Цветы барбариса

✦ Эпизод 8 ✦ Зачем ты к ней полез?

Рома

Башка гудела.

Как компрессор, которому забыли дать сброс.

Во рту сухо, как в трубе глушака.

Я не пью почти. А вчера вмазал хорошенько.

Хер знает что.

Вот бы уже заглох сраный голос, что в башке вопил: «Зачем ты, сука, к ней полез?»

Черт бы ее побрал. И меня заодно.

Мать твою. Я готов был сожрать ее. Да что ж такое?

Слабость к ней как удар себе под ребра.

Мастерская была еще темная, я первый пришел.

Руки тряслись. Не от холода, от отвращения к себе.

Сука, я почти трахнул ее.

Янка не знает меня таким. Хищным и ненормальным. И хорошо.

Верит мне, ублюдочному. Я не порядочный и не надежный, Янка.

Я мудак, походу.

Двадцать четыре года и одна девка понадобились, чтобы узнать, что я кусок дерьма.

У меня внутри все было на перекосе, как подвеска после бокового удара.

Надо было хоть пару часов поспать, и пожрать с утра не помешало бы. Я готов был теперь выблевать желудок.

Открыл бокс, включил свет и переоделся. Запах масла, пыли, стружки знакомый и привычный. Как будто единственное место, где еще можно было дышать.

Взял трещотку. Проверил натяжку болта на подвеске.

Щелк. Слишком резко.

Сорвался. Кинул инструмент на пол. Он отлетел, громыхнул.

И тишина.

Вот так бы и себе по башке хлопнуть этим же ключом.

За тупость.

За жажду.

За мысли о ней в душе. Сука, растравливающие.

Сел на стул у верстака. Плечи ломило. В глазах был песок. В животе какая-то мерзкая пустота. Как будто вытащили мотор, а проводку не отсоединили, и все искрит.

Нужно выкинуть это.

Выжечь.

Просто работать.

Но запах ее остался.

Во рту.

На языке.

На мне.

Работал молча как сыч. Только б никто не лез.

Как вкатился, так и не выныривал. Машина за машиной, без разговоров, без перекуров, без «пойдем похаваем».

Только я, металл и шум. Побольше шума, чтобы не слышать голос в голове. Порицающий, сука, свой же голос.

Словно если нагрузить тело, мозг перестанет помнить, как она выгибалась навстречу моим губам.

Как она смотрела мне в лицо.

Как охрененно стонала.

Как кончала подо мной.

Блядь.

В обед звонила Янка. Мы всегда трещим в перерыве. Я пью кофе на морозе, она рассказывает про блохастых пациентов.

Сегодня я первый раз не снял трубку.

Написал, что завал и что перезвоню. Потому что врать голосом не смог.

К вечеру руки уже не гнулись. Запястья звенели, как перетянутые тросы. Футболка была мокрая, будто я не в боксе, а на сварке стоял полдня без маски.

На последней машине залез под днище, даже не поставил страхующую подставку.

Знал, что нельзя.

Знал, что рискую.

Но надо было почувствовать край. Хотя бы секунду. Чтобы страх ожег, чтобы вернуть себя. Чтобы не думать о ней так беспробудно.

Я или сопьюсь, или сдохну. Или трахну ее и угроблю свою жизнь.

Я таскал ее в себе весь рабочий день. И я ссал возвращаться домой. Хер знает, как внятно ей соврать, что больше не трону.

Она не выветрилась из меня и под вечер. Зудела, как стружка под ногтем. Засела намертво где-то между ребрами. Как закисший болт – не выкрутишь.

И не знал, что хуже: что набросился на нее как подросток, или охрененное ощущение ее возбуждения между моих зубов.

Сука. Сука. Сука.

Я заглушил двигатель и посидел пару секунд в тишине, пока стекла не запотели от разницы температур. Надо было ехать домой, но сегодня я не спешил.

Пакеты с едой лежали на заднем сиденье, лекарства – в бардачке. Мать всегда говорила, что ничего не нужно, но я знал: не хочет меня дергать. Всегда она так. Как бати не стало, решила, что она обуза.

Я поднялся на пятый этаж пешком. Дверь открылась сразу, будто она стояла за ней и ждала.

– Ой, Ромочка… – голос все тот же, самый ласковый. Она тут же обняла, как будто я из армии вернулся. Пахло выпечкой и гелем для стирки. Тонкие руки, прохладные пальцы. Я вдыхал ее запах и чувствовал, как отпускает.

– Тебя кто-то обидел? – сразу спросила, глядя в лицо. Как будто мне пять. – Ты какой-то поникший. Не заболел?

А женщина может считаться вирусной инфекцией?

– Не, ма. Все нормально. Продукты принес, – чмокнул ее в висок.

– Я же просила, не траться… – вздохнула.

– Ты как тут? – я прошел на кухню.

Разложил пакеты. Достал шоколадные конфеты, те самые, от которых у нее всегда глаза светились, как у ребенка.

