Ариан 2. Путешествия в параллельные миры

Пролог.

Он вернулся.

Но мир оказался смещённым на полшага.

Есть миры, которые почти совпадают с нашим.

Настолько, что ошибка поначалу незаметна.

Один и тот же дом.

Та же улица.

Та же история – с едва уловимым акцентом.

Разница проявляется не сразу.

Она проступает в деталях.

В словах.

В именах.

И чаще всего – в любви.

Эта история начинается не с перехода.

Она начинается с того, что переход уже произошёл.

ГЛАВА 1. Мир другой

Ариан сидел перед телевизором, всё ещё не веря до конца. Умом он уже понял: это не его реальность. Но сердце судорожно держалось за привычное, словно ребёнок за край одеяла.

Он протянул руку, нажал кнопку пульта. Экран погас. В комнате наступила тяжёлая тишина.

Несколько минут он сидел неподвижно, будто тело не принадлежало ему. Лишь затем резко встал, открыл ноутбук и включил поиск.

История.

Хронология.

Годы.

Он читал и чувствовал, как под ним скользит почва:

– Революция – 1919, а не 1917.

– Ленин? Его имя отсутствовало. Вместо него – Лужин, «вождь революции».

– Вторая мировая в 1940-м.

– Холодная война – не с Америкой, а с Европейской Федерацией.

– Последний генсек – Герман Новак.

Именно его свержение праздновали сейчас, как «день демократического переворота».

Мир словно был скроен по тому же лекалу, но со смещёнными швами. Почти правда. И потому – ещё страшнее.

А потом имя.

Сообщение от «Вики».

Он повторял его шёпотом, как заклинание:

– Вика…

И память отозвалась болью.

Студенческие годы. Университет.

Она училась в другой группе. Иногда они пересекались на лекциях. Он помнил её карие глаза – в них жила искра, та самая, которая вспыхнула между ними, когда однажды их взгляды встретились.

Он тогда решился подойти.

Сердце стучало. Он хотел пригласить её в кафе, сказать о том, что не мог забыть её глаза. Но слова оборвались, он сбился и вымолвил какую-то банальность.

– Ну… удачи на сессии, – сказал он тогда.

Она улыбнулась, чуть наклонив голову, будто ждала других слов.

Он же отвернулся и ушёл.

И с той поры – больше не было момента.

Он зажмурился.

В этом мире – если это она, то «его любимая».

А в его… она осталась призраком несказанного.

Ночью ему приснилось странное.

Он шёл по улицам города. Дома меняли облик: деревянные фасады превращались в бетонные коробки, стеклянные башни растворялись в воздухе.

Люди вокруг двигались с зеркалами вместо лиц.

В каждом отражался он сам – но другой. Чуть выше. Чуть старше. Седой. Молодой.

И среди этой толпы появилась она.

Вика.

Её глаза смотрели прямо в его душу. Но в тот же миг она растворилась в толпе зеркал.

Утром квартира встретила его тихой изменчивостью.

Кружка с золотым ободком – вдруг серебряная.

Балконная дверь – идеально подогнана, хотя он помнил, что давно собирался её починить.

На полке – фотография, где он стоит рядом с людьми, которых никогда не встречал.

Он прошептал:

– Я не дома…

Телефон.

Он решился.

Долгие гудки. Сердце билось в горле.

– Алло? – женский голос.

Он выдохнул.

– Здравствуйте, Елена Михайлова. Это Ариан. Кажется… у меня проблемы. И они касаются всего того, чем вы занимаетесь.

На том конце повисла долгая тишина.

– Алло… доктор? – голос дрогнул.

– Я слышу тебя, Ариан, – наконец прозвучало. – Что ты имеешь в виду?

Он закрыл глаза.

– А вы ничего странного не замечали? Ничего?

– После подобных опытов возможны дезориентации, ложные воспоминания, – ровно произнесла Михайлова. – Это естественно. Твоё сознание должно адаптироваться.

– Нет! – голос его сорвался. – Вы меня не слышите. Я не тот Ариан, который участвовал у вас в эксперименте! Это не мой мир! Я здесь пришелец!

Тишина. Он почти кричал:

– Ваш проект исследует параллельные реальности! И одна из них сейчас говорит с вами по телефону! Мне надо срочно приехать к вам! Надо разобраться!

