Горец. Варварская любовь

Глава 1

* * *

– АДАМ —

Столица.

Она встретила меня смогом, который застилал глаза, и воем сирен, режущим слух.

Я стоял у окна роскошного номера отеля, смотрел на муравейник машин внизу и чувствовал, как стены вокруг меня сжимаются.

Здесь, в этих каменных коробках, нечем было дышать.

Воздух спёртый, пропитанный чужими амбициями и страхами.

Я был здесь по делу. Жестокому делу.

Пришлось напомнить одному важному человеку, что долги, особенно кровные, отдавать нужно всегда. В горах за такое сбрасывают со скал. Здесь же прячутся за грёбаными бумажками.

Мои предки пасли отары выше облаков, а я здесь, в этой клетке из стекла и бетона должен решать финансовые вопросы. Волк на поводке.

Вечером мы поехали в баню за город. Какое-то элитное место. Всего несколько бань, купели, мангалы, гостевые домики. Банный комплекс, как мне объяснили. Что ж, отличное место для переговоров.

Пар, дубовые полки, запах хвои – более-менее единственное место, что напомнило мне о доме.

Я вышел из бани, обернув простынь вокруг бёдер, кожа приятно согрелась раскалённым жаром бани. Вечерний воздух и горячая кожа, хорошо…

Как вдруг… я увидел Её.

Гостевой домик напротив и терраса.

Она была одна. Сидела в плетёном кресле, откинув голову, и с раздражением в голосе говорила по телефону.

Русская красавица.

Волосы в мягком освещении, как спелая пшеница на моих склонах, золотые и живые ниспадали на плечи. Лицо было нежное, но с высокими скулами. Увидеть бы её глаза…

Она была одета в строгий серый костюм, броню деловой женщины, но в каждом жесте, в гордом изгибе шеи, в упрямом подбородке сквозила сила. Порода. Та, которую ищут в жеребцах и в женщинах. Та, что передается с кровью, а не покупается в бутиках.

И всё. Хана мне.

Кровь ударила в виски, да с такой силой, что мир сузился до террасы этого домика.

Я не дышал. Это был не просто удар желания. Это было как узнавание. Как если бы ты всю жизнь шёл по тёмной пещере и вдруг увидел свет.

Пощёчина судьбы. Крепкий подзатыльник. И ясность.

Она должна быть моя. И точка. Или приговор.

Я стоял, впиваясь в неё взглядом, пока она не закончила разговор, не встала и не ушла, даже не подозревая, что только что была приговорена.

Её уход отозвался во мне физической болью, пустотой.

Я не колебался. Через пять минут сотрудник банного комплекса, получив от меня несколько хрустящих купюр, почтительно сообщил:

– Это Орлова Алиса Юрьевна. Она юрист. Приехала с подругами на девичник.

Орлова Алиса. Имя легло на сознание, как клеймо. Юрист. Хорошо. Умная, что ещё лучше.

За дополнительную купюру я узнал номер её телефона. Отлично.

Я вернулся в баню. Горячий воздух обжёг легкие, но внутри меня уже бушевала другая буря.

Дело с долгами отошло на второй план. Появилась новая цель. Более важная. Более жестокая. Более желанная.

Она не знает меня. Не знает, что такое быть желанной мужчиной с гор. Для нас нет слова «нет». Есть слово «хочу». И есть слово «беру».

Я приехал за одним делом, а нашёл другое. Нашёл свою судьбу. И я её не отпущу.

Думать о деле я не мог. Буря внутри меня не утихала. Она кристаллизовалась в решение. Твёрдое, как скальная порода моих гор.

Когда после деловых переговоров вернулся в номер своего отеля, понял, что всё ещё не взводе, всё ещё думаю о златоволосой красавице и набрал номер.

Двое моих людей были здесь, в соседнем номере. Они приехали со мной не для переговоров. Они приехали для войны, если понадобится. Руслан и Аслан. Молчаливые. Преданные. Их предки столетиями служили моему роду. Они были частью меня, моими руками и моей волей.

Они вошли без стука. Стояли, ожидая моего приказа. Я не поворачивался, глядя в ночь.

– Алиса Юрьевна Орлова. Юрист. Русская, – голос мой был ровным, но каждый звук в нём был отлит из стали. – Я её хочу. На столе номер её телефона. Найдите её и быстро.

В комнате повисла тишина, густая, как горный туман. Первым нарушил её Руслан, всегда трезвомыслящий.

