Убийства в Департаменте полиции

Орловская мануфактура. Название было смутно знакомым, как полузабытый сон. Кажется, о том пожаре много писали в газетах. Крупное происшествие, скандал. Вольский потер лоб, пытаясь разбудить свою память. Да. Он вспомнил. Пожар был страшный. Выгорело почти все. Погибли рабочие из ночной смены, жившие в казармах при фабрике.

Он вцепился в эту нить. Это было оно. То самое пересечение, которое он искал. Единственное задокументированное дело, где эти двое работали вместе. Десять лет назад. Срок давности, за который обида успевает не утихнуть, а настояться, как дешевое вино, превратившись в уксус или яд.

Он начал искать дальше, уже целенаправленно. Найти предварительный рапорт о пожаре оказалось несложно, он хранился в общем архиве происшествий. Вольский развязал тесемки на тонкой картонной папке. Бумага внутри пожелтела, чернила выцвели, превратившись в ржавые разводы. Он читал, и сухие, безжизненные строки казенного отчета медленно оживали, складываясь в картину трагедии.

«…В результате пожара, начавшегося, по предварительным данным, в третьем часу пополуночи на складе готовой продукции, строениям Орловской мануфактуры нанесен значительный ущерб. Полностью уничтожен главный производственный цех и примыкающие к нему жилые бараки. Согласно показаниям выживших, огонь распространялся с неестественной быстротой, что дает основания предполагать умышленный поджог…»

Дальше шел список. Список погибших. Безликие фамилии рабочих: Иванов, Петров, Сидоров. А потом отдельная строка, выделившаяся из общего ряда своей подробностью:

«…также в огне погибла семья унтер-офицера N-ского пехотного полка Ивана Дмитриевича Огарева, проживавшего при мануфактуре, где он нес охранную службу: супруга его, Марфа Степановна Огарева, 25 лет, и сын их, Петр Иванович Огарев, 4 лет…»

Вольский замер. Унтер-офицер. Человек в солдатском мундире. Холод пробежал по его спине, не имевший ничего общего с ночным сквозняком. Он перевернул страницу.