- -
- 100%
- +
Никакого опыта в подобных делах у меня не было. Свою засаду я оборудовал скорее интуитивно, но выглядела она неплохо. Думаю, со стороны никто бы и не подумал, что под мусором засел человек. Впрочем, от Прыгуна можно было ожидать чего угодно. Пределов его возможностей я не знал, поэтому, несмотря на свою уверенность, был все же сильно взволнован.
Тянулись долгие часы. Я, не шевелясь, сидел на дне канавы, уставившись на проход в каморку. Вода почти сразу промочила натянутые на ботинки носки и начала просачиваться дальше. В здании не было слышно ни звука. Азарт постепенно сменялся безразличием, затем злобой, после чего начал переходить в апатию. Я осторожно прильнул к трубке гидратора и отпил немного воды. Солнце уже давно село, и наступил вечер, а затем ночь. Ожидание было тягостным и скучным. Не раз я слышал истории про снайперов, способных лежать недвижимо по несколько дней ради одного-единственного выстрела. Вспомнились рассказы про финна Симо Хяюхя. Говорили, что он выслеживал противников часами, клал в рот снег, чтобы не выдать позицию дыханием. Таким терпением я похвастаться не мог. Чтобы тело не затекло, я предусмотрительно обустроил свою стоянку максимально комфортно и занял удобную позу, но, несмотря на это, усталость давала о себе знать. Где-то далеко лаяла собака. Прямо за забором завыла сигнализация. Через пару минут она затихла, и раздался мужской голос. Человек покрыл матом свой автомобиль, хлопнул дверью. Все снова затихло. Лишь в дальнем углу цеха едва слышно капала вода. Тишина была поистине оглушающая. Так же как, лежа в кровати без сна, человек становится способен разглядеть мелкие детали в кромешной тьме, я сейчас, казалось, мог услышать даже шорох мышей в соседней комнате. Прямо перед моим носом прополз рыжий таракан, застыл ненадолго и удалился по своим делам. Я смотрел на проход в каморку через узкую щель, образованную краем канавы и картонной коробкой. Рот растянулся в глубоком зевке. Веки становились все тяжелее. Еще мгновение – и глаза лениво закрылись.
Меня разбудил даже не звук. Я почувствовал легкую, но нарастающую вибрацию. Похожее можно испытать, если прислонить ухо к стене дома и почувствовать гул воды в трубах. Но если я в чем и был уверен, так это в том, что никаких функционирующих коммуникаций здесь не могло быть. Здание стояло заброшенным уже не один десяток лет, и, даже если нерадивые коммунальщики по невероятному стечению обстоятельств забыли отключить его от сети снабжения, все подведенные трубы и провода давно сгнили и рассыпались. Я открыл глаза и взволнованно осмотрел доступный взгляду кусочек пространства. Никакого движения. Хотя нет! Едва различимый скрип. Где-то на границе слышимости. Завороженно и одновременно испуганно я вперился глазами в проем каморки и ждал. Через некоторое время я услышал далекий механический лязг. Он исходил откуда-то снизу. Еще днем я обследовал все помещения завода и совершенно точно убедился, что здесь нет не то что подвала, но даже цокольного этажа. Гул усилился, и тут появился Он. Прыгун неспешно вышел из глубины завода. Его движения были плавными и размеренными. Осторожно озираясь, он остановился в каком-то полуметре от моего укрытия и замер. Меня всегда поражала его способность стоять настолько неподвижно. Фигура буквально слилась с окружающей средой. Стучащее сердце отдавалось в висках. Мой лоб покрылся холодной испариной. На мгновение я закрыл глаза и собрал всю свою волю в кулак, чтобы успокоиться. Я медленно вдохнул ртом воздух и так же плавно выдохнул. Паника немного отступила. Тихо ступая по бетонному полу, Прыгун стал приближаться к каморке. С удивлением я заметил перемены в его поведении. Возможно, мне показалось, но сейчас такое хладнокровное и уверенное в себе существо было немного взволнованно. Прыгун слегка заплетающимся шагом вошел в каморку. Отсюда мне не было видно происходящее, но я слышал его неразборчивое бормотание из маленькой комнатки. Гул становился все громче. Отчетливо чувствовалось некое вращение и движение снизу. Раздался металлический лязг, будто в соседней квартире кто-то катит по полу стальной газовый баллон, и вдруг эта какофония вмиг стихла. Послышался звук стравливаемого пара, и из каморки забрезжил свет. Я не поверил своим глазам. Луч света становился ярче, сопровождаемый шумом сдвигаемого бетона. Стена все-таки пришла в движение.
