Хроники Пограничного племени

Когда потекла река времени

Солнце Аркэлии, единственное истинное божество, стояло в зените, и его лучи превращали сталь доспехов в расплавленное серебро. Легат Кайлан Аррос смотрел на Порубежье с высоты сторожевой башни форта «Тихая Заводь» и чувствовал, как священный жар проникает сквозь латы, касаясь кожи. Это было благословение, знак незримого присутствия Света, что изгонял тени и сомнения. Здесь, на самой кромке цивилизации, где упорядоченная мощь Империи упиралась в сумрачную дикость Ноктэрна, такая уверенность была не роскошью, а необходимостью.

Кайлан обвел взглядом вверенный ему участок границы. Слева – холмы, поросшие золотистой травой, выжженной праведным аркэлийским солнцем. Справа – темная, почти черная стена вечнозеленого леса, откуда начинались земли Ноктэрна, земли вероломства и сумерек. А между ними – река, вялая и мутная, точно шрам на теле земли. Река, служившая условной границей. Кайлан презирал ее. Она была непостоянна, ее русло менялось после каждого сезона дождей, порождая бесконечные споры о клочках грязной земли. В его идеальном мире граница была бы высечена в камне, прямой и несокрушимой линией, очерченной божественной волей и сиянием имперских штандартов.

«Все спокойно, легат», – доложил центурион Гай, его заместитель, поднимаясь на башню. Голос его был ровен, как и положено аркэлийскому воину.

«Спокойствие на границе – лишь затишье перед бурей, Гай, – ответил Кайлан, не оборачиваясь. – Ноктэрн не спит. Он затаился в своих тенях, как ядовитая змея в норе».

Он верил в эти слова так же, как верил в восход солнца. Их учили этому с колыбели: Аркэлия – это порядок, свет, истина. Ноктэрн – хаос, тьма, ложь. Война между ними была не просто конфликтом за территорию или ресурсы. Это была священная битва за душу мира, и каждый аркэлийский легионер был мечом в длани самого Света. Но здесь, в «Тихой Заводи», эта великая битва превращалась в унылую рутину. Дни тянулись, похожие один на другой: патрулирование, муштра, починка частокола. Величие замысла тонуло в болоте повседневности. Иногда Кайлану казалось, что сама эта земля, ни аркэлийская, ни ноктэрнийская, высасывает из веры ее пламень, оставляя лишь холодный пепел долга.

Именно в этот момент он заметил это. Далеко на востоке, там, где за скалистыми пиками, по слухам, дремал Источник, воздух начал подрагивать, словно над раскаленными камнями. Это было едва уловимое искажение, похожее на марево в жаркий день, но оно обладало странным, неестественным оттенком. Кайлан прищурился. Горизонт, обычно четкий под безжалостным солнцем, поплыл. Цвета смешались. Ему на мгновение показалось, что зубцы горной гряды удвоились, наложившись друг на друга призрачным контуром.

«Ты видишь это, Гай?» – спросил он, не отрывая взгляда.

Центурион всмотрелся. «Марево, легат. Обычное дело для полудня».

Но это было не обычное дело. Оттуда, с востока, донесся звук. Или, вернее, его предчувствие. Низкий, вибрирующий гул, который ощущался не ушами, а костями. Он был похож на самую нижнюю ноту гигантского органа, и от него по коже пробегали мурашки. Кайлан привык доверять своим инстинктам, отточенным в Академии Света и закаленным в нескольких пограничных стычках. И сейчас все его нутро кричало, что незыблемый порядок мира дал трещину.

«Поднять дозорных на всех башнях, – приказал он, и голос его прозвучал тверже, чем он ожидал. – Усилить патрули вдоль реки. Я хочу знать о каждом камне, который сдвинется с места на том берегу».

Гай козырнул и спустился вниз, его сандалии застучали по деревянным ступеням. А Кайлан продолжал смотреть на восток, где дрожащее марево начало обретать цвет. Оно переливалось оттенками больного заката – лиловым, багровым, ядовито-зеленым. Это было красиво и в то же время чудовищно, как цветение ядовитого растения.

Прошло не больше часа, когда тревожный рог прорезал воздух. Кайлан уже был внизу, на плацу, облачаясь в боевой шлем. К нему подбежал запыхавшийся дозорный.

«Легат! Отряд «Тень» на том берегу! Движутся к броду!»

