Потехи царские на водах и землях Московских. Пётр I и его детские потехи

© Елена Мелентьева, 2025

ISBN 978-5-0067-1792-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Царь Алексей Михайлович – основатель традиций
В сердце Московского царства, где мудрость сочеталась с прогрессивными идеями, рос и мужал будущий реформатор. Глава повествует о жизни и правлении царя Алексея Михайловича, прозванного Тишайшим за мягкий нрав и стремление к просвещению. Его любовь к новшествам и западным традициям заложила фундамент будущих преобразований России.

Московском царстве, Московском государстве жил был царь Алексей Михайлович¹

За своё доброе, незлобивое сердце и мягкий нрав был прозван Тишайший. Стал он Царём в 16 летнем возрасте.

Юный царь был строен, хорошо сложен, красив лицом и силён. Здоровья он был завидного и редко болел. Правда иногда у него случались вспышки гнева, но государь умел буйство чувств подавить и остыв, спешил навстречу обиженному со словами примирения.

До пятилетнего возраста молодой царевич Алексей оставался на попечении у царских «мам». А с пяти лет находился под надзором своего воспитателя боярина Бориса Морозова.

Еще в детском возрасте Алексей Михайлович пристрастился к чтению. Он стал учиться грамоте по букварю, затем приступил к чтению церковных книг, в семь лет начал обучаться письму, а в девять – церковному пению. С течением времени царского отрока составилась маленькая библиотека; из книг, ему принадлежавших, таких как «Лексикон» и «Грамматика», изданные в Литве, а также «Космография». В числе предметов «детской потехи» будущего царя встречаются: конь и детские латы «немецкого дела», музыкальные инструменты, немецкие карты и «печатные листы» (картинки). Он и сам сочинял вирши (стихи).

Всю свою жизнь государь собирал библиотеку. Долгие часы, проводил наедине с книгами и стал образованнейшим человеком. Все ему было интересно, всё желал знать, всему желал выучиться. Ни одно дело не обходилось без его участия.

Царь страстно увлекался охотой. Забава его состояла в соколиной и псовой охоте. Он содержал больше трёхсот смотрителей за соколами и имел лучших кречетов на свете, которые привозились из Сибири.

Он также охотится на медведей, волков, тигров, лисиц или, лучше сказать, травил их собаками. Когда он выезжал из Кремля, Восточные ворота и внутренняя стена города запираются до его возвращения. Когда Царь отправляется за город или в поле для увеселений, он строго приказывает, чтобы никто не беспокоил его просьбами. Он даже принял участие в составлении руководства по соколиной охоте. В нем царю принадлежат слова, ставшие со временем народной поговоркой: «Делу – время, а потехе – час».²

Всегда Алексей Михайлович стремился к порядку, интересовался всем новым и необычным, был рачительным хозяином.

Царь превосходно описал все свои походы, а их немало выпало за его царствование.

Сильно любил царь природу и был особенно счастлив, когда наедине мог наслаждаться ею.

Алексей Михайлович лично занимался вопросами организации армии. Сохранилось штатное расписание рейтарского полка. Занималась он и артиллерией и лично составлял чертежи пушок.

Алексей Михайлович очень интересовался европейской прессой, с которой знакомился по переводам и пытался наладить регулярную доставку в Россию иностранных газет. В 1665 году с этой целью была организована первая регулярная почтовая линия, связавшая Москву с Ригой.

Царь проявлял большой интерес к разным системам тайнописи и даже есть разработанные им шифры.

В круг интересов царя входила астрология. Алексей Михайлович был настолько увлечён звёздным небом, что попросил датского резидента достать ему телескоп.

Любимым развлечением Алексея Михайловича была игра в шахматы и другие близкие им настольные игры: тавлеи, саки.³

Царь Алексей любил также строиться, и сооружать все нарядно, пышно, пестро и затейливо Коломенский дворец – лучший образчик архитектурного вкуса и стиля украшений, любимого родителем Петра Великого.⁴ Привлекательная наружность дворца, при самом отсутствии симметрии в расположении отдельных частей, давала самое выгодное понятие о царском жилище.

Ни одна местность Москвы, кроме самого Кремля, не имеет такого значения истории нашей, как село Преображенское (с окрестностями)⁵.

Своим основанием, своим бытием и возвышением Преображенское всецело обязано Алексею Михайловичу.

А затем уже все важнейшие события происходили или здесь же, или здесь задумывались, приказывались, или, наконец, праздновались; при том делались лицами, или временно, или постоянно в нем жившими, до самого основания Санкт – Петербурга, а нередко даже и после того.

В селе Измайлове, лежащем тут же, в трех верстах от Преображенского, царь Алексей Михайлович на образцовом хуторе начал обрабатывать хозяйство посредством машин.