– Адам, она не захочет уезжать, – констатировал он. Констатация факта, не более.

Я медленно повернулся. Чувствовал, как глаза мои горят тем самым внутренним огнём, что выжигает все сомнения.

– Её желание не важно, – сказал я, и слова повисли в воздухе неоспоримой истиной. – Важно моё. Она будет моей женщиной.

Я видел, как они обменялись быстрыми взглядами. Это было необычно. Жестоко. Но для них моё слово всегда закон.

– Доставьте её ко мне. На родину.

Кивок. Больше ничего не нужно было говорить. Они вышли так же бесшумно, как и вошли. Приказ был отдан. Маховик запущен.

* * *

– АЛИСА —

Вернулась я домой поздно. Въезжала на подземную парковку жилого комплекса.

Я была усталая, раздражённая этими городскими играми, беспрестанно думала о кейсах, дедлайнах и о том, как бы завтра выспаться, а не вскочить в шесть утра и не сесть за работу. Воскресенье всё-таки будет.

Кое-как вырвалась с этого дурацкого девичника.

И кто внушил Ленке мысль, что девичник в бане – это круто? Нет, чтобы ресторан с хорошей локацией выбрать…

Выбралась из машины и протёрла сонные глаза. Спать хотелось просто зверски.

Я не услышала бесшумных шагов за спиной.

Какое-то резкое движение, жёсткая ладонь на моих губах, повязка на глаза, руки за спину и стяжка на запястьях.

Меня быстро затолкали на заднее сиденье внедорожника, и мои жалкие брыканья не помогли.

Автомобиль резко тронулся и помчался по ночной столице.

От шока я даже слова все забыла.

И тут спокойный голос прозвучал в темноте, пока я сидела с повязкой на глазах, дрожа от страха и ярости:

– С тобой всё будет хорошо, Алиса. Не сопротивляйся.

Но я не намеревалась сидеть тихо и покорно и заорала. Но тут же получила кляп в рот.

В голосе возникли тысячи предположений, кто мог это сделать.

За свою недолгую, но мощную карьеру я нажила достаточно врагов.

Похоже, моя песенка спета…

* * *

Темнота. Густая, непроглядная. И страх окутывал меня. Адреналин бил по глазам, по вискам, сердце колотилось где-то в горле, мешая дышать.

Этот мерзкий кляп распирал мне рот. Слюна текла по подбородку, унизительно, гадко. Руки за спиной были больно стянуты пластиковой стяжкой и они быстро начали неметь. Стяжка впивалась в запястья, я пыталась освободиться и кожа быстро стерлась в кровь.

Страх. Даже ужас. Он холодной змеёй скользил по позвоночнику.

Кто помел меня похитить? Кто?

Тот подлец Макаров, чью фирму я разорила в суде?

Или ублюдки из строительного холдинга, которым я перекрыла кислород за их махинации с госзакупками?

Я юрист, которого боятся. Акула. Так меня называют за глаза. Нажила сильных врагов, вот она моя плата за успех.

Но я думала, они ограничатся угрозами по телефону. Не этим… не похищением, будто на дворе не двадцать первый век, а снова лихие девяностые.

Но нет… Метод не этих придурков. Слишком чисто сработано. Слишком профессионально.

Страх отступил на секунду. Его начала сжигать ярость. Бешеная, слепая.

Да как они вообще посмели? Кто они такие, чтобы прикасаться ко мне? Я сжала ослабленные руки в кулаки за спиной, чувствуя, как ногти впиваются в ладони. Я не жертва. Я никогда ею не была.

План возник внезапно, острый, как бритва. Чёткий. Они же не будут вечно везти меня в этой машине. Они остановятся. Выведут. Вот тогда…

Я заставила себя дышать глубже, успокоить дрожь в коленях.

Ладно. Я сыграю испуганную овечку. Дрожать буду, плакать, скулить. Мне снимут кляп, пожалуюсь, что руки затекли и мне больно.

Люди, даже палачи, склонны недооценивать испуганных женщин. Они подумают, что я сломлена.

А потом… Потом они узнают мой коронный приём с курсов самообороны.

Резкий удар коленом в пах. Или каблуком по коленной чашечке. И кулаком со всей силы в кадык.

У меня будет всего один шанс. Но я сделаю это. Я вложу в удары всю свою ярость, весь свой страх.