– В этом нет необходимости, – ответ прозвучал так спокойно, что его передёрнуло.

Он вскочил, сжал телефон в руке, крикнул:

– Елена, вы вообще понимаете, что я говорю?!

Но в ответ – щёлк, и связь оборвалась.

Он медленно опустил трубку. В груди гудело.

Одна мысль пробивалась сквозь шум крови:

Надо ехать.

ГЛАВА 2. Без пропуска.

Ариан открыл сайт поиска билетов и выбрал первый подходящий рейс. Он не задумывался о деталях – лишь бы улететь как можно скорее. Авиакомпания, название которой Ариан увидел в списке рейсов, показалась ему странной. Он никогда раньше о ней не слышал, а логотип выглядел так, будто его спешно нарисовали на коленке: абстрактная линия, уходящая в пустоту. Впрочем, выбора не было – он нажал кнопку бронирования, словно подписываясь на что-то большее, чем просто перелёт.

Путь прошёл без происшествий, но уже в аэропорту, он почувствовал, что находится ближе к границе невидимого. Схватив первое попавшееся такси, он устроился на заднем сиденье. В салоне пахло кофе и остатками дешёвого одеколона.

– В центр едете? – неожиданно спросил водитель, взглянув на него в зеркало. – Говорят, они там такой чертовщиной занимаются…

Ариан нахмурился.

– Что вы имеете в виду?

Водитель пожал плечами.

– Откуда мне знать. Всё засекречено. Но слухи ходят… какие-то параллельные реальности. Будто они своими экспериментами трещины в нашей реальности делают. – Он усмехнулся, добавив с нарочитой лёгкостью: – В общем, чертовщиной, как я и сказал.

Он хохотнул, но Ариану было не до смеха. Его взгляд оставался неподвижным, руки сжались. Водитель заметил это и замолчал на пару секунд.

– А вы туда по какому поводу, если не секрет? – осторожно поинтересовался он.

– Решить одно дело, – коротко ответил Ариан.

– Дело, значит… – протянул водитель с лёгкой иронией. – Ну-ну. – Потом, будто вспомнив, уточнил: – Так вы по приглашению?

– Нет, – сказал Ариан.

– Тогда как вы попадёте внутрь? – голос водителя стал чуть тише, даже серьёзнее. – Там же охрана, собаки, камеры, всё на замке. Говорят, без пропуска и на километр не подпустят.

Ариан почувствовал, как в нём шевельнулось забвение. Он не подумал об этом. Вся цепь событий последних дней вытеснила мелкие, но важные детали. Он молчал, глядя в окно, пытаясь осознать, в какую ловушку его загнали обстоятельства. Но оставить всё как есть он не мог.

Машина покинула шоссе и свернула на второстепенную трассу. За окном сначала тянулись городские кварталы, но вскоре дома стали редкими, уступив место полям и одиноким деревьям. Дорога сужалась, петляя меж тёмных зарослей, словно вела его вглубь чего-то тщательно скрытого. И лишь спустя время в просвете показались массивные ворота. Металлическая конструкция возвышалась над дорогой, по обеим сторонам тянулись высокие заборы, на вышках мерцали огни, скользили камеры.

Таксист притормозил, скосив взгляд на пассажира:

– Ну вот, приехали. Дальше пешком. – Знаете… иногда лучше не знать, во что ввязываешься.

Он задержал взгляд на Ариане, будто хотел добавить ещё что-то, но лишь усмехнулся и тронул плечами.

– Удачи, – бросил он напоследок и, развернув машину, исчез в темноте.

Ариан остался один перед гигантскими воротами. Холодный воздух обжёг лицо. Камеры бесстрастно следили за ним.

Ариан смотрел на металлические ворота, над которыми мерцали красные огни. Толстые кабели уходили в землю, вдоль забора тянулась колючая проволока. По периметру медленно двигались прожекторы, и от этого вся сцена напоминала не научный институт, а военный объект.

Подойдя ближе, он почувствовал сухой электрический запах – как будто воздух был насыщен невидимыми искрами. Камеры поворачивались вслед каждому его шагу. Металлические створки ворот возвышались, словно перед входом в иное измерение.

Ариан попытался собраться.

«Я должен попасть внутрь. У меня нет выбора. Если всё это правда – если я здесь чужак – только они могут помочь».

