В плену сердца

Глава 1

Похоть.

Низменная. Бесстыдная. Банальная. Пустая. Не содержащая в себе ничего, кроме жажды немедленного утоления голых инстинктов и страстных желаний.

Повернешь голову направо – увидишь циничные улыбки мужчин. Они ведут у столов непринужденные разговоры, пока профессионалки своего дела, стоя перед ними на коленях, ублажают их смачно накрашенными ртами.

Повернешь налево – встретишь полуголых официанток, одна из которых вместо полирования бокалов в баре уже забралась на колени к пьяному толстосуму и, нырнув рукой в брюки, активно полирует его член.

Посмотришь прямо – задержишь внимание на плавных, соблазнительных движениях стриптизерш. Они сжимают ногами вращающиеся пилоны и извиваются в золотых клетках как пойманные кошки – дикие, голодные и настойчиво требующие к себе внимания.

А метнешь взгляд на второй этаж клуба – наткнешься на любителей потрахаться у всех на виду, «уединившихся» в отдельной комнате с полностью прозрачными стенами, возле которых пара дрочунов вовсю удовлетворяют себя, завороженно глядя на лайв-порно.

Да… В этом элитном стриптиз-клубе и правда нет места для стыда, стеснения и каких-либо запретов. Нет ничего, кроме похоти. Она везде. Со всех сторон. На каждом углу. В каждом элементе декора и роскошной мебели. В сальных взглядах мужчин. В похабных фразах. В танцевальных битах House музыки, звучащей из всех настенных колонок просторного космического зала. И в задымленном сигаретами и травкой воздухе. Я непрерывно вдыхаю его, неконтролируемо увеличивая адское напряжение в паху и все обильней наполняя себя всей этой грязью, которая на протяжении долгого времени окружала самого дорогого и любимого мне человека.

«Атриум» – мир плотских грехов и эротических сновидений!

Как оказалось, именно здесь добровольно каждую ночь находилась, по моему ошибочному мнению, самая чистая, невинная и светлая девушка из всех мне известных, которая решила нагло скрыть от меня всю правду о себе.

Она выбрала вариант изнурять себя ночной работой, ублажая и выплясывая голой перед толпой мужиков, вместо того чтобы просто попросить помощи у меня – человека, готового последнее ей отдать, лишь бы помочь справиться со всеми проблемами. Она решила лгать мне на протяжении долгого времени – о работе, об истинных чувствах ко мне, о каком-то несуществующем парне и непонятной «дружбе» с Марком… Она решила солгать, даже когда я заверил, что ей нечего бояться, и я ни по какому поводу не стану ее осуждать, а после спросил: «Есть ли еще что-то, о чем мне стоит знать, Ники?». И она решила солгать… эм… в миллионный раз? Да, скорее всего, так… Когда, прощаясь, позволила мне поверить, что совсем немного – и мы с ней встретимся вновь. В Нью-Йорке. В нашей первой, небольшой, но уютной квартире, в которой мы зажили бы новой жизнью и начали бы вместе двигаться к своим мечтам.

Вместе…

Это слово будто едкой кислотой прожигает всю грудную клетку, усиливает в голове громкость отголосков моих идиотских планов на нашу дальнейшую, совместную жизнь и безжалостно сжимает сердце. Мне отчаянно хочется вырвать этот изнывающий болью комок и выбросить его, чтобы никогда ничего больше не чувствовать.

Стать бессердечным – вот оно – мое единственное желание с той самой минуты, как я получил огромное количество мерзкой информации на мою маленькую девочку. Хотя… Разве она моя? О чем это я? Конечно, не моя, и никогда ею не собиралась быть, ведь помимо выбора «прекрасной» работы в самом развратном клубе города, она сознательно выбрала легкий вариант выбраться из нищеты и спасти свою конченую мать алкоголичку.

