Тень на стекле

Глава 1 Призрак из прошлого

Дождь обрушился на город внезапно и яростно, словно небесная твердь дала трещину. Не отдельные капли, а сплошная серая стена, густая и тяжелая, с размаху хлеставшая в стекла панорамных окон. За этим водяным занавесом огромный мегаполис растворился, превратившись в подобие размытой акварели – угасшие огни, смазанные крыши небоскребов, багровые следы фонарей и фар. Для кого-то этот дождь был просто непогодой. Для инспектора Леонида Орлова, стоявшего в центре просторной, но душной гостиной, он был саундтреком к очередной смерти.

Он медленно, почти не дыша, поднес к губам картонный стакан с кофе, но так и не сделал глоток. Горький вкус, прилипший к небу, был ему знакомее любого напитка – вкус бессонной ночи, натянутых нервов и ледяной тяжести в груди. Той тяжести, что появлялась каждый раз, когда он видел, как несправедливо и причудливо может оборваться человеческая жизнь.

Его звонок раздался на рассвете, прервав короткий, тревожный сон. Тихий, элитный район «Золотые Купола». Элитная же высотка «Вершина», где ценился каждый квадратный метр и каждый вид из окна. Вид, который сегодня утром открывался поистине адский.

Квартира №407. Владелец – Арсений Вольский, молодой, амбициозный, на самой вершине успеха. Основатель перспективного IT-стартапа, чье лицо еще вчера улыбалось с обложек бизнес-журналов. Теперь это лицо было белым, восковым, застывшим в вечном безмолвии.

Тело Вольского обнаружила уборщица, пришедшая к восьми утра. Ее истеричный, захлебывающийся крик эхом разносился по стерильно-чистому коридору, пока ее не увели медики. Орлов прибыл одним из первых. И застыл на пороге, впитывая картину, что была хуже любой кровавой бани.

Хозяин квартиры сидел в глубоком кожаном кресле, спиной к панорамному окну, за которым бушевала непогода. Поза была на удивление спокойной, расслабленной. Казалось, человек просто присел отдохнуть, задумавшись о чем-то своем, глядя на залитый дождем город. Руки лежали на подлокотниках, голова была слегка запрокинута. Если бы не одно «но».

На его шее, чуть ниже кадыка, зиял аккуратный, почти хирургический разрез. Тонкий, как лезвие бритвы, и невероятно точный. Засохшая кровь запечатлелась на воротнике белоснежной рубашки в виде причудливого, темно-бордового ожерелья. Смерть пришла быстро и, судя по всему, неожиданно. Никаких признаков борьбы. Ни одна вещь в комнате не была сдвинута с места. Безупречный порядок, нарушить который осмелилась лишь сама смерть.

«Как? – пронеслось в голове у Орлова. – Как он вошел?»

Старший криминалист, Марина Щукина, женщина с лицом, на котором годы работы оставили больше следов, чем возраст, подтвердила его безмолвный вопрос.

– Ничего, Леонид Петрович. Абсолютно. Ни отпечатков, кроме хозяина и горничной. Ни следов обуви, ни признаков взлома на дверях и окнах. Сигнализация была включена. Камеры в лифте и холле показывают, что Вольский вернулся один вчера вечером около одиннадцати. Больше – ни души.

– Призрак, – мрачно бросил кто-то из оперативников в тылу.

Орлов не обернулся. Он сделал медленный круг по гостиной, его взгляд, тяжелый и пристальный, сканировал каждую деталь. Глянцевый пол, на котором не было ни пылинки. Идеально расставленные дизайнерские безделушки. Книги в переплетах из натуральной кожи, выстроенные в безупречный ряд. Эта стерильная чистота резала глаз. В таком месте смерть должна была оставить хоть какой-то след, хоть малейший беспорядок. Но его не было.

И тогда его внимание привлекло единственное инородное тело в этом пространстве. На полированной поверхности журнального столика, прямо напротив кресла с покойником, лежал предмет, явно выпадавший из общей стилистики хай-тека и роскоши. Старый, советский перочинный нож с потертой костяной ручкой. Он лежал ровно, торжественно, как артефакт на алтаре. И он был идеально, кричаще чист. Ни пятнышка, ни единой зазубрины на лезвии.

– Нож? – тихо спросил Орлов, не отрывая от него глаз.

– Да, – Щукина сделала шаг вперед. – Модель «Белочка», таких в восьмидесятые годы были миллионы. Отпечатков нет. Вымыт начисто. Как будто… как будто его только что распаковали.

Орлов снова подошел к креслу. Он смотрел