Врачи. Любовь вне правил

Глава 1. Элли

– Юлька, у меня беда, – вся в слезах посреди ночи звоню лучшей подруге. – Дашенька опять кашляет, – озвучиваю ей свою самую главную проблему.

Я уже не знаю, что делать, да и помощи просить кроме Юли не у кого. Машину пришлось продать, чтобы было чем платить кредит за квартиру на время декрета. На такси не решусь вести дочь неизвестно куда, да и денег на него нет.

Осталась только лишь подруга. Крестная Дашеньки. Лишь она одна не бросила нас.

Родные вычеркнули меня из своей жизни как только узнали, что я не откажусь от ребенка. Мнение соседей волнует их больше, чем жизни родной дочери и внучки. Не хотят, чтобы сплетни пошли, ведь я “в подоле дитя принесла”.

Мало того, что родила без мужа, так еще и дочка не здоровой оказалась.

Мне кажется, родителям было бы проще, умри я в родах. Вот честно.

Потому что они мне потом столько гадостей наговорили… Просто кошмар!

И отказались от меня, как от дочери… Брат с сестрой тоже. Не пошли против воли родителей.

– Снова бронхит? – сонным голосом спрашивает подруга.

– Угу, – киваю не в силах сдержать нарастающую в груди панику. – И температура, – шепотом добавляю, словно если скажешь тихо, то она пройдет.

Мне до ужаса страшно за свою доченьку, ведь она только-только поправилась и опять заболела. На все мои просьбы врачи лишь разводят руками, утверждают будто все в порядке и не хотят отправлять нас на обследование.

– Держись! Не раскисай! – подбадривает меня неунывающая подруга. – Я скоро приеду и мы повезем Дашеньку знаешь куда? – воодушевленно сообщает.

– Куда? – спрашиваю с интересом.

Мне кажется, я уже побывала везде… Ни одной клиники не осталось в которую я бы не обратилась с нашей проблемой.

Врачи лишь разводят руками. Никто не хочет браться за нас.

– Привезу и узнаешь! – победоносно заявляет подруга.

– Хорошо, – соглашаюсь понимая, что иного выхода нет. Моей дочке нужна медицинская помощь. – Ждем тебя.

– Выезжаю, – запыхавшись говорит, а на заднем фоне вдруг слышу хлопок двери.

– Ты уже вышла что ли? – поражаюсь.

– Ну, конечно! – фыркает. – Моей крестнице помощь нужна и чем быстрее мы ее отвезем к врачам, тем лучше.

– Пожалуй ты права, – слабо улыбаюсь.

– Вещи собрала? – уточняет, судя по звукам выскакивает на улицу. Ветер шумит.

– Я их даже разобрать после прошлого раза еще не успела, – признаюсь с горькой усмешкой.

Примета не разбирать сумки после стационара, чтобы туда больше не попадать, кажется, на нас не работает.

Удивительно как я до сих пор не потеряла бодрость духа! Хотя…

Мать готова на все ради своего ребенка, не так ли?

– Раз ты едешь, жаропонижающее не буду давать, – озвучиваю вслух свое решение.

– Ручки-ножки теплые? – со знанием дела спрашивает у меня.

Проверяю. Доченька спит.

Пусть у нее высокая температура, но будить ее не хочу. Иммунитет работает, дыхание ровное, я держу руку на пульсе.

– Да, – отвечаю подруге.

– Отлично! Значит, спазма сосудов нет, – выдыхает с облегчением. – Эль, одевайся давай. Минут через пятнадцать буду.

– Ого! Так быстро, – ахаю.

Я очень рада, что Юлька без промедления приедет ко мне, ведь кроме нее одной…

Так, стоп. О плохом думать не будем.

– Собирайся давай, – смеется. – Я уже на половине пути, – протягивает напевая.

– Все, давай, – кидаю ей беззлобно и сбрасываю вызов.

Убираю телефон, прохожу мимо зеркала, останавливаюсь и смотрю на себя.

– Ты со всем обязательно справишься! – произношу с воодушевлением. Заставляю себя улыбнуться. – Ты сможешь вытащить свою дочь!

Разворачиваюсь и спешу на кухню, нужно взять с собой соль и сахар.

Если три минуты назад я хотела рыдать, то теперь полна сил и твердо верю, что еще не все потеряно. Самое главное, у меня есть поддержка и благодаря ей получится преодолеть трудности.

