В плену сердца

Глава 8

Она покорна, послушна, улыбчива.

Она не пререкается. Не спорит. Не обижается.

Она жаждет меня ублажить и сама проявляет инициативу.

Вроде бы этого я так долго и хотел от нее добиться, да только вот в чем проблема…

Если в первые минуты нашей встречи у меня закрались лишь абсурдные сомнения, то сейчас я уверен наверняка – эта безумно радостная, игривая, беззаботная, сексуальная, лощеная красотка – не Лина. И это никакой не прикол.

Возможно, конечно, я тронулся умом, но чем дольше я нахожусь с ней рядом, наблюдая за ее поведением, жестами, мимикой, вслушиваюсь в интонации голоса, сказанные фразы, тем тверже и непоколебимей становится мое суждение: она – кто угодно, но только не Николина Джеймс.

Я всегда знал, что у кошки имеются неплохие задатки актрисы, плюс опыт работы, несомненно, сказывается на навыке правдоподобно входить в различные роли, однако сегодня я, мягко говоря, обескуражен ее искусной игрой. Ни одной фальшиво сыгранной секунды, ни одной напряженной, натянутой ноты в голосе, ни одного лишнего, резкого движения или негативной эмоции, мигом выдающей ее истинное настроение.

Лине нужно было не танцами заниматься, а вступать в драматический кружок. Однозначно. Такому высокому уровню актерского мастерства могут позавидовать многие всемирно известные актеры. А ведь она точно играет – по-другому объяснить поведение Лины, что в корне противоречит ее дикому, свободолюбивому нраву, я не могу. Нет других вариантов. Только если Николина помимо своей любви к брату умудрилась скрыть от меня еще и сестру-близнеца, которая каким-то немыслимым образом могла бы поменяться с ней местами. Но это же невозможно. Подобную деталь ее семейного древа я точно не смог бы упустить. Я от корки до корки проштудировал всю ее подноготную. Никакой сестры быть не может. А даже если бы и могла, то как бы она узнала, что Лина в заточении?

Господи! О чем я вообще думаю? Я точно поехал головой, раз забиваю мозг подобными абсурдными мыслями.

Она просто отменно играет. И ничего больше. И я обязательно поймаю на притворстве эту хитрую сучку, которая вместо обиды, злости или хотя бы крохотного порыва сдерзить в ответ на мой резкий приказ в машине преспокойно улыбнулась мне и, высунув нос в окно автомобиля, точно ликующий пес, всю дорогу до аэропорта наслаждалась потоками ветра. А стоило ей увидеть наш частный джет, как губы великой притворщицы мгновенно растянулись в еще более широкой улыбке. Она пулей вылетела из машины, энергично вышагивала до самолета, чуть ли не вприпрыжку взобралась по трапу на борт, где с явным интересом осмотрела интерьер и, восторженно выдав одобрительное: «Огонь!», плюхнулась в кожаное кресло напротив Сары, присутствие которой нисколько ее не напрягло.

Хотя должно было. Причем сильно. Я отчетливо помню, как во время заключения контракта дикарка едва сдерживала себя от нападения на ассистентку, когда та подходила ко мне ближе, чем на метр. А тут, не прекращая все так же лучезарно улыбаться (что, если честно, уже начинает изрядно вымораживать), Лина просто приветливо здоровается с ней, чем в энный раз за сегодня удивляет не только меня, но и Сару тоже.

Несколько секунд мой секретарь удивленно таращится на светящуюся актрису и в итоге решает ответить ей всего лишь скупым кивком, а после переводит все внимание на меня.

– Доброе утро, Адам. Я только что связалась с Майклом. К нашему приезду он вместе со всеми акционерами будет ждать тебя в главном зале совещаний. График с остальными встречами и рабочими моментами уже тоже составлен. Ознакомься и дай мне знать, если необходимо что-то поменять, – деловитым тоном оповещает Сара, протягивая мне планшет.

Я сажусь с ней рядом и, пока мы взлетаем, внимательно просматриваю все пункты длиннющего списка дел на сегодня, каждые пару минут исподлобья бросая взгляды на дикарку, намертво прижавшуюся к иллюминатору.

Она неотрывно наблюдает за меняющейся картиной за стеклом, восхищенно охает, то и дело выдает вслух какие-то комментарии, не обращая внимания ни на Сару, поглядывающую на нее с осуждением, ни на меня – зачарованного мудака, который вновь улыбается ничуть не меньше, чем эта радостная ведьма. В моем неуравновешенном состоянии, до которого она меня довела своими приставаниями в машине, этот недопустимый факт не просто раздражает, он окончательно выводит меня из себя.

