Карантин
Макс проснулся тёплым июльским утром, которое обещало неминуемо превратиться в жаркий июльский день, а в такой день нужно обязательно искупаться. Макс обычно купался за городом, на озере, в трёх километрах от своего дома. На озеро он ездил на своём мопеде. Быстро и удобно. Не то что тащиться три километра пешком по жаре туда и обратно. Взмокнешь весь и устанешь, что купался, что не купался.
Быстро позавтракав, он вывел из гаража свой мопед, сел на него и помчался на озеро. Сначала всё было прекрасно. Ровная укатанная просёлочная дорога, синее небо, яркое солнце, цветущие луга, прохладный ветерок обдувающий тело и лицо, вокруг птички-бабочки летают. Кайф! Но вдруг… Вдруг прямо перед ним воздух закрутился словно воронка водоворота, и Макса с мопедом в эту воронку затянуло. Всё произошло так стремительно, что затормозить или отвернуть в сторону он просто не успел. Через мгновение мопед Макса обогнал повозку, которую тащила лохматая корова с закрученными вверх рогами. Макс резко затормозил, его занесло, и он оказался перед самой коровьей мордой. И в это самое время мужик в повозке взмахнул кутом и дико заорал на Макса: – С дороги, придурок!
Макс вывернул руль мопеда, газанул, и куда-то провалился.
Очнулся он от, приятного слуху, перезвона колокольчиков. С голубого неба снова светило Солнце. Он попытался сесть, и у него это получилось. Макс был цел и невредим. Но вот где он был цел и невредим? Макс оглянулся вокруг. Он сидел на зелёной лужайке, а рядом лежал его мопед. Посреди лужайки, прямо перед ним, стояла высоченная каменная арка с высоченными кованными воротами. Никакого забора по обеим сторонам от арки не было. На самом верху арки что-то искрилось. И тут Макс увидел, что к нему через полянку идёт человек. Человек был уже не молодой, но ещё не старый, лет пятидесяти. Одет он был по-домашнему: светлая холщёвая рубаха на выпуск с закатанными рукавами, свободные штаны из такого же материала, на ногах у него были шлёпанцы, а на голове панамка. Человек, дружелюбно улыбаясь, встал перед Максом, загородив Солнце своей тенью. И тут Макс задал ему вопрос, от которого незнакомец заулыбался ещё сильнее.
– Я, что, в раю?
– Рано тебе туда. Рай ещё заслужить надо. Читать умеешь?
– Умею.
– Тогда, читай. – и незнакомец хлопнул в ладоши и показал рукой на верхушки арки.
На верхушке арки проявилась надпись «КАРАНТИН». Последняя «Н», то появлялась, то пропадала и из неё сыпались искры.
– Надо сказать Аркадию чтобы починил. – сказал незнакомец.
– Что ещё за карантин? – спросил Макс.
И незнакомец рассказал Максу про КАРАНТИН.
В одно прекрасное время… А может, в одно ужасное время… Короче, однажды один чел придумал машину времени, потом другие челы узнали про это и скопировали её. И начали люди как мыши шмыгать из одного времени в другое, и начался БАРДАК. То железный молоток в каменном веке забудут, то пирамид в прошлом понастроят, когда аборигены только-только хижины строить научились. Или привезут какую-нибудь заразу из далёкого прошлого в далёкое будущее. А ещё хуже, когда привезут какую-нибудь заразу из далёкого будущего в далёкое прошлое. А потом удивляются «Куда подевались древние цивилизации???». Вымерли все к чертям собачьим от эпидемий благодаря всяким меж временным проходимцам! И тогда, один очень хороший чел придумал КАРАНТИН. Чтобы не напрямую из одного времени в другое можно было шмыгать, а только строго через КАРАНТИН! Специальные антенны улавливают колебания пространственно-временного континуума, и как только кто-нибудь начинает перемещаться из одного времени в другое сразу отправляют этого нахала в КАРАНТИН. А в КАРАНТИНЕ выясняют куда и зачем этот нахал так торопился через время шмыгать, и решают разрешить ли ему переместиться куда он хотел или вернуть его назад. Одно дело, когда человек хочет удовлетворить своё чисто научное любопытство, или родичей повидать. Например, отец погиб, когда сын ещё не родился. И увидеться сыну с отцом очень хочется, просто невмоготу. И совсем другое, когда чел обогатиться хочет, наладить меж временную контрабанду. Или, когда заразу или оружие меж временами протащить пытаются. С этими проходимцами поступают сурово. Меж временные скачки им запрещают навсегда. А, в самых крайних случаях, человека могли отправить в ИЗОЛЯТОР, туда, откуда он не в своё родное ни в какое другое время уже возвратиться не мог. Никогда!