«…Теперь ты знаешь всю правду обо мне, Остин. Я совсем не такая, какой ты меня всегда видел. И, думаю, после рассказа о моих настоящих рабочих обязанностях в клубе ты поймешь, что с моей стороны было бы глупо отказываться от столь выгодного предложения враз изменить нашу с мамой жизнь, особенно учитывая, что мой начальник – молодой и очень привлекательный мужчина. Так что, прошу, не жди меня! Я не приеду. Живи своей жизнью, концентрируйся на работе, переключи внимание на другую девушку, нуждающуюся в твоей заботе, а обо мне не думай. Переживать за меня больше не надо. На целый год у меня есть тот, кто будет заботиться обо мне и превратит мою жизнь в сказку, а после… после я буду богата и смогу сама позаботиться о себе и маме…»

Десять миллионов, гарантированное лечение матери в лучшей наркологической клинике Нью-Йорка и множество других привилегий во время работы – это, безусловно, приличный гонорар за предоставления услуг, которые принесут удовольствие обеим сторонам контракта. И, несомненно, это является веской причиной, чтобы променять сентиментальные чувства к другу детства, с которым достигнуть желаемого было бы в разы тяжелее и дольше. Не так ли?

Вероятнее всего, многие сказали бы: «Да, так», и я бы безоговорочно согласился, если бы все мое нутро не кричало бы столь истошно об обратном.

Пусть я раз десять просмотрел присланное Ники видеопризнание и записи с камер с ее смен в клубе, подтверждающие истинный род ее трудовых обязанностей, а после до дыр прочел все условия рабочего секс-контракта, на котором стояла ее подпись, я все равно ни за что не поверю, что Николина опустилась до продажи своего тела, выбрав наипростейший способ начать новую, беззаботную жизнь.

Называйте меня хоть трижды наивным, по уши влюбленным глупцом, который желает оправдать поступки любимой девушки, но я ни за что не поверю в это после нашей безумной ночи.

Я считал все эмоции Ники по отношению ко мне и до сих пор ощущаю внутри себя всю колоссальную силу любви и неизмеримой печали, что поглощала ее в момент нашего прощания. Ее необъяснимо сильная грусть морально убивала меня, призывала остаться и никуда не уезжать. Но я не сделал этого! Не сделал, хотя чувствовал, что с ней что-то не так. Я понимал, что с Ники происходит нечто странное и подозрительное. Она смотрела на меня с такой тоской, что я едва держался на ногах, чтобы не сложиться пополам от боли.

Сейчас, непрерывно прокручивая наше прощание в уме, я четко понимаю, что Николина прощалась со мной не на несколько недель, а навсегда. А я – придурок – в очередной раз не придал должного значения ее чрезмерной тоске, которую она с поразительным успехом смешивала с огромной палитрой других сильных эмоций, мастерски отдаляя меня от желания докопаться до правды. Но я до нее докопаюсь… Умру, но докопаюсь. Иначе и быть не может!

Все доказательства налицо, да и без них я сам вполне могу поверить, что Ники в целях выживания могла решиться на работу в стрип-клубе и не сказать мне об этом, прекрасно зная, что даже в статусе «просто брат» я бы, скорее, убил ее, чем позволил зарабатывать деньги таким отвратительным способом. Но в то, что она добровольно могла согласиться ради денег отдаваться мужчине, которого не любит, я никогда не поверю. Даже ради миллионов и здоровья матери она ни за что не сделала бы подобное – за первым она никогда не гналась, а второе и я бы мог совсем скоро организовать, если бы они с матерью приехали в Нью-Йорк. И Ники знала об этом.

В ее решении стать шлюхой для некого богатого бизнесмена должно быть скрыто нечто иное. Принуждение. Шантаж. Угроза жизни. Что угодно, но только не согласие по собственному желанию. Не верю! И не поверю до тех пор, пока она не скажет мне об этом лично в глаза, а я не прочту в ее чувствах, что каждое ее слово – правда.

Но, чтобы сделать это, мне нужно сначала ее найти!

По приезде в Нью-Йорк у меня не было ни одной свободной минуты, поэтому только на следующее утро я заметил, что Ники мне так и не ответила на сообщение и ни разу не позвонила. Все мои неоднократные попытки дозвониться до нее заканчивались автоматическим оповещением о том, что абонент недоступен. Отследить местонахождение по телефону мне тоже не удалось – Ники не просто отключила его, а будто уничтожила с концами.

Двое следующих суток я не находил себе места, постоянно переживая и думая, куда она пропала, при этом с утра до вечера старался не терять концентрацию внимания в учебном процессе на предприятии «Heart Corp», где меня постепенно вводили в курс дела моей работы.

До проверки своей электронной почты я добрался лишь на третий день после получения файлов о Ники, и как только я неоднократно изучил емайл, сразу же бросил все дела в Нью-Йорке и рванул обратно в Рокфорд, все еще надеясь успеть обнаружить ее дома.