Мне сложно сказать, чем я руководствовался в тот момент. Тщательно продумать свои действия в той ситуации просто не представлялось возможным. Я собрался с духом и, стараясь не шуметь, сдвинул с головы мятый картон. Затем я ухватил висящий на расстоянии вытянутой руки конец прочного синтетического шнура, глубоко вдохнул и дернул, что было сил. Веревка легко поддалась. Брусок этажом выше последовал за ней и увлек за собой стоящие на нем предметы. Стеклянная бутылка, сопровождаемая кирпичами, приземлилась на асфальт двора, разлетевшись вдребезги с громким звоном. Я отпустил паракорд и залег в канаве. Через мгновение в помещение цеха влетел Прыгун. Он был явно встревожен. Если бы существо взглянуло в мою сторону, то, вне всяких сомнений, заметило бы затаившуюся в яме фигуру, но, судя по всему, от неожиданности он не успел пока трезво оценить ситуацию. Фигура прокралась по помещению, осмотрелась у входа и одним резким прыжком рванула наружу. Не теряя времени, я выскочил из канавы и недолго думая направился к каморке. Намокшие носки, натянутые поверх ботинок, чвакали по полу, усугубляя положение, но металлический гул скрывал звуки шагов. Подойдя к проходу в каморку, я быстро заскочил внутрь и не поверил своим глазам. На месте побитой временем бетонной стены зиял освещенный тусклыми лампами спуск. Отступать было уже поздно, поэтому я, достав фальшфейер и зажав в правой руке нож, сделал первый шаг по старой лестнице. Пролет состоял всего из девятнадцати ступеней. Озираясь назад и держа наготове свое жалкое оружие, я спустился и оказался в длинном, метров пятьдесят, коридоре. Стены тоннеля были покрыты латунными трубками и кабелями. То тут, то там в полу виднелись вращающиеся шестерни и механизмы. Порой из отверстий вырывались струйки густого пара. Я вгляделся в глубину тоннеля и с удивлением увидел появившуюся там фигуру. Человек стоял, внимательно взирая на меня. И тут из цеха донесся жуткий, наполненный яростью и злобой вой. Прыгун, уже не скрываясь, пронесся по помещению, стуча тяжелыми сапогами, и в один прыжок влетел на лестницу. Он остановился в каких-то трех метрах от меня. Лицо существа все еще было скрыто тенью, но оттуда, где должен был быть его рот, вырвалось одно-единственное слово, наполненное не злобой и даже не жестокостью. Коридор огласило испуганное и обреченное «Нет!». Фигура, корчась от боли, двинулась на меня и наткнулась на обжигающее пламя фальшфейера. Я кинул факел Прыгуну под ноги, достал второй и, дернув шнур, поджег, выставив пылающий ярким заревом цилиндр перед собой. Я отступал спиной в глубину коридора, сжимая в вытянутой руке спасительный предмет. Клубящийся пар скрывал из виду лестницу, но я был уверен, что Прыгун там. Ждет, когда погаснет огонь. И тогда одним прыжком он преодолеет разделяющее нас расстояние и разорвет меня.
Первый фальшфейер выдал последний лучик света и погас. Я с ужасом смотрел, как второй медленно погасал прямо у меня в руке. Мгновение, и бесполезная оранжевая трубка, выпав из моей руки, покатилась по металлическому полу. Все еще сжимая нож, я отступал, вглядываясь в клубы струящегося пара, готовый в любой момент нанести удар. Однако в коридоре было пусто. Я остановился и немного успокоился. Не опуская нож, я развернулся и наткнулся на перекошенное лицо в тридцати сантиметрах от себя. С диким криком я упал на спину и закрыл голову руками. В ожидании конца я просидел так секунд десять, после чего решился все-таки посмотреть вперед и дико расхохотался. Я сидел перед огромным, во всю стену, зеркалом.