– Интересно вы всё рассказываете. Только причём здесь я? У меня никакой машины времени отродясь не было!
– Есть такое слово «СУДЬБА»! – ответил незнакомец и улыбка его стала грустной. – Рассказывай, что с тобой произошло и поподробнее.
Макс рассказал незнакомцу про озеро, про воронку, по корову с повозкой.
– Случайностей в жизни не бывает. В том месте, где ты оказался, кто-то создал точку перехода в пространственно-временном континууме. Кто именно – выяснят. У начальства все ходы записаны! Судя по всему, историки какие-то куда-то перемещались. Вынюхивают чего-то, черти полосатые. Ну тебя и втянуло в их воронку. Так всё совпало.
– На корове, запряженной в повозку?! Они что, сумасшедшие?
– Не думаю. Не переживай – разберёмся!
– А звать вас как? – спросил Макс.
– Вот с этого надо было начинать! А то вместо «здрасти», «Я, что, в раю?». Зови меня Саныч.
– А я Макс.
– Вот и отлично.
– А назад домой мне как теперь вернуться?
– Проверять тебя будут, прежде чем решить, что с тобой дальше делать. Если правда случайно в воронку затянуло, то вернёшься домой, в своё время, целым и невредимым.
– А мопед?
– И мопед вернём. Нам тут своего хлама хватает. – и Саныч постучал ногой по арке. Последняя буква «Н» ярко вспыхнула и погасла окончательно. – Пойдём к Глафире на постой устраиваться.
Ворота арки отворились, Макс с Санычем вошли под неё и пошли по едва заметной тропинке. По дороге Саныч рассказал Максу про себя и других обитателей КАРАНТИНА.
Когда создали первый КАРАНТИН, то обслуживать его поручили роботам. Но люди, попадавшие в КАРАНТИН, плохо контачили с роботами, а роботы плохо контачили с людьми. Роботы считали людей придурками, они же и в правду умнее, а люди роботов побаивались, не доверяли им, и потому постоянно пытались их унизить и обмануть. Поэтому решено было нанять для обслуживания КАРАНТИНА людей. Но желающих заниматься «всякой ерундой» не пойми где, и не пойми когда среди нормальных людей не нашлось. КАРАНТИН он ведь ГДЕ? У чёрта на куличках! И никто не соглашался тратить свою единственную драгоценную жизнь на всякую ерунду вдали от своих близких. Были конечно сумасшедшие согласные на всё, но сумасшедших к КАРАНТИНУ решено было не подпускать. И тогда придумали биороботов с мозгами похожими на человеческие. Биороботов можно сделать похожими на людей, фиг отличишь. А если ещё и мозги сделать похожими на человеческие, то это как раз то, что нужно. Поскольку желающих скакать между времена было много, а на первых порах очень много, то и КАРАНТИНОВ пришлось создать порядочное количество. Этот конкретный КАРАНТИН обслуживали три биоробота: Саныч, Аркадий и Глаша. Все они, на человеческий взгляд, были людьми уже не молодыми, но и дряхлыми стариками назвать их было нельзя. Лет этак пятьдесят-шестьдесят. Саныч отвечал за встречу гостей, налаживал с ними контакт, и следил чтобы гости не натворили бед пока решалась их дальнейшая судьба. Глаша и Аркадий дразнили Саныча болтуном, и он не обижался. Поговорить Саныч любил. Во власти Аркадия была вся техническая сторона работы КАРАНТИНА. Сторона эта была для Саныча и Глаши совсем тёмной и непонятной. Каким образом гости оказываются на лужайке перед аркой, и как они потом с лужайки исчезают Саныч и Глаша не понимали абсолютно. Им это было неинтересно. С другой стороны, из попыток общения Аркадия с гостями хорошего получалось мало. Снисходительное барское превосходство сквозило из всех щелей биоробота Аркадия. Аркадий был технарём от бога, но другим находиться долго рядом с ним было тяжело, и ему самому было в тягость долго находиться рядом с другими. Глаша суетилась по хозяйству: уборка, стирка, готовка. Если бы не она, то и Саныч, и Аркадий, да и весь КАРАНТИН заросли бы по макушку грязью, а гости были бы голодными и неухоженными. Глаша частенько просила Саныча помогать ей по хозяйству. Общество Аркадия Глаша категорически не переносила и потому не лезла к нему со своими просьбами. А если что-то в её хозяйстве ломалось, то она просила починить это «что-то» Саныча. А уж если у Саныча не получалось это «что-то» починить, то он крайне неохотно обращался за помощью к Аркадию. Получалось, что с одной стороны роботы, а с другой – всё запутано как у самых обыкновенных людей.