Он подошёл к домофону, встроенному в бетонную стену. Нажал кнопку.

– Центр пространственно-временного мониторинга. Назовите цель визита, – прозвучал механический голос.

Ариан сглотнул.

– Мне нужно к доктору Елене Михайловой. Это срочно.

Пауза. Треск помех.

– У вас есть пропуск?

– Нет… – сказал он тихо. – Но передайте ей: Ариан. Она меня знает.

Ещё одна пауза. Дольше, чем хотелось. Потом голос сухо повторил:

– Без пропуска вход невозможен. Оформите заявку через официальный канал.

Щелчок – и тишина.

Ариан отступил назад. Он смотрел на глухую стену, и в груди разгоралось чувство беспомощности.

И вдруг – движение.

Сбоку, в тени заборов, скользнула фигура. Человек в тёмной куртке, с капюшоном, жестом показал Ариану – тише. И, не говоря ни слова, махнул рукой: следуй за мной.

Ариан замер.

«Кто это? Сотрудник? Случайный прохожий? Или… ещё кто-то, кто знает больше, чем должен?»

Сердце билось в висках. Но выбора не было. Он шагнул в сторону, в тень.

Фигура скрылась в узком проёме между стенами – узкой щелью между корпусами, ведущей к служебным зонам. Ариан последовал за ней.

Через несколько шагов незнакомец остановился у неприметной металлической двери.

– Сюда, – шепнул он едва слышно.

Из-под рукава мелькнул пропуск. Одно короткое прикосновение – и замок щёлкнул. Дверь чуть дрогнула, открывая узкий проход внутрь центра.

Глава 3. Запуск.

Они шли быстро, почти бегом. Коридоры центра были стерильны, подсвечены холодными лампами. Фигура в капюшоне – жестом показывала, когда остановиться, когда проскользнуть мимо камер. Всё было выверено, словно он делал это уже десятки раз.

Наконец, они вошли в небольшой кабинет. Дверь закрылась с глухим щелчком. Мужчина снял капюшон.

Ариан замер. Лицо, которое он увидел, не требовало представления. Откуда-то из глубины памяти выплыла та скупая улыбка, та усталая доброжелательность.

– Ратников… – выдавил он, и звук его голоса дрогнул.

– Профессор Сергей Ратников, – сухо произнёс он, но сразу же добавил, почти шёпотом: – Я знал, что вы придёте.

Ариан смотрел на него, не находя слов. В груди поднималась волна вопросов, догадок, воспоминаний – всё смешалось.

– Вы знали? – прошептал он.

– Я знал и… нарушаю протокол, – Ратников сделал жест, будто отряхивая с плеч тяжесть ответственности. – Михайлова знала, что ты вернёшься, но она настояла на проверках, на полной подготовке. Мы собирались с тобой связаться, но времени не хватило. Они хотели сначала всё перепроверить, подготовить условия для дальнейших исследований. Но ты пришёл сам – и я тебе помогу. Хотя это не входит в мои полномочия.

Ариан не мог удержаться от вопроса, который сжимал горло: – Это правда? Это не сумасшествие? Я… я не в своём мире?

Ратников вздохнул и начал говорить – сперва в своей «учёной» манере: сухо, слишком точно и почти непереводимо на человеческий язык:

– Коротко и технически: твой мозг – нелинейная система с высокой когерентностью. При определённых условиях нейрональные паттерны могут синхронизироваться не только внутри мозга, но и со «структурами» пространства-времени – теми, что мы условно называем мирами. Если возникает устойчивый резонанс между твоим мозгом и такой внешней структурой, происходит декогеренция паттерна тела: волновая структура твоей материи перестраивается, и система «рекомбинируется» в другой стабильной конфигурации – то есть в другом мире.

Он сделал паузу, давая Ариану шанс переварить поток терминов. Ариан моргнул так, будто его только что закинули в чат, где все говорят на языке квантовой механики.

– Проще, – продолжил Ратников, – представь, что твой организм – это сложная мелодия. Обычно эта мелодия звучит в одном ключе. Но у тебя в голове есть резонатор, который может настроиться на другой ключ. Когда он настраивается – «мелодия» перестраивается, и ты оказываешься в другом зале, где играют такую же, но чуть отличную партитуру.

Ариан слушал и чувствовал, как слова складываются в образ: не телепортация, не иллюзия, а перестройка самой ткани сущего.

