Перебор Пустоты и гармония биполярного мироустройства

Глава 1. Жажда небытия

Horror vakui – всеобъемлющий страх пустоты, неизменно перерастающий в любовь, надежду и истинную веру, основанную на научных принципах. Пустота подсознательно очаровывает человечество и овладевает его разумом. Все дороги – и дольние, и горние – ведут из ниоткуда в никуда. Так что же такое это Ничто?

– «Из ничего ничего не возникает», – гласит известная максима, еще в античности введенная в оборот то ли Парменидом Элейским, то ли его учеником Мелиссом Самосским, а затем подхваченная их философствующими собратьями. Адепты этой прокрустовой формулы наслаждаются ее простотой и кажущейся очевидностью, полагая, что она идеально демонстрирует суть многочисленных законов сохранения.

– Ну и откуда же тогда появилось «это все»? – зададимся мы вечным и наивным вопросом. Уподобляясь Вольтеру, мы пытаемся отыскать творца этого огромного механизма, в коем каждый из нас – еле заметное колесико.

– Материя возникает из самой себя и выступает источником движения самой себя, – глубокомысленно отвечают нам оппоненты, шурша страницами учения, всесильного, по их мнению, в силу его верности. И мы едва сдерживаем ухмылку, вспоминая барона Мюнхгаузена, вытаскивающего самого себя за волосы из болота вместе со своим конем.

Нас засыпают мудреными формулами и заумными доказательствами автогонии мира (так К. Циолковский называет процесс сто самозарождения), но здравый смысл подспудно возвращает нас к кощунственному скепсису. – Нет, не поедет телега без лошади.

«Из ничего ничего не происходит», – слышим мы на каждом шагу. Нас уверяют, что основа вечного движения – единство и борьба противоположностей. Но какой Творец разрывает монолит единого на враждующие полюса? И что является источником их противостояния?

Мы отвергаем идею вечного двигателя (даже при допущении первичного внешнего толчка) в силу ее противоречивости столь милым нам законам сохранения, так будем же последовательными до конца – любое движение материи не может не быть конечным. По причине энтропии любая материальная система в конечном итоге разупорядочивается и утрачивает изменчивость, а значит ничтожится и сама материя, оставляя после себя лишь тайну своего изначального возникновения. Так что же там за краем бездны?

Horror vakui – таково название синдрома, свойственного всем нам, – страх пустоты, боязнь переступить за пределы материального мира. Впрочем, время и разум врачуют и это. Известно ведь, что от ненависти до любви лишь один шаг. «Ничто» страшит, но одновременно с безумной страстью влечет нас в свои объятия, манит заглянуть в пропасть небытия. Где же еще искать ответ на наши сакральные вопросы, повисшие в безмолвии, как ни там?

Но не одиноки ли мы в этих, во всех смыслах пустых и никчемных, исканиях? Не смешны ли мы «в миру» в наших блужданиях в поисках небытийной первоосновы в глазах здравомыслящего человечества? Быть может, в сотворение мира из пустоты верит только неразумное и наивное меньшинство?

Ан, нет, возражения несогласных с таким подходом не похожи на глас вопиющего в пустыне. Посмотрим, кого именно следует причислить к этим «немногим верящим», а точнее – «верующим». Начнем с тех, для кого пустой субстрат является краеугольным камнем их мировоззрения, основой основ их системных представлений об универсуме.

Во-первых, это приверженцы даосизма, поддерживающие воззрения Лао-цзы, а также адепты канонов китайских традиционных религий («Сущее исходит из несущего». «Все возникает из Небытия и, совершив цикл своего развития, растворяется в нем» [1]). Таковых в мире сотни миллионов.

Согласно концепции даосизма, изначально была пустота – У-цзи (неизвестное), рождающая две основные формы энергии: Инь и Ян. Комбинация и взаимодействие последних образуют ци – энергию, из которой возникает все, что существует.

Во-вторых, представители буддизма с его учением о шуньяте («божественной пустотности»), а во многом и индуизма. Это новые сотни миллионов, во вселенной которых, по определению Арнольда Тойнби, даже «боги в обыденном человеческом понимании автоматически сводились к небытию» [2].

Попутно отметим, что помимо представителей древнейших в мире культур, в числе которых мы уже упомянули китайскую и индийскую, воззрений о сотворености мира из небытия придерживались и давно исчезнувшие американские цивилизации ольмеков и майя.

