием, и листья на деревьях только-только начинают краснеть и желтеть в октябре.

– Далеко же тут лететь, – Макс, прищуриваясь, вглядывается в дремучую лесную бездну.

– Не так уж и далеко, тут кажется, что высоко, можем, кстати, прогуляться, пока время есть, чего на площадке-то сидеть, и так целыми сутками на ней.

– Я по этому склону не пойду, пожить ещё хочется.

– Да не по склону, тут недалеко тропинка есть небольшая, в обход можем пойти. Я же тут в детстве гулял, места ещё более-менее помню. Там ещё пещера здоровая есть, в низине валуны огромные по лесу разбросаны, говорят, что каменоломня тут когда-то была.

– Да ну, не попрусь я в эти дебри. Посуду свою ещё помыть надо.

– Никуда не денется твоя посуда. Пойдём пройдёмся.

За что я люблю спорить с Максом – так за то, что он обычно долго не возражает и чаще всего уступает оппоненту. Мы немного обогнули обрыв и вышли на тропинку, память меня не подвела. Столько времени прошло, а здесь, в лесу ничего не изменилось. Плотная растительность из кустарников, каштанов, дубов, елей, кипарисов и прочих деревьев, названия которых я даже не знаю, на северном склоне закрывала собой большую часть неба. Густой, разнообразный смешанный лес, словно купол, защищал здешние земли от внешнего мира. Солнечные лучи с трудом просачивались сюда сквозь пышные кроны деревьев, которые всё ещё не сбросили свою листву. Вдалеке, километрах в десяти, виднелась дорога, но шум машин практически не доходил до леса, словно ударяясь о какую-то неведомую преграду тишины и спокойствия, разбивался о гору, так и не проникнув в лесную чащу.

– Стрёмно тут, – заметил Макс.

– Не стрёмно, а красиво, посмотри, природа вокруг.

– Ага, природа… скоро и досюда доберётся стройка. Не лицемерно ли ты рассуждаешь?

– А что поделать? Мы с тобой работяги, деньги не пахнут.

– Стой! – Макс резко схватил меня за плечо и дёрнул назад.

– Твою мать, ты чего?!

– Смотри, – он махнул рукой.

Я вгляделся по направлению, куда указывал Макс. Примерно в полусотне метров от нас, на пеньке сидел пожилой мужчина, смотрел на горящий перед ним костёр, а вокруг на камнях стояли зажжённые свечи.

– Он что, свечки жжёт? – спросил я.

– Явно не фонарики. С прибабахом дед, видимо.

– Пойдём, поговорим.

– Зачем?

– Спросим, что делает тут, зачем свечи жжёт.

– Да ну его, поехавший, скорее всего.

– Пойдём, я тебе говорю. Скажем, чтобы не околачивался тут, стройка недалеко, небезопасно, я сюда деревья валю, не хватало мне ещё деда придавить.

Мы подошли поближе, дедушка даже не взглянул на нас, продолжая смотреть на костёр, переворачивая в нём дрова небольшой палочкой. Старику было где-то между шестьюдесятью и семьюдесятью: седые волосы выступали из-под старой зимней шапки, на ногах спортивные штаны да поношенные ботинки, на теле выцветшая рубаха в клетку, поверх неё зелёная жилетка-безрукавка. Густая седая борода, которую он мыл явно не в этом месяце, тянулась до самой груди.

– Отец, привет! Ты чего тут делаешь? – обратился я к дедушке.

– Сижу, греюсь, – он лениво ответил так и не взглянув на нас.

– Это понятно, а свечи зачем?

– Духов нехороших отгонять.

Макс похлопал меня по плечу и прошептал на ухо:

– Слышь, Саня, ну неадекват, я же говорил. Пойдём уже.

– Да вы не стойте, присаживайтесь, коль пришли, – старик указал на два камня, торчащих из земли.

– Спасибо, да мы пойдём, нам работать пора, – возразил Макс.

– Работа никуда не денется, а за приглашение спасибо, присядем.

Я было собираюсь сесть на камень, но старик тут же меня останавливает.

– Стой, ну куда на голый камень-то? Застудишь всё. Молодые же ещё, по сколько вам?

– Мне тридцать пять, Максу тридцать два.

– Слышь, Сань, ты зачем ему выкладываешь это?

– Вот, возьмите, – дедушка достал из старой клетчатой сумки две небольшие тканевые подстилки. – Постелите, так теплее будет.

Мы с Максом переглянулись, неуверенно взяли в руки некое подобие самодельных пледов, что протянул нам дед, постелили на камни и уселись сверху.