* * *Немного успокоившись, я поднялся на ноги и огляделся. Коридор выглядел необычно. Как я уже сказал, все его поверхности были покрыты всевозможными трубками и шлангами. Пол был собран из клепаных металлических листов бронзового оттенка, под потолком через каждые три метра висели старинные лампы накаливания. Создавалось впечатление, что сооружению уже очень много лет. Инфраструктура тоннеля уходила куда-то за зеркало, которое располагалось в его противоположном от входа конце и образовывало тупик. Я осмотрел необычную конструкцию. Поверхность зеркала была идеально ровной и гладкой. Ни единого пятнышка, ни одной пылинки. Я внимательно всмотрелся в свое отражение. Оно задумчиво смотрело на меня с той стороны. Мы сверлили друг друга взглядами, силясь хоть что-то понять. Некоторое время спустя механический гул начал стихать. Шестерни плавно прекращали вращение. Наступила тишина. Абсолютная и глубокая. И в этой тишине, завороженно глядя в свои глаза в зеркале, я вдруг услышал далекий голос. Его звук становился сильнее и настойчивее, но в нем не чувствовалось злобы или угрозы. Голос был такой знакомый. Пока я слушал его, глаза мои наполнились слезами. Я удивленно уставился в зеркало и хотел было что-то сказать, но вдруг механизмы вновь ожили. Коридор начал заполняться густым паром, а лампы под потолком становились все ярче. И когда их невыносимо яркий свет заполнил собой весь мир вокруг, я из последних сил кинулся к зеркалу и потерял сознание.
7. Бессонный сектор
Пробуждение было тяжелым. Будто в замедленной съемке, я разлепил веки, и передо мной предстал бетонный пол разрушенного цеха. Я лежал на твердой поверхности лицом вниз. Рядом безразлично валялся нож. С трудом подняв налитую свинцом голову, я сел, привалившись к грязной стене. В мозгу все перемешалось, словно после бурной пьянки. Я открыл рот и помассировал затекшую после проведенной на твердой поверхности ночи челюсть. Сквозь прореху в потолке было видно хмурое утреннее небо. Вчерашняя синева сменилась пасмурными тучами – собирался дождь. Мое укрытие в канаве было на месте. Ничего не понимая, я встал, проковылял к нагромождению коробок, вытащил из ямы свой пропитанный вонючей водой рюкзак. Осмотрелся. Посмотрел на часы – половина одиннадцатого. Получается, я провалялся в отключке около восьми часов. Стоп! Коридор! Я взволнованно метнулся в каморку. Стена была на своем привычном месте. Никаких следов. Но я был уверен, что все произошедшее мне не привиделось. Почти уверен. Конечно, оставалась некоторая вероятность того, что вчера я просто упал, неудачно ударившись головой, а мозг, в свою очередь, подкинул такое странное видение.
Я простоял у стены около получаса. Прислушиваясь и скребясь. Толкая ее изо всех сил и пытаясь хоть немного сдвинуть. Бесполезно. Бетон был, как всегда, монолитен и неприступен. Зло выругавшись, я в отчаянии смачно плюнул в безмолвную поверхность, поднял с пола рюкзак, отряхнул потрепанную сумку и покинул это злачное место.
* * *Прыгун исчез. Появления таинственной фигуры прекратились так же внезапно, как начались. На протяжении долгих недель я продолжал вглядываться в ночь в ожидании темного силуэта, но без толку. Осмелев, я все чаще выбирался из своей квартиры в темное время суток, поднимался на крыши ближайших построек, бродил по мрачным улочкам, заглядывал в скрытые тенью уголки. Однако моего знакомого нигде не было видно. Приходя домой, я разочарованно падал на кровать, не снимая одежду, и размышлял. Иногда я подолгу стоял у зеркала в ванной и смотрел в свое изможденное лицо. Казалось, что вся эта погоня забрала какую-то частицу меня. Я чувствовал себя пустым и разбитым. Порой, вглядываясь в отражение, я слышал тихий голос. Далекий и жалобный. В нем звучали грусть и неимоверная тоска. Голос просил меня помочь, но я не знал как. Голос был таким знакомым и родным. Я чувствовал, что должен что-то сделать. И вот однажды его звук наконец-то стал громче. Теперь речь стала отчетливой. Он объяснил мне, что происходит. Объяснил, но просил остановиться. Умолял одуматься, поступить правильно. Я слушал его внимательно и сосредоточенно, однако у нас были слишком разные представления о справедливости.