На веранде у Глафиры
– Глафира! Принимай гостя. – крикнул Саныч, едва они с Максом вошли на просторную веранду аккуратного деревенского домика.
– Здрасьте. – сказал Макс. Отец с малых лет учил его, что где-бы ты не оказался перво-наперво нужно поздороваться.
И его приняли. Быстро окинув Макса с головы до ног своим цепким взглядом, Глаша сначала, улыбнувшись, тепло и ласково произнесла: «Добро пожаловать!» А потом, уткнув свои руки в бока, командирским тоном приказала: «Мыть руки и за стол!»
Через пять минут Макс уже сидел за большим круглым столом и с аппетитом уплетал горячие, только со сковороды, домашние сырники и запивал их ароматным травяным чаем. Напротив Макса, совсем как человек, с аппетитом уплетал сырники биоробот Саныч.
– И сколько я тут буду сидеть? – спросил Макс.
– А куда тебе спешить? Кому ты там в своём времени по зарез нужен? Родителям? Поди убиваются из-за пропажи родного сыночка, ищут, с ног сбились. Да?
– Да нет. Отец в командировке, мама бабушку в деревне навестить уехала. Я дома один остался.
– Значит ты по ним убиваешься и сильно скучаешь?
– Да не скучаю я по ним. Я с ними как-то параллельно живу. У них своя жизнь, а у меня своя. Кормят, одевают и на том им большое спасибо.
– А к бабушке вместе с матерью чего не поехал?
– Скучно у неё в деревне. Ещё на огороде помогать заставят. Каникулы у меня! Мне отдыхать надо.
– Значит бабушку редко навещаешь?
– Редко. То учёба, то друзья, то каникулы. На компе поиграть, на мопеде погонять тоже время нужно. Времени, понимаешь, нет совсем. Да и о чём мне с бабкой разговаривать? Нет, ну поговорить конечно можно. Минут пять. Про здоровье спросить, про урожай огурцов, про жуков колорадских. Ну и всё! И из-за пяти минут в деревню на неделю ехать? Ну нет уж!
– А питомец у тебя в твоём времени есть?
– Кто?
– Ну котик, собачка, хомячок, таракан ручной, цветок в горшке. Ты за кем-нибудь там у себя ухаживаешь? Заботишься там о ком? Чья-то жизнь там от тебя зависит?
– Саныч! Ты чё? Какой мне питомец? Я сам ещё питомец! То есть ребёнок. За мной самим ухаживать надо.
– Понятно всё с тобой. Паразит обыкновенный!
– Какой паразит?
– Самый обыкновенный паразит. Пользы от тебя окружающим никакой! А сам хочешь, чтобы все о тебе заботились. Бабушка поди на день рождения подарки тебе дарит. Не забывает. А ты ей на день рожденье что подарил? Открытку? Что даже открытку не послал!?
Тут в их бурный диалог резко вмешалась Глаша, несильно стукнув Саныча ложкой по затылку:
– Чего привязался к ребёнку? Макаренко хренов! Своих детей нет, до чужого докопался! Любит он свою бабушку! И родителей своих любит! Правда сынок?
– Да, люблю. – неуверенно подтвердил Макс.
– Вот лишь бы поперёк! Лишь бы поперёк! – обиженно взглянув на Глашу, и потирая воображаемую шишку, проворчал Саныч.
Максу совсем не хотелось сориться с биороботами. И Макс решил сменить тему разговора.
– Саныч! А тебе сырники есть можно? Ты же робот!
– Можно. Мой биореактор прекрасно усваивает человеческую еду. – похлопал себя ладонью по животу Саныч.
– Вам тут, наверное, скучно и одиноко жить в этом Карантине?
– Скучать особо тут некогда. За Карантином уход нужен. А шастующих меж временами сколько? Полно! И каждого встреть, проводи, накорми, проверь, отправь дальше куда надо. Не поскучаешь. И связь с внешним миром у нас кой-какая есть. А насчет одиночества… Во-первых, нас тут трое. Опять же гости вроде тебя. А во-вторых, к одиночеству можно относиться по-разному. Ты вот сам себя одиноким чувствовал?