Но, естественно, Ники с матерью в Энглвуде уже не встретил, зато в их разгромленной квартире наткнулся на ворчливого Баррета. Он поведал мне о случившемся инциденте с Филиппом и о том, что Юна вместе с ним находится в Северной Рокфордской больнице, куда я мгновенно и полетел.

Правда, конструктивного диалога с Юной, сидящей у койки покалеченного мужа в своем обычном полупьяном состоянии, не получилось. Она рассказала только, что Николина вернулась домой поздно вечером и без причины напала на отчима, чуть ли не убив его, а после сбежала, сообщив, что больше никогда не вернется.

Конечно же, все ее гневные слова в адрес Ники я автоматом разделил на два, а о существовании веского повода для нападения на Филиппа даже не стал сомневаться и сразу перевел тему разговора в интересующее меня русло.

Не передать степень моего замешательства, когда в ответ на мои вопросы о богатом, молодом и привлекательном мужчине, годовом контракте и наркологической лечебнице Юна отреагировала так, будто слышит об этом впервые. Она лишь упомянула некую Мередит, которая почти сутки без разрешения творила с ней какой-то беспредел, а затем потеряла ко мне всякий интерес, стоило Филиппу начать приходить в себя, издавая хриплые, болезненные стоны.

Честно, я не злой человек, но, глядя на эту конченую тварь, долгие годы отравляющую жизнь Ники, я не испытывал ни капли сочувствия, а только упоение. Тяжелое сотрясение мозга – меньшее, чего заслуживает Фил. И если я узнаю, что по его вине с головы Ники упал хоть один волосок, вернусь и сам лично доведу дело до печального финала.

После того как от Юны мне не удалось ничего узнать, я отправился в детдом, где Ники проводила уроки танцев, чтобы выудить у работниц адрес или хотя бы номер телефона Эмилии Харрисон. Первое мне наотрез отказались сообщать, зато второе с помощью настойчивых уговоров я все-таки вытряс, да только все без толку. Эми на все лето улетела в Париж. Встретиться для расспросов с ней не получится, а наш короткий телефонный разговор она в резкой форме обрубила, стоило мне только заикнуться о Николине. Даже слушать меня не стала. Рявкнула, что они больше не подруги, и бросила трубку.

Вот такие вот дела – отстойные. Но мне не нужно было долго гадать, чтобы найти причину негодования Эмилии. Все и так очевидно.

Мой «друг» – кобель Марк Эндрюз, до которого я также раз сто пытался дозвониться, ведь по словам Ники он какого-то черта обо всем знал. Он знал, а я – нет! И ни хрена мне не сказал! Шикарные у меня друзья, однако! Мне нечего сказать. Стоит только сделать определенные выводы и пытаться разобраться во всей лжи, в которой они долгое время меня топили.

Но все вопросы с Марком я также решу позже. На данный момент в приоритете стоит задача выяснить – известно ли этому предателю имя ее начальника, которое мгновенно облегчило бы мне поиски Николины.

Однако сегодня явно не мой день, потому что телефон Марка вечно находился вне зоны доступа, а сам он – неизвестно где, что не оставило мне других вариантов, как собрать весь свой гнев, боль, отвращение и ревность в кулак и отправиться в место, где мне предстояло вживую лицезреть и впитывать в себя всю атмосферу разврата, тайно являющуюся повседневной средой обитания Ники.

И вот я здесь – в самом порочном клубе Рокфорда.

Сжав челюсть до боли, неторопливо осматриваюсь по сторонам и борюсь с бессильной злостью, помноженной на неподвластное мне возбуждение. Оно нагревает и скручивает тело до ощутимых спазмов в мышцах. И это, к слову, является еще одной причиной, почему я всегда избегал посещения стриптиз-клубов.

Попробуйте расслабиться и насладиться выступлениями сексуальных танцовщиц, пока при просмотре ваш член с яйцами разрывается не только от своего собственного накала, но и от возбуждения многочисленной публики клуба. Уж поверьте: это малоприятное состояние, а точнее – исключительно болезненное.

– Не меня случайно так упорно выискиваешь, красавчик?

