В плену сердца
- -
- 100%
- +
Злость, ненависть, обида, ревность, задетая гордость, животная похоть, агрессия, боль – каждую секунду проникновений в Лину мне приходилось сражаться со всей этой бомбой чувств и брать их под контроль, чтобы не причинить дикарке непоправимых увечий.
Вначале держаться было сложнее всего, особенно в моменты их страстной ночи, но позже с каждым исправленным воспоминанием весь ад эмоций и ощущений плавно угасал, пробивая на первый план неземное наслаждение. Оно наполняло тело живительной силой и отрубало разум от всей реальности, – и это не просто образное выражение. Так оно и было.
Некоторые секунды, а то и минуты нашего секса напрочь выпадали из моей головы. В один момент я глубоко и яростно вбивался в Лину, закинув ее ноги себе на плечи, а уже в следующий – обнаруживал свой член в ее горячем, сладком рту. Я мог жестко трахать ее сзади, притягивая к себе ближе за шикарные светлые волосы, а через миг – оказаться лежащим на спине и наблюдать, как моя голодная девочка, оседлав меня сверху, активно двигала бедрами так, что от экстаза чуть не доводила меня до разрыва аорты. Не только из-за магии, но и из-за ее кайфующих глаз, румяного лица, искусанных губ и звука ее громкого крика во время очередного оргазма, который я чувствовал так же остро, как и свой собственный.
– И зачем нужно было так долго бегать от меня, Лина? – пребывая в полусознательном состоянии, едва слышно прошептал я, когда после последних содроганий расслабленное тело Лины упало на меня.
– Я никуда от тебя больше не убегу, Адам, – осипшим от стонов и криков голосом пообещала она, впиваясь руками мне в плечи и усыпая поцелуями все лицо и шею.
– Конечно, не убежишь. Я тебя просто никуда не отпущу, – скользнув пальцами по ее влажной спине, я сдавил податливую дикарку в объятиях, желая наглядно показать ей, что я говорю серьезно.
– Никогда? – взглянув мне точно в глаза с надеждой, проурчало мое проклятье.
– Никогда… Мне кроме тебя больше никто не нужен, – уверенно ответил я, не осознавая, что за бред несу.
И, будь я проклят, в тот момент искренне верил в сказанное. А когда миловидное лицо Лины засияло лучезарной улыбкой, и вовсе был готов повторить ей эти слова хоть миллионы раз.
Я вновь завис, как идиот, глядя на ее манящие, улыбающиеся губы, которые приближались к моим для поцелуя. Но я опередил ее тогда и, несмотря на данное себе обещание не делать этого, сам поддался навстречу ее рту, вторгся внутрь языком, сплетаясь со сладким женским. Упивался ее вкусом, запахом, отзывчивостью, страстью, нежностью… и ее любовью, мать ее, которая мне на хрен не нужна.
Никогда не была нужна. И никогда не будет. А после Лининых приключений с Ридом и неоднократной лжи – так подавно мне ни черта от нее не нужно, кроме тела, которое дарит мне сверхъестественное удовольствие.
Я бесконечно повторял себе эти заученные фразы, твердил, как попугай, вбивал себе их голову, точно острые гвозди, однако каждый космический оргазм прибивал своей мощью все мои убеждения, решения, истинные желания, и я целовал Лину так, будто она – мой воздух, моя вода, моя сила и мое лекарство, без которого я больше не смогу прожить и дня.
Но, к счастью, этот посторгазмический заскок проходил так же быстро, как и накрывал. Стоило прийти в себя, как я вновь возвращался к исполнению своего непоколебимого плана.
Жестоко ли я поступил с Линой?
Да.
Заслуживала ли она подобное наказание?
Скорее нет, чем да.
Жалею ли я о содеянном?
Никак нет.
Освистайте меня за это, если хотите, или же закидайте яростными проклятиями – мне по хер. Я уже все сказал: ни одна женщина не смеет делать из меня идиота, оставаясь после безнаказанной. На этом все! Тема закрыта.
– Адам, так мы договорились насчет Эрика?
Вновь выплываю из своих размышлений, когда Тони наконец затрагивает тему брата.
Новость обо всех ужасах, что творил за его спиной старший близнец, ощутимо ударила по Тони – как в плане репутации бизнеса, так и в личном, однако он все равно переживает за судьбу мерзкого брата и хочет ему помочь.