– Значит, я приезжал туда не «в мыслях», – произнёс он наконец. – Я – физически там был.

– Ты был. – Ратников кивнул. – Но вот почему тебя скрывали: если о возможности такого сдвига узнают посторонние – политики, спецслужбы, частные корпорации – последствия будут непредсказуемы. Контроль за подобным доступом к реальностям – самый соблазнительный инструмент власти, и не только. Поэтому Михайлова настояла на жёсткой секретности. Её позиция после ваших сеансов однозначна: исследовать, но не подпускать к повторным переходам, пока мы не поймём последствия.

– А она знает обо мне? – выпалил Ариан.

– Конечно. Она знает. – Ратников улыбнулся грубовато. – Но она хотела сначала всё перепроверить. И честно говоря, она не хочет больше запускать процесс. Она хочет сохранить то, что уже получили – твои данные, твои отчёты. Она боится последствий повторных активаций.

Ариан думал о доме, о тех крошечных деталях, которые уже не совпадали. Сердце ёкнуло.

– Я хочу вернуться домой, – сказал он тихо.

Пауза. Ратников посмотрел на него с такой глубокой человечностью, что у Ариана на глазах застилало.

– Я понимаю твою боль, – сказал тот. Вопреки протоколам – и вопреки воле Елены – я могу запустить процесс ещё раз. Но ты должен знать: у нас нет теперь времени на деликатную поэтапную подготовку, как в прошлый раз. Тогда мы работали поэтапно: стабилизация нейронной когерентности, постепенное повышение энергетической амплитуды поля, тренировка в контролируемых резонансных режимах – ты «приучался» к переключениям, а тело адаптировалось; потому последний твой переход случился относительно «мягко» и моментально.

Он сделал ещё одну паузу, и в тоне его прозвучал тяжёлый выбор.

– Или ты можешь остаться здесь, – тихо сказал Ратников. – Этот мир… максимально близок к твоему. Для постороннего наблюдателя разницы почти нет. Ты мог бы жить здесь так, словно ничего не произошло. И никто бы никогда не узнал.

Ариан опустил взгляд. В груди разлилось странное тепло – он впервые за долгое время не чувствовал себя одиноким. Здесь была Вика, словно она ждала именно его. Здесь было что-то, что тянуло остаться.

Но одновременно – колючая мысль: это не его мир. Это чужая жизнь, чужое прошлое, чужие детали. А может быть, сейчас тот самый Ариан, родной для этого мира, оказался там, где прежде жил он сам. И тогда всё нарушено, всё перепутано.

Он поднял глаза.

– А где он? – спросил Ариан. – Тот другой. Настоящий для этого мира. Что с ним?

Ратников помедлил.

– Мы не знаем. Вероятно, он в твоём мире. Это… зеркальный процесс. Вселенная не терпит пустоты.

Ариан сжал кулаки. Мысль была проста и беспощадна: всё должно встать на свои места. Даже если для этого придётся потерять.

– Я не могу остаться здесь, – твёрдо сказал он. – Это не моё. Даже если шанс найти свой мир – один на миллион, я должен попробовать.

Впервые за разговор Ратников улыбнулся чуть грустно, с уважением.

– Я ожидал именно такого ответа. Хорошо. Я помогу. Но ты должен понять: переход не будет мгновенным, как в прошлый раз.

Он подошёл к терминалу, ввёл несколько команд, и на панели вспыхнули мягкие огни.

– Мы можем инициировать процесс прямо сейчас. Но в отличие от прошлых опытов, когда подготовка шла неделями – с постепенной адаптацией твоего тела и сознания к новым резонансам, сейчас переход будет накапливаться. От нескольких часов до нескольких дней. Ты будешь ощущать это как дрожь на грани восприятия – звон, вспышки, искажённые сны. Когда накопится критическая энергия – тебя «вытянет».

Ариан слушал и кивал.

– Это значит, что у тебя есть немного времени. Воспользуйся им правильно.

Ариан понял, что это предупреждение не только научное, но и человеческое. Внутри вспыхнула острая мысль: он ещё увидит Вику. Успеет взглянуть в её глаза, сказать хотя бы пару слов – перед тем как снова сорваться в чужие миры.

Он глубоко вдохнул.

– Запускай, – сказал он твёрже, чем чувствовал внутри.