Сердце Кайлана забилось ровным, сильным молотом. Вот оно. Не выдуманная угроза, не предчувствие, а реальный враг. Отряд «Тень» – так называли себя лазутчики Ноктэрна, их элита. Они не ходили в атаку широким строем. Они просачивались сквозь оборону, как вода сквозь песок, чтобы нанести удар в самое сердце.

«Сколько их?»

«Не больше дюжины, легат. Но движутся быстро. Очень быстро. Ими командует женщина».

Кайлан кивнул. Женщина. Он слышал донесения о ней. Лира тэн-Морр. Ее имя произносили с ненавистью и суеверным страхом даже ветераны пограничных войн. Говорили, она не ходит, а скользит в тенях, а ее клинки находят горло прежде, чем жертва успевает издать звук. Циничное порождение тьмы, воплощение всего, что он презирал.

«Первый и второй манипулы – за мной! – прогремел его голос над плацем. – Третий – держать форт! Мы встретим их у брода. За Аркэлию и Свет!»

«За Свет!» – единым громовым выдохом ответили легионеры, и лязг стали наполнил двор.

Они выступили сомкнутым строем, сверкающий прямоугольник стали и алой ткани, живое воплощение порядка и дисциплины. Кайлан шел впереди, его белый плащ развевался на ветру. Он чувствовал, как сила Света наполняет его, делая мысли ясными, а руку – твердой. Сейчас он был не просто солдатом. Он был орудием божественной воли.

Они достигли брода как раз вовремя. Из прибрежных зарослей камыша выскользнули темные, гибкие фигуры. Они были одеты в черную кожу, не сковывающую движений. Их лица были скрыты масками или измазаны грязью. Они двигались не как солдаты, а как стая волков – бесшумно, стремительно, каждый сам по себе, но в то же время составляя единое целое. И впереди была она.

Лира тэн-Морр. Она была ниже ростом, чем он ожидал, и стройнее. Никаких доспехов, только плотно пригнанная кожаная броня. Длинные черные волосы были заплетены в косу, которая металась по спине, словно змея. В каждой руке она держала по короткому изогнутому клинку, и даже на расстоянии Кайлан видел, что лезвия их темнее обычной стали. Она двигалась с невероятной, хищной грацией. Когда она остановилась на мелководье, ее серые глаза впились в него через разделявшее их расстояние. В них не было ненависти. В них был холодный, трезвый расчет охотника, оценивающего дичь.

«Аркэлийский щенок, – ее голос был низким, с легкой хрипотцой, и удивительно громким в наступившей тишине. – Уйди с дороги. Наше дело не с тобой».

Кайлан выставил вперед свой меч, острие которого в лучах солнца казалось каплей жидкого огня.

«Земля Аркэлии священна, – провозгласил он. – И всяк, кто ступит на нее с оружием в руках, неся волю тьмы, найдет здесь лишь смерть. Сложите оружие и сдайтесь на милость Света».

Вместо ответа Лира усмехнулась. Это была кривая, злая усмешка, которая исказила ее лицо.

«Свет… – прошипела она. – Ваш свет слепит вас. Вы видите лишь то, что хотите видеть».

И в следующее мгновение ноктэрнийцы бросились в атаку.

Они не пытались прорвать строй. Они ударили по флангам, рассыпавшись, заставляя легионеров нарушить монолитную стену щитов. Начался бой – яростный, беспорядочный. Звон стали о сталь, хриплые крики, глухие удары тел о землю. Аркэлийцы брали дисциплиной и мощью. Каждый удар их гладиусов был выверен и смертоносен. Ноктэрнийцы отвечали скоростью и коварством. Они уклонялись, ныряли под удары, били в незащищенные сочленения доспехов.

Кайлан сошелся с Лирой в центре брода. Вода вскипала у их ног. Он атаковал – прямой, сильный выпад, рассчитанный на то, чтобы пробить любую защиту. Она не стала парировать. Она отступила на полшага, пропуская его меч в сантиметре от себя, и ее левый клинок метнулся к его горлу. Кайлан едва успел отбить удар краем щита. Искры брызнули во все стороны.

Она была невероятно быстра. Ее клинки мелькали, сплетаясь в смертоносную паутину. Он был вынужден уйти в глухую оборону, отражая удар за ударом. Он чувствовал ее ярость – холодную, сосредоточенную ярость профессионала, выполняющего свою работу. А он был для нее лишь препятствием.