– Разумеется. Все, как и договаривались. Пусть и не на отлично, но ты свою часть сделки выполнил. Я сейчас же прикажу своему адвокату прекратить вести дело против Эрика. Без его вмешательства у тебя есть хоть какие-то шансы добиться уменьшения срока для него.
– Хорошо… Спасибо… – сдержанно благодарит Тони и будто бы желает сказать что-то еще, да только и сам понимает, что это бессмысленно.
Даже будучи его близким другом детства, я не помогу ему в этом деле. Такие преступники, как Эрик, должны понести соответствующее наказание. Я и так делаю многое для него, отказываясь вмешиваться в судебный процесс. Большего от меня ждать не стоит.
– Удачи, Тони. Окажешься в Нью-Йорке – звони, – прощаюсь я. Не дождавшись ответа, сбрасываю вызов и тут же набираю следующий.
Всего пара протяжных гудков – и на том конце провода доносится учтивый голос прежнего руководителя по разработке нашей новой инновационной технологии. Я игнорирую его вежливое приветствие и сразу же перехожу к делу:
– Билл, объясни мне, пожалуйста, почему вместо усердного ввода в курс дел предстоящей работы в «Heart Corp» Остин Рид бродит по улицам Рокфорда? – сухо интересуюсь я.
Само собой, вопрос риторический. И нервозный, прерывистый ответ работника меня совсем не волнует.
– Чтобы завтра же он был на месте и начал выполнять свои обязанности. Никакие отгулы больше неприемлемы. Увеличь количество рабочих часов до максимума. Я через две недели возвращаюсь в Нью-Йорк, и к этому моменту Рид должен в совершенстве знать всю необходимую информацию и быть полностью осведомленным о всех нюансах нового проекта. Твоя задача – обучить, рассказать, проследить. Если приеду и пойму, что ты не справился – уволю, – строго чеканю я и сразу же отключаюсь, устремляя взгляд в грозовое небо, которое через пару секунд разряжается мощным шквалом дождя.
Ну что, Остин, посмотрим, как ты будешь пытаться искать меня теперь, когда в твоей жизни не останется ни одной свободной минуты.
***
Настоящее время
Возвращаюсь домой лишь к двум часам ночи. Заключительная встреча с Уитмором, проходившая в его излюбленном итальянском ресторане, после окончания всех рабочих моментов передислоцировалась в закрытый мужской клуб, в котором новый клиент «Heart Corp» любит проводить свободные вечера.
Как оказалось, занудная и чересчур ответственная сторона Джона распространяется исключительно на работу, в остальном же он вполне сносный мужик. С ним есть о чем пообщаться и в процессе можно обзавестись перспективными для компании контактами, поэтому мы вместе с моим заместителем, который с завтрашнего дня начнет вести все дела в Рокфорде, без раздумий согласились на его предложение отметить заключение сделки в более приятной обстановке, попивая отменный скотч, в кругу очаровательных девушек.
Скотч и правда был неплох, а вот девочки… Нет, они, безусловно, были высшего сорта, как и положено в заведениях подобного класса: длинноногие, фигуристые, эффектные, знающие, как себя удачно преподнести и быстро очаровать клиента, однако я смотрел на каждую из подсевших к нам за стол красоток, и все они казались мне какими-то тусклыми, пресными, однообразными, чуть ли не на одно лицо, невзирая на цвет глаз, волос и кожи. И даже несмотря на рекордно долгое отсутствие секса, ни одна из них не вызвала во мне искреннего желания уединиться с ней, чтобы снять накопившееся за последние недели напряжение.
Мне не нужно было тратить время на поиски причины тотального равнодушия к окружавшим меня женщинам. Причина и так уже давным-давно ясна: ни одна из умелых работниц клуба и в подметки не годится моей буйной кошке, которая сидит целыми днями в своей комнате и смиренно ждет моего прихода.
Смиренность и Николина Джеймс… Подумать только! Раз за разом повторяю в уме это немыслимое комбо и до сих пор не могу поверить в него. Однако, к моему удивлению, домработница ежедневно заверяет, что с девчонкой у нее не создается абсолютно никаких проблем. Лина хорошо питается, отдыхает, сама завязывает дружелюбные разговоры и за все минувшие дни ни разу не попыталась устроить бунт и не проявила ни единого порыва поругаться, напасть на женщину и сбежать из пентхауса. Она ведет себя спокойно, разумно, без своих обычных агрессивных выкрутасов. Ее будто подменили, честное слово. Прямо, чудеса какие-то!