Ратников кивнул – и в этот миг в дверь раздался сухой, гулкий стук.

– Сергей, открой, – раздался голос Михайловой. Сдержанный, но с ноткой металла. – Мы знаем, что он у тебя. Ты не должен этого делать. Ты нарушаешь все протоколы. Подумай о последствиях.

Ратников бросил быстрый взгляд на дверь, затем – на Ариана.

– Поздно думать, – отрезал он. – Они всё равно хотели убрать меня за «вольности». Лучше уж уйти с шумом. Быстрее, ложись в капсулу.

Ариан нырнул внутрь, пока снаружи снова грохотали кулаки. Замок дрожал, как будто его держала не сталь, а хрупкое стекло.

Аппаратура ожила – мягким гулом, затем нарастающим вибрационным резонансом. Экраны загорелись данными.

– Сейчас будет накапливание сигнала, – быстро объяснял Ратников, пальцы его бегали по клавишам. – Не мгновенный переход, а запуск процесса. От часов до пары дней. С этим ничего нельзя сделать.

Снаружи послышался визг металла – охрана уже пустила в ход инструмент.

– Болгарка, – тихо бросил Ратников. – У нас минуты.

Он сунул Ариану в руки ярко-оранжевые беруши.

– Это, конечно, смешно, но попробуйте расслабиться. Чем меньше сопротивление, тем быстрее идёт настройка. Ваши собственные волны должны совпасть с ритмом машины. Слушайте себя, не шум.

Ариан вставил беруши. Шум снаружи превратился в глухой гул, похожий на далёкий прибой. Он закрыл глаза.

Гул аппарата вошёл в тело – словно под кожей завелись вибрации, нарастающие, как дрожь. Появились первые странные видения: размытые силуэты, фрагменты чужих лиц, вспышки неба, которое он никогда не видел. Сердце забилось быстрее, но он заставил себя уйти глубже, как в медитации, под напором внутреннего урагана.

Машина отсчитывала последние секунды.

«…5…4…3…2…1…»

Загорелась зелёная лампа. На экране вспыхнула надпись: «Процесс активации запущен».

И в этот же миг дверь наконец поддалась. Металл срезали до конца, и в помещение ввалились люди в форме.

Ратникова тут же скрутили, повалили к стене. Он не сопротивлялся – только успел крикнуть Ариану:

– Держись! Теперь всё зависит от тебя!

Впереди вошла Михайлова. Она окинула взглядом капсулу, приборы, мигающие огни. Несколько секунд она не могла дышать. Потом её глаза упёрлись в экран.

– «Процесс запущен»… – прочитала она вслух, и голос её дрогнул.

Она посмотрела на Ратникова.

– Я думала о тебе лучше, – сказала она тихо, но так, что в лаборатории стало холодно.

Его подняли и повели прочь. А она ещё мгновение стояла, не сводя взгляда с экрана. Словно всё вокруг исчезло – осталась только эта надпись и страшный, безмолвный вопрос:

– Что же ты натворил…

Глава 4. Чужая близость.

Ариан, вскакивая с капсулы, не выдержал:

– Это не его вина! Я сам попросил Сергея помочь мне!

Михайлова резко повернула голову. В её взгляде не было злости – только усталость и ледяная серьёзность.

– Ариан… ты не понимаешь, – сказала она тихо, но так, что её слова прорезали шум вокруг. Она подошла ближе, остановилась напротив, словно боялась, что он уйдёт ещё дальше – уже не физически, а за грань, откуда не возвращаются. – Мы не знаем, с чем имеем дело.

Она перевела дыхание и заговорила ровнее, почти по-лекции, но в её голосе сквозила тревога:

– Эксперимент с тобой зашёл слишком далеко. Любая система – даже та, что мы называем «миром» – держится на равновесии. А мы вмешались в него вслепую. Мы не понимаем, что именно запускаем, какие структуры ломаем. Первые данные уже показали: твоя биология меняется в процессе переходов. Нейронные паттерны перестраиваются, словно тебя «подстраивает» под другие уровни реальности. Мы не знаем, как долго твоя психика выдержит. Мы не знаем, что это сделает с самим пространством.

Она бросила короткий, обжигающий взгляд в пустое место, где ещё мгновение назад стоял Ратников – теперь там оставались лишь тишина и холод лаборатории.