– Чувствовал, когда маленьким совсем был. Родителям всегда было некогда. Не до меня им было. – вздохнул Макс.
– И как ты со своим одиночеством научился обходиться?
– Что значит обходиться? Разве с одиночеством надо как-то обходиться?
– А ты как думал! Долгое чувство одиночества разрушительно и для детей, и для взрослых, и для роботов. С ним надо что-то делать.
– А что с ним можно сделать если никого нет рядом и ты никому не нужен?
– А самому себе ты нужен???
– Ну самому себе нужен, наверное.
– Наверное! – скорчив противную рожицу, передразнил Макса Саныч.
– Остался один – займись своими делами. Приберись вокруг, почитай, поиграй. Не сиди без дела и одиночество отступит. Одиночество, это прекрасный повод переделать массу дел. – продолжал Саныч.
– А если делать ничего не хочется?
– И такое бывает! Тогда можно помечтать. Ты мечтать умеешь? Воздушные замки возводить могёшь? У меня красивые получаются. – мечтательно вздохнув и посмотрев куда-то ввысь, сказал Саныч.
– Эй, великий замкостроитель! А ну ка, сбегай в погреб за картошкой. И банку с вареньем захвати. Быстро, я сказала! Скоро полдень, а мне ещё обед готовить. – прервала мечтания Саныча Глаша.
– Вот так всегда! Так всегда! Не даст с человеком спокойно поговорить. Ну всё поперёк! Эх… – всем видом показывая своё безграничное разочарование Глафирой, произнёс Саныч, но тут же покорно взял ведро и быстрым шагом пошёл за картошкой.
– Ты на этого старого болтуна не обижайся. – сказала Глаша, когда Саныч ушёл с веранды.
– А я и не обижаюсь.
– Саныч, он хоть и зануда страшный, но добрый.
– Странный он немного. Со мной никто из взрослых еще ни разу в жизни так не говорил.
– Как «так»?
– Ну как.. Ну так подробно, так долго, откровенно…
– И так навязчиво. – продолжила мысли Макса Глаша. – Пользуется, подлец, тем что тебе деваться некуда. Ну а насчёт странности, это ты ещё Аркадия нашего не видел.
– Вы, я слышу, по мне уже прошлись, и теперь Аркадию кости перемываете. – входя на веранду с картошкой и вареньем, проворчал Саныч.
– Слышит он! Локаторы свои развесил! Да нужны вы мне со своими костями! Ты лучше расскажи ребёнку про допрос, а то перепугается с непривычки, ещё заикаться потом будет.
– Про какой допрос?
– Да не про допрос, шутит она. Опрос! Опрашивать тебя будут. Аркадий тебя опрашивать будет. Как только ты под аркой Карантина прошёл, тебя просканировали и отправили запросы по инстанциям: Кто ты? Откуда? Из когда? Куда и зачем перемещался? Характеристику из школы запросили. Это обязательно! Дневник прививок, опять же. Вдруг ты заразный! Ну и так далее. Теперь тебя самого нужно опросить. Порядок тут у нас такой. Чтоб знать куда тебя дальше перемещать.
– Ну так опрашивайте. Я готов.
– Понимаешь, в чем дело, функция опроса возложена на Аркадия. Нас с Глашой считают слишком добрыми. Считают, что из-за доброты своей мы можем быть не совсем объективными при допрос… Тьфу ты! При опросе. Понимаешь? А Аркадий… Аркадий он кремень! Никаких поблажек! У него всё чётко!
– Ну так зовите вашего Аркадия. Делов то.
– Не царское это дело за каждым шмыгарём меж временным таскаться. Это так Аркадий говорит. Я тебя сам к нему отведу. Мы тебя предупредить хотим. Понравился ты нам. Понимаешь, любит он свои опросы в представления превращать. Недавно, например, рядом со стулом опрашиваемого гильотину поставил. Настоящую. А вокруг кровища! И головы человеческие кучей валяются. Это типа, тех, кто на вопросы честно не отвечал, хитрил значит. Кровища и головы конечно бутафория, но от настоящих не отличишь, если не знаешь. Так что, готовься! Сказки страшные вспоминай, кошмары ночные, ужастики. Памперс одень. Если своего нет, то мы дадим… Ай!
Саныч снова получил ложкой по затылку от Глафиры.
– Пошутить нельзя! – пропищал он, потирая уже не воображаемую шишку.
– А почему у вас всё так сложно? Я думал, что в будущем обязательно научаться чужие мысли на расстоянии считывать и никаких вопросов задавать друг другу будет не надо. Всё всем обо всех будет известно.