А потом нужно бежать. Бежать без оглядки, кричать о помощи, пока лёгкие не взорвутся.

Машина начала сбавлять ход. Сердце замерло, а потом забилось с новой силой. Повороты стали круче. Мы съезжали с трассы. Значит, уже скоро. Скоро всё решится.

Я притворно всхлипнула, пошевелилась, изобразив слабость.

Внутри же закипала сталь.

Держитесь, ублюдки. Акула ещё покажет свои зубы.

Очень скоро машина остановилась. Хлопнули двери. И меня буквально выволокли наружу, всё-таки я немного выражала протест.

С меня сорвали повязку.

Глазам стало больно. Свет резал, слёзы выступили непроизвольно, но я заморгала, прогоняя влагу и показатель слабости. Плюс, нужно хорошо сейчас видеть. Нужно запомнить каждую деталь.

Каблуки застучали по ровному, холодному бетону. Это бал гараж. Пахло бензином и резиной. С шипением опустились тяжёлые электрические ворота. Ловушка захлопнулась.

Кляп вынули. Я сглотнула, губы онемели, во рту был противный привкус резины. Но самое главное, стяжки на запястьях разрезали, и я тут же начала разминать руки. Кровь хлынула в онемевшие пальцы, вызывая мучительное покалывание. Я не подала вида, что мне больно. Просто смотрела.

Передо мной было двое мужчин. Кавказцы.

Таких я видела только в кино или на стройках, мимо которых проезжала на своем автомобиле. Но эти… эти были не рабочие. Они словно идеальное оружие.

Высокие, широкоплечие, лица высечены, будто из гранита, без единой эмоции. Глаза смотрели на меня не как на человека, а как на задание.

Один, тот, что постарше, с проседью на висках, держался чуть в стороне. Второй, помоложе, с орлиным профилем, стоял ближе, его мощные руки были расслаблены, но я чувствовала, он готов поймать меня в любой момент.

И всё. Весь мой план, вся ярость, вся надежда на удар каблуком в пах или колено, рассыпался в прах.

С этими мне не справиться. Это стена. Гора. Мои приёмы самообороны для них как детские игрушки. Против их тренированных тел и животной скорости я словно жалкая бабочка, буду моментально раздавлена.

Ударить по морде? Да они даже не заметят. Только в ответ сломают мне руку одним движением пальца.

Хитрость. Только хитростью их взять можно.

Молчание, вот моё оружие сейчас. Я не буду кричать, не буду спрашивать «Кто вы?». Они сами всё скажут. Люди, которые действуют так уверенно, всегда что-то сообщают. Им нужна моя реакция. Мои слёзы, мой страх. Но я не доставлю им этого удовольствия.

Я просто стояла и ждала. Дышала ровно, скрестив руки на груди, будто мы встретились на деловых переговорах. Смотрела на мужчин с холодным, почти скучающим видом, хотя внутри всё замерло и кричало от ужаса. Мой взгляд скользил по ним, оценивающе, и я видела, как в глазах того, что помоложе, мелькнуло лёгкое удивление.

Они явно ждали истерики.

Пусть ждут дальше. Я не та, кого можно сломать.

Наконец, меня повели внутрь дома. Не грубо, но и не мягко. Твёрдое прикосновение к локтю, направляющее движение. Я шла, глотая этот странный воздух, пахло деревом, цитрусами и чем-то чужим, горьковатым.

Пол под ногами – это массивные доски, скрипящие под тяжелыми шагами моих… конвоиров? Похитителей? Хозяев?

Мы вошли в огромную комнату. В центре был камин, в котором тлели угли, отбрасывая тревожные тени на стены из тёмного дерева. Меня мягко, но настойчиво усадили в глубокий кожаный диван прямо напротив огня. Жар обжёг кожу.

Старший, тот что с проседью, Руслан, как я позже узнала, молча исчез и вернулся со стаканом воды. Стакан был простой, гранёный. Он поставил его на низкий стол передо мной.

– Извините за неприятную ситуацию, Алиса Юрьевна, – произнёс он голосом без единой нотки извинения. Это была просто констатация. – Так было необходимо.

Они знали моё имя. Значит, это точно чей-то заказ.

Я не тронула стакан. Вода могла быть с чем угодно. Я лишь сжала руки на коленях, и тогда заметила, что на светлой коже запястий проступила алая полоса от стяжек, несколько капель крови выступили наружу. Выглядело это дико на фоне дорогого костюма цвета топлёного молока.