Тягучий женский голос приятно щекочет мой слух, легкий цветочный аромат – обоняние, а представшая передо мной эффектная брюнетка с минимальным количеством ткани на ее сногсшибательном теле срабатывает на мне, точно сочный кусок мяса, которым дразняще хлещут по морде изголодавшегося льва.

Скольжу изучающим взглядом снизу-вверх: длиннющие стройные ноги, обтянутые чулками в пикантную сетку; едва заметные в красноватом свете клуба стринги полностью открывают аппетитные бедра, что так и манят мощно припечатать к ним ладони; плоский живот, усыпанный мелкими блестками, такое чувство сложенными в слова «слизни каждую из нас, и тогда получишь свой грандиозный приз», который собственно находится чуть выше – третьего, а то и четвертого размера. Он идеально умещается в черном кожаном бра с какими-то пайетками, стразами или шипами… не разобрать… в общем, с ерундой какой-то, которую хочется поскорее сорвать с этих двух пышных прелестей и упасть в них лицом, точно в самые мягкие, удобные подушки на свете.

– Впервые у нас, сладкий? – томным шепотом спрашивает девушка.

Она откровенно наслаждается моей реакций на ее внешний вид, даже не догадываясь, что мое ненормальное возбуждение, граничащее с ломкой сунуть хуй в первую попавшуюся дырку, связано далеко не с ее сексапильным образом.

– Так заметно? – глухим голосом выдавливаю я, заставляя себя перевести взгляд с внушительной груди к ее лицу, покрытому броским макияжем.

– Вовсе нет. Просто я непременно запомнила бы тебя, если бы хоть раз видела здесь раньше. Такой хорошенький. Чего стоят одни лишь твои зеленые глаза… Нефрит – мой любимый камень, между прочим, – мурчит соблазнительница, растягивая алые губы в мягкой улыбке.

И как же она умудрилась рассмотреть цвет моих глаз в таком освещении? Суперзрение или же просто наугад ляпнула? Да, впрочем, не важно. Скажу только, что слова с улыбкой, может, и шаблонные, но сейчас вполне себе искренние. Так как мы находимся немного поодаль от всей остальной публики зала, помимо отравляющей меня похоти я безошибочно улавливаю исходящую от девушки симпатию.

И не стану отрицать: она поразительно красива и в моей заведенной кондиции непроизвольно вызывает ответную, бурную реакцию тела. Однако в целом для меня она – размытое, ничего незначащее пятно. Не за удовольствием я сюда пришел. Совсем не за удовольствием. Но красотка почему-то решает иначе, воспринимая мое затянувшееся молчание, как зеленый свет к дальнейшим действиям.

Она делает шаг вперед, и ее руки уверенно опускаются на мои плечи, грудь практически соприкасается с моей. Нежные подушечки пальцев начинают умело массировать мне шею, разминают трапецию, дельты, сползают к грудной клетке и ниже, к напряженным мышцам пресса, ни хрена не расслабляя, а доводя своими искусными манипуляциями мой член до состояния стали, а меня – до самого настоящего бешенства.

Пока эта жгучая красотка ощупывает меня, щедро усыпая лестными базовыми фразами, заученными для каждого вошедшего сюда мужика, на ее месте я представляю Ники. А точнее, как она каждую гребаную ночь занималась тем же: лапала десятки клиентов и позволяла им делать то же, оголялась, соблазняла, часами общалась с незнакомцами, жаждущими ее оттрахать, терлась своим прекрасным телом о них и доставляла им удовольствие.

Мне не стоит сомневаться, что Николине каким-то немыслимым образом удалось избежать секса с клиентами, ведь я был у нее первым. Но ни для кого не секрет, что секс – далеко не единственный способ, как можно успешно ублажить мужчину. И вспоминая горячие кадры о том, какой раскрепощенной и, чтоб ее, умелой она была во время нашей первой близости, в частности – в процессе минета, я без труда могу провести параллели с ее работой и сделать соответствующие выводы.

И, сука, это гадкое осознание будто проворачивает все внутренние органы через щеподробилку, после поджаривая эти ошметки на большом огне.

Стоит мне только ощутить, как женская ладонь накрывает мой напряженный, твердый член и услышать восхищенное: «Вау! Его бы я точно никогда не забыла!», как красноватое освещение помещения в моих глазах затмевает еще более яркой, багровой вспышкой злости, что своей мощью также перебивает и противоестественную похоть.

