Долина

Здесь очень холодно и сыро. Промозглый ветер проникает сквозь стены хижины, которую, к слову, сложно назвать убежищем, ибо оно не защищает нас. Создает иллюзию, видимую глазу, но тело не обманешь; ночами мы дрожим от холода, нещадно дымящий старый очаг не в силах прогреть единственную комнату. У тепла и света много врагов – ветер, ночь и непрекращающиеся дожди. Все это я успел понять уже через три дня, но то, что Долина явно не рада нежданным гостям, почувствовал сразу. Унылый пейзаж, который не посмел бы перенести на полотно ни один из известных мне художников, навевает поселившиеся здесь с незапамятных времен тоску и уныние.

Стоит только подумать, что нам предстоит жить в Долине, и у меня опускаются руки. Делать здесь ровным счетом нечего. Неподалеку от хижины, любезно предоставленной нам мертвецом в полное распоряжение, протекает небольшой ручей. Не самая лучшая идея, несмотря на явные удобства: с одной стороны, у нас всегда есть запас чистой воды, а с другой – по ночам здесь довольно жутко. Ручей издает странные, пугающие звуки: слышится невнятное бормотание и звук приближающихся шагов. Кажется, что из-за поворота вот-вот выйдет человек, время идет, но никто не появляется. Невидимка бредет вдоль берега мимо нашего лагеря, его неясный говор захлебывается и булькает. Не призрак ли это утопленника? Даже после смерти в его горле стоит вода. Сидя у ярко горящего костра, я представляю, как он шагает под светом луны по осклизлым камням вдоль берега ручья, с длинных волос стекает вода, в тяжелых ботинках хлюпает. Он начинает свой путь с наступлением сумерек и заканчивает на рассвете…

Местные пастухи ловят в ручье рыбу, но гораздо ниже по течению. К нам они заглядывают редко. Причиной тому послужила история о человеке, некогда жившем здесь. Он был нелюдим, ходил в рваной одежде и непонятно чем занимался. Путник пришел, как говорили местные жители, с запада, построил хижину и поселился в горной Долине. Через два года он бесследно исчез. После него остались кое-какие записи на бревенчатых стенах, немного заплесневелых сухарей в погрызенной мышами сумке, одеяло и куча бумаг, исписанных неразборчивым почерком. Что делал он здесь, вдалеке от цивилизации, остается загадкой. Как мы ни старались, прочесть нам ничего не удалось. Бумага от сырости почернела, при попытке разъединить листы они порвались вместе с мыслями человека.

На противоположной от входа стене хижины висели полки с книгами, бо́льшая часть которых разбухла от влаги и плесени, листки почернели. Старые приключенческие романы Жюля Верна, рассказы Джека Лондона и Джонатана Свифта. Кроме книг, на полках лежали пыльные безделушки: кораблик в бутылке из-под дешевого виски, колючие человечки, сделанные из сосновых шишек. В один из первых вечеров я листал книгу и обнаружил между страницами старый снимок, но как ни вглядывался, лиц разобрать не смог. Время уничтожило и стерло черты людей, некогда запечатленных на пленке. Мужчина и женщина.

Сын пастуха согласился приносить нам два раза в неделю свежие лепешки. Он и приоткрыл завесу над тайной исчезновения странного человека.

– Человек исчез около года назад, – жуя лепешку, говорил мальчишка. – Мы с отцом гнали овец домой, когда он показался нам на глаза. Странно было то, что он, едва завидев нас, повернул обратно и зашагал скорым шагом по тропинке вверх. Козьи тропы хранят много тайн, о да! Сколько людей хаживало по ним и не сосчитать. Местные жители, искатели счастья и погибели…

– Кто?

– Путешественники. Они приходят сюда, забираются в горы и пропадают. На моей памяти здесь сгинуло одиннадцать человек!

– Скалолазы? Ученые? – спросил я, искренне заинтересовавшись жуткой статистикой.

Мальчик посмотрел на часы, которые я подарил ему, бросил взгляд на темнеющее небо и подскочил.

– Я в другой раз расскажу вам, хорошо? Мне надо идти домой, родители будут волноваться, если я не вернусь засветло.

Я наблюдал за удаляющейся маленькой фигуркой, курил и думал о тех людях, чей жизненный путь закончился в этих местах. Что толкало их на сей опасный путь? Что заставляло карабкаться ввысь, прочь от земли? Скалы не ведают страха, им не знакомы боль и сострадание. Они принимают вызов и всеми силами стремятся доказать, что превзойти их нельзя. Сделать попытку можно, но рано или поздно все живое заканчивает свое существование одинаково – на дне скалистого ущелья.

А мы? Что мы забыли в Долине? Нас не тянет покорять вершины, мы не занимаемся поисками редких насекомых и растений. Перед тем как улечься, я спросил старика, но тот уже спал. В полудреме я слышал, как за стенами хохочет ветер, словно в него вселился дух Долины или все те люди, сложившие головы в борьбе с природой. Смех превращался в стоны, шел дождь, и грязные потоки воды смывали последние следы ушедших и не вернувшихся домой путников. Сложно найти среди запутанных тропинок их души, продолжавшие и после смерти бродить по голым скалам, среди тишины и безграничного одиночества, рождавшегося там, где появлялся на свет ветер, свет и крошечные снежинки, что превращались в неудержимую, несущую смерть лавину. Иногда я ловлю себя на мысли, что уже бывал здесь. При свете старой масляной лампы делаю записи в дневнике, докуриваю сигарету и ложусь спать.

Не знаю, почему мне снятся эти сны, но они преследуют меня. Может, я ищу ответы на вопросы, или мои прошлые жизни пытаются таким образом напомнить мне о том, что я должен что-то сделать. Но что? Старик отмалчивается.

Странно то, что он вообще пошел со мной. Он молчит, но не уходит, и я остаюсь с ним. Мне некуда идти, я ловлю себя на мысли, что совершенно не понимаю цели моего нахождения в горной Долине. Она часто снилась мне, она манила, но я не мог вспомнить, как оказался здесь. Словно во сне мы проделали гигантский путь, нашли потерянную для времени Долину, используя для ориентира ночное звездное небо и солнце. И снова я задаюсь вопросом: а для чего? Что я делаю здесь? И кто этот старик, которого я, если честно, никогда в жизни до начала пути не видел, хотя лицо его кажется мне до боли знакомым…

С этими мыслями я засыпал каждый вечер, ежась от холода под тонким одеялом. Солнце редко заглядывало к нам, и просушить волглые вещи не удавалось. Я засыпал и вспоминал уютный дом, где я когда-то жил.

Человек не боялся вечерней тьмы. Его не страшили рассказы местных об Ужасе, обитавшем в горах с момента их рождения. Каждый вечер он отправлялся в путь, не понимая до конца, что же он пытается найти. В последний вечер его жизни, когда само солнце, казалось, сознавало, что человеку не суждено более увидеть дневной свет, он вышел из хижины, запер дверь и зашагал по тропинке, змеившейся среди скал. По дороге он повстречал пастухов, гнавших домой овец, испугался расспросов и повернул обратно, надеясь найти иной путь в горы. Люди уже перестали его замечать, за два года они свыклись с мыслью, что чужак немой. Он всегда молчал. Когда с ним здоровались, он едва заметно кивал и спешил поскорее уйти, кутался в рваный плащ и сосал короткую глиняную трубку. Даже на ходу он не расставался с ней, будто огонек, теплившийся в его руке, мог принести толику тепла и света.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.