Второй, (его зовут Аслан, тоже узнала позже), ушёл на пять минут в другую комнату, вернулся и молча подошёл ко мне. В его руках была небольшая пластиковая аптечка. Он открыл её, достал антисептик и пластырь. Не говоря ни слова, он лишь кивком показал на мои руки. Предложение было чётким, почти приказным. Обработай свои ссадины, короче.

Этот простой, бытовой жест врезался в сознание острее, чем любая угроза.

Они похитили меня, связали, привезли в неизвестное место… а теперь предлагают аптечку?

Это была не забота. Это было что-то другое. Демонстрация власти. Мы можем причинить тебе боль, мы же можем и облегчить её. Всё зависит от нас.

Приём в юриспруденции, большом бизнесе, в любой власти.

Я медленно, с вызовом, подняла на мужчину упрямый взгляд. Он смотрел на меня своими тёмными, непроницаемыми глазами. В них не было ни злобы, ни жалости. Была лишь полная уверенность в том, что происходит. И тогда я поняла – это только начало. Самое страшное ещё впереди.

Глава 2

* * *

– АЛИСА —

Тишину разорвал резкий звонок телефона у Руслана. Он ответил односложно, его лицо не выразило ничего, кроме сосредоточенности.

– Да.

– Нет.

– Хорошо. Всё понял.

Он положил трубку и кивнул Аслану. Тот молча вышел и через минуту вернулся… с моей сумочкой. Моей красивой, из мягкой кожи сумочкой, которую я купила в Милане.

Он выложил на стол содержимое. Паспорт. Права. Ключи от моей квартиры. Вещи моего привычного мира лежали здесь, как трофеи. И тогда Руслан произнёс слова, от которых кровь застыла в жилах:

– В пять утра нас будет ждать самолёт.

Мир поплыл. Самолёт? Как самолёт? Это уже не Москва, не Подмосковье. Это другой город? Или… другая страна?

По спине пробежал холодок.

– Если у вас есть какие-то любимые вещи, ценности, скажите, где они. Аслан съездит к вам на квартиру и всё привезёт.

Это прозвучало так буднично, так спокойно, что стало по-настоящему жутко.

Они не просто похитили меня. Они собирались изменить всю мою жизнь. Разрушить. Кто-то решил от меня капитально так избавиться. Решил собрать мою жизнь в чемодан, как вещи покойника.

– Объясните, что происходит? – вырвалось у меня, голос дрогнул, выдав страх, который я так старалась скрыть.

– На месте всё узнаете, Алиса Юрьевна, – его тон не оставлял пространства для дискуссий. – Повторяю. Нужны ли вам вещи?

Я резко мотнула головой. Эмоции – это смерть. Они всё испортят. Нужен холодный, ясный, как лезвие, ум. И в этот миг решение созрело, отчаянное и единственное. Бежать. Сейчас. Пока мы здесь, пока не в самолёте. Пока есть хоть какой-то шанс спасти себя.

Я поднялась с дивана, стараясь, чтобы ноги не подкашивались.

– Мне нужно в туалет. Сейчас же, иначе…

Руслан изучающе посмотрел на меня, затем кивнул Аслану. Тот сделал шаг вперёд, его взгляд был бдительным.

– За мной идите.

Я пошла, чувствуя, как ноги от страха подкашивались. Каждый шаг отдавался в висках. Туалет. Там должно быть окно. Или что-то тяжёлое, что можно бросить в этого гиганта. Или что-то ещё.

Это мой шанс. Единственный. Сейчас или никогда.

Мы шли по коридору. Я сжимала кулаки, готовая к броску. Всё решат секунды.

Вот и нужная мне комната. Туалет, биде, ванна.

Я захлопнула за собой дверь, прислонилась к ней спиной, сердце колотилось, выпрыгивая из груди. И тогда увидела его. Окно! Небольшое, квадратное, в верхней части стены, но оно было настоящим спасением!

Еле сдержала дикий смех, похожий на рыдание, я включила воду в раковине на полную мощность. Шум должен был заглушить мои движения.

Сбросила туфли на каблуках, они стали смертельными кандалами. Подтащила тяжёлую тумбочку и вскарабкалась на нее. Руки дрожали, когда я повернула ручку и открыла окно.

Ночной воздух ударил в лицо, пахнувший сыростью и свободой.