«Ты хорошо дерешься, мальчик, – прошипела она, блокируя его очередной выпад. – Слишком хорошо, чтобы умирать здесь, в этой грязной воде, за идеалы, в которые ты веришь только потому, что тебе так велели».

«Я верю в порядок, который защищаю от вашего хаоса!» – выкрикнул он, вкладывая в удар всю свою праведную ярость.

Именно в этот момент мир раскололся.

Гул, что дремал на грани слышимости, взорвался оглушительным, невыносимым крещендо. Это был не звук, а физический удар. Он пришел отовсюду и ниоткуда, пронзив доспехи, плоть и кости, добравшись до самой души. Земля под ногами содрогнулась так, что Кайлан едва устоял на ногах. Он увидел, как Лира на миг потеряла равновесие.

А потом он поднял глаза к небу. И его вера пошатнулась.

Небо над восточными пиками треснуло. По нему, словно по стеклу, расползались багровые и фиолетовые трещины, из которых сочился неземной, пульсирующий свет. Солнце, божество Аркэлии, на миг померкло, заслоненное этой кошмарной иллюминацией. Река вздулась, вода в ней потемнела, и по ее поверхности пошла рябь, идущая против течения.

Выброс. Невидимая волна энергии ударила по ним. Это было похоже на погружение в ледяную воду. Воздух загустел, стал вязким. Кайлан почувствовал странный металлический привкус во рту и запах, который он никогда не смог бы описать – смесь озона после грозы, вековой пыли из запечатанной гробницы и чего-то еще, совершенно чуждого этому миру.

Бой замер. Аркэлийцы и ноктэрнийцы застыли, глядя на небо с одинаковым ужасом на лицах. Древние инстинкты, куда более могущественные, чем верность флагу или идеологии, кричали об одном: бежать. Но бежать было некуда.

А потом с гор сошел туман.

Он не был похож на обычный туман. Он был плотным, молочно-белым, и двигался с противоестественной скоростью, клубясь и извиваясь, будто живое существо. Он поглотил изуродованный горизонт, а затем хлынул в долину, накрывая поле боя непроницаемым саваном. Звуки утонули в нем, стали глухими и далекими. Видимость сократилась до нескольких шагов.

Кайлан услышал, как один из его легионеров закричал. Это был крик не боли, а чистого, животного ужаса. Кайлан повернулся на звук, пытаясь разглядеть что-то в белой мгле.

«Держать строй! Не поддаваться панике!» – крикнул он, но его собственный голос показался ему чужим и слабым.

Из тумана начали проступать силуэты.

Сначала Кайлан подумал, что это подкрепление ноктэрнийцев. Но фигуры были слишком высокими, слишком… неправильными. Они двигались в унисон, шагая в ногу, и этот ритмичный, тяжелый шаг отдавался в земле глухими толчками. Лязг их доспехов был странным, приглушенным, будто доносился из-под толщи воды.

Они вышли на свет, и Кайлан почувствовал, как холодные иглы страха вонзились ему в позвоночник.

Это были солдаты. Но таких доспехов он не видел даже в самых старых хрониках. Они были сделаны из тусклой, почерневшей бронзы, покрытой замысловатой вязью рун, которые, казалось, светились слабым, трупным светом. Их шлемы были увенчаны высокими гребнями, а лица скрыты за глухими забралами без смотровых щелей. В руках они держали огромные зазубренные мечи и тяжелые копья с широкими наконечниками.

И они были полупрозрачны. Сквозь их тела можно было разглядеть колышущийся туман. Они выглядели так, будто были сотканы из лунного света и застарелой скорби, проекции давно минувших дней, обретшие жуткую плоть.

Они не обращали внимания ни на аркэлийцев, ни на ноктэрнийцев. Они шли вперед мерным, неумолимым шагом, их призрачные ряды казались бесконечными. Они шли, как шли сотни лет назад, выполняя свой последний, так и не оконченный приказ.

Один из легионеров, молодой парень из пополнения, не выдержал. Он с криком бросился на ближайшего призрака, вонзая свой гладиус ему в грудь. Меч прошел насквозь, не встретив сопротивления. А призрачный солдат, даже не замедлив шага, поднял свое огромное копье и пронзил легионера. Наконечник вошел в стальной нагрудник так же легко, как в масло. Парень захрипел и осел на землю, а призрак пошел дальше, выдернув копье из его тела.