Летая по квартире докладываю в сумки недостающие вещи, новые игрушки, которыми можно будет развлекать дочурку и, предварительно открыв замок на входной двери, иду к Дашеньке, одеваю в комбинезон изо всех сил стараясь не разбудить ее.

К приезду Юльки мы уже полностью собраны.

– Пожалуйста, приезжай раз в два дня, покорми Маркуса и рыбок, – прошу подругу. – Я еды насыпала, но сама знаешь какие они у меня проглоты. Если Маркусу сухой корм и воду можно оставить, то с рыбками так не получится.

– Хорошо, что у тебя собаки нет, – заключает Юля. – А то пришлось бы к себе забирать.

– К Гарику? Нет, спасибо, – хихикаю. – Он задавит.

– Скорее задушит от своей вселенской любви, – поднимает палец вверх. – Он у меня мальчик очень любвеобильный.

– Помню-помню, – смеюсь припоминая ситуацию с “изнасилованным” им пледом, которым Юля дала укрыться, чтобы я не замерзла. С тех пор я всегда выставляю его прочь.

– Элли, блин! – отмахивается беззлобно. – Ему тогда было очень сильно нужно, – снова оправдывает своего лохматого друга.

– Ну прямо очень, – театрально закатываю глаза. – Юль, куда ты нас везешь? – прекращая смеяться спрашиваю у подруги. Смотрю за окно, понимаю направление и мне становится дурно. – Только не говори, что к Кириллу Александровичу, – напрягаюсь.

Я с ним связывалась, он сказал, что все хорошо.

– А к кому же еще? – ухмыляется подруга. – Кроме него никто не поможет, – повернув на светофоре направо, со знанием дела заключает она.

Мы проезжаем до боли знакомые ворота, пересекаем хорошо известный мне сквер, я на него смотрела из окна на протяжении недель и останавливаемся напротив приемного покоя.

Мне дурно.

– Юль, я была у него два месяца назад. Он Дашеньку посмотрел и сказал приезжать через год, у нее все в порядке, – принимаюсь терпеливо объяснять подруге. – Он нас не примет.

– Примет, как миленький! Ему Слава звонил, – заявляет выходя из машины. – Пойдем. Нас ждут уже.

– Дашу с температурой отправят в инфекционное, в хирургию не пустят, – пытаюсь остудить пыл подруги.

За шесть месяцев жизни доченьки я уже успела выучить больничные порядки от и до. Никто не пропустит в отделение с детьми, готовящимися к операции или сразу после нее, температурящего ребенка.

– Пустят, – продолжает стоять на своем. Достает из багажника сумку и тащит в сторону приемного.

Делать нечего, поэтому я отстегиваю автолюльку со спящей в ней доченькой и бережно, чтобы не разбудить Дашеньку, несу ее следом за неугомонной Юлькой.

Глава 2. Марк

– Сынок, ну когда ты уже женишься, – матушка в очередной раз наседает со своими нравоучениями. Ей до дрожи в коленях хочется, чтобы я остепенился и жил как все.

Мама никак не может понять, что с моей работой брак будет настоящей обузой. Да и я не понимаю зачем он мне?

Практически все женские функции сейчас выполняет техника, по дому самому делать ничего не приходится. Ну а на что не хватает техники, есть помощники. Доставщики, клининг, а с сексом… Так мне проще найти женщину чисто для него.

Стиральная и сушильная машины, посудомойка, робот-пылесос, доставка еды, уборка и глажка на дом… В конце концов за доплату они еще приготовят первое, второе и компот.

Нет скандалов, нет упреков и какого бы то ни было недопонимания. Мне одному больно уж хорошо.

– Ириша уже второго внука родила, – продолжает причитать матушка. – А ты, – смотрит на меня и обреченно вздыхает. – Сынок, мы с отцом не молодеем, – снова давит на возраст и делает жалостливый вид.

Не трогает.

Раньше я переживал, много думал и пришел к выводу, что материнские манипуляции излишни. Это моя жизнь и я ее буду проживать так, как считаю нужным.

– Я людей спасаю, мам, – пытаюсь до нее достучаться. – С утра до ночи в отделении. Какие мне дети? Чтобы они отца видели только по фото? Спасибо, но нет, – высказываю свою точку зрения. – Может быть потом, но точно не сейчас.

– Потом будет поздно, – категорично произносит отец присаживаясь за стол. – Сын, время бежит слишком быстро, ты и оглянуться не успеешь, как отдашь работе все свое время. Жизнь слишком скоротечна, чтобы так глупо ее прожигать.