Первый этаж! Слава богу!

Выбросила туфли в темноту, услышала их глухой стук о землю. Сама, кряхтя, полезла в узкий проём. Одежда цеплялась, подоконник больно впился в рёбра. Я с силой рванулась, чувствуя, как ткань пиджака рвётся с оглушительным треском. И полетела вниз.

Приземлилась неуклюже, больно ударившись локтём о холодную землю. В глазах потемнело от боли, но я стиснула зубы, заглушая стон.

Я свободна!

Поднялась, схватила туфли и бросилась бежать в слепую, в непроглядную тьму чужого двора.

Ноги несли сами, адреналин пьянил, превращая страх в лихорадочную энергию.

Я обвела их вокруг носа! Я переиграла этих огромных болванов! Выкусите, сволочи!

И вдруг… Ночь взорвалась светом. Ослепляющие, режущие глаза прожекторы выжгли тьму, превратив двор в подобие тюремного плаца. Я замерла на мгновение, как кролик перед удавом.

Но нет! Надо бежать!

Я рванула снова, но тут услышала. Сначала это был глухой топот. Потом тяжёлое, хриплое дыхание за спиной. В ужасе обернулась, и кровь застыла в жилах.

Низко прижавшись к земле, неслись на меня две тени. Огромные, мускулистые собаки. Не дворняги. Овчарки. Их пасти были оскалены, глаза горели огнём в свете прожекторов. Они мчались молча, со смертельной скоростью. И я поняла – это конец. Бежать от них невозможно.

Нет! Только не это!

Я рванула с новой силой, слепо, отчаянно, вперёд, в эту ослепительную адскую полосу света. Но земля предательски подвела. Нога резко зацепилась за какой-то невидимый корень или камень. Я с криком полетела вперёд, беспомощно раскинув руки.

Удар о землю отозвался в костях огненной болью.

Колени, ладони, всё содрано в кровь. Песок и щебень впились в раны. Из глаз брызнули горячие, бессильные слёзы. И тут же на меня накатила тень. Запах псины, горячее дыхание, низкое рычание прямо над ухом. Я зажмурилась, ожидая, что острые клыки вонзятся в шею.

Страх был таким физическим, таким всепоглощающим, что я обмочилась. По-детски, унизительно. Но вместо атаки раздался резкий, пронзительный свист. И грозная, отрывистая команда на незнакомом языке.

Рычание прекратилось мгновенно.

Я открыла глаза. Овчарки, только что готовые разорвать меня, виновато поджали хвосты и, поскуливая, отползли в сторону.

Из света шагнула высокая фигура.

Руслан.

Он подошёл ко мне, стоявшей на четвереньках, в грязи, крови и слезах.

Он просто с силой рванул меня за руку, поднимая на ноги. Больно. Унизительно.

Собаки ластились к его ногам, тыкались мордами в ладонь, ища одобрения.

– Это было очень глупо, – произнёс он тем же ровным, ледяным тоном. В его глазах не было ни гнева, ни злорадства. Была лишь усталая констатация факта.

И тут во мне что-то оборвалось.

Вся ярость, весь расчёт, вся гордость просто рухнули.

Я разрыдалась. Громко, истерично, с надрывными всхлипами.

Он даже не взглянул на меня, просто грубо поволок обратно к дому, к этой ловушке.

А я шла, спотыкаясь, и слёзы текли по моему грязному лицу, смешиваясь с кровью и ощущением полного, окончательного поражения.

Руслан привёл меня обратно в этот проклятый дом.

Аслан, увидев моё окровавленное, грязное, всхлипывающее существо, лишь холодно констатировал:

– Рус, её нужно привести в порядок. Пусть помоется и переоденется. Я буду следить.

– Ты плохо проследил в прошлый раз, – отрезал Руслан. – Я сам.

Меня снова поволокли в ванную. Ту самая, откуда я пыталась бежать.

Теперь она казалась камерой пыток. Руслан толкнул дверь, впустил меня внутрь и кивнул на огромную белую ванну.

– Раздевайся и мойся. Ты в грязи, крови и моче.

Сначала он был со мной на «вы». Теперь на «ты». Быстро я упала в газах этого кавказца.

Последние остатки гордости заставили меня выпрямиться. Голос дрожал, но я выдавила:

– Выйдите. Я не сбегу больше. Обещаю.