Паника, холодная и липкая, охватила отряд Кайлана. Строй распался. Солдаты, которые без страха смотрели в лицо смерти от клинка врага, дрогнули перед лицом невозможного.

В этот момент Кайлан почувствовал движение рядом. Это была Лира. Она стояла так близко, что он мог бы коснуться ее плеча. Ее маска слетела, и он увидел ее бледное, напряженное лицо. Ее глаза были расширены, но в них не было паники. В них была предельная концентрация, ум хищника, столкнувшегося с неведомой угрозой. Ее люди, оставшиеся в живых, сбились в кучу позади нее, их клинки были направлены на призраков.

«Что это за чертовщина?» – прошипела она, не сводя глаз с надвигающейся фаланги.

«Я… не знаю», – честно ответил Кайлан. Вся его уверенность, вся его вера в незыблемый порядок вещей испарилась, оставив после себя звенящую пустоту. Он был легатом Аркэлии, воином Света. Он должен был знать, как бороться с тьмой. Но это была не тьма Ноктэрна. Это было нечто иное. Древнее. Неправильное.

Призрачный батальон разделился на две части. Одна двинулась на остатки его отряда. Другая – на группу Лиры. Они больше не были аркэлийцами и ноктэрнийцами. Для этих призраков из расколотого времени они все были просто чужаками на их земле, на их поле последней битвы.

Первый призрак замахнулся на Кайлана своим зазубренным мечом. Кайлан инстинктивно поднял щит. Удар был чудовищной силы. Щит, выкованный лучшими мастерами Аркэлии, выдержал, но рука Кайлана онемела до самого плеча. Он понял, что эти существа были более чем материальны.

Сбоку от него мелькнула тень. Лира скользнула под руку другого призрака, который атаковал ее, и ее темные клинки вонзились в сочленение под его рукой. Раздался скрежет, будто лезвие царапнуло по камню, и призрак на мгновение пошатнулся. Его движения стали прерывистыми, как у сломанного механизма.

«Они уязвимы! – крикнула она, ее голос был резким и четким, как удар кнута. – Но их слишком много!»

Она была права. На каждого из них приходилось по десять призраков. Их окружали. Рядом упал еще один легионер. Один из ноктэрнийцев захрипел, пронзенный копьем.

Кайлан отбросил призрака ударом щита и отступил на шаг, оказавшись спиной к спине с Лирой. Тепло ее тела ощущалось даже через доспехи. Запах ее – пот, кожа и что-то терпкое, как полынь – ударил ему в ноздри. Враг. Воплощение хаоса. И единственный человек в радиусе лиги, который понимал весь ужас происходящего.

«Нам не выстоять», – сказал он, отражая очередной удар.

«Знаю, – ее дыхание было частым, но ровным. – Но умирать, стоя на месте, не в моих правилах. Прорыв. К лесу. Это единственный шанс».

Лес. Территория Ноктэрна. Убежище тьмы. Идея искать спасения там была для Кайлана кощунственной. Но альтернативой была смерть здесь, под мечами армии, которой не должно было существовать.

Он посмотрел в ее серые глаза. В них больше не было насмешки или ненависти. Только суровая, отчаянная решимость выжить. И в этот миг, окруженный ревущим хаосом, под небом, которое кровоточило неестественным светом, аркэлийский легат и теневая лазутчица Ноктэрна поняли без слов: старая война закончилась. И только что началась новая, куда более страшная.

Шепот из расколотой земли

Прорыв был не тактическим маневром, а паническим бегством, судорожным рывком живого из пасти небытия. Лес Ноктэрна, еще час назад бывший для Кайлана символом враждебной тьмы, теперь стал единственным обещанием спасения. Он бежал, ломая сапогами сухой валежник, не обращая внимания на ветви, что хлестали по шлему и царапали незащищенное лицо. Воздух в легких превратился в огонь. Каждый вдох был болью, каждый выдох – стоном. Порядок, дисциплина, незыблемая стена щитов – все это рассыпалось в прах, смытое волной невозможного. Его легионеры, его братья по оружию, остались там, в белом тумане, поглощенные армией, которой не было на картах. Их крики, оборвавшиеся так внезапно, до сих пор звучали у него в ушах, смешиваясь с лязгом призрачной стали.