Хотя, о чем это я? Никакие это не чудеса. Просто мои угрозы, видимо, до нее наконец дошли, как надо. Боится испортить будущее «брата» и не хочет сама застрять в тюремной камере на долгие годы.
Воплотил бы ли я в реальность свои угрозы?
Первую – непременно.
Вторую – никогда.
Но Лине об этом знать не стоит, чтобы не потерять мотивацию продолжать и дальше вести себя в том же духе.
Я уже настолько не могу дождаться полного восстановления ее здоровья, чтобы наконец добраться до моей заточенной в клетке ведьмы, что каждый вечер, в точности, как и сейчас, вместо незамедлительного погружения в сон после тяжелого, длинного рабочего дня, я направляюсь к ее спальне. Не вхожу внутрь – знаю, что если войду, оказавшись в зоне ее «отражения», меня будет не остановить, а ей пока противопоказаны мои зверски голодные визиты, поэтому я просто прислоняюсь лбом к ее двери и стою так какое-то время, ежесекундно ведя внутри себя беспощадную борьбу с желанием ворваться к кошке и сотворить с ней сумасшедшие вещи уже сейчас.
И так каждый гребаный вечер, блять! Рехнуться можно! В который раз! Хотя, если так подумать, из-за нее я давно стал больным на всю голову. Мне самому временами страшно становится, в кого я превратился с момента нашего знакомства – в шантажиста, конченого мерзавца, маниакального преследователя и самого настоящего уголовника.
Это клиника. Причем психиатрическая.
Сам понимаю, что веду себя ненормально. Здравой частью себя я осознаю всю степень недопустимости своих поступков, но поделать с этим ничего не могу. Ведь, признаюсь честно, я в самом деле кайфую лишь от одной мысли, что она находится совсем рядом, в прямом смысле скрыта от всего мира.
Только моя.
Однако расслабляться на сто процентов еще рано. Завтра во время переезда в Нью-Йорк, когда я наконец увижу обычно вздорную девчонку и лично понаблюдаю за образцовым поведением, мне нужно будет безошибочно определить – настолько ли оно образцовое, каким Лина хочет его показать мне, или же она вновь что-то помышляет?
Успев узнать ее достаточно хорошо, я уверен, что от этой сумасшедшей можно ожидать чего угодно, даже когда поводов для опасений и подвохов с ее стороны быть не должно. Этот урок я уже уяснил твердо: с Николиной Джеймс все возможно! Я готов ко всему.
Серьезно – ко всему!
Глава 6
АдамУтро проходит по привычному сценарию: ранний подъем, пробежка, круговая тренировка в тренажерном зале, душ, кофе, завтрак, в процессе которого я проверяю почту, отвечаю на самые важные вопросы сотрудников и читаю свежие новости информационных технологий.
Все как всегда. Ничего необычного.
Было бы, если бы не одно НО в виде раздражающего и никак не подвластного мне чувства восторга, сопровождающего все мои действия с первой же секунды, как я открыл сегодня глаза.
Чему я восторгаюсь?
Трудно не догадаться.
Радуюсь как маленький ребенок, что вот-вот встречу свою белокурую ведьму. И это полный треш! Официально: хуже быть просто не может. Влияние Лины и так всегда действовало на меня губительным образом, но, видимо, продолжительное отсутствие секса лишь усиливает мое нездоровое помешательство на ней до абсолютного максимума.
Мастурбация не помогает. На других женщин смотреть не могу, а если все же смотрю, то ничего не хочется. По вечерам, словно тоскующий пес, чуть ли не скулю возле двери ее спальни, а сейчас еще и готов радостно завизжать от осознания, что скоро увижу ее.
Да ну на хер! Это кто угодно, но только не я!
Ни в коем случае нельзя больше допускать подобных перерывов. По приезде в Нью-Йорк сразу же вызову врача для повторной проверки ее здоровья. Знаю, месяц еще не прошел, но вдруг с Линой уже все в полном порядке, и я смогу облегчить свое состояние уже сегодня? Очень на это надеюсь, в противном случае я скоро сам от себя блевать начну, и уверен, тошнить меня будет розовыми бабочками.
Еще вчера вечером я отдал приказ Сьюзен сообщить Лине об отъезде, а минуту назад отправил ее выпустить дикарку из комнаты, так как нам пора выезжать в аэропорт.