– По твоему спасать детей глупо? – уточняю у него с легкой ухмылкой на губах. – Что ж сам не вылезал из отделения и появлялся дома лишь по праздникам? М?

– Не смей так разговаривать с отцом! – возмущенно ахает матушка.

– Леночка, не принимай близко к сердцу, – успокаивающим жестом отец, опускает руку поверх ее ладони. – Вспомни, я тоже когда-то был таким, – говорит ласково.

Смотрит на матушку проницательным, нежным взглядом… Она расцветает в улыбке и опускает голову ему на плечо.

Я в очередной раз поражаюсь силе их любви. Жаль, что такие яркие чувства остались в прошлом, в нынешнем времени женщинам нужны лишь личная выгода и деньги. Больше ничего.

– Сашенька, я ж как лучше хочу, – признается печально поджав губы.

– Мам, лучше у каждого свое. Кому-то для счастья нужна большая семья и признание, а кому-то достаточно крыши над головой, – в очередной раз пытаюсь донести свои мысли. – Мне хорошо одному. Не беспокойся, все в порядке.

– Но ты все-таки подумай про семью, сын, – со знанием дела обращается ко мне. – Без нее ты не справишься с нагрузками и с трудностями, которые тебя ждут в нашей сложной профессии.

– Как-то сейчас же справляюсь, – отмахиваюсь от его слов.

– Сейчас ты молод и глуп, – твердо говорит папа. – Поверь мне, как хирург хирургу, жизнь не ровная, тебя ждут взлеты и падения, от них никуда не деться. И если на взлете ты сможешь сворачивать горы, то когда случится падение, – бросает на матушку многозначительный взгляд. – Без поддержки семьи выбраться будет очень и очень трудно.

Мой отец в прошлом отличный хирург и знает о чем говорит не по наслышке. Я с детства смотрел на него и тоже мечтал когда вырасту стать врачом.

На протяжении последних трех лет он сидит дома и из-за болезни не может оперировать. Выйти на пенсию его вынудил тремор рук.

– Я как-нибудь разберусь. Не переживайте за меня, – прошу родителей. Чувствую звонок телефона, смотрю на экран и вынуждено прерываю беседу. – Скоро вернусь, – говорю поднимаясь из-за стола.

Выхожу на балкон и только после этого принимаю вызов.

– Марк! Ты где? – крайне эмоционально интересуется друг.

Никита говорит достаточно громко, он взбудоражен.

Интересно, что же такого случилось, почему мой друг так сильно завелся? Скворцов сейчас совершенно не похож на себя.

– Что у тебя? – спрашиваю сохраняя внутреннее спокойствие. Я не стану поднимать голос в доме родителей и вызывать чрезмерный интерес к беседе, ведь отец не по своей воле вышел на пенсию. У него не осталось выбора.

Если бы он мог оперировать, то не вылезал бы из операционной! Для отца его болезнь отдельная боль.

– У Кирилл Саныча необычный случай, – воодушевленно сообщает. – Ты такого еще ни разу не видел! Приезжай давай.

– Ты прикалываешься? Сейчас? – удивляюсь хмурясь. – Поздно уже. Пока до вас доберусь, так вообще!

– Без тебя тогда будем думать, – грозится мне. – Такой шанс выпадает раз в жизни!

– Да ну, – не верю ему. – Что-то дико сомневаюсь в редком и необычном случае, с которым не могут справиться, – хмурюсь.

– Сомневайся или нет, дело твое, – не успокаивается друг. – Но я сейчас в медцентре у Игнатова и просто в шоке, – признается. – Представляешь, случайно зашел и попал на такой случай классный!

– Я завтра к нему заеду и мы поговорим, – обещаю Нику. – Сегодня, увы, никак. Я у родителей, – все-таки сообщаю ему.

– Ааа, – протягивает. – Тогда все с тобой понятно. Можно даже не пытаться.

– Ну да, – киваю ухмыляясь. – Ничего, завтра послушаю все, что вы там насовещали.

Смеемся.

– Давай, бро, – прощается со мной.

– Пока, – говорю и отключаюсь.

Вдохнув поглубже свежего воздуха, открываю балконную дверь и возвращаюсь к родителям. Сегодняшний вечер я должен провести здесь.

Обещал.

Глава 3. Элли

– Кирилл Александрович, анализы Дашеньки пришли? У нее все в порядке? – накидываюсь с вопросами на доктора как только тот переступает порог.

