Договор с демоном Бездны

Ледяная стратегия

Празднования, подобные лихорадке, выгорели к утру, оставив после себя лишь пепел усталости и головную боль похмельной надежды. Тишина, вернувшаяся в коридоры Эларисского дворца, была иной – не гнетущей, как прежде, а настороженной. Чудо у Белых Скал не развеяло страх, оно лишь дало ему новое, незнакомое лицо – лицо их принцессы.

В зале военного совета воздух был плотным от запаха свечного воска, пота и невысказанных вопросов. Огромная карта Элары и ее окрестностей, расстеленная на дубовом столе, казалась полем для игры, в которой фигурки были сделаны из плоти и крови. Генерал Крессиан, чье лицо за одну ночь словно покрылось сетью новых морщин, водил по карте корявым пальцем, очерчивая новую линию обороны.

– Мы укрепили Внутреннее кольцо, Ваше Высочество, – докладывал он, обращаясь к Ариадне, но глядя куда-то в сторону. В его голосе не было прежнего отчаяния, но и радости тоже – лишь профессиональная сдержанность человека, столкнувшегося с необъяснимым. – Отступление Железного Легиона от северного сектора дало нам передышку. Я полагаю, следует использовать это время для перегруппировки и пополнения запасов. Мы выиграли, возможно, неделю.

Ариадна стояла во главе стола, неподвижная, прямая, как свежеотлитый клинок. Она не слушала Крессиана. Она смотрела на карту, но видела нечто иное. Не линии рек и контуры лесов, а потоки. Потоки снабжения, потоки приказов, потоки страха и уверенности, что невидимыми нитями связывали вражескую армию в единый, дышащий организм. Бездна не давала ей готовых ответов. Она давала ей данные. Бесконечные, кристально чистые потоки данных, которые ее новый, холодный разум обрабатывал с пугающей скоростью.

– Неделя – это слишком долго, – ее голос разрезал тишину, заставив генералов вздрогнуть. Он был лишен тепла, как зимний воздух. – Через неделю их линии снабжения полностью восстановятся, а шок от потерь сменится яростью. Они удвоят натиск. Ожидание – это не стратегия. Это отложенная капитуляция.

Она шагнула к столу. Ее палец, тонкий и бледный, опустился на карту далеко за пределы оборонительных рубежей, в самую глубь вражеской территории. Он указал на крошечную точку, обозначенную как Сероводье. Ничем не примечательный городок у слияния двух рек, в стороне от основных сил Легиона.

– Наш следующий удар будет здесь.

В зале повисло молчание, такое плотное, что казалось, его можно потрогать. Первым его нарушил лорд-канцлер Валериан, издавший сухой, похожий на кашель смешок.

– Принцесса, при всем уважении, – его голос сочился ядом, едва прикрытым придворной вежливостью, – это не просто тыл врага. Это самоубийство. Чтобы добраться до Сероводья, нам придется бросить в прорыв лучшие части, оголив стены. Мы пошлем две тысячи человек в пасть дракону, у которого десять тысяч зубов. Ради чего? Чтобы сжечь деревню, о которой сам император Нордхейма едва ли слышал?

– Дракон не может сражаться, если перерезать ему артерию, – ответила Ариадна, не удостоив Валериана взглядом. Ее глаза были прикованы к карте. – Сероводье – не деревня. Это главный распределительный узел для всего южного фланга их армии. Там сходятся три тракта. Там находятся их склады с провиантом, фуражом и, что важнее, осадными боеприпасами. Гарнизон там минимален. Они уверены в своей безопасности.

Генерал Крессиан нахмурился, вглядываясь в карту. – Ваши сведения… они точны, Ваше Высочество? Наша разведка докладывала, что основной узел находится в Каменном Форте, на двадцать лиг восточнее.

– Ваша разведка видит то, что ей показывают. Каменный Форт – приманка, хорошо охраняемая пустышка, – в голосе Ариадны не было и тени сомнения. Она излагала факты так, словно читала их из открытой книги. – Их командующий, генерал Вульф, не дурак. Он гений логистики. Он использует децентрализованную систему. Сероводье – ее сердце. Если мы уничтожим его на рассвете послезавтра, южный фланг его армии будет парализован на две недели. Этого времени нам хватит, чтобы…

– Чтобы быть полностью уничтоженными! – прервал ее другой генерал, старый Октавиан с седой бородой, похожей на заиндевевший мох. – Даже если ваши сведения верны, принцесса, как только мы ударим, Вульф бросит на нас свои резервы с севера и юга! Наш отряд окажется в котле. Это будет не битва. Это будет бойня.