* * *Я стоял, наблюдая за шумным проспектом внизу. Центр города – улица Советская – как всегда кишел народом. Несмотря на глубокую ночь, люди сидели на лавочках, прогуливались по пешеходным дорожкам. У ларьков с фастфудом толпились стайки подростков, из колонок дорогих иномарок раздавались звуки безвкусных попсовых треков. Все они были заняты своими делами, и никому не приходило в голову посмотреть наверх. А даже если бы и пришло, вряд ли случайный прохожий заметил бы неподвижно стоящую на крыше двадцатиметрового здания торгового центра фигуру в надвинутом на голову капюшоне. Он подумал бы, что ему показалось или что это электрик вылез проверить проводку. Он нашел бы объяснение увиденному и отвел бы взгляд. Конечно, из ста всегда найдется один, которого не устроит простой ответ. Который по какой-то только ему понятной причине захочет узнать больше. Или даже, возможно, сообщит о подозрительном субъекте ближайшему полицейскому. Впрочем, это неважно. Вся эта суета внизу теперь меня лишь забавляет. Еще немного постояв, всматриваясь в лица, я оттолкнулся от ограждения и прыгнул на соседнее здание.
* * *Мужчина прошел по пешеходному переходу на противоположную сторону дороги. Поправив зажатый под мышкой пакет, он зашагал дальше и свернул в переулок. Меня всегда удивляло, как быстро шум большого города может раствориться в тишине глухого двора. С моей позиции этот контраст был еще более нагляден. Я все еще видел огни торгового центра и оживленной улицы возле него, но звуков почти не было. Слышался только отдаленный белый шум машин и людей, будто кто-то скрутил громкость на минимум.
Человек остановился в тени небольшой ели, закурил. Пока он мирно стоял, выпуская в ночную прохладу колечки сизого дыма, я неподвижно взирал на него сверху, решая. Наблюдал за ним я уже несколько дней. Присматривался, готовился. Изучив вдоль и поперек, я пришел к выводу, что он подойдет. Мужчина отбросил окурок и пошел дальше. Он проследовал по освещенному тусклыми фонарями парку, обогнул школьный двор, пересек парковку гипермаркета, свернул на территорию частного сектора и пошел по гравиевой дорожке, что-то насвистывая. Я безмолвно следовал за ним, держась в тени. Скрывался в листве деревьев, пока он брел по ночной аллее, перелетал с одной крыши жилого коттеджа на другую, не сводя глаз с ничего не подозревающего путника. Наконец человек подошел к двухэтажному дому с покрытыми белым искусственным камнем стенами и остановился, копаясь в кармане. Через секунду он извлек из куртки небольшую связку ключей, отпер тяжелую кованую дверь в высоком заборе и зашел внутрь. Я наблюдал за этим, затаившись под стоящим неподалеку черным внедорожником. Когда хозяин второй раз звякнул ключами и вошел в дом, я медленно выполз из своего укрытия, поднялся на ноги и одним рывком перемахнул через трехметровый кирпичный забор.
Двор особняка изобиловал растительностью и атрибутами роскошной жизни. Держась в тени, я подошел к небольшому бассейну, присел на корточки, потрогал водную гладь. От моего прикосновения на поверхности разошлись еле заметные круги. Плавающий на середине водоема надувной детский круг легонько качнулся. Я прошел дальше по двору. Из конуры высунула морду огромная овчарка. Приготовившись облаять незваного гостя, она открыла было клыкастую пасть, но вдруг осеклась, жалобно уставившись в темноту капюшона, и тихо заскулила, отступая. Я удовлетворенно оскалился и приложил палец к губам. Собака испуганно зарылась в спасительную темноту будки, тихо позвякивая цепью, и затихла. Я еще немного прогулялся по территории. В расположенной у противоположного края участка бане веселилась шумная компания. Дверь дома открылась, и из него вышла женщина в халате. Она поторопила своего мужа, отпила из высокого фужера и проследовала к празднующим. Хозяйка прошла в каком-то полуметре от меня, ничего не заметив. Я выступил из тени и проскользнул к окну. На кухне суетился человек. Тот самый мужчина лет сорока, которого я преследовал. Он почесал чуть лысоватую голову, открыл холодильник, вытащил оттуда бутылку вина. Отец семейства еще немного покопался в поисках закусок, затем выключил свет и поднялся на второй этаж. Я подошел к входной двери и обхватил резную ручку. Повернул. Проход бесшумно отворился. Я протянул руку в перчатке и нажал на выключатель. Свет в прихожей погас. Неторопливо ступая, я прошелся по дому, тихо поднялся по лестнице. Подошел к приоткрытой двери в спальню. У зеркала в трех метрах от меня стоял мужчина и переодевался в банные принадлежности. Я пересек линию света, отделяющую комнату от царившей за ней тьмы, и зашел внутрь. Человек что-то заметил и начал удивленно поворачиваться. Одним прыжком я налетел на него, всадив нож в грудь по самую рукоятку. Стоящее позади зеркало не выдержало веса двух влетевших в него фигур и разразилось градом осколков. Я зажал мужчине рот свободной рукой и приблизился к испуганному лицу. Еще ближе. Он в ужасе смотрел на меня, безвольно повиснув на широком клинке. Уютный ворсистый ковер под ногами начал пропитываться кровью. Я внимательно посмотрел человеку в глаза. В поблескивающих страхом зрачках я разглядел свое искаженное отражение. Взгляд мужчины начал заволакиваться туманом, и вдруг в проходе раздался грохот и женский визг. Я мгновенно повернул голову в сторону двери в комнату и увидел стоящую с открытым ртом девушку, смотрящую прямо на меня. Под ногами девушки расползалась лужа от выпавшей секунду назад из рук бутылки дорогого вина. С досадой я выдернул нож из грудной клетки обмякшего тела. Мужчина грузно повалился на ковер, раскинув руки. Одним резким прыжком я нырнул в окно, сопровождаемый ворохом стеклянных осколков, и скрылся во тьме под несмолкающий женский крик.