Рядом, почти не отставая, неслась тень. Лира. Она двигалась иначе. Не как солдат, проламывающий себе путь, а как ручей, огибающий препятствия. Ее тело было напряжено, но движения оставались плавными, экономными. Она не тратила силы на ярость или отчаяние. Она просто выживала. Кайлан видел это краем глаза и чувствовал укол стыда, смешанного с глухим раздражением. Она, порождение сумерек, казалась в этом хаосе более органичной, чем он, воин Света, чей мир только что рухнул.

Они остановились лишь тогда, когда легкие Кайлана отказались повиноваться. Он согнулся пополам, уперевшись руками в колени, и его вырвало горькой желчью. Тело дрожало от перенапряжения. Он сорвал шлем, и смрадный, густой воздух Порубежья ударил в лицо. Он пах мокрой землей, гниющими листьями и чем-то еще, незнакомым и тревожным – запахом раскаленного металла и пылью, которая, казалось, была старше самих гор.

Лира замерла в нескольких шагах, прислонившись спиной к стволу черного, покрытого мхом дерева. Она не была запыхавшейся. Ее грудь вздымалась ровно, лишь капельки пота блестели на висках. Она держала свои клинки наготове, ее серые глаза обшаривали окружающий их лес.

«Передышка окончена, легат», – ее голос был тихим, но резал слух, как скрежет ножа по стеклу. «Они могут пойти за нами».

«Они… не могут», – выдавил Кайлан, вытирая рот тыльной стороной латной перчатки. «Они призраки. Фантомы. Они привязаны к тому месту». Он пытался убедить не ее, а себя. Пытался нащупать хоть какую-то логику, хоть какой-то закон в том, что произошло.

Лира посмотрела на него так, будто он был слабоумным ребенком. «Ты видел, как эти «фантомы» пробивали аркэлийскую сталь. Все законы, которые ты знал, остались там, на том берегу реки. Здесь действуют другие. И лучше бы нам выучить их побыстрее».

Она была права. Ослепительное солнце Аркэлии сюда почти не проникало, запутавшись в густых кронах исполинских деревьев. Здесь царил вечный сумрак, в котором зеленый мох светился фосфорическим светом, а под ногами хрустели кости неведомых тварей. Земля Ноктэрна. Он чувствовал ее враждебность каждой клеткой своего тела. Сам воздух казался ему еретическим.

Они двинулись дальше, но уже не бежали. Шли осторожно, прислушиваясь к каждому шороху. Негласное перемирие, заключенное перед лицом общей угрозы, было хрупким, как первый лед. Они держались на расстоянии друг от друга, готовые в любой момент снова стать врагами. Кайлан шел, сжимая рукоять меча, его мысли были вязким, мутным потоком. Свет… Где был Свет, когда его люди умирали? Почему он не испепелил этих тварей, не развеял этот проклятый туман? Впервые в жизни молитва, привычная, как дыхание, застряла у него в горле комком сомнений.

Лира, напротив, казалось, полностью растворилась в этом сумрачном мире. Ее чувства обострились до предела. Она слышала, как бьется кровь в ее висках, как тяжело дышит идущий сзади аркэлиец, как шуршит в листве что-то маленькое и невидимое. Она анализировала. Туман не был обычным. Он искажал звуки и расстояния. Призраки были не просто духами. Они обладали массой и силой. Выброс энергии, спровоцировавший все это, был не магическим штормом, а чем-то вроде разрыва ткани реальности. Ее разум, натренированный на поиск уязвимостей и просчет ходов, лихорадочно пытался сложить из этих фрагментов цельную картину, но каждый раз натыкался на абсурд. Это было похоже на попытку сыграть в шахматы на доске, клетки которой постоянно меняются местами.

Именно она услышала это первой. Протяжный, воющий звук, который не был похож ни на крик животного, ни на стон человека. Он был прерывистым, механическим, словно кто-то пытался завести проржавевший механизм.

«Стой», – прошептала она, и Кайлан замер.

Они присели за поваленным деревом, ствол которого был толщиной в человеческий рост. Вой повторился, на этот раз ближе. К нему добавился треск ломаемых веток. Что-то большое продиралось сквозь чащу.