Не немцы только, но положительно и русские мастера устраивали ему такие машины, которые молотили хлеб силой воды, другие – колесами без воды, третьи – возводящие воду на высоту.

Он развел в Измайлове ботанический, аптекарский и другие сады, которые служили рассадниками для всей России; в них выращивались (акклиматизировались) всевозможные выписные иноземные фруктовые деревья; не только имелись виноградники, но велось даже шелководство! Все это летописцы того времени называют прямо «земледельческой академией на совершенно новый европейский образец!».⁶

На острове выстроил он обширный замок с тремястами башенками; стал заводить и мануфактурные производства, как, например, стеклянный завод, и еще долго потом, когда все это было при Петре уже запущено, славились и сохранялись измайловские стеклянные и другие изделия.

Не говоря о зверинце с редкими зверями, был еще сделан «Вавилон», то есть лабиринт: вещи все неслыханные и у нас еще невиданные…

Воспитателем Алексея Михайловича был западник Морозов, который еще при царе Михаиле шил немецкое платье своим воспитанникам царевичам и другим детям, воспитывавшимся с ними вместе.⁷ При Алексее подражателей Морозова стало много, и близкие к царю люди были большие охотники до заморского и дарили государя иностранными вещами.

Царь стал распространять эти новшеств с другими, еще важнейшими: поближе к столице, на перепутье между Измайловым и Москвой, где река Яуза покидает Сокольники, он основал тут новое хозяйство, назвавшееся, конечно, по церкви Преображенским, и заложил себе дворец на горе, в виду моста через Яузу и идущей через него дороги Стромынки.⁸

Царица Наталья Кирилловна получила большую силу над царем, она позволяла себе ездить в открытой карете и показывалась народу.

Близ этой – то пустоши Алексей Михайлович потешался соколиной охотой. Ранее ли, проезжая по этой дороге, в то ли самое время он решил на понравившемся месте у Собакиной рощи отделить под свою усадьбу часть берега Яузы в две с половиной десятины. Затем и прилегающее место по обоим берегам Яузы с рощами в двадцать десятин он также присоединил к своей личной усадьбе для нового хозяйства, в которое он вносил все новое, делавшееся в Измайлове.

При всех этих заведениях, затеях и заводах были русские ученики, оставалось только, чтобы они разносили из этих двух мест – Измайлова и Преображенского – по России то полезное, чему научились…

К северу от Москвы за деревней Большие Мытищи из болот, среди дремучего и заповедного леса, издавна слывшего Лосиным островом, так как в нем водились (и теперь еще водятся) лоси, вытекает река Яуза почти прямо на юг, впадая в Москву – реку ниже «города». В прежнее время она была чиста и светла как хрусталь, также полна и водой, так как по берегам ее были густые тенистые леса, а в них находились питавшие ее родники.

В то время берега ее были довольно пустынны, почти ничем не застроены; только какой – то, по преданию, не то разбойник, не то колдун Хапило на впадающей в нее речке Сосенке сделал плотину, из – за чего образовался длинный большой пруд, и поставил мельницу, а в старину же всякий мельник считался колдуном. Близ мельницы стала деревушка. Во всяком случае, пруд издревле зовется Хапиловским, и даже речка от плотины до своего впадения в Яузу называется уже не Сосенкой, а Хапиловкой.

Но скоро берега эти заселились: сначала мирным хозяйством царским со всеми диковинками своими и заморскими, а потом далее – исключительно военщиной и солдатчиной; все место к северу от пруда и речки скоро было застроено Преображенским, и с ним соединилась в одно деревушка Хапиловка; к югу от пруда бывшее сельцо Введенское переименованного Семеновским.

Построенный царем Алексеем Михайловичем дворец был деревянный, довольно обширный. Скоро при нем, помимо садов и прочего, по европейским и измайловским образцам создался театр – «Комедийная хоромина»: театр и сцена – первые в России!⁹

В царствование Алексея Михайловича разные заморские штуки были сперва наверху, во дворце и в домах знатных людей, где было больше знакомства с иноземных и больше средств приобретать заморские диковинки. Простым людям запрещалось забавляться музыкой, велено было искать и жечь музыкальные инструменты, потому что как явится музыка, так непременно примешается тут какое – нибудь суеверие и бесчинство.

Через десяток – другой лет все заглушил гром барабанов.

Из всех орошений, водопроводных и водополивных машин и тому подобное уцелел до конца 18 века лишь один только «царский колодец» между бывшим дворцом и мостом ближе к реке, в нынешнем Колодезном переулке.¹⁰

В последние годы жизни царь увлёкся европейской музыкой. Алексей Михайлович устроил для себя и ближних людей пир, который сопровождался очень необычной потехой: «Играл в арганы немчин, и в сурну, и в трубы трубили, и в суренки играли, и по накрам, и по литаврам били ж во все».¹¹

Алексей Михайлович любил иноземные развлечения и к русским увеселениям относился с некоторым пренебрежением.