– Поэтому я запретила дальнейшие испытания. Мы должны были остановиться, собрать больше данных, медленно выстроить модель. Но он… – голос её дрогнул, но тут же снова стал холодным. – Он поставил всё на карту, как игрок.

Ариан проглотил ком в горле.

– Что вы теперь хотите предпринять?

Михайлова опустила взгляд, и в этот миг её строгость сменилась чем-то похожим на печаль.

– Теперь уже ничего, – сказала она. – Процесс запущен. Ты снова будешь скользить по мирам. То, что сделал Ратников, – безрассудство.

Она подняла глаза прямо на него.

– Я понимаю тебя, Ариан. Твою боль, твою потерянность. Ты здесь чужой, и жажда вернуться понятна. Но мы уже нарушили законы пока ещё невидимого для нас бытия. То, что ты оказался не в своём мире, было трещиной в ткани реальности. А теперь… – она замолчала, будто искала слова, и наконец выдохнула: – теперь мы, возможно, расшатали сами основы этой ткани. И никто не знает, что будет дальше.

Ариан посмотрел на неё, на сотрудников центра, сгрудившихся у стен. Все смотрели на него. Словно он сам был не человеком, а ключом, который открыл дверь, за которой не должно было быть ничего.

– Теперь вы меня не отпустите? – тихо спросил он.

Михайлова выдержала долгую паузу, будто решая что-то внутри себя.

– Все данные, которые нам нужны, мы уже получили, – наконец сказала она. – Задерживать тебя нет смысла. Только, пожалуйста, Ариан… никому не говори о том, что здесь происходит. Об этом не должен знать никто.

Ариан медленно кивнул. Слова застряли в горле, поэтому он промолчал. Но внутри он уже чувствовал: время пошло. Процесс был в нём, и никакие замки теперь не удержат его.

Ариан возвращался домой и невольно вспоминал ту лёгкость, что однажды испытал, думая, будто всё позади. Тогда, выйдя на эти же улицы, его пронзило удивительное чувство лёгкости: будто всё обернулось сном, будто он проснулся и снова оказался в своём мире. Тогда ему казалось – всё закончилось. Но теперь, идя по тем же самым кварталам, он чувствовал обратное: тяжесть, давящую изнутри. Как карточный домик рушилась уверенность. Каждый знакомый фонарь, каждая витрина – словно насмешка, что мир похож на его, но не является им.

И всё же где-то глубоко внутри теплились слова, некогда услышанные в священном писании: «Не унывай. Подними глаза свои. Свет придёт». Они звучали, как тонкий луч надежды, пробивающийся сквозь серую мглу.

Когда он дошёл до подъезда, сердце стучало часто и громко. В руках дрожал ключ. Он повернул его в замке, открыл дверь. И едва сделал шаг внутрь – застыл.

На кухне, в мягком свете лампы, сидела она.

Вика.

Та самая. Лицо, которое он помнил до мельчайших деталей, до изгиба бровей, до привычной улыбки, которая сейчас вспыхнула, когда она увидела его.

– Ариан! – её голос сорвался, и в нём было столько радости, что у него подкосились ноги. Она обняла его так крепко, будто боялась потерять. – Ты вернулся… Господи, как же я скучала!

Ариан стоял неподвижно. Он чувствовал её тепло, её любовь – настоящую, простую, как дыхание. И вместе с этим – холод внутри. Он знал: это не его дом. Не совсем. Это не его жизнь. И, может быть, тот, другой Ариан, сейчас мучительно ищет дорогу обратно, чтобы обнять её именно так.

Но всё, что он мог сделать в этот миг – это быть. Принимать её объятия, её слёзы, её любовь, которую она дарила без остатка, не зная, что перед ней чужой.

Её радость была настоящей. Его растерянность – бездонной.

Ариан закрыл глаза и впервые за долгое время позволил себе остаться в этом мгновении – как в чужой, но всё-таки прекрасной иллюзии.

– Я же говорила, что вернусь раньше… – воскликнула Вика и тут же с полушутливой обидой добавила: – Ты даже не заметил, что я постриглась и перекрасилась?

Ариан растеряно моргнул.

Вика тихо рассмеялась, легко тронув его по щеке:

– Ну да, мужчины всегда такие. – И снова прижалась, будто боялась, что он растворится.