– Виски! Двойной! – резко требую я у вовремя подошедшего к нам стюарда.

В небе на меня всегда работают именно стюарды, а не стюардессы. Во время полетов я чаще всего предпочитаю работать, поэтому в обслуживающий персонал выбираю мужчин, чтобы не сталкиваться с текущими бабами, которые вечно пытаются расширить спектр своих обязанностей. По той же причине я предпочитаю вести дела с мужчинами и в других сферах работы. Сара же – редкое исключение из правил. Она изначально имела высокую «устойчивость» перед моей силой, а спустя годы ежедневной работы вместе практически полностью обрела иммунитет. Однако даже он сейчас не спасает ее от моей злости: тело девушки сотрясается мелкой дрожью, бледная кожа покрылась испариной и румянцем, а сама она не может скрыть удивления от того, что ее вечно сдержанный начальник пытается исправить свое настроение алкоголем.

Лина в свою очередь выглядит абсолютно нормально, без единого признака лихорадки и возбуждения, что озадачивает меня не на шутку. Но попытаться проанализировать эту странность я не успеваю, так как кошка выдает еще один несвойственный ей перл:

– Мне тоже виски. И тоже двойной.

Стюард намеревается уйти, но я жестом руки приказываю ему стоять на месте, острым взглядом врезаясь в милое лицо Джеймс.

– Что опять не так? – коротко вздыхает она на мой безмолвный укор.

– Ты же никогда не пьешь.

– Теперь пью.

– И что изменилось?

Лина усмехается, отбрасывая волосы назад.

– Вся жизнь моя изменилась, Адам, разве нет?

– Так, значит, хочешь запить горе?

– Горе?

Ее звонкий, озорной смех как по волшебству действует точно жаропонижающее. Жаль, всего на пару секунд.

– Нет, что ты. Никакого горя. Скорее, наоборот, хочу отпраздновать данный факт. Я же теперь живу, как настоящая принцесса. И плевать, что как заточенная в башне Рапунцель. Я даже не смела мечтать о такой комфортной жизни. Так чем же это не повод выпить? Тем более в компании. А то пить в комнате в одиночестве… ну… тут попахивает началом алкоголизма, а мне совсем не хочется превращаться в копию своей мамаши. Поэтому, Адам, разрешишь мне выпить с тобой. Пожа-а-алуйста. Обещаю сильно не напиваться… только если сам не прикажешь это сделать, – насмешливо заканчивает она, кокетливо изгибая бровь.

Разрешишь? Пожалуйста? Прикажешь? Полное равнодушие в голосе при упоминании матери, ради которой Лина годами жертвовала собой? И никакой лютой злости во взгляде от необходимости всячески лебезить передо мной?

Как возможно так искусно играть? Ведь она не может не притворяться, ведя себя так! За одно лишь стирание лица любви всей ее жизни из памяти Николина должна была пылко ненавидеть меня первое время, но ничего этого нет. Ни ненависти, ни злости, ни вечного бунтарства, ни мнимой смиренности, за которой моя дикая девочка скрывала бы всю правду своего отношения ко мне.

– Мистер Харт? – учтиво подает голос стюард, напоминая, что по-прежнему ждет моего решения.

Еще несколько секунд просканировав Лину скептичным взглядом, выбираюсь из роя путаных мыслей и позволяю ему уйти.

Парень послушно кивает и во второй раз порывается отправиться выполнять заказ, однако на сей раз его останавливает Лина, хватая за руку.

– Подожди! – она бегло осматривает стюарда, фокусируя взгляд на бейдже на его груди. – Роджер… Ох, классное имя! Как у знаменитого теннисиста, – дружелюбно восклицает Лина, улыбаясь от уха до уха, пока с лица паренька сходит вся краска.

Он явно на инстинктивном уровне ощутил мою возросшую ярость, вызванную видом тонких пальцев кошки на мужском запястье.

– А еда здесь есть?

– Есть.

– Отлично! Принеси мне тогда что-нибудь поесть.

– Что вы хотите, мисс? – Роджер довольно быстро собирается, возвращая губам вежливую улыбку.

Я же с каждой секундой все больше начинаю жалеть, что на борту запрещено держать бензопилу. Я бы сейчас с удовольствием отрубил ему руку.