В-третьих, к вышеуказанной категории верующих примыкают адепты суфизма – исламского течения с представлениями о мире как «универсальной пустоте». Сегодня число «почитателей шерстяных одеяний», пребывающих фактически во всех исламских странах (и не только), также исчисляется многими миллионами.

Достаточно? Однако мы упомянули лишь те, выражаясь языком Льва Гумилева, «мировые философские системы с миллионами поклонников, которые считают вакуум своим идеалом» [3].

Но нет, этим «жалким миллиардом» мы не ограничимся, поскольку пока лишь перечислили только тех, кто целенаправленно закладывает пустоту в основу конструкции своей идеологии. Наряду с ними существует множество таких, для которых пустая первооснова – не прямая, но косвенная, естественным образом сопутствующая и сознательно принимаемая составная часть их миропредставления.

Дабы не погрешить против «истины», к данной категории правильным будет причислить всех христиан, а их – треть населения Земли, для которых центральной догмой мирообразования выступает «creatio ex Nihilo» – «сотворение из ничего», посредством которого Создатель своим волевым актом переводит всё сущее из состояния небытия в состояние бытия («productio totius substantiâ ex nihilo sui et subjecti»). Данное положение не только прописано в Библии, но в 1215 г. было дополнительно закреплено специальным постановлением IV-го Латеранского собора римско-католической церкви, проведенного под кураторством папы Иннокентия III [4]. При этом и сам Творец в христианской религии предстает как некто «ни от мира сего», «с того света» неявного бытийствования. Ведь по свидетельству самих евангелистов: «Бога не видел никто никогда» [5].

К христианам присоединим, помимо уже упомянутых суфиев, и всех остальных мусульман – составляющих почти четверть жителей нашей планеты, по убеждениям которых Аллах за шесть дней «извлек мир из абсолютного небытия». А также большинство конфессий иудаизма [6], насчитывающих миллионы адептов, в т. ч. каббалистов с их «Эн-Соф» («Беспредельным Ничто») и хасидов с присущей им концепцией «Йеш ме-Айин» («Сущего из ничего»). А вслед за ними схоластов, верующих в «Божественный мрак», и представителей многих иных религиозных направлений «ничтотворительной» направленности.

На creatio ex nihilo также указывает ряд фрагментов из Книги пророка Исайи, Книги Питчей Соломоновых и Псалмов, Книги пророка Амоса и неканонического еврейского текста Второй книги Маккавеев о сотворении Богом неба и земли «из того, чего не существовало» и др.

Сколько там набирается? Получается, что подавляющее большинство обитателей земного шара либо свято верует в сотворение мира из небытия, либо попросту поддерживает такого рода подход к проблеме космогенеза как само собой разумеющийся и не имеющий внятно объяснимых альтернатив.

Но не сами ли мы единым демократическим хором воспеваем принцип «Vox pópuli vox Déi» [7], придавая мнению большинства чуть ли не статус абсолютной истины? Как гласит народная мудрость: «Одного можно обманывать бесконечно долго, один раз можно обмануть многих, но бесконечно обманывать многих нельзя». Просто потому что невозможно подняться выше коллективного разума.

Безусловно, вполне уместны серьезные вопросы к содержанию и логике построения вышеназванных религиозных систем, однако, согласимся, людям нельзя отказывать в разумности, в какие бы формы они не облачали свои верования, ибо все они – потомки и хранители традиций и заветов своих древних народов, сумевших подняться на вершину эволюционного отбора, вышедших победителями в жесточайших многовековых схватках с природой и судьбой за жизнь и возможность иметь свое представление основ мироздания. И для нас нет резона (да и права) вторгаться в моральнонравственное содержание их догматов – принципиально важно лишь то, что все эти теологические направления отбрасывают в своих космогониях материю как causa sui [8], основываясь на специфике своего видения мироустройства.

Представлений об изначальной пустоте мира на протяжении многих веков придерживались адепты большинства богословских течений, онтологический аспект которых выражен креационизмом – теогоническими концепциями о сотворении мира Создателем в творческом акте из ничего. Тертуллиан совершенно справедливо замечает, что если бы не было изначальной пустоты и материя была вечной, то отпала бы необходимость в самом боге [9]. Рождение бытия – действительно ключевой и самый таинственный акт мироустройства, возможно даже для самого Творца.