Мы долгое время жили в коммуналке. Денег почти не было. Я помню, как в общей кухне на соседском столе лежали шоколадные батончики. Я ходил вокруг них весь вечер, от слюны челюсть сводило. И я стащил один. Не удержался. Засунул под свитер, спрятался в кладовке и сожрал его. Он размяк от тепла моего живота и расползался на пальцах. Но, черт, это была самая вкусная конфета в моей жизни.

Счастье было недолгим. Я отхватил ремнем по заднице от отца в тот же день.

Потому что нельзя брать то, что не твое просто потому, что очень захотелось.

Этот урок, кажется, я херово усвоил.

На следующей неделе, когда вернулся из школы, увидел в комнате два шоколадных батончика. У матери была получка, и первым делом она побежала в ларек. Самые вкусные были конфеты. Я отдал ей одну, а она сказала, что не любит сладкое. Только когда вырос, понял, что к чему.

– Ты сразу после работы? – она приобняла меня за поясницу. – Тебе отдохнуть надо. Ты все время бегаешь. У меня, между прочим, есть зарплата, – она осмотрела покупки на столе.

– Ма, мы это уже обсуждали.

Я поставил чайник, разложил продукты по полкам, проверил срок на ее таблетках. Те, что для сердца, почти закончились. Не сказал ничего, просто подложил новую пачку.

– Вот будет своя семья, не побегаешь так, – она улыбнулась, садясь за стол.

Я усмехнулся, налил кипяток в кружки.

– Детки пойдут, вообще времени не останется.

Мы пили чай. Она рассказывала что-то про соседку, про сериал. А я слушал и думал: пусть все будет вот так. Просто. Тихо. Привычно. Пусть будет спокойно. Пусть не взрывается…

Перед уходом я поцеловал ее в лоб. Она прикрыла глаза, как всегда, и прошептала:

– Ты у меня самый хороший.

И я хотел ей сегодня верить.

✦ Эпизод 9 ✦ Имя у тебя варварское

Варя

Я мучительно ждала его домой. Он не приходил. Я все понимала. Не удивлюсь, если заночует в мастерской.

Поздравьте меня: я гений катастроф.

То, что почувствовала с ним, разрушительно. Что-то настоящее, будоражащее. Неуместное. То, от чего стоит уносить ноги поскорее.

Он прогрел меня своим теплом насквозь, до кости. Это было даже похоже на чувства. Я испытывала нелепую благодарность за его ласку.

Жалкая.

Дверь открылась – и слезы застыли в глотке. Я судорожно вытирала щеки, когда он показался на пороге комнаты. Руки остановились у лица и опустились на одеяло.

Я сидела на диване у стены, вжимаясь в нее лопатками.

Он медленно неуверенно вошел. Сейчас начнет извиняться. Запекло в груди, вытравливая новую волну сраных слез. Не буду я перед ним реветь!

Он молча смотрел на меня. И то, что видела в нем, растаптывало меня. Он мучился. Он после меня мучился. Я заставляла его страдать. Омерзительно.

Он ничего не говорил. Но эта его тишина была вязкая, я от нее задыхалась.

– Думала, не придешь ночевать, – мне жизненно необходимо было разбить ее уже. Он облизал губы. – Давай я: тебе жаль, тебе стыдно, тебя сжирает совесть. Вот и поговорили, – слезы жглись в глазах, будь они прокляты. Меня потряхивало, но ему не было видно. – Съезди к ней, поцелуй в лобик, подари цветы, – я сжала зубы. – Это работает.

Он устало потер лицо пальцами. Черт, было так мерзко. Я не понимала, что со мной происходит.

– Забудь уже, ничего не случилось, – я опустилась на подушку и укрылась одеялом. Хотела бы с головой, но нужно быть взрослой. – У тебя год никого не было, а тут девчонка под боком. Пусть и похожая на отбитый кусок мяса, – я выплюнула ядовитый смешок. А вот в груди защемило. – Это нормально. Забей.

Кадык дернулся вниз. Он упер руки в бока и просто смотрел на меня. Странный тип.

– Но больше так не делай, – я набрала в легкие побольше воздуха, – потому что мне некуда идти, – сглотнула.

– Я разве выгоняю тебя? Как это связано? – он нахмурился.

– Ты захочешь, чтобы я ушла. Чтобы не провоцировала. Чтобы не делала из тебя подлеца. И не вызывала чувство вины.

Он покачал головой и потер переносицу.

– Я все понимаю, не дура. Ты не можешь касаться той, кого хочешь. Я попалась под руку, как временная незначительная замена той самой. Мне не привыкать. Правда.

Он вскинул лицо на мою нервную усмешку.

– Вы всегда чужие, – я кивнула. – Всегда не мои. Чьи-то. Ничего нового. Ничего страшного, – рассмеялась: нервы сдавали. – Приходите от них, к ним возвращаетесь. Я хорошо знаю, как это происходит в вашей голове. Механизм один. Но с тобой это проживать больновато как-то.