– Смотри ка, а ты умный! Правильно ты говоришь, придумали люди такую штуку, чтобы чужие мысли считывать. И начали они этим делом заниматься, а потом поняли, что ерунда всё это и читать чужие мысли перестали.
– Почему?
– Да потому! В голове нормального здорового человека мыслей как мусора на ваших свалках. Мысли умные и дурные, хорошие и плохие, приличные и неприличные, красивые и ужасные. И все они в одной голове! Но это ничего не значит! Нельзя человека судить или хвалить за его мысли. Это можно делать только за его дела. Думать человек может всё что угодно. Пока человек не произнёс ответ на вопрос, нельзя понять врёт он или нет. В голове его одновременно могут существовать два желания: сказать правду и солгать. Пока ответа нет, выбор неизвестен, и судить о человеке нельзя.
– Ладно. С человеческими мыслями понятно. А у вас, у роботов какие мысли в голове?
– В отличие от людей, молодой человек, в головах биороботов мысли бывают исключительно добрые, красивые и приличные. – задрав кверху нос, с пафосом произнёс Саныч.
– Ха-ха-ха-ха!!! – заржала Глаша, услышав эти слова Саныча.
– Исключительно красивые и приличные! – громко и обиженно повторил Саныч.
А Глафира поглядела на Саныча с ласковой иронией, покачала головой, захлопотала у плиты, и запела: – Лютики-цветочки у меня в садочке…
Опрос
И Саныч отвёл Макса к Аркадию. Аркадий встретил их на лужайке перед своим жилищем, которое видом своим напоминало то ли усечённую пирамиду без окон, то ли военный бункер. Видно было, что он поджидал гостей. Перед Санычем и Максом стоял двухметровый шкаф в клетчатой рубашке на выпуск с закатанными рукавами. Ладони рук у шкафа были засунуты в карманы широких тёмно-серых штанов. Из карманов торчали только большие пальцы. Шкаф, не просто стоял, шкаф внимательно рассматривал Макса и не спеша раскачивался с пяток на носки и обратно. На его лице сияла улыбка. Только улыбка эта была не доброй, а издевательски-ироничной. «Улыбка садиста.» – подумал Макс.
– Здравствуй. Вот, привёл к тебе. – сказал Сыныч.
Аркадий, продолжал молча улыбаться и раскачиваться.
– Ну я тогда, это, пойду. – сказал Саныч, и окинул Макса прощальным, полным жалости, взглядом.
Аркадий, продолжал улыбаться и раскачиваться.
Саныч ушёл, и Макс с Аркадием остались на лужайке вдвоём. Аркадий перестал раскачиваться. Он быстро наклонился и легко, одной рукой, поднял над головой двухпудовую гирю.
– Так могёшь? – спросил Макса Аркадий.
– Нет, не смогу. – честно признался Макс. Врать не имело смысла.
– А сколько раз на турнике подтянешься? Сколько раз на кулаках от пола отожмешься?
– Не знаю. Давно я такими делами не занимался.
– А какими делами ты занимался? Бегом? Плаванием? Может ты с парашютом прыгаешь? По ночам. С крыши. Пока никто не видит.
В вопросах Аркадия слышалась нескрываемая насмешка и издёвка.
Отвечать на издевательские вопросы Максу не хотелось, да и отвечать было нечего. Сидение за компьютерными играми допоздна, да гонки на мопеде, вот, пожалуй, и весь список любимых видов спорта Макса. Макс молча отвёл глаза в сторону.
– Понятно. Дохляк обыкновенный! Дам щелбан и рассыплешься. – подытожил Аркадий.
– Чё сразу щелбан то? – обиженно крикнул Макс.
– Ладно, не боись! Бить не буду. Помучаю немного и отпущу. Пошли.
Аркадий направился к двери своего жилища. Макс не хотел, чтобы его мучали. Даже немого. Поэтому он остался стоять на месте.
– Ты домой хочешь или здесь останешься? – спросил Аркадий.
– Конечно домой хочу.
– Ну тогда помучаться придётся. Пошли, а то отправлю тебя к динозаврам!
К динозаврам Максу совсем не хотелось, и он поплёлся за Аркадием.
Они вошли в жилище и пошли по длинному тёмному коридору, по обе стороны которого располагались двери. «Ну прямо как в гостинице. Или в больнице. Или в тюрьме…» – подумал Макс. Аркадий остановился, распахнул передо ним одну из дверей и произнёс: – Прошу!