Будучи полностью уверенным, что со мной дикарка не сможет долго играть роль покорной девочки, как делала это все дни с прислугой, я смотрю сейчас неотрывно в серый городской пейзаж за окном и не могу стереть с губ дурацкую улыбку, предвкушая, как вновь столкнусь с ее диким нравом, в котором под напускной, фальшивой смиренностью безусловно царит хаос. Как услышу очередные колкие фразы, провоцирующие во мне ядерный взрыв ярости. Как буду упиваться ее демонстративными стараниями дать мне понять, какой я ужасный монстр, как не любит меня, не хочет и всем сердцем терпеть не может, пока я в ее синем взгляде буду считывать всю правду.
Говорю же: я точно конченый псих, раз начал торчать от всего этого. И стоит услышать ритмичное цоканье каблуков по ламинату, которое по мере приближения в разы обостряет все симптомы «очарования», и я понимаю – моя бедная измученная пленница уже совсем рядом.
– Привет, – с ходу здоровается Лина. Твердо, звучно, с четко слышимой радостью, вводя меня в ступор.
Неужели вечно негодующая ведьма тоже ждала нашей встречи?
Отдаю все моральные силы, чтобы не проявить перед девчонкой весь пиздец, который она во мне вызывает, и оборачиваюсь к ней, моментально встречаясь с изумительной картиной.
Мало того что Лина ярко и вполне естественно улыбается мне, так еще совсем непохожа на несчастную пленницу и тем более замученную бедняжку. Как и на себя – тоже. Это странно, но я даже не сразу ее узнаю.
Лина всегда казалась мне красивой – будь она в пацанском тряпье или же изнеможенной, бледной худышкой, но сейчас я в прямом смысле дар речи теряю от ее сногсшибательной красоты.
За все то время, что я ее не видел, изящная фигура дикарки приобрела более сочные, аппетитные формы, лицо вернуло себе живость и здоровый цвет, обычно волнистые волосы вплоть до талии спускаются блестящими ровными прядями, а сама она в целом прямо-таки расцвела, как грациозная роза, с лепестков которой мне теперь хочется сдувать, сука, пылинки.
Вот же черт! Начинается, блять… А точнее, еще больше ухудшается. Минута не прошла, а я уже плыву, как масло в сковородке, всего лишь от взгляда на нее. И едва не шиплю от резко нахлынувшего в теле жара, когда Лина делает медленный оборот вокруг своей оси, показывая мне со всех сторон свои соблазнительные изгибы, выгодно подчеркнутые элегантным платьем кремового цвета. Оно немного не доходит до колен, с широкими бретелями и скромным декольте, которое с легкостью можно сделать в разы откровенней или раскрыть полностью с помощью дразнящей молнии во всю длину платья.
Расстегнуть. Выбросить тряпку на хрен. Развернуть девчонку задом. Пройтись языком по каждому ее позвонку. Достигнуть попки. Сжать. Смять. Отхлестать. Расцеловать. Проникнуть. Умереть от кайфа.
– Тебе нравится? – Лина вырывает меня из секундного погружения в мир моих фантазий и в ожидании ответа смотрит на меня с искренним интересом.
Но, увы, по моему бесстрастному лицу ей никак не прочесть, что мне не просто нравится. Я в полном ауте от ее непривычного для дикарки образа светской львицы, а мой член сейчас разорвет ткань брюк в желании отыметь ее в этом платье и без, припечатав к окну, к стене, усадив на стол, бросив на диван, нагнув… ну, в общем, неважно как. И это настоящая трагедия, ведь я совсем не уверен, что все это уже могу с ней сделать, не навредив.
– Вполне, – прочистив горло, нейтральным тоном отвечаю я.
– Вполне? – Лина удивленно изгибает бровь. Мягкая улыбка играет на женских губах, но я чувствую, что кошка осталась неудовлетворенной моей сухой реакцией.
Ну-ну! Сухой… как же.
– Ты хочешь услышать что-то еще? – сверлю ее миловидное лицо изучающим взглядом, до конца не разбирая, что в нем не так.
– Хм… – на короткое мгновение задумывается дикарка, хитро прищурив глаза. – Да нет, не хочу. Вполне, так вполне. В следующий раз буду лучше стараться, чтобы поразить тебя, – без тени ехидства заявляет она, чем как раз таки знатно поражает меня.
– А ты правда старалась?
– Конечно. – Лина делает пару шагов ближе ко мне, не разрывая зрительного контакта. – Каждый день старалась.