– Да что угодно. На свое усмотрение. Я всеядная. Главное, неси побольше, – просит Лина и наконец додумывается отпустить его запястье, тем самым спасая ни в чем не повинного парня от ампутации.

Тот обращается к Саре и, приняв у нее заказ, благоразумно спешит свалить с моего радара.

Отцепив руки от подлокотников, за которые я все это время держался, чтобы не натворить кровавых дел, я наклоняюсь к Лине, пальцем маня кошку сделать то же.

Интерес мигом загорается в ее синих глазах, и она послушно подается мне навстречу, да только ее бесящая улыбка заметно убавляется, когда я зарываюсь пальцами ей в волосы, давлю на затылок и злобно шепчу на ухо:

– Еще раз посмеешь прикоснуться к кому-то из мужчин, я тебе при каждом выходе на улицу буду надевать наручники, – встречаюсь с ней взглядом, надеясь найти в нем хоть крупицу того же гнева, что сейчас клокочет во мне, но нет – ничего подобного. В ее океанах вновь царит абсолютное безветрие.

– Честно, я не нарочно. Просто забыла про сумасшедшую ревность, – произносит Лина с сожалением в голосе. Причем с жесть каким правдоподобным, отчего я не верю ей еще больше.

– Просто забыла?

– Да, забыла. Прости… У меня и в мыслях не было злить тебя, – виновато опустив ресницы, она проводит пальцами по лацканам моего пиджака. – Но, если хочешь, я могу постараться искупить свою вину прямо здесь и сейчас. Любыми способами. Только прикажи, – она возвращает к моему лицу взгляд, полный чрезмерного рвения выполнить сказанное, но, черт побери, моя Лина никогда бы не сказала ничего подобного со столь неподдельным энтузиазмом, да еще и без грамма презрения.

Даже одурманенным разумом я понимаю этот неопровержимый факт. И это заставляет меня раздражаться до предела, а моего внутреннего зверя – учуять в кошке непонятный фейк. Лишь в физическом плане мне на все это хотелось наплевать.

Во рту мгновенно пересыхает, тело простреливает электрическим разрядом похоти, а перед взором начинает проявляться череда горячих кадров с эротичными позами, в которых я по-всякому имею дикарку. И если бы не доносящийся откуда-то сверху голос чудом выжившего стюарда: «Мистер Харт, ваш виски», то я не представляю, как бы удержался от исполнения их в реальности прямо на борту самолета.

Этот Роджер определенно мастер появляться в самый подходящий момент. Искреннее спасибо ему за это.

Парень ставит на стол бокал с водой для Сары и два стакана с крепким и, молюсь, что хоть немного способным облегчить мое состояние напитком, а затем любезно обращается к Лине:

– Ваша еда будет готова через несколько минут, мисс.

– Спасибо, Роджер, ты прелесть. Спасешь моих спутников от моего гнева. Когда я голодная – та еще ведьма, – иронично усмехается чертовка, даря пареньку еще одну очаровательную улыбочку.

– Лина, я не шутил по поводу наручников, – зло рявкаю я быстрее, чем успеваю подумать.

Роджер снова ретируется.

– Так разве я сейчас его трогала?

– Хочешь, чтобы и рот заклеивал? – вполне серьезно угрожаю я и делаю жадный глоток виски.

Лина повторяет мое действие и заявляет не менее серьезно:

– Я буду рада наручникам, заклеенному рту, поводку и всему, что посчитаешь нужным, Адам, если ты будешь почаще выпускать меня погулять.

Чего-чего? Выпускать погулять? Еще месяца не прошло, а она уже просится на волю? Вот хитрая какая! Так быстро заточение ее не закончится, пусть даже не надеется.

– Почаще погулять ты еще не заслужила, – возвращаю голосу более-менее ровную тональность.

– А как, по-твоему, я могу заслужить хоть что-либо, если ты ко мне не приходишь, а при встрече отвергаешь? – укоризненно смотрит на меня и поджимает губки от досады.

Так вот оно в чем дело, что ли?

– Так ты поэтому так сильно стараешься?

– Стараюсь?

– Да.

– Что именно стараюсь?

– Заработать выход на улицу, – пытаюсь сконцентрировать все внимание на ее лице, но против воли спускаю взгляд к ее ноге в элегантной туфле, покачивающейся в нескольких сантиметрах от меня.