Сослав скоморохов, Алексей Михайлович озаботился поисками новых актеров.

В 1672 году царь приказал полковнику Николаю фон Стадену отправиться в Курляндию и провести там переговоры о приглашении на службу «рудознатных мастеров», могущих организовать металлургическое производство, «да трубачей самых добрых и ученых», а также специалистов, умеющих ставить спектакли.¹² Любопытно, что актеры и режиссеры идут в этом списке в одном ряду со специалистами по добыче полезных ископаемых. И горное дело, и театр имели одинаковое государственное значение.

Но дальше переговоров дело не пошло. Слухи о том, что актера в Москве могут и зарезать, по всей видимости, дошли до Европы. Так что все звезды отказались, а на путешествие в Россию решились лишь четыре музыканта, один из которых был трубачом, а специализация остальных неизвестна.¹³

Европейский театр в Москве пришлось создавать подручными средствами. За помощью царь обратился к пастору московской лютеранской церкви Иоганну Готфриду Грегори, которому было поручено «учинить комедию» и организовал театральную постановку.¹⁴ Для него это не была совсем уж новым делом. В немецкой школе театральные постановки были частью учебного процесса, и магистр Грегори воспользовался своим опытом студенческих времен.

Из числа живущих в Москве иностранцев он собрал 64 человека, разучил с ними «Артаксерксово действо», которое представляло собой инсценировку библейской книги Эсфири. Были даже сооружены какие – то декорации. В документах упоминаются «рамы перспективного письма», но что именно там было изображено и куда они крепились, сказать трудно. «Шили и костюмы. В расходных книгах упомянуто, что Грегори было выдано «на бороды евреев и на иную меньшую починку 5 рублей».

Спектакль царю понравился, и был обнародован царский указ о выдаче магистру Иоганну Готфриду Грегори «за комедийное строенье» 100 руб. и соболиные шкурки».¹⁵

Если на первом представлении присутствовал лишь самый узкий круг, то последующие спектакли были относительно общедоступными.

Личная жизнь и семья Алексея Михайловича
За дворцовыми стенами разворачивалась не менее увлекательная драма, чем в государственных делах. История двух браков царя, рождение будущего преобразователя России Петра I и сложные семейные интриги создают живой портрет эпохи, где личные судьбы переплетались с историей государства.

В Преображенском, где находился дворец Алексея Михайловича, прошла целая череда спектаклей, которые посетило значительное количество зрителей, в том числе женщины и дети.¹⁶ Конечно же, это был не общедоступный коммерческий театр, а придворное развлечение для знати.

Кто же был главным помощником и вдохновителем тишайшего царя в его мирных и благородных нововведениях в том, что «государственное устройство получило новый вид»? Это – скромный, но знаменитый уже, просвещенный Артамон Матвеев, умный, бескорыстный друг царя, разумно ценящий Европу, завел у себя в доме все полезное и изящное; выписывал для государя как русских знатоков, так и иностранных мастеров, музыкантов, актеров; но иностранных – не для водворения их здесь навсегда господами, а только для немедленного обучения природных русских учеников.¹⁷

Матвеев, любил новизну: дом его был убран по – европейски картинами, часами и другими диковинками; жена его не жила затворницей, а сын получил европейское образование.

Дом Матвеева находился как раз по дороге, и притом по кратчайшей, от Кремля в Преображенское и Измайлово.¹⁸

Немудрено, что по этой дороге, в эту сторону от столицы, где лежит Преображенское, все притягивало царя более, чем в какую другую. Однажды он, запоздав, остался у «Сергеевича» ужинать запросто и увидел тут его семью: жену, трехлетнего сына и воспитанницу – красавицу, девицу 17 лет, Наталью Кирилловну Нарышкину (дочь тарусского помещика, стольника и полковника рейтарского строя, Кирилла Полуектовича Нарышкина). Будучи уже в зрелых летах, он вдруг пленился ей, но скрыл это на первый раз, а только заговорив с ней, как бы шутя обещал найти такой красавице жениха. Через неделю же, проезжая опять по той же дорожке в Преображенское, заехал и объявил Матвееву, что – жених – то будет он сам…

Перепуганный Матвеев пал на колена: «Ну, теперь сживут меня со света!» – умолял царя спасти его от злобы завистников. Государь дал слово не верить наветам и просил не печалиться, сказавши при этом, что можно устроить никому не в примету. «Представляй Наталью по указу… да смотри… поскорее!..»

Вскоре, по – старому обычаю, собрано было из разных дальних городов до 60—ти благородных девиц в царские чертоги для избрания невесты государю. Само собой разумеется, что дело решено было заранее, и жребий выпал прекрасной Наталье, которая взяла над всеми преимущество.