– Тебя как звать, отец? – продолжил я.

– А сами представиться не желаете?

– Я Саша, это Макс.

Дедушка взглянул на Максима, тот кивнул ему как бы в знак приветствия и мигом отвёл взгляд.

– А меня Коля зовите.

– Просто Коля?

– Да, именно так. У нас посёлок тут на другой стороне горы, там все так зовут, я уже привык.

– Коля, вы бы тут не ходили, тут стройка недалеко, слышали, наверно. Опасно, упадёт ещё сверху что-нибудь, потом мы и будем виноваты. Нам проблемы не нужны, – вдруг выпалил Макс.

– Да я уже ухожу скоро.

– Вы уж простите моего друга за прямоту, но он прав. Тут небезопасно.

– Да знаю я, понял.

– А что насчёт свечек?

– Что насчёт свечек? – переспросил дедушка.

– Ну, они и правда духов нехороших отгоняют?

– Правда, я же не сумасшедший.

– С чего вы взяли, что здесь злые, простите, нехорошие духи водятся?

– Да это не я взял, это всем местным известно. Я тут уже в третьем поколении живу, история одна ходит. Тут же каменоломня когда-то давно была, слышали?

– Да, я тут школьником с друзьями гулял, знаю, рассказывали, но без подробностей.

– Могу рассказать, коль не спешите, – вдруг оживился дед.

– Ну, вообще-то, у нас перерыв уже заканчивается, – перебил его Макс.

– Ничего, всё в порядке, расскажите, нам интересно.

Я снова переспорил Макса, если это вообще можно было назвать спором. Дедушка достал из сумки термос и пару пластиковых стаканчиков, налил нам горячего чаю. Вкусный, травяной. Не удивлюсь, если сам собирал. Но время и правда поджимало, перебивать не хотелось.

– Слухи ходят уже довольно давно, что пару веков назад деревня тут была, прям в этом лесу. Шакалинки называлась – из-за того, что в округе шакалы обитали. В те времена сюда только начали переселяться казаки, солдаты Российской империи постепенно вытесняли коренное население, а земли отдавали своим крестьянам да под нужды армии. Так вот, говорят, деревню эту ведьма прокляла. Каменоломня же ещё с тех времён, потому и валунов вокруг столько.

– Это же кто так говорит, отец?

– Все говорят, кто давно на этой земле.

– И не страшно тут одному ходить?

– А чего страшного? У меня вот свечи для этого есть. Да и к тому же места тут грибные, я же не просто так шатаюсь, по грибы хожу. Вон, смотрите, какие шляпы. – Дедушка достал из-за спины корзину с грибами и поставил перед нами.

– Место грибное, а грибников мало, – продолжил он. – Стараются стороной все обходить. Ну, мне больше достаётся. Я бы вам всё-таки рекомендовал найти другую работу, лучше этот лес не тревожить.

– Да мы бы, может, и рады, да нет пока другой работы. Я же говорю, сам тут в школьном возрасте гулял часто. Помню, там ниже по склону ещё скала есть, наверное, с четырёхэтажный дом высотой, там ещё два дерева в одно сплелись.

– Дерево висельников, – резко оборвал дед.

– Почему висельников? – поинтересовался Макс.

– Всё по тем же слухам. Липа и дуб слились в одно дерево и растут на скале, но у каждого дерева своя корневая система. Местные рассказывали, что преступников на нём вешали в давние времена.

– Дедушка, ну хорош уже заливать нам тут! – не выдержал Макс. – Злые духи, ведьма, висельники какие-то. Спасибо за чай, но мы всё, нам пора возвращаться, уже на двадцать минут опоздали.

Он встал и быстрым шагом начал подниматься обратно в сторону стройплощадки.

– Вы спросили, я ответил, – невозмутимо произнёс старик.

Я извинился перед дедушкой за грубость Максима, поблагодарил за чай и историю и тоже побрёл наверх.

Глава 2

2002 год

Саша жил недалеко от школы, пешком примерно двадцать минут. Нужды в том, чтобы добираться на маршрутке, не было. К тому же улица Лесная, через которую проходил путь от дома до школы, была расположена рядом с густым живописным лесом, в котором Саша со своими друзьями иногда успешно, а иногда и не очень, прогуливал уроки. Их было трое друзей-одноклассников: сам Саша – довольно высокий для своих лет, активный и любознательный; Володька, полная противоположность Саше – низенький, спокойный и внимательный, и Кузьмин Руслан – смуглый, полноватый парень, которого ребята называли «Кузбасс». Тогда они даже не знали, что значит это слово, просто пару раз слышали по новостям в телевизоре, а фамилия Руслана показалась им созвучной. Так прозвище нашло своего обладателя.