Ариадна медленно подняла на него глаза. Ее взгляд был пуст. В нем не было ни гнева, ни раздражения. Лишь холодный, беспристрастный анализ.

– Вероятность окружения составляет шестьдесят три процента, генерал. Однако она падает до девятнадцати, если наш удар будет стремительным, а отход – нелинейным. Мы не будем возвращаться той же дорогой. Мы уйдем на юг, через Болота Плакальщиц.

При этих словах даже Крессиан отшатнулся. – Болота? Но там не пройдет конница! Там целые отряды пропадали!

– Конница не пройдет. Но пехота сможет, если будет двигаться по старой гати, которая находится на глубине двух футов под водой и не обозначена ни на одной карте. Ее координаты… – Ариадна на мгновение закрыла глаза, словно считывая информацию с невидимого свитка, – …я укажу командиру отряда. Железный Легион не решится преследовать нас в топях. Они слишком ценят порядок. Для них болото – это воплощенный хаос. Мы вернемся в город через три дня с южных ворот. Общие прогнозируемые потери – не более пятнадцати процентов личного состава. Приемлемо, учитывая стратегическую выгоду.

Она умолкла. В зале стояла звенящая тишина. Генералы смотрели на нее, как на призрака. Ее слова, ее уверенность, ее оперирование цифрами и вероятностями – все это было нечеловеческим. Она не предлагала план. Она озвучивала единственно верный алгоритм. Ужас этого откровения был сильнее страха перед врагом. Это была логика бездны, холодная и безупречная.

– Это безумие, – наконец выдохнул Валериан, обращаясь уже не к ней, а к королю Теодену, который до этого молча сидел в своем кресле в углу зала, закутанный в меха. Его присутствие было почти незаметным, как угасающий огонь в камине. – Ваше Величество, вы не можете этого позволить! Это прихоть девушки, опьяненной одной случайной удачей! Она погубит нас всех!

Все взгляды обратились к королю. Теоден медленно поднял голову. Его глаза, выцветшие и больные, остановились на дочери. Он не видел в ней ни тактического гения, ни спасительницу. Он видел лишь пугающую перемену, пропасть, разверзшуюся между той девочкой, что он качал на коленях, и этой ледяной женщиной, говорящей на языке чисел и смертей. Но он также видел то, чего не видели другие. Он видел, что у них больше нет выбора. Старые методы привели их на край гибели. Возможно, лишь безумие могло их спасти.

– Чьими руками ты творишь свои чудеса, дитя мое? – спросил он так тихо, что его услышала только Ариадна.

Она встретила его взгляд без колебаний. – Своими, отец. И руками тех, кто еще верит в Элару.

Король долго смотрел на нее, и в его взгляде была вся скорбь мира. Затем он повернулся к генералам. Его голос окреп, в нем прозвучали отголоски былой королевской власти.

– Вы слышали принцессу. С этого часа и до особого распоряжения я передаю верховное командование армией Элары ей. Ее приказы – это мои приказы. Ее слово – закон. Готовьте войска к выступлению.

Он поднялся, опираясь на трость, и, не глядя больше ни на кого, медленно вышел из зала. Его уход был похож на закат целой эпохи. Эпохи людей.

Генералы стояли в ошеломломлении. Валериан был бледен от ярости. Но приказ короля был отдан. Крессиан, солдат до мозга костей, первым склонил голову.

– Слушаюсь, Ваше Высочество.

Ариадна кивнула, принимая их подчинение как должное. Для нее это была лишь переменная в уравнении, вставшая на свое место.

– Мне нужны два полка гвардейской пехоты и отряд следопытов. Полная боевая готовность через четыре часа. Выступаем под покровом ночи. Командовать буду лично.

Ее последнее заявление вызвало новый ропот, но никто не посмел возразить. Ледяная Принцесса поведет их в самоубийственную атаку. И они пойдут за ней, ведомые не верой, а смесью ужаса и гипнотического любопытства. Они хотели увидеть, чем закончится это священное безумие.