Из-за зарослей папоротника, похожего на застывшие зеленые фонтаны, оно вышло на поляну. Существо было кошмарной химерой, порождением воспаленного разума. Телом оно напоминало огромного волка, но его шкура была покрыта не только свалявшейся серой шерстью, но и редкими, тускло поблескивающими перьями, как у какой-то доисторической птицы. Вместо передних лап у него были две многосуставчатые конечности из потемневшего металла, заканчивающиеся серповидными лезвиями, которые скребли по земле, оставляя глубокие борозды. Его глаза горели неестественным синим огнем, а из пасти, полной иглоподобных зубов, вырывался не только вой, но и тихий, едва слышный скрежет шестеренок.

Тварь остановилась, повела головой, принюхиваясь. Ее движения были дергаными, неестественными. Она будто не до конца понимала, как управлять этим собранным из разных эпох телом.

«Порождение Бездны…» – выдохнул Кайлан, чувствуя, как по спине пробегает холод. В священных текстах Аркэлии говорилось о демонах, приходящих из-за грани миров, но даже самые жуткие описания не могли сравниться с этим.

«Это не демон, – прошептала Лира, ее взгляд был прикован к существу. – Это… ошибка. Парадокс. Что-то, чего не должно быть». Она видела не мистическое зло, а нарушение системы. И это пугало ее гораздо больше.

Тварь издала очередной скрежещущий вой и повернула голову в их сторону. Синие огни в ее глазницах сфокусировались на их укрытии. Она знала, что они здесь.

«Назад, тихо», – скомандовала Лира, начиная медленно отступать.

Но было поздно. Существо сорвалось с места. Его скорость была невероятной. Металлические когти взрывали землю, когда оно неслось к ним.

«Врозь!» – крикнула Лира и метнулась вправо, исчезая в тени огромного валуна.

Кайлан откатился влево, выставляя перед собой щит. Тварь пронеслась мимо, ее серповидное лезвие ударило по щиту с такой силой, что по руке прошла волна острой боли. На стали осталась глубокая царапина, края которой светились слабым голубым светом, а затем покрылись инеем. Эта тварь не просто ранила. Она искажала саму материю.

Кайлан вскочил на ноги, готовый к бою. Он был воином. Он знал, как сражаться. Это было единственное, что еще имело смысл в этом обезумевшем мире. Он рубанул мечом, целясь твари в бок. Лезвие со скрежетом скользнуло по перьям, которые оказались твердыми, как чешуя. Существо развернулось, и его вторая металлическая лапа нанесла удар снизу. Кайлан едва успел отпрыгнуть.

В этот момент из-за спины твари выскользнула Лира. Ее движения были быстрыми и точными. Она не пыталась пробить броню. Один ее клинок вонзился в сочленение, где металлическая конечность крепилась к плечу. Второй – в сухожилия на задней лапе.

Тварь взвыла, и в этом вое уже не было ничего механического. Это был чистый крик боли. Она закрутилась на месте, пытаясь достать Лиру, но та уже отскочила назад, снова растворяясь в полумраке.

Раненное, существо стало еще опаснее. Оно металось по поляне, круша все на своем пути. Кайлан понял, что грубой силой его не взять. Он закрыл глаза на долю секунды, отгоняя сомнения, и воззвал к Свету. Он сосредоточился, пытаясь нащупать ту теплую, уверенную силу, что всегда наполняла его. Но отклик был слабым, прерывистым, как голос из-за плохой стены. Словно сам Свет с трудом пробивался в эту проклятую землю. И все же, этого хватило. Его меч окутался мягким золотистым сиянием.

Когда тварь снова бросилась на него, он не стал блокировать удар. Он шагнул ей навстречу, пропуская смертоносное лезвие мимо, и вонзил свой сияющий клинок ей в открытую пасть.

Раздался оглушительный визг, в котором смешались животная агония и звук ломающегося механизма. Голубое пламя в глазах твари вспыхнуло и погасло. Ее тело содрогнулось в последней конвульсии и рухнуло на землю, поднимая тучу прелых листьев. Через мгновение оно начало распадаться. Шерсть превращалась в пыль, перья – в пепел, а металл – в ржавую труху. Через минуту на земле не осталось ничего, кроме глубоких борозд и тонкого слоя серого порошка, который пах озоном.

Кайлан стоял, тяжело дыша. Сияние на его мече угасло. Он чувствовал себя опустошенным. Битва не принесла ему удовлетворения, только ледяное осознание того, насколько хрупким стал их мир.

Лира вышла из тени. Она подошла к тому месту, где только что лежала тварь, и присела на корточки, изучая оставленную пыль.