«Всевышний знает ли такой прехитрый трюк, чтоб нечто обратить в ничто совсем бесследно?» – вопрошает вонделовский Люцифер [10].

Патриархи теологии подспудно ощущают правомерность своей веры в сотворимость мира, однако, будучи не в состоянии объяснить природную суть этого процесса, прибегают к его верификации через мистику, хотя ныне все чаще обращаются и к научной аргументации.

Типичным примером таковой явилось объявление в 1951 г. папой Пием XII установленного космологией Большого взрыва доказательством сотворения мира и обозначение его «Божественным мгновением».

Оценивая креационизм непредубежденным взглядом, признаемся, что при всем несоответствии взглядов его адептов научным критериям, он обладает крайне ценным качеством – мертво держаться корней «творения», пусть даже еще непознанных и неосмысленных, и апелляция к сверхестественному – вполне надежное средство и верный ориентир для того, чтобы не сбиться с дороги исканий, подсказанной снизошедшей «духовной интуицией» или открывшимся «божественным наитием».

Одним из важнейших факторов, вынуждающих многих великих мыслителей вставать на платформу идеализма, выступает неприятие ими явно абсурдного утверждения их оппонентов о способности материи к самодвижению. «Я исхожу, прежде всего, из признания невозможности движения материи самой по себе, – заявляет Вольтер, – необходимо, чтобы она получала это движение извне; но она не может получить его от другой материи, ибо это было бы противоречием; следовательно, нужно, чтобы движение производила иная, имматериальная причина – бог» [11]. Схожего мнения придерживается Дж. Беркли [12] и многие иные философы.

Противостояние идеализма в его креационистской ипостаси и материализма заключается не только и не столько в специфике используемого ими инструментария и их отношении к разрешению т. н. основного вопроса философии. Разнонаправленно происходит становление их идейных основ. Первый развивается от небытия через мистифицированный «акт творения» к реальному миру, второй отталкивается от научно верифицированной «объективной реальности», все глубже проникая к исходным «ничтожным» истокам материи. А с общефилософской точки зрения они представляют две полярно-противоположные стороны единого процесса миропостижения, являя собой лишь одно из бесчисленных проявлений гармонии биполярного мироустройства, о которых мы будем говорить в нашем исследовании.

Где-то схожим образом рассуждает Генри Фильдинг: «…Из Ничто рождается все. Истина сия признана представителями всех философских школ, и единственное, в чем они расходятся, это: сотворило ли мир Нечто из Ничто, или Ничто из Нечто. Мудрецы всех времен причисляли себя к одной из сторон, явно в зависимости от того, тяготели они к духовной субстанции или к материальной. Те, кто склонялся к духовному, становились на сторону первых, те же, чей гений лучше умел постичь свойства материи… присоединялись ко вторым» [13].

У каждой кафедры свои сильные стороны, а потому – своя значимость и свои приверженцы в методах познания мироустройства. И если материалистам нужно отдать должное, что те, выбрав научную стезю, ушли от соблазна легкого пути обоснования божественного творения универсума, то креационистов следует уважать хотя бы за то, что они усомнились в вечности и бесконечности нашего мира. И еще вслед за Фомой Аквинским в попытках обоснования бытия бога указали на необходимость поиска первопричины всех вещей, их перводвижителя и целеполагателя [14].

В данном контексте в ряду адептов идеалистического направления особо выделим Спитама Заратустру, который по сути и отыскал причины движения в том, что ныне мы называем единством и борьбой противоположностей. В своем «Благом ви дении», принятом, как утверждают «Гаты» «Авесты», от бога Ахура Мазды, этот пророк сумел объединить несовместимости в едином и выделить биполярности в его монолите, выразив духовным языком то, что позже в квантово-волновом дуализме нашло подтверждение в виде принципа неопределенности В. Гейзенберга.

Итак, если пренебречь механизмом творения, так сказать, «вывести за скобки» самого Создателя, и рассматривать только лишь первичный «материал» (субстрат) мирового строительства, следует признать, что идее возникновения вселенной из ничего привержено подавляющее большинство людей хотя бы в силу того, что данный «догмат», а по сути – данная парадигма, является краеугольным камнем основных мировоззренческих, прежде всего религиозных, систем, охватывающих своим влиянием гигантскую часть человечества.