Один хлопок наращенных ресниц стриптизерши – и я крепко сжимаю ее запястье, отрывая руку от члена. Второй – хватаю за шею и рывком прибиваю девушку к ближайшей стене.

Думаете, она испугалась моего резкого перепада настроения? Пф… Если бы! Наоборот – восторг, резко подскочившее возбуждение плюс несколько добавочных очков к уже имеющемуся влечению ко мне – это все, что я считываю в этой профессиональной шл… работнице данного заведения.

– Так и знала, что ты не такой уж хороший мальчик, каким показался мне издалека, – хрипло произносит брюнетка и проводит кончиком языка по нижней губе.

Она с трудом набирает в легкие воздух, однако даже не пытается освободить свое горло от моей железной хватки. Глаза блестят, зрачки расширены, а руки смело ныряют под ткань моей рубашки.

Значит, и эта тоже любит пожестче? Прямо, как Ники? Та от грубого, по животному дикого секса прямо-таки летала в облаках всю ночь. Они тут все, что ли, такие, с мазохистскими наклонностями, или, привыкнув к несдержанной силе клиентов, в итоге просто забыли, какое оно – нормальное человеческое отношение мужчины к женщине?

Не имею понятия, а гадать нет ни времени, ни искреннего желания.

– Как тебя зовут? – оставив между нашими лицами не больше дюйма, глухо цежу я.

– Изабелла… но ты можешь называть меня, как тебе угодно, – заискивающе щебечет брюнетка, все еще полагая, что сможет сегодня на мне заработать.

Глупая. Или же явно новенькая здесь. Обольстительница со стажем по одному только отсутствию элегантного костюма и дорогих аксессуаров смогла бы определить, что я не лучший источник жирного навара.

– Тогда ответь мне на один вопрос, Изабелла. – Передвигаю ладонь с ее шеи на скулы, продолжая сдавливать их с той же грубой силой. – Разве я разрешал тебе прикасаться ко мне? Вроде бы нет. Так какого черта ты распускаешь свои руки? – с нарочитой надменностью бросаю я и сверлю девчонку в упор свирепым взглядом, желая дать ей прочувствовать сполна всю степень своего неуравновешенного и крайне неблагоприятного для общения настроя.

И вот же здорово, что она оказывается доходчивой: через пару секунд благоразумно вытаскивает руки из-под моей рубашки и виновато поджимает губы, глядя на меня, точно провинившийся щенок.

Вот же актриса! Внутри злится, как мегера, определенно мечтая обложить заносчивого клиента матом, а на лице – полная противоположность.

И чему еще, помимо актерского мастерства, стриптиза и навыка профессионально ездить мужикам по ушам, их обучают в «Атриуме»? Теперь ничуть не удивляюсь столь отточенному умению Николины врать, глядя мне прямо в глаза. Хотя, нужно признать, у Ники уровень даже повыше, чем у этой красотки – она не только снаружи отменно держится, но и внутри искусно маскирует присущее людям во время лжи волнение. Талантище, блять!

– Какие-то проблемы? – наш затянувшийся с брюнеткой поединок взглядов внезапно разрывает звучный мужской голос за моей спиной.

Он вызывает у моей соблазнительницы ощутимый скачок страха. Когда же я наконец расслабляю руку на девичьем лице и без промедлений, твердо отвечаю: «Я хочу поговорить с менеджером», то ее и вовсе сковывает панический ужас.

Настолько сильно боится потерять это замечательное место работы? Уму непостижимо! В какой же глубинной жопе находится жизнь этой девочки, раз стоит только мужчине подойти к нам ближе, поравнявшись со мной, и ее усилившийся страх быть уволенной мигом окатывает и меня с головы до ног ледяной волной?

– Тони Мэрроу, – представляется мужчина строгим голосом. – Я весь внимание. – Стреляет подозрительным взглядом то в меня, то в оцепенелую девчонку.

И вот уж совсем не знаю, кто из нас двоих сейчас бесит его больше, но настроение управляющего можно смело назвать не склонным к доброжелательному общению.

Да только вот в чем загвоздка: мне на это абсолютно по хер. Миролюбиво или же не очень, я задам ему интересующие меня вопросы, и Тони ответит на них – хочет того или нет.

Глава 2

– Добрый вечер! Остин Рид, рад с вами познакомиться, – сначала все-таки решаю выбрать миролюбивый способ и протягиваю руку мужчине.