Я вся в нетерпении, беспокойство зашкаливает, ведь мы лежим здесь второй день, а мне ничего про состояние доченьки не рассказывают. Врачи словно не понимают насколько неведение ужасно для материнского сердца.

Особенно, если учесть, что фантазия-то у меня ого-го! Я за время болезни Дашеньки уже чего только не понапридумывала…

Только все равно справиться с ее состоянием это не помогло.

– Анализы пришли, там все в порядке. Ничего критичного, – сообщает Кирилл Александрович оставаясь спокойным и уверенным в себе. Он всегда такой, я в очередной раз поражаюсь его выдержке.

Не понимаю, как в условиях масштабного стресса и “нам надо было сделать это еще вчера”, он не поддается эмоциям. Честно.

Порой мне кажется, что он гораздо больше, чем обычный человек.

– Как они могут быть в порядке, если Даша болеет? – недоумевая смотрю на него.

– Для ее состояния анализы в норме, – терпеливо поясняет специально для меня. – Не переживайте, нет ничего такого, с чем бы мы не знали как справиться.

Последняя фраза врезается в сердце сотней острых иголок и причиняет острую боль.

– Значит, плохие, – выдыхая сажусь. Внутри все оседает, становится еще страшнее за дочку. Как же мне хочется, чтобы у нее все стало, наконец, хорошо.

Боевое настроение и былой оптимизм превращаются в полный ноль, я не могу себя собрать в кучу, все падает из рук.

Мой оптимистичный настрой рассыпается как карточный домик на ветру.

Если не разберутся здесь, то у меня не будет никакого другого варианта, кроме как обратиться к Никите. Я этого делать не хочу, но скорее всего придется.

Скворцов хоть и последняя сволочь на этой планете, но он все-таки отец Дашеньки. Пусть только биологический и не знает про дочку, но все-таки он отец.

Ради доченьки я готова на многое и признаться Нику в отцовстве тоже. Пусть он меня после этого возненавидит, но хоть может быть дочь спасет.

Моей конфетке нужна помощь самых лучших врачей, ведь никто из тех, к кому я обращалась, не в силах разобраться с ее болезнью. Только разводят руками и говорят ерунду, лишь бы я поскорее выписалась и уехала.

Никому не нужны проблемные пациенты, никто не хочет напрягать мозг.

Я вообще в шоке от нашей медицины! Стоит только уехать хотя бы на пару часов от крупного города, так такое впечатление, будто медицины просто нет.

Все, что могут предложить врачи, это лекарства и обследования тридцатилетней давности, которые совершенно не подходят для нас.

Ну а поскольку без связей во врачебных кругах и посторонних с “улицы” не берут в сильные заведения, так пусть Скворцов сделает хоть что-то для своей родной дочери. В конце концов, он несет точно такую же ответственность за ее жизнь, как и я.

– Состояние не простое, не стану скрывать, – продолжает делиться Игнатов. Понимая, что разговор будет не быстрый, он присаживается на стул напротив меня. – Ваша дочка в надежных руках, мы обязательно во всем разберемся, – спешит меня обнадежить.

И я ему верю!

Он уже однажды спас мою малышку, может быть спасет и в этот раз.

– Спасибо, – благодарю доктора от чистого сердца, а у самой на глазах появляются слезы от облегчения.– Я была у многих врачей, мне кажется, мы проехали все больницы города, но никто ничего не находит, а состояние Дашеньки ухудшается. Я уже не знаю, что мне делать дальше. Если вы нас отправите домой…

Всхлипываю.

– Домой вас никто не отправит, – говорит четко и строго. – Вы находитесь в сильном центре, мы обязательно разберемся что не так с Дашей. Даже если будет не просто, то мы все равно докопаемся.

– Думаете? – смотрю на него с надеждой в глазах.

– Поверьте, чем сложнее, тем интереснее, – заверяет с легкой ухмылкой на губах. – Вашей дочкой будут заниматься лучшие из лучших. Мы вас не оставим.

Меня прорывает и я начинаю рыдать.

– Простите, пожалуйста, – извиняюсь за свою острую реакцию. Последнее время мои нервы были на пределе и сейчас, когда я точно знаю, что Кирилл Александрович, не оставит мою малышку, стоящий внутри стержень сильной женщины надламывается.

Я знаю, что моя девочка в надежных руках.

– Все будет в порядке. Но вам в первую очередь нужно успокоиться, – добавляет мягко. – Не нужно лишний раз волновать дочку, она ведь чувствует ваши эмоции и настрой.