Вот же лгунья. Опять в своем репертуаре. Но должен признать: роль пай-девочки она играет сейчас безупречно. Даже не к чему придраться. Нигде фальши не нахожу.
– Каждый-каждый? – скептично усмехаюсь.
– Да. – Кладет руки мне на плечи, взгляд спускает к губам.
Какого черта?!
– Ждала меня?
– Круглосуточно. – Смотрит прямо в глаза.
– Даже так?
– Даже так. И днем, и ночью. – А теперь на губы, кончиком языка проводя по своим нежно-розовым.
– Чтобы поразить?
– Поразить… и не только. – Вновь в глаза. Пристально. Подолгу.
– Соскучилась?
– Очень. – Опускает взор вниз на мою рубашку, забираясь руками под пиджак.
Где правда, а где ложь? Кто-нибудь что-нибудь понял? Вот и я нет. И думаю, что не осилю понять, что за сбой произошел в ее уникальной привычке лгать, глядя точно в глаза, пока ее пальцы уверенно гладят мой торс, передвигаясь все ниже и ниже.
Кровь за секунду вскипает в венах, превращаясь в раскаленный сплав, а разум еще немного – и покинет чат. Однако со внутренним зверем происходит нечто непонятное: он почему-то остается крайне недовольным всем происходящим.
Физически он, как всегда, кайфует от близости и скользящих прикосновений дикарки, но морально… что-то не так. Будто он чувствует, что перед ним стоит очередная галлюцинация, а не настоящая Лина, что жуть как странно, ведь это точно она. Ошибки быть не может. Все глюки кончились сразу после проведенной с ней ночи. Так что без всяких сомнений это точно она.
– Почему ты ко мне не приходил, Адам? – Лина выдыхает возле моего рта вопрос с неподдельной грустью. – Не хотел меня видеть? – Скользит кончиком языка по губам, приоткрывая их, ладонью поглаживает мой стоячий член. – Или тебе хватило одной ночи, и ты готов меня отпустить? Я больше не нужна тебе, Харт?
Она усиливает хватку на члене, заставляя меня хрипло застонать. Прижимается ближе телом, слегка смыкает зубы на моей губе и этим дразнящим укусом будто задевает во мне некий переключатель.
И, черт подери, тут я не сдерживаюсь: обхватываю Лину за талию, зарываюсь рукой в волосы и с глухим, отчаянным стоном нападаю на ее рот с поцелуем – глубоким, требовательным, горячим, как и вся моя кожа. Он без слов отвечает, что она мне нужна и я не собираюсь ее никуда отпускать. И, чтоб я сдох, раскрывает мне одну ужасающую правду, которую и близко нельзя подпускать к мыслям.
Я до смерти скучал по ее губам, волосам, голосу, родинке на подбородке, изящному телу и маленьким рукам, которые движутся сейчас по моим плечам, массируют, сжимают ткань пиджака, спускаются ниже, вновь устремляясь туда, где все кипит и уже давно требует ее внимания. Я скучал по ней гораздо сильнее, чем думал вначале. Сильнее, чем мог себе представить. Сильнее, чем когда-либо соглашусь признать и принять.
Но тогда какого хрена животная часть меня так и продолжает фыркать от недовольства и требует представить ему оригинал, побуждая меня резко оторвать губы от Лининых губ, а ее руки – от моей ширинки.
– Что-то не так, Адам? – Лина недоуменно хмурится, не отводя выжидающего взгляда с моего лица.
То же делаю и я. Смотрю на нее и не могу найти ответ: что же с ней не так? Что-то точно изменилось, я лишь не могу уловить – что именно?
И дело тут не во внешнем преображении дикарки. От него я как раз таки остался в полном восторге. Меня смущает ее чересчур приподнятое настроение; слишком несвойственное ей спокойствие и будто бы принятие своего положения, которое я ожидал увидеть через несколько месяцев ее показного бунта, но точно не через пару недель. И напоследок, что-то явно не так с ее взглядом. Это не объяснить. Вроде тот же цвет, те же голубые мелкие крапинки в окантовке радужки, но глаза будто принадлежат не моей Лине, а некой незнакомке, которую вижу впервые.
Но это же бред. Полнейший!
Похоже, я точно потерял последние крупицы разума, одурев от ненормальной похоти, раз мне мерещатся какие-то невозможные вещи.
Это Лина. Моя дикарка. Моя ведьма. Стопроцентно. Просто эта кошка вновь решила вести какую-то новую, пока еще непостижимую мне игру. Но я непременно разберусь в ее правилах. По-другому и быть не может. И когда сделаю это – как всегда, выиграю ее.