Когда Ариадна облачалась в доспехи, это не было похоже на ритуал воина. Это была сборка механизма. Оруженосцы подавали ей части лат – стальные, холодные, идеально подогнанные. Нагрудник, наплечники, наручи. Каждая деталь ложилась на свое место с глухим щелчком. Она не чувствовала веса стали. Она ощущала ее как продолжение себя, как внешнюю оболочку, соответствующую ее внутреннему состоянию. Лира пыталась помочь ей, ее пальцы дрожали, когда она затягивала ремни на кожаном поддоспешнике, но Ариадна мягко отстранила ее. Движения Лиры были слишком человеческими, слишком нервными, они вносили погрешность в процесс.

– Ты не должна ехать, – прошептала Лира, когда на Ариадну надели кирасу с выгравированной на ней королевской лилией. – Пошли генерала. Твое место здесь.

– Мое место там, где принимаются решения, – ответила Ариадна, проверяя крепление ножен. – Присутствие командующего на ключевом участке повышает эффективность подразделений на семь процентов.

Лира отступила на шаг, словно ее ударили. – Семь процентов… Ариадна, они – живые люди. Они умрут за тебя.

– Именно поэтому я должна быть там. Чтобы минимизировать их потери. Эмоции – роскошь, Лира. У нас на них нет времени.

Она надела шлем. Решетка забрала опустилась, скрывая ее лицо, оставляя видимыми лишь глаза – два холодных синих осколка в прорезях стали. Человек исчез, осталась лишь функция. Королева-воин. Идеальная и пугающая.

Две тысячи человек стояли в предрассветной мгле на выжженном поле за Западными воротами. Дым от недавних пожаров еще висел в воздухе, смешиваясь с туманом, ползущим от реки. Солдаты стояли молча. Не было ни боевых кличей, ни бравурных речей. Лишь лязг оружия и тихое ржание лошадей. Они ждали.

Ариадна выехала к ним на белом жеребце. В сером свете зари она казалась призрачной всадницей, вестницей то ли победы, то ли гибели. Она остановила коня перед застывшими рядами. Забрало ее шлема было поднято. Ее лицо, бледное и безмятежное, было видно каждому.

Она не стала говорить о долге, чести или славе. Эти абстракции больше не имели для нее веса. Она говорила о цели.

– Солдаты Элары, – ее голос, усиленный утренней тишиной, разносился далеко над полем. – Сегодня мы не обороняемся. Мы атакуем. Наша цель – Сероводье. Через тридцать лиг вражеской земли. Наша задача – уничтожить их склады и вернуться. Я не буду говорить вам, что это будет легко. Я скажу вам, что это возможно. Каждый из вас знает свой маневр. Каждый командир получил точные инструкции. От вас требуется одно: исполнение. Никакой инициативы. Никаких сомнений. Четкое следование приказу. Двигайтесь быстро. Деритесь яростно. И вы вернетесь домой. За мной.

Она опустила забрало, развернула коня и пустила его рысью. И армия двинулась за ней. Они шли в неизвестность, в самое сердце вражеской мощи, ведомые девушкой, которая перестала бояться. И ее ледяное спокойствие, противоестественное и завораживающее, передавалось им, вытесняя их собственный страх, заменяя его холодной, острой решимостью.

Они двигались как тени, обходя вражеские патрули по тропам, известным одной лишь Ариадне. Она вела их, сверяясь не с картой, а с внутренней пустотой, где знание о мире лежало безупречным узором. Она знала, когда нужно замереть, потому что через семь минут по холму пройдет вражеский дозор. Она знала, где можно форсировать реку, потому что именно в этом месте течение было слабее всего. Ее предвидение было настолько точным, что солдаты начали перешептываться, будто их ведет не человек, а дух самого леса.

На рассвете второго дня они увидели Сероводье. Городок спал в низине, окутанный туманом. Охрана была смехотворной – несколько сонных часовых на импровизированной стене из частокола. Все, как она и говорила.

Атака была похожа не на сражение, а на работу хорошо отлаженного механизма. Отряды разошлись, занимая позиции с математической точностью. Следопыты сняли часовых без единого звука. Затем, по сигналу Ариадны – взмаху ее руки – две тысячи человек обрушились на спящий гарнизон.