– Ох, ты об этом, – хитро глядя на меня, Лина повторно отпивает виски из стакана. – Представь себе, я еще даже не начинала стараться, Адам. Но если ты все же дашь мне шанс, обещаю, я сделаю все, что в моих силах, чтобы суметь тебя приятно удивить, – многообещающе мурчит кошка и решает добить меня очередным соблазном.

Уловив мой голодный прицел на своих стройных ногах, Лина с медлительной изящностью снимает одну с другой и слегка их раздвигает, открывая мне убийственный вид на ее гладкую, обнаженную промежность.

Вот же черт! На ней же нет трусов!

Мне кажется, не проходит и доли секунды, а я уже забываю, как нужно было дышать, слышать, думать, говорить и вообще быть дееспособным человеком. Только ослепнуть, как назло, не получается. Или отключиться. Я словно проглатываю язык и залипаю на ее аппетитной девочке, будто улетая в другой мир, где одним стремительным рывком нападаю на нее, разрываю мешающее платье, нещадно сжимаю женские бедра в ладонях, насаживаю на свой член и проникаю долго, глубоко, быстро, с варварской жесткостью, наплевав на ее боль и крики от нанесения новых травм.

Я в самом деле вижу перед глазами эти яркие, до жути реалистичные кадры нашего животного совокупления, ощущая, как вся кожа вконец начинает плавиться, щипать, гореть, острое желание охватывает низ пояса, а галстук превращается в удавку и перекрывает кислород.

Да что с тобой происходит, Адам? Кто ты, блять, вообще такой? Не узнаю тебя! Хочешь? Так в чем проблема? Встал, схватил свою шлюху, задрал платье и оттрахал нещадно, получив долгожданное расслабление и космический кайф. Хватит думать о ее физическом состоянии. Да и, вероятнее всего, с ее здоровьем уже все в порядке, раз она сама отчаянно просит этого, специально провоцирует, искушает, доводит до помешательства. Давай же! Сделай это! Сделай, мать твою!

Но, чтоб у меня отвалились все конечности, я опять этого не делаю. Мои зверские желания быстро улетучиваются, сменяясь ненавистным мне кадром изнеможенного тела на черных простынях с серьезным голосом врача, который настоятельно требовал повременить с моими сексуальными планами. И все! Я буквально сгораю сейчас заживо от перевозбуждения, но не могу заставить себя прикоснуться к ней – хоть тресни.

Убейте меня, пожалуйста. Просто убейте! Или же я сам себя придушу своим же галстуком, а лучше – на хрен выпрыгну из самолета.

Несколько туманных, самых неадекватных секунд в моей жизни я и правда помышляю над таким видом спасения, чтобы хоть как-то прекратить свои мучения. Однако вместо самоубийства я залпом допиваю виски, резко вскакиваю с кресла и устремляюсь в сторону уборной. Влетаю внутрь, запираю дверь, сдираю к чертям галстук, расстегиваю верхние пуговицы рубашки и торопливо смачиваю лицо ледяной водой. Дышу жадно, часто, тяжело. Рычу, проклиная себя всеми известными мне матерными эпитетами.

Наверное, я точно беспросветный глупец, раз сразу же не смог понять одну простую, безусловную истину – если уж с Линой с самого начала было непросто, то с ней всегда, мать ее, так и будет! Это не изменится. Никогда! А вот кто во всей этой возне с ней и меняется стремительно и неумолимо, так это я. И ничего не могу с этим поделать. Что-то происходит. Я не могу найти этому объяснения, но с каждой проведенной с ней минутой я все острее чувствую нечто сильное, необратимое, бессознательно меняющееся во мне. Словно я уже не я. И это бесит!

Смотрю в свое отражение и едва сдерживаюсь, чтобы не врезать кулаком по стеклу, расколов на части физиономию незнакомца, которого я всем нутром не желаю видеть в себе.

Холодные капли стекают по лицу, слегка остужая температуру тела. Но лишь на короткое мгновение, пока влага не испаряется от соприкосновения с моей разгоряченной кожей.

Как только я собираюсь еще работать весь день? Не представляю. До начала длинного рабочего дня мне обязательно нужно снизить эмоциональный накал и максимально расслабить тело.

И тут я сам себе даю слово: по прибытии в Нью-Йорк я непременно сделаю это. Пусть даже в этот раз для снятия сексуального напряжения мне придется воспользоваться не Линой.