– Так что случилось, Адам? Почему ты остановился? Тебе что-то не понравилось? Скажи мне, как сделать тебе приятно, и я сделаю, – щебечет моя искусная притворщица, одновременно раздражая и восхищая своим высоким уровнем игры.
Ну, это уже норма – ощущать противоречивую смесь эмоций во время общения с ней. Тут ничего нового.
– Ты сегодня явно проснулась в хорошем расположении духа, раз сама изъявляешь желание сделать мне приятно, – решив подыграть ей, чувственным полушепотом проговариваю я.
Аккуратным движением отбрасываю длинные пряди волос назад, провожу пальцем медленную линию от ее уха до венки на шее. Она мерно пульсирует и едва проступает на тонкой коже, на которой, к удивлению, я не обнаруживаю ни единой мурашки, покраснения или малейшего намека на повышенную температуру тела.
Что за…? Почему она не горит? Или это я сейчас настолько сильно пылаю, что даже не ощущаю ее жара? Да, наверное, так. Иначе быть не может. Черт! Что-то я совсем плох. Лечиться поскорее надо.
– Я теперь всегда в хорошем расположении духа и всегда готова тебя ублажать. Разве не для этого ты меня здесь запер? – не прекращая игриво улыбаться, она обнимает меня за шею и вновь прижимается ко мне вплотную.
Ток. Огонь. Жара. Дышать нечем. От перевозбуждения член вот-вот отвалится, яйца – треснут, а мозг уже давно превратился в неспособную думать массу.
– Для этого, – кое-как выдавливаю из себя ответ, пряча руки в карманы брюк. Меньше тактильного контакта с ней – больше шансов не отыметь ее до полусмерти прямо в этот же момент.
– Тогда чему ты удивляешься? Ты мне четко разъяснил, что меня ждет в случае неповиновения, поэтому теперь я всегда буду послушной девочкой. И я очень хочу порадовать тебя уже сейчас.
– Да что ты говоришь? – с каждой секундой я охреневаю все больше и больше.
– Конечно. Ведь я и так уже столько времени просидела без дела. Нужно отрабатывать теперь столь огромное количество выходных. Кстати, ты так и не ответил, почему ни разу не пришел ко мне? – Ее пальцы зарываются в мои волосы и приятно массируют затылок.
Я едва не прикрываю глаза в наслаждении и не начинаю урчать, как довольный кот, ненавидя себя за эту слабость перед ней. Ненавижу ее. И не хочу ее испытывать. Хочу полностью владеть своим телом и быть самим собой! А не это все!
– Не приходил, потому что не хотел, – отвечаю стальным тоном и тут же ловлю еще один ступор, когда в реакции Лины не замечаю ни капли обиды или грусти.
– Зато сейчас я чувствую, что очень даже хочешь, – как ни в чем не бывало ухмыляется она, потираясь телом об мой каменный стояк. – Я с радостью помогу тебе сбросить напряжение, а то ты как-то непривычно сильно зажат, Адам. Это никуда не годится, – констатирует чертовка очевидный факт и напрягает меня еще сильнее: быстро перемещает руки с моей головы к молнии на брюках и во второй раз за последние минуты порывается расстегнуть ее.
Однако она даже не успевает коснуться язычка на ширинке, как я строго отрезаю:
– Нет! Не трогай, – не верю, что действительно произношу это вслух. Как не верю и в то, что Лина мгновенно слушается и убирает прочь руки.
Представляете? Она. С первого раза выполнила мой приказ. А я только что остановил ее от моего раздевания. Я в самом деле это сделал. Фантастика!
– Ты уверен? – Лина сужает веки в подозрительном прищуре. Она явно тоже не до конца понимает, что за жесть со мной происходит.
– Уверен. Сейчас на это нет времени. Нам пора выезжать, – собрав всю волю в кулак, ровно сообщаю я и, не дождавшись ответа дикарки, направляюсь в сторону лифта.
– Я ничего не брала из вещей. Сьюзен сказала, что в этом нет необходимости, – нагнав меня на полпути, сообщает Лина будничным тоном.
– Все верно. В апартаментах в Нью-Йорке у тебя будет все, что тебе нужно.
– У тебя в каждом городе заготовлена комната для твоих шлюшек? – ни тени злости, негодования или возмущения. Только любопытство с долей насмешки.