– Я постараюсь, – обещаю с виноватой улыбкой на губах.

Кирилл Александрович подходит к Дашеньке, внимательно еще раз осматривает малышку и нахмурившись, уходит. Больше ничего не говорит и не объясняет.

Я остаюсь в полном раздрае. Одна.

Пытаясь отвлечься и выкинуть дурные мысли из головы, вынимаю из сумки книгу со сказками и начинаю их читать Дашеньке. Кирилл Александрович прав, нечего лишний раз заниматься самобичеванием, моей девочке нужна сильная мама и я буду такой. Ради нее.

Мы читаем, гуляем на ручках, смотрим в окошко и я считаю проезжающие мимо машины. Дашеньке нравится следить за движущимися предметами и я пользуюсь этим, чтобы отвлечь дочку.

Затем снова читаем, а следом за книжками достаю игрушки, а когда дочка начинает капризничать, то я кормлю ее и укладываю спать. Не понимаю как засыпаю сама.

День пролетает так быстро, аж моргнуть не успеваю.

Когда в коридоре раздается шум, то открываю глаза и сажусь на кровати. Потираю глаза.

Оказывается я задремала и даже не заметила этого. Так сильно устала.

– Я сам ей скажу, – слышу приятный мужской голос.

– Говори, – во втором собеседнике узнаю нашего лечащего врача. – Только не забудь объяснить, что это лишний наркоз у шестимесячной крохи и я против, – недовольно произносит Кирилл Александрович.

Что-то мне уже не нравится их визит…

– Не лишний, – продолжает стоять на своем его собеседник.

– Завтра и узнаем, – отрезает Игнатов.

Дверь открывается и в палату заходят два врача.

Глава 4. Элли

– Элли, состояние вашей дочери вызывает у нас беспокойство, – слова врача звучат как приговор. У меня ком встает в горле, мешает дышать. – Не стану скрывать, пока мы не можем с точной уверенностью назвать причину заболевания. Случай не простой, но, поверьте, мы стараемся изо всех сил.

Слушаю его, пытаюсь держаться, но разве это возможно? Сознание уплывает, перед глазами начинает темнеть.

Лечу в пустоту.

– Воу-воу-воу, – сверху доносится встревоженный мужской голос, меня подхватывают сильные руки и бережно укладывают на кровать. Легкие похлопывания по щекам не позволяют скатиться в темноту.

Со стоном заставляю себя поднять веки и встречаюсь с наполненными беспокойством зелеными глазами.

– Давно передо мной так девушки в обморок не падали, – с легкой ухмылкой произносит мужчина. Затем так внимательно-внимательно смотрит на меня, аж мурашки пробегают от его взгляда. – Прекращай дурить. Мы обязательно поможем твоей дочери, – заверяет уже совершенно серьезно. Наигранная веселость и расслабленность испарились, как не бывало.

– Если бы я специально, – фыркаю. – Оно само, – виновато пожимаю плечами.

– Мда, – хмурится. – Расскажи в подробностях как все началось, – просит бережно. – Только больше не отключайся, ладно? У меня аллергия на женские обмороки. Может даже начаться анафилактический шок, – подмигивает разряжая обстановку.

Улыбаюсь.

– Постараюсь, – обещаю ему.

А сама вдруг замечаю, что мое сердце стало биться непозволительно быстро. Оно порхает.

Словно решило выскочить из груди.

– Я принес нашатырь! – в палату залетает обеспокоенный Кирилл Александрович.

Он на ходу открывает бутылочку, мочит ватку и собирается сунуть мне под нос.

– Не надо, – уворачиваюсь от ужасного запаха. – Больше не упаду, не переживайте.

– Точно? – смотрит с сомнением на меня. Не верит.

– Да, – твердо киваю. – Мужчина, – киваю на незнакомца с зелеными глазами. – Своими словами меня напугал.

– Марк, так вот как ты до обморока девушек доводишь, – Игнатов говорит с легкой иронией в голосе. – А то все “Я неотразим”, “Я неповторим”, – откровенно издевается над коллегой.

Смеюсь.

Сжимающие грудную клетку тиски куда-то делись и я могу нормально вдохнуть. Больше ничего не мешает и это прекрасно. Осталось вылечить Дашеньку и вообще тогда будет красота.

– Когда будете проводить обследование? – спрашиваю о наболевшем.

Чем быстрее врачи все решат, тем лучше.

– Завтра, – твердо отвечает Марк.