* * *Ночная мгла сгущалась. Я не стал сразу покидать сектор, а остался немного понаблюдать за последствиями. Напротив покинутого мной минутой назад дома стояла небольшая одноэтажная избушка со скатной крышей. Маленький участок весь зарос сорняками – видимо, хозяева не хотели или были не в состоянии ухаживать за своей территорией. Одним ловким движением оказавшись на вершине лачуги, я сдвинулся в островок тени, образованный широким кирпичным дымоходом, и затаился, с интересом наблюдая разыгрывающуюся в особняке драму.
Тебе, наверное, интересно, зачем я убил того мужчину? Уверен, что интересно. Не переживай, ты поймешь. Совсем скоро. Прежде всего я должен объяснить, как и почему я стал тем, кем стал. Всех причин, пожалуй, я не знаю и сам, однако кое-какая картина все же смогла сложиться в нашей голове. Я сказал, нашей? Прости, я имел в виду моей.
Это не началось внезапно. Я не проснулся однажды и не понял, что хочу бессмысленно убивать. Нет, мои ценностные барьеры рушились постепенно. А на их месте вырастало что-то совсем иное. Странное ощущение появилось у меня сразу, как только я вернулся домой после той ночи на заводе, но развивалось еще долгое время. Уверен, ты думаешь, что я почувствовал себя плохо и ужаснулся растущему внутри злу? Пытался бороться с собственными демонами, толкающими меня на риск, но не смог, и они взяли верх? Может быть, даже попытался покончить с собой, поняв, что проигрываю схватку, и пытаясь спасти от себя окружающих? Что ж, так поступил бы только наивный персонаж голливудского ужастика или просто идиот. Я любил себя и встречал перемены торжествуя. Это было не так приятно, как может показаться, но в целом жаловаться не хотелось. Уверен, та тьма, которая нашла дорогу из глубин моей души, была всегда. Она сидела в ожидании своего часа, и вот этот час пришел. Беседы с голосом в зеркале научили меня. Конечно, поначалу были страх и неуверенность, но они быстро прошли, стоило мне совершить первый прыжок. Той ночью я не стоял в нерешительности на краю крыши. Нет, я шагнул в пустоту, зная, что в следующее мгновение мягко приземлюсь двадцатью метрами дальше. Так же как ребенок в какой-то момент просто начинает ходить, я начал парить. Без лишних мыслей, без сомнений. Я просто знал, что могу.
Еще когда я испуганно преследовал Прыгуна, во мне теплилось восхищение. Я уже говорил, что воспринимал это как охоту. Тогда это было для меня чем-то вроде забавной игры в детектива. Отдушиной после серых будней невзрачного затворника. Теперь это стало моей сутью. Я больше не притворялся охотником – я стал им.