В те годы лес был густой, даже дорога к улице Лесной была грунтовой, а не заасфальтированной. На склоне, чуть поодаль дороги, росли лиственные деревья с толстыми вековыми стволами, покрытые лианами. Лианы были прочные, по крайней мере, вес ребёнка школьного возраста выдерживали без труда. Саша с друзьями любил кататься на подобных лианах, «тарзанки» – так они их называли. С противоположной стороны дороги располагалась не работающая уже по меньшей мере лет пятнадцать лесопилка. Проржавевшие рельсы, по которым древесина раньше поступала в некогда работающий механизм с огромными циркулярными пилами, доживали свои годы под широким, продырявленным временем и непогодой шиферным навесом. Ребята любили гулять по заброшенной лесопилке: сидели там в дождливую погоду, рассказывали друг другу страшные истории, ходили по рельсам, стояли на одной ноге, проверяя, у кого равновесие лучше. Любопытство детей не знает границ, и вскоре им уже было неинтересно околачиваться у одной лишь заброшенной лесопилки в низине леса, они начали делать вылазки вверх по горе. Сначала недалеко, лишь до тех мест, до которых была проложена узенькая асфальтовая тропинка, ещё с советских времён. Уже тогда тропинка была изрядно поросшей травой и кустарниками, а время оставило на ней многочисленные трещинки и ямки. Володька не любил такие длительные и дальние прогулки, чего нельзя было сказать о Саше с Кузбассом. Те двое с удовольствием открывали для себя новые лесные полянки и с каждым разом заходили всё дальше.

Был солнечный майский день. Сидеть на уроках совсем уж не хотелось. Володька валялся дома с температурой, ну а Саша с Кузбассом, недолго думая, отсидели два первых урока, а остальные решили прогулять в лесу. На этот раз они зашли дальше, чем обычно – до самой вершины горы, откуда открывался непередаваемый вид на город и на соседние горы, так же густо покрытые деревьями. На этом ребята не остановились и побрели ниже, на северный склон. Лес там был более густым, не казался таким солнечным и дружелюбным, а плотно растущие хвойные и лиственные деревья едва пропускали свет майского солнечного дня. Однако была одна интересная особенность, которая влекла ребят исследовать лес дальше – «каменная река», так они назвали это место. По всему северному склону горы было разбросано множество валунов совершенно разных размеров: от одного и до пяти-шести метров. Все покрытые мхами и лишайниками, камни действительно словно образовывали собой некое подобие реки, тянущейся вниз по склону.

Ребята с уверенностью, не теряя мальчишеского любопытства, пробирались всё дальше, прыгая по камням, пока не наткнулись на огромную, высотой примерно с четырёхэтажный дом, скалу, на самой вершине которой росло дерево причудливой формы: вроде бы одно, а вроде бы и два дерева с переплетёнными стволами. Заворожённые такой находкой, мальчики несколько раз обошли кругом скалу, после чего решили попробовать подняться наверх. Саша цеплялся за маленькие кустики и корешки, уверенно штурмовал высоту, Кузбасс полз следом.

– Кузбасс, ну давай резче уже, чего ты там возишься? – возмутился Саша, добравшись до вершины.

Руслан ничего ему не ответил, будучи сосредоточенным на своём восхождении. Саша немного осмотрел местность с высоты:

– Смотри, Русик, там внизу ещё куча камней, давай спускаться, посмотрим!

Надо сказать, что для мальчика своего возраста Руслан явно имел лишний вес, килограмм в пятнадцать по меньшей мере. И к тому моменту, когда дополз до вершины скалы, осознал, что уже изрядно устал и пора бы возвращаться. Саше не понравилась такая резкая смена поведения своего друга. Немного поспорив с Русланом, обозвав его несколько раз толстым «Кузбассом», Саша всё-таки смог убедить его спуститься со скалы и идти дальше. Саше вообще нравилось манипулировать людьми и спорить с ними, хоть в те годы он особо этого и не осознавал. Итак, довольный своей правотой и уверенностью Саша и уже изрядно уставший и измученный Руслан продолжили спуск по «каменной реке». Камней меньше не становилось, напротив, по мере спуска с горы их количество только увеличивалось, а причудливые формы не оставляли ребят без внимания.