– Давай ты не будешь делать выводы обо мне, – стиснул зубы.

– Давай ты не будешь прикасаться ко мне. И саморазрушаться после.

Он молчал. Класс.

– Пожалуйста, ты не делай этого со мной, – я мотнула головой. – Я с тобой в эту игру играть не хочу совсем.

Он облизал губы.

– Она всегда заканчивается одинаково. Никогда не в мою пользу. А я нуждаюсь в тебе отчаянно, Рома.

Он схватил меня глазами и приблизился немного.

– Я не могу позволить себе уйти отсюда, ты понимаешь это? Мне некуда идти. Так что, пожалуйста, не поступай так со мной. Твои игры с совестью дорого мне обойдутся. Если и ты вышвырнешь меня как мусор, я сдохну, – слезы продрались и обрушились по щекам. Его лицо дрогнуло от моих слов. – Пожалуйста, выключи свет, как ляжешь, – я отвернулась к стене, потому что не могла больше сдерживать слезы.

Он лежал на спине в кресле и смотрел в потолок. Он тоже не спал.

– Как ее зовут? – я заговорила первой. По дороге за окном носились машины. Свет фар кружил по темному потолку вспышками, полосами.

– Яна, – он ответил нехотя, я почувствовала.

– Расскажи о ней.

– Ты серьезно сейчас? – он злился?

– Серьезно.

Чтобы она стала настоящей, реальной, живым человеком в моей голове. Я подружусь с ней в своих мыслях.

– Давай, Рома!

– Что ты хочешь знать? – он выдохнул.

– Чем она занимается, например? – я следила за световыми полосами на потолке.

– Ветеринар она.

– Класс, ну хоть не педиатр, – я нервно засмеялась. Удар под дых вышел. – Зачет ей. Что любит? Чем увлекается?

– Хорош уже. Все, – он вытолкнул из себя воздух.

– Ты ей рассказал обо мне?

– О чем именно?

– Какие на вкус мои соски, Рома, не тупи! – губы жгло от слез.

– Сказал.

– И что она?

– Спросила, не нужна ли тебе помощь.

– Охренеть, – я расхохоталась, – охренеть! – слезы лились из глаз, а я смеялась, как дура. – Святые шпильки!

– Завязывай.

Я всхлипнула и вытерла лицо одеялом. Мы молчали.

– Барбариска?

– Рома, не надо, пожалуйста, – я отдышалась. – Не называй больше так.

– Не нравится?

Мне нравилось. Теплое милое прозвище, которых у меня до него не было. Почти ласковое.

Но я не буду сближаться с ним. И не стану привыкать. К тому, как он согревает меня. Словами, касаниями, взглядами. С самого первого дня он отчаянно пытался меня согреть собой. Тратил себя на меня, как никто не делал. На меня тратили деньги, но никогда себя. Слезы снова полились. Черт, ненавижу их!

– Я Варя так-то.

Он приподнялся на локте и посмотрел на меня.

– Имя у тебя варварское, – он мило улыбнулся.

– Да, и я варварски захватила твою жизнь.

Мне почему-то не хотелось смеяться.

✦ Эпизод 10 ✦ Вот и познакомились, ублюдок

Рома

Пол холодный под босыми ногами. На улице еще темно. Сидел на подлокотнике кресла и смотрел на нее.

Кофе в руке остыл. Я даже не заметил.

В квартире тишина такая, что слышно, как вода шумит в старой трубке батареи. В этой тупой тишине застряли слова, что она вчера мне выдала. Она будто отлупила меня по зубам ключом на «19». Молодец, конечно.

Наверное, надо было ответить. А что? Что меня самого чуть не разорвало, когда она дергалась подо мной, хватая воздух ртом? Блядь.

Ни одна не отзывалась на меня так.

И я врезался в нее как лонжерон в бетон.

Спала. На спине.

Накрытая одеялом до плеч, волосы на подушке разбросаны, как проводка после аварийной распайки.

Дышала тихо. Так медленно. Не оторваться.

Сидел и смотрел, как едва поднимала и опускала грудь. Кретина кусок.

Как будто это место ее впервые не выталкивало, а держало.

Я хочу быть этим местом. Ее местом. Чтобы пряталась во мне ото всех.

Она уйдет все равно, больной ты ублюдок.

Лицо спокойное. Странные волосы: и светлые, и темные. Как всегда спадали на лоб и щеки. Вились по коже. Ресницы длиннющие, аж тень отбрасывают. Губы были приоткрыты чутка. Сука, красивые губы. Я запомнил их наощупь.

Я знал, как она пахнет. Мной и собой вперемешку. Охрененно.

Если подойти ближе, запахнет ее кожей, моей простыней. Сложным запахом, теплым. С привкусом моих, сука, бессонных ночей.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

1

𝄞 Юля Тимонина – Трудно быть Богом