Впрочем, несмотря на уверенность, первая жатва, как я ее называл, вызвала во мне легкое волнение. Это нельзя назвать страхом. Скорее, что-то вроде беспокойства и неуверенности при первой поездке за рулем. Я выбрал жертву и долго ее изучал – следил за образом жизни, присматривался к личностным качествам, интересам. Когда окончательно убедился в правильности своего решения, подгадал удобный момент и ворвался в небольшое окно. Должен сказать, предыдущий Прыгун был другой. Он был более последователен и терпелив. Я думаю, он был намного старше и опытнее, а может, эти качества выработались в нем со временем. Возможно, поначалу он был так же неосторожен и опьянен своей мощью. Я же не пытался особенно скрываться. Разбив своим телом стекло и выломав оконную раму, я приземлился на пол небольшой комнатки и поднялся на ноги. За столом, на котором стояли мониторы с выведенным на них изображением с камер видеонаблюдения, сидела пожилая женщина и ошарашенно смотрела на возникшую перед ней фигуру. От страха она даже не закричала. Просто таращилась на меня, открыв рот, пока я вынимал свой нож. В ту ночь я буквально перевернул сторожку вверх дном. Сломал, казалось, все, что можно было сломать. Прибывшая полиция долго прочесывала местность, расспрашивала немногочисленных свидетелей. Я удовлетворенно ухмылялся, наблюдая с одного из балконов пустующей квартиры расположенного рядом здания.
Остаток той ночи я провел на старом заводе. Я приходил туда все чаще. Подолгу стоял у серой бетонной стены, топтался на месте, прислушивался. Коридор подчинялся своим, недоступным мне правилам. Порой он все же открывался, и тогда я проводил в нем долгие часы, вглядываясь в окруженную механизмами поверхность зеркала. Из глаз иногда капали редкие слезы. Я раздраженно стирал их и продолжал смотреть.
Стал ли я бессмертен? Нет, не думаю. Во всяком случае, я чувствовал боль, у меня иногда шла кровь из порезов. Как там говорил Шварц в «Хищнике»? «Если у него идет кровь, его можно убить». Пожалуй, это верно и в моем случае. Правда, пока никому не удалось проверить тезис на практике. Впрочем, несмотря на уверенность в собственных силах, я решил, что рисковать будет неразумно. Да, я был быстрый и практически неуловимый, но ведь мой предшественник тоже был таким. Если я чего и опасался, то это быть вычисленным, поэтому однажды ночью я пришел домой, прихватив десятилитровую канистру, наполненную бензином. Особенного сожаления я не испытывал. Здесь жил когда-то совсем другой Я. Тот любознательный, но слабый парень давно ушел. Сгинул в длинном коридоре, заполненном паром. Я разлил содержимое металлической емкости в своем прежнем жилище и чиркнул спичкой.
Днем я чаще всего отдыхал. Даже такому существу, в которое я превратился, время от времени нужны сон и покой. Последовав примеру предшественника, я забирался в пустые квартиры, дачные домики. Вся моя жизнь теперь превратилась в бег, охоту и недолгие передышки между ними.
* * *Обстановка в особняке накалилась до предела. Испуганные гости сбились в кучу во дворе, а новоиспеченная вдова принесла откуда-то здоровенную двустволку и теперь стояла рядом с ними, готовая к возвращению злоумышленника. Через некоторое время спящий частный сектор разразился воем полицейских сирен. В домах начал зажигаться свет, из дверей выбредали заспанные люди в халатах и удивленно наблюдали за происходящим. Прибывшие полицейские зашли за забор, и один из сотрудников, увидев взволнованную женщину с оружием, осторожно подошел к ней, резко выбил ружье из рук и завел руки за спину, сомкнув на них наручники. Хозяйка обложила оперативника матом, примерно описав, куда и в какой форме ему стоит пойти, и зашлась горькими слезами. Гости вступились за подругу, после чего подоспевшие товарищи скорого на действия полицейского повалили всех на землю и начали заламывать руки. Небольшой малоэтажный район огласили возмущенные возгласы несогласных, лай дворовых собак, громкие распоряжения полицейских и плач сетующих на попранные гражданские права потерпевших. Я не смог сдержаться и тихо расхохотался. Немного постояв на крыше, заливаясь смехом, я развернулся и приготовился к прыжку. Полицейские сирены уже были выключены, но сине-красные лучи мигалок все еще проносились по округе. Я на секунду задержал взгляд на углу одного из ближайших домов и замер. Окна в здании не горели, территорию двора окутывала тьма. Казалось бы, просто пустое строение, хозяева которого ночуют где-то в другом месте. Так оно, наверное, и было, вот только регулярно проскальзывающий повсюду через равные интервалы свет вырывал из темноты внимательное лицо, уставившееся прямо на меня. Мы смотрели друг на друга и оба знали это. Это был не просто случайный свидетель. Это был новый претендент. Я понял это в то же мгновение, когда той ночью в первый раз взглянул в твои глаза.