Ариадна наблюдала за боем с невысокого холма. Она не участвовала в резне. Она была мозгом операции, ее глазами. Она видела, как ее гвардейцы врываются в склады, как вспыхивают первые пожары. Она слышала крики, лязг стали, рев огня. Эти звуки были для нее не более чем акустической информацией, подтверждающей успешное выполнение фазы плана. Она видела, как падает молодой гвардеец с арбалетным болтом в горле. Ее разум зафиксировал: «потери, одна единица». Она видела, как вражеские солдаты, выбегающие из казарм полуодетыми, гибнут, не успев понять, что происходит. Ее разум отметил: «сопротивление противника подавляется согласно графику».

Сострадание. Скорбь. Ярость. Радость победы. Все это было лишь шумом, помехами, которые Бездна еще не успела удалить. Но их голоса уже были приглушены, они доносились до нее словно из-за толстого стекла.

Через час все было кончено. Сероводье пылало. Огромные склады, набитые зерном, бочками с элем и, главное, тысячами ящиков с наконечниками для требушетов и арбалетными болтами, превратились в гигантский костер, дым от которого был виден за десятки лиг. Задача была выполнена.

– Отходим! – ее приказ разнесся над полем боя. – На юг. К болотам.

Они ушли так же быстро, как и появились, оставив за спиной панику и пламя. Когда первые карательные отряды Железного Легиона прибыли к Сероводью, они нашли лишь пепел и трупы. Отряд эларцев исчез, словно растворился в утреннем тумане.

Путь через Болота Плакальщиц был испытанием. Солдаты шли по пояс в холодной, пахнущей тиной воде, нащупывая ногами скользкие камни древней гати. Туман был таким густым, что не было видно человека в десяти шагах. Но Ариадна вела их уверенно, словно видела невидимую тропу. Она не выказывала ни усталости, ни сомнений. Ее присутствие было единственным маяком в этом сером, безвременном мире.

Они вернулись к Эларису на исходе третьего дня, как она и обещала. Измотанные, грязные, похудевшие, но живые. Их потери составили чуть меньше трехсот человек. Четырнадцать процентов. Она почти угадала.

Когда они входили через Южные ворота, их встретил весь город. Люди высыпали на улицы, они кричали, плакали, бросали под ноги коню принцессы цветы. Они не понимали стратегического значения этой вылазки. Они видели лишь одно: их армия впервые за эту войну ушла во вражеский тыл и вернулась с победой. Их Ледяная Принцесса, их призрак в сияющих доспехах, снова сотворила чудо.

Ариадна ехала сквозь ликующую толпу. Она видела их восторженные лица, слышала, как они скандируют ее имя. Она знала, что должна чувствовать гордость. Она попыталась. Она обратилась к своей памяти, к воспоминаниям о прошлых, малых победах – выигранном турнире по стрельбе из лука, успешно сданном экзамене по истории. Она помнила ощущение тепла в груди, легкое головокружение, желание улыбнуться. Она попыталась воспроизвести это чувство. Но внутри была лишь тишина.

Она спасла их. Она одержала немыслимую победу. Ее холодный, безупречный расчет принес свои плоды. И глядя на свой ликующий народ, она впервые с пугающей ясностью осознала, что больше не является его частью. Она стала его инструментом. Его оружием. Его ледяной, непостижимой стратегией.

Алая река

Пауза, купленная дымом над Сероводьем, оказалась хрупкой, как первый лед на осенней луже. Она дала Эларису возможность вздохнуть, но этот вздох был неглубоким и тревожным. Железный Легион не отступил. Он затаился, перегруппировался, и его молчание было страшнее грохота осадных машин. Генерал Кайден Вульф, лишившись артерии снабжения, не ослабел – он пришел в ярость. Его ответ был предсказуем в своей свирепости, как удар молота по наковальне. Он стянул свои лучшие части к единственному стратегически важному месту, оставшемуся между ним и столицей – переправе через реку Скарн.

Река Скарн была широкой и быстрой, ее мутные воды несли холод с далеких северных гор. Через нее был перекинут лишь один древний каменный мост, достаточно широкий для прохода армии. Захватить его означало открыть дорогу на Эларис. Потерять его – означало запереть себя в столице и ждать голодной смерти. Именно здесь Вульф решил дать генеральное сражение. Он вызывал их на бой, уверенный в превосходстве своей тяжелой пехоты на открытой местности.

В военном штабе, который теперь никогда не пустел, пахло кислым вином, немытыми телами и страхом. Карты были испещрены пометками, сделанными углем, словно на теле больного наносили отметины для хирурга. Генерал Крессиан, чьи глаза покраснели от бессонницы, указывал на излучину реки.