Кирилл Александрович бросает в его сторону полный недовольства взгляд, но свои мысли оставляет при себе. Комментариев не следует и я ему благодарна за это, ведь мнение Игнатова важно для меня.

Он уже однажды спас мою доченьку, а теперь ему приходится разбираться в ее болезнью снова. И если тогда все было понятно, то сейчас…

Никто до него не смог разгадать причину частых бронхитов и пневмоний.

– С четырех утра не поить и не кормить, – начинает меня наставлять. – В операционную постараемся взять ее в первых рядах.

Слово “операционная” уже не режет по ушам и не бьет вгоняя в истерику, я привыкла. А еще знаю, что операционная это не всегда про вмешательство.

Оказывается там порой проводят сложнейшие обследования, при которых должна быть стерильность. Бояться не стоит. Врачи точно знают, что делать.

– По времени не знаете во сколько? – уточняю в надежде на точное время. Порой бывают задержки на два-три часа.

– Мы постараемся взять ее как можно быстрее, – обещает Игнатов.

– Хорошо, – соглашаясь киваю. – Тогда буду ждать.

Лечащий врач моей конфеты уходит, а вот его коллега не спешит меня покидать.

– Вам нужно заполнить документы, – кладет передо мной историю болезни. – Знаете как или показать?

– Знаю, – машинально отвечаю. – Но если вы подождете пока напишу, я буду рада, – бросаю в его сторону смущенный взгляд.

Когда Марк рядом, то мне гораздо спокойнее. От него исходит уверенность и власть, которым хочется подчиниться. Невероятные ощущения, словно тебя закутали в мягкое пуховое одеяло и защитили от всего вокруг.

Никогда ничего подобного не испытывала.

– Элли, у отца Дашеньки никогда не было проблем с трахеей? – спрашивает неожиданно.

Останавливаюсь, убираю ручку от бумаги и поднимаю на Марка глаза.

– Если вы хотите исключить генетику по линии отца, то ничем не могу вам помочь, – говорю открыто и честно. – Мы не общаемся. Он даже не знает про то, что у него растет дочь.

– О как, – удивляется. Я буквально вижу как меняется его взгляд. – А у вас? Никогда подобных проблем не возникало?

– Нет, – качаю головой. – Ни у меня, ни у моих родных никогда не было подобных проблем.

– Понял, – многозначительно кивает. Хмурится и поджимает губы.

– Что-то не так? – уточняю с волнением в сердце.

– Разберемся, – спешит заверить и успокоить. – Чем сложнее случай, тем он интереснее, ведь так? – игриво приподнимает уголок рта.

Мое сердце тает.

– Кому как, – пожимаю плечами. – Ни в одной больнице не захотели разобраться с причиной болезни у Даши, – смотрю на мужчину и тону в его изумрудных глазах. Они такие выразительные и проницательные, что порой кажется будто он видит меня насквозь.

– Сказать честно, я этому рад, – своими словами удивляет меня.

– Почему? – ахаю не понимая. Как можно радоваться неразрешимой проблеме ребенка? Неужели он не видит как страдает каждая из нас?

– Потому что в противном случае мы бы не встретились, – говорит с теплой улыбкой. Кладет руку на мою и чуть крепче сжимает, не отрываясь смотрит мне в глаза. – Я разберусь, что с ней. Обещаю.

– Спасибо, – шепчу еле слышно. Я до бесконечности благодарна ему за поддержку и за попытку во всем разобраться. Буду надеяться, что при первой неудаче он не откажется от своих слов.

– Марк! Я тебя обыскался уже! – едва ли не с ноги в палату залетает… Никита. – Элли? – застывает на пороге и смотрит на меня во все глаза.

Глава 5. Марк

– Никита! Ну наконец-то! – широким шагом рассекаю расстояние до Скворцова и приветствую друга. Жмем руки. – Я думал, что тебя не дождусь, – добродушно сообщаю ему.

– Дождался? – спрашивает с немым укором во взгляде.

Скворцова всего трясет, он едва сдерживает гнев и я никак не могу понять причину столь странного поведения друга. Он словно наелся белены и обезумел.

Когда мы расставались Ник был нормальным, шутил. А теперь…

Кошусь с опаской.

– Как видишь, – отвечаю настороженно.

Смотрю на резко побледневшую Элли, ловлю на себе полный ужаса ее взгляд и в груди просыпается странное чувство. Я хочу защитить эту девушку, подставить свое плечо и позволить опереться на него.