Глава 9

Я чуть не прыснула раскатистым смехом, увидев напряженно-ошалелое лицо моего босса, когда раздвинула перед ним свои ноги, желая еще раз подтолкнуть его к великим подвигам. Но, к сожалению, и тут не прокатило.

Хотя ему даже сдирать с меня больше ничего не нужно. Доступ и так уже полностью открыт. Всего лишь руки протяни… а точнее, кое-что другое, и бери на здоровье, сколько душе угодно. А ведь Адаму и правда стоит подумать о своем здоровье – его физическое неудовлетворение отслеживается не только в нервно-раздраженном поведении, но и в наэлектризованной атмосфере самолета.

От такого накала его ассистентка уже вовсю изнемогает от возбуждения. Если Адаму самому в кайф мучиться, то подумал бы хотя бы о своей преданной помощнице. Она же вместе с ним страдает. Сочувствую бедняжке. Хотя нет, вру. Не сочувствую. Плевать мне на нее хотелось так же, как и Адаму. Этот беспросветный эгоист, вместо быстрого и легкого способа остудить себя и трясущуюся Сару, резко вскочил и ускакал куда-то сломя голову.

После такой необъяснимой реакции Адама на мое обнаженное интимное место я точно умываю руки. Теперь я стопроцентно осознаю, что свободы мне сегодня не добиться. Но тем не менее это не мешает мне вовсю упиваться сложившейся ситуацией. Мой полет определенно проходит в разы увлекательней, чем я могла себе представить. Издеваться над Адамом и любоваться искаженной недовольством физиономией Сары – наикрутейший способ поднять себе настроение.

– Может, ты уже наконец сдвинешь ноги? – раздраженно бросает секретарша.

Чего и следовало ожидать: стоило Адаму оставить нас наедине, и можно сразу выпускать наружу свою истинную сущность мымры.

– Я тебя смущаю? – в моем голосе ноль интереса или смятения.

Чего она там не видела? Да и не так уж сильно я их раздвинула.

– Это ненормально – ходить без нижнего белья, особенно в платьях. И тем более раздвигать ноги перед людьми. Ты ведешь себя вульгарно.

– Это потому, что я ненормальная и вульгарная. И, к твоему сведению, Адам точно такой же. Ведь именно он их с меня сорвал, оставив без белья. Так что ко мне без претензий, – ухмыляюсь я, в открытую наслаждаясь ее перекошенной мордашкой.

– И что он только в тебе нашел? – неодобрительно цокает языком.

– То, что в тебе не смог.

Мой ответ изрядно задевает ее. От злости презрительное лицо Сариты становится краснее на несколько оттенков. И это сразу раскрывает мне все карты.

– Так-так-так… – ехидно прищуриваюсь. – Передо мной сидит не кто иная, как еще одна по уши влюбленная в него бедолажка, не так ли? – довольно протягиваю я.

– Бедолажка здесь только одна – и это ты. Я – его помощница, – с непомерной гордостью выдает она.

– Влюбленная помощница.

– Незаменимая помощница, – гнет свою линию зазнайка. Зло. Сквозь зубы.

– Незаменимых нет.

– Это среди вас, шлюшек, – нет. А я с Адамом работаю уже несколько лет и буду работать еще долго после твоего ухода.

– Какая уверенность.

– Да, я уверена в этом. Он мне доверяет и знает, что я никогда не предам. Я полностью подхожу под все его требования, быстро и четко выполняю каждое поручение и знаю все его привычки и предпочтения.

Вздернуть нос выше, чем сделала это она, наверное, невозможно. Сара в самом деле считает, что занимает важную роль в жизни Адама. Что ж… Быть может, так. Но меня сейчас интересует кое-что другое.

– Его предпочтения в сексе тоже знаешь?

– Я не сплю с ним, – твердо отвечает Сара.

Но так ли это на самом деле? Мне нужно знать наверняка.

– Вообще, что ли?

– Вообще.

– Ни разу?

– Ни разу.

– Но вы же почти каждый день вместе.

– И что? Я не для этого нахожусь в офисе. Адам никогда не смешивает работу с удовлетворением физических потребностей.

– А хотела бы?

– Что? – слегка теряется Сара.

– Потрахаться с ним хотела бы?

– Я не шлюха, как ты, – она смеряет меня еще одним презрительным взглядом, но мне от него ни горячо, ни холодно.

– Вопрос был не в этом.

– Хотела бы, естественно. Кто бы из женщин не хотел?

О, ты даже не представляешь, милая. Есть тут одна такая.