– Он сосредоточил здесь три легиона, Ваше Высочество. Лучшие свои части. «Железные Грифоны», «Молоты Нордхейма»… Это почти десять тысяч отборных солдат. У нас на этом участке едва ли наберется шесть. Если он ударит в лоб, мост не удержать. Он сомнет нас числом и дисциплиной.

Ариадна стояла у узкого окна, выходившего во внутренний двор, и смотрела на серый, моросящий дождь. Капли разбивались о каменные плиты, и каждый всплеск казался ей крошечным, бессмысленным событием в огромной цепи причин и следствий. Она слушала генералов, но их слова были лишь фоновым шумом. Ее разум был занят другим. Она снова и снова прокручивала потоки данных, которые теперь постоянно текли на периферии ее сознания. Она видела армию Вульфа не как скопление людей, а как единый организм, управляемый одним волевым центром. Она чувствовала его тактику, его гордость, его нетерпение. Он был раненым хищником, жаждущим крови. И это делало его предсказуемым.

– Он не ударит в лоб, – сказала она, не оборачиваясь. Ее голос был тихим, но заставил всех умолкнуть. – Это слишком очевидно. Генерал Вульф уважает силу, но презирает глупость. Он считает нас ослабленными и отчаявшимися, но после Сероводья – не глупыми. Он будет ждать, что мы укрепим предмостное пространство. А сам нанесет удар здесь.

Ее рука поднялась и, словно во сне, она провела пальцем по стеклу, очертив невидимую линию на пейзаже за окном, которая в ее сознании соответствовала мелководному броду в трех лигах ниже по течению. – Он отправит часть сил для демонстрационной атаки на мост, чтобы сковать наши основные войска. А его элита, его «Железные Грифоны», обойдут нас по мелководью и ударят во фланг. Классический маневр. Эффективный и элегантный.

Крессиан подошел к карте, его лоб прорезала глубокая складка. – Брод у ивняка? Но он проходим лишь несколько часов в сутки во время отлива. И наши дозоры…

– Он подкупит дозоры или перережет их. Это несущественная деталь, – Ариадна наконец обернулась. На ее лице не было ни тени беспокойства. Лишь холодное любопытство исследователя. – Он рассчитывает на нашу нерешительность. На то, что мы будем цепляться за мост, как за последнюю надежду. И он прав. Любой другой на нашем месте поступил бы именно так.

Она подошла к столу. Атмосфера в комнате изменилась. Генералы больше не спорили, они ждали. Ждали ее решения, ее следующего чуда, ее следующего безумства.

– Мы дадим ему то, чего он хочет, – сказала она, и ее палец опустился на карту, на пространство прямо перед мостом. – Мы поставим здесь приманку. Достаточно аппетитную, чтобы он поверил в нашу глупость. Достаточно сильную, чтобы он не заподозрил ловушку.

– Какой отряд вы имеете в виду, Ваше Высочество? – осторожно спросил Крессиан.

– Гвардейский полк «Стражи Грифона», – ответила Ариадна, и ее голос не дрогнул.

В штабе воцарилась мертвая тишина. Даже дождь за окном, казалось, перестал стучать по карнизу. «Стражи Грифона» были не просто полком. Это была легенда. Ветераны, служившие еще ее деду. Их седые бороды и испещренные шрамами лица были живой историей Элары. Командовал ими лорд-командующий Элиан Вэнс, человек, который учил Ариадну ездить верхом и дарил ей засахаренные фиалки, когда она была ребенком. Послать их означало послать на смерть сердце старой армии.

– Нет, – выдохнул Крессиан. Это был не протест, а рефлекторная реакция. – Ваше Высочество, это невозможно. Они… они наша гвардия. Наша честь.

– Именно, – кивнула Ариадна. – И генерал Вульф это знает. Он знает лорда Вэнса по прошлым кампаниям. Он знает его упрямство и доблесть. Когда он увидит знамя «Стражей Грифона» у моста, он поверит, что мы решили стоять насмерть. Он бросит на них свои демонстрационные силы, а сам поведет «Железных Грифонов» к броду, чтобы нанести решающий удар. Он будет упиваться предвкушением, как он отрежет и уничтожит цвет нашего рыцарства.

– Но они погибнут! – почти крикнул генерал Октавиан. – Их там всего тысяча! Против них Вульф бросит три! Их сметут!