Макс оказался в большой комнате без окон с серыми каменными стенами. Пол комнаты был покрыт глянцевой черной плиткой. Посреди комнаты стоял массивный железный стул с подлокотниками, который очень смахивал на стул электрический. С потолка, на то место где стоял этот замечательный стул, конусом светил яркий источник света. За стулом, у стены, стоял железный столик на колёсиках, накрытый сверху белой материей. Этот столик Максу сразу не понравился, так же, как и электрический стул. У противоположной стены стоял массивный стол. На столе стояла настольная лампа с зелёным плафоном. У стола стояло большое красное кожаное кресло, которое очень походило на трон. Сбоку от трона стояла вешалка, на которой висело что-то бесформенное.
– Присаживайся, не стесняйся. – Аркадий указал Максу на электрический стул.
Ноги Макса стали ватными и перестали его слушаться. Еле шмыгая ими по полу он поплёлся к стулу посреди комнаты. А за спиной слышалось довольное мурлыкание Аркадия: «К динозаврам! К динозаврам! К динозаврам!»
Когда Макс доплёлся до стула, ноги и руки его дрожали, а под футболкой по телу стекали струйки холодного пота.
Лицо Аркадия сияло как прожектор. Он был беспредельно счастлив от вида, упавшего духом Макса.
Макс сел на стул. Подошедший к нему Аркадий деловито указывал:
– Так, ручки сюда. Ножки сюда. Спинку прямее. Головку повыше подними. Сейчас мы всё это пристегнём аккуратненько.
И Аркадий пристегнул. Ноги Макса к ножкам стула, руки к подлокотникам, а голову к высокой спинке. Пристегнул он всё это жесткими кожаными ремнями, которые больно впились Максу в кожу. Потом, откуда из-за спинки стула, Аркадий достал клубок проводов с клеммами и присосками, и стал цеплять эти клеммы и присоски к Максу.
– Ну вот и порядочек! – подытожил Аркадий, когда Макс стал похож на будущую жертву жестокого медицинского эксперимента.
– Последний штрих! – сказал Аркадий, достал из кармана какую-то присоску и с громким шлепком прилепил её на лоб Макса.
– Посиди тут тихонько. Я схожу переоденусь к мероприятию.
С этими словами Аркадий скрылся за дверью. Вернулся он быстро, и его было не узнать. На нём, как влитой, сидел черный военный китель, перетянутый широким кожаным ремнём. На ногах блестели лакированные сапоги. Из-под кителя виднелся воротник ослепительно белой рубашки, плотно прижатый к бычьей шее Аркадия черным галстуком. К галстуку была пристёгнута массивная золотая брошь в виде черепа. «Вылитый гестаповец.» – подумал Макс.
Сначала Аркадий подошёл к вешалке, снял с неё длинный кожаный фартук, и одел его поверх своего парадного мундира.
– Прошлый раз забыл одеть, так китель кровью забрызгал. Глашка еле отстирала. Так ругалась, так ругалась! – пожаловался Аркадий.
Затем Аркадий подошёл к столику на колёсиках у дальней стены, достал из-под белой материи большие щипцы, и несколько раз громко щёлкнул острыми зубцами.
– Что, страшно?
Сидеть, прикованным к жёсткому стулу впивающимися в кожу ремнями, было так неудобно, что Максу было уже всё равно. «Скорей бы всё это закончилось.» – думал Макс, и в этот момент это была его единственная внятная мысль.
Отсутствие ожидаемой реакции на щёлканье щипцами огорчило Аркадия. Он понял, что где-то перестарался. Расстроенный, он кинул щипцы на столик, быстрым шагом подошёл к массивному столу и сел в кресло.
– Я сейчас буду задавать тебе вопросы. Отвечать нужно коротко, чётко и громко. От твоих ответов зависит твоя дальнейшая судьба. Понял?
– Понял! – прокричал Макс.
– Тогда начнём! Девичья фамилия твоей матери?
– Чего? – Макс не ожидал такого вопроса. Если бы Макс не был пристёгнут к стулу, то он бы от неожиданности на нём подпрыгнул бы.
– Девичья фамилия твоей матери?
– Не помню! Ой, помню, знаю! Попова! – Макс вспомнил фамилию бабушки.
– С какой целью перемещался?
– Ни с какой.
– Точно?
– Точно!
– Родственники на Марсе есть?
– Не знаю.
– Так есть или нет?
– Нет!
– Точно?
– Точно!
– Тифом болел?