– Но так как Адам приемлет лишь один вид отношений, этому никогда не бывать.

– Значит, предложи он тебе свой счастливый контракт, ты бы отказалась?

– Конечно, – заверяет она, однако мне достаточно ее секундной заминки с выбором правильного ответа, чтобы в уме дополнить: «Конечно, согласилась бы».

Тут и к гадалке ходить не надо: «незаменимая помощница», строя передо мной сейчас святую праведницу, сутками напролет грезит, как когда-нибудь станет одной из счастливиц Харта. Однако до ее заветных мечтаний мне нет никакого дела. Весь этот опрос я устроила чисто в желании поболтать, ведь порядком соскучилась по человеческому общению, и чтобы понять – была ли Сара той, кто все прошедшие недели ублажал Адама вместо меня? Его точно должен был кто-то расслаблять. Не верю я, что он не приходил ко мне и при этом не трахался где-то на стороне. Другой причины моим затянувшимся каникулам в одиночестве я просто не нахожу. Но раз уж снять напряжение ему помогает не Сара, то должен быть кто-то другой.

– Если ты у него чисто для офисной работы, тогда с кем еще Адам может удовлетворять свои потребности? – решаю напрямую задать интересующий меня вопрос, зарабатывая этим недоуменный, хмурый взгляд.

– А ты разве у него не для этого?

– Для этого, но, возможно, есть кто-то еще? Не думаю, что Адаму достаточно одной женщины. Предполагаю, он любит разнообразие.

Она фыркает и смотрит на меня, как на несмышленого ребенка.

– У него времени нет на все это разнообразие, о котором ты говоришь. Он с утра до вечера работает. Как понимаю, даже на тебя он не может найти время. Куда ему еще женщины? Или же он по другой причине избегает твоих услуг? Неужели Адам так быстро понял, что крупно ошибся при выборе новой шлюхи по контракту? – не без злорадства проговаривает мымра, пока меня изнутри сжирает исключительно любопытство. Я уже который день задаюсь теми же вопросами.

С удовольствием и дальше беседовала бы с Сарой и продолжала бы смущать ее своей вызывающей позой, но буквально через минуту сдвинуть ноги все-таки приходится, чтобы не проявить свои красоты перед милым Роджером. Адам точно прибьет и меня, и бедного парня, если узнает, что ему повезло что-то разглядеть у меня под платьем.

– Спасибо большое, – благодарю любезно улыбающегося стюарда, после того как он ставит передо мной поднос с множеством еды.

Тут и круассаны, и булочки, и аккуратно нарезанные фрукты с ягодами, сыры, йогурт, несколько видов орехов, джемов и много другого, названия чему я даже не знаю.

Роджер постарался на ура! Умница. У меня за пару секунд собирается полный рот слюней, а живот радостно урчит в предвкушении все испробовать, будто я не завтракала всего пару часов назад.

– Вам повторить, мисс? – парень указывает взглядом на мой пустой стакан, но ответить я не успеваю.

За меня это делает строгий мужской голос:

– Нет. Нам ничего больше не нужно. До конца полета ты свободен, – не бросив на меня и короткого взгляда, Адам возвращается на свое место и вновь сосредоточенно утыкается в планшет.

Внешне он выглядит в разы спокойнее, чем до ухода, но бьющая от него энергия выдают его непомерное возбуждение и злость – это я понимаю по резко усилившимся содроганиям влюбленной в него мымры. Сама же, к счастью, ничего не ощущаю и преспокойно приступаю к поеданию еды.

– Иисусе! Хвала тому, кто придумал сливочные круассаны! – откусив большой кусок кондитерского изделия, мычу я и прикрываю в удовольствии глаза.

Как только теплое, мягкое слоеное тесто тает во рту, следом в меня залетают до безумия вкусный ванильный йогурт с мелкими кусочками шоколада и кокоса, какие-то крупные продолговатые орешки, горсть различных сухофруктов, сыр с семечками и огромные ягоды клубники, которые я предварительно мочу в горячем шоколаде.

– Ты не треснешь? – через несколько минут не сдерживается от вопроса трясущаяся Сарита.

– Нет, – слизываю стекающий шоколад с ягоды и погружаю вкусняшку в рот. – С недавних пор мне нужно есть за троих, – смакуя идеальную вкусовую комбинацию, бормочу я и поглаживаю себя по животу.

Мымра, даже будучи под воздействием чар Адама, резко бледнеет, а Харт впивается в меня шокированным взглядом.