В эмоциональном плане раздражение Мэрроу сменяется легким волнением и некоторым интересом к моей персоне. Внешне же он выглядит немного хмурым и уставшим.

– Добрый, – приветственно отвечает на мое рукопожатие. – Так в чем проблема? Наша Изабелла чем-то вам не угодила?

Бедная Изабелла пытается невинно улыбаться, но уверяю – пульс девчонки приближается к максимальной отметке, пока она выжидающе смотрит на меня.

«Выдохни, милая, из-за меня ты точно не потеряешь свою драгоценную работу» – невербально доношу до нее успокаивающую мысль и перевожу внимание на мужчину.

– Что вы, конечно, нет. Она потрясающая, как, впрочем, и все остальные девушки, к которым я успел здесь присмотреться, – непринужденно произношу я, ощущая, как работница расслабляется.

– Тогда о чем вы хотели со мной поговорить?

– Не против, если мы перейдем на «ты»? Терпеть не могу все эти формальности, – предлагаю я, желая снизить градус напряжения.

– Не против.

– Отлично. Мы можем где-то поговорить наедине?

– Если это нечто серьезное, то ты выбрал не лучшее время для подобного разговора. Через пятнадцать минут начнется шоу.

– Мне хватит и пяти, – настаиваю, всем своим решительным видом показывая, что не уйду, пока не поговорю с ним.

Прищурившись, Тони несколько секунд задумывается о чем-то, увеличивая волнительный интерес внутри себя, а когда в итоге поддается ему, кивком просит меня следовать за ним.

Мы направляемся в сторону зоны, отделенной от главного помещения красноватым стеклом. И когда оказываемся в ней, сверхмерная доза похоти мгновенно прекращает изнурять меня.

– Я слушаю, – скупо бросает Мэрроу, стоит нам усесться в мягкие кресла у овального стола.

Он закуривает, я следую его примеру.

– Я хочу поговорить о Николине Джеймс, – не теряя времени, сразу перехожу к теме.

– И кто это?

Его поддельное недоумение взрывает во мне пороховой заряд злости, но я не подаю виду.

– Одна из танцовщиц, которая до недавних пор работала здесь продолжительное время. Разве менеджер клуба не должен знать всех по именам?

– Менеджер, может, и должен, а владельцу клуба параллельно на настоящие имена стриптизерш, – он самодовольно усмехается, выпуская густой клуб дыма.

– Блондинка, синие глаза, средний рост, родинка на подбородке… не спит с клиентами, – сухо перечисляю примечательные детали, которые Мэрроу и так известны.

– Аннабель, – протягивает он, прикидываясь, будто только сейчас понял, о ком идет речь.

Я жадно затягиваюсь никотином, чтобы сдержаться и не врезать ему по роже. Как же я ненавижу, когда из меня делают дебила!

– И о чем же ты хочешь поговорить? Сам же сказал – она у нас больше не работает, так что, увы, никакие услуги предоставить девчонка тебе не сможет.

– Я пришел сюда не за услугами, а за помощью, – мой голос окончательно садится от раздражения. – Она пропала.

– А я-то чем могу помочь? Полицейский участок находится по другому адресу.

– Мне нужно знать, с кем из клиентов она общалась в последнее время.

– А кем ты ей являешься, Остин? Повтори-ка, а то я, наверное, не расслышал.

– Брат, – уверенно вру я.

У родственника больше шансов выудить информацию, чем у влюбленного, обезумевшего ревностью парня.

– Брат, значит… – недоверчиво хмыкает. – Что ж, брат, и почему ты думаешь, что я так просто выдам тебе личные данные хоть кого-то из клиентов? Ты наверняка и сам успел заметить, что большая часть контингента у нас здесь не из простых. Лично мне не нужны проблемы ни с кем из наших постояльцев, уверен, как и тебе тоже.

– Ты прав: проблемы ни к чему, но я надеюсь на твое понимание. Имена мне нужны чисто в целях найти ее. Я не собираюсь кричать о них направо и налево.

– Я-то все понимаю, но с чего мне тебе верить?

– А почему нет? Думаешь, я без веской на то причины пришел бы сюда выпрашивать у тебя имена ничего не значащих для меня людей? – парирую я, сверля мужчину неуступным взглядом.