Он усмехнулся. Коротко, беззвучно. В его глазах не было ни капли сочувствия.

– Женщинам никогда веры нет. Раздевайся и мойся. Или я сам всё сделаю. И тебе это не понравится.

Угроза висела в воздухе, тяжёлая и неоспоримая.

Я поняла, что это не шутка. Он действительно разденет меня, как куклу, с той же безразличной жестокостью.

Руки дрожали так, что я не могла попасть пальцами по пуговицам блузки. Пальцы не слушались, были ватными.

Я чувствовала его взгляд на себе, холодный, изучающий, как будто он осматривал вещь.

Стыд жёг меня изнутри ярче, чем боль от содранных ладоней и коленей. Я сбросила испачканные брюки, пиджак, блузку на кафель.

Затем, с отвращением к самой себе, расстегнула бюстгальтер, стянула дорогие кружевные трусики. Они упали к ногам.

Я осталась стоять перед ним полностью обнажённой, пытаясь прикрыться руками, чувствуя, как по коже бегут мурашки от холода и унижения.

И он смотрел. Смотрел на моё тело без единой эмоции. Без желания, без восхищения, без даже простого мужского любопытства. Как на кусок мяса. И это злило меня больше всего. Я привыкла, что мужчины сходят по мне с ума. А он смотрел сквозь меня.

Я резко отвернулась, шагнула к ванне и включила воду. Забралась внутрь, села, подтянув колени к подбородку, стараясь скрыть наготу.

Горячая вода обожгла ссадины, но я стиснула зубы. Я взяла гель для душа, вылила почти половину бутылки и начала с яростью тереть кожу, смывая грязь, кровь и запах страха.

По моему лицу текли тихие, горькие слёзы, смешиваясь со струями душа. Я проиграла. И я не знала, что и кто меня ждёт.

* * *

Меня разбудил резкий толчок в плечо. Я проваливалась в кошмар, где за мной гнались псы, и не сразу поняла, где нахожусь.

В глазах стояла пелена, тело ныло от усталости и нервного напряжения. Над собой я увидела суровое лицо Руслана, освещённое тусклым светом ночника.

– Пора. Завтракать будешь сейчас или уже в самолёте? – его голос был глухим и будничным, будто он спрашивал о погоде.

Сознание пронзила ледяная игла. Самолёт… Похищение. Всё это не кошмар, а жестокая реальность. Сердце пропустило удар. – Идите вы далеко и надолго, – хрипло огрызнулась я, с трудом поднимаясь с дивана. Простыня сбилась в комок. – Мне надо в туалет.

Он молча шагнул в сторону, давая пройти, и пошёл за мной по пятам.

В туалете он даже не сделал вид, что выйдет или отвернётся. Просто встал у двери, скрестив руки на груди, и уставился на меня. Его взгляд был тяжёлым и неотвратимым.

Горло сжалось от унижения. Но я стиснула зубы. Делать нечего. Пришлось справлять нужду под этим безразличным, контролирующим взглядом. Каждый звук, каждое движение отдавались во мне жгучим стыдом. Я чувствовала себя животным. Вещью.

Но внутри, под этим слоем стыда и страха, зрела стальная решимость. Я всё запомнила, сволочи. Каждую деталь, ваши лица, каждое унижение. Я выживу. А потом найду их. Всех. И засужу так, что они будут до конца своих дней отдавать мне каждую копейку, сидя за решёткой. Эта мысль грела меня и не давала совсем отчаяться.

Закончив, я резко нажала на кнопку слива, словно смывая вместе с водой и частичку своего унижения. Подошла к раковине, умыла лицо ледяной водой и посмотрела на своё отражение в зеркале. В глазах, помимо усталости и страха, горел новый огонь. Огонь мести.

– Готовы, Алиса Юрьевна? – раздался его голос сзади.

Ха, снова со мной на «вы»?

Я кивнула, не поворачиваясь. Да. Я готова. К вашей смерти особенно.

Вскоре машина мчалась по пустой трассе. На этот раз никакой повязки на глаза, кляпа и стяжек на руках. И в моей груди затеплилась слабая, безумная надежда.

Мы ехали в аэропорт. А там люди, камеры, полиция, охрана!

Стоит мне закричать, упасть на пол, обвинить их в похищении и всё! Конец этому кошмару! Я мысленно репетировала сцену, сжимая в потных ладонях безобразные складки чужого платья, которое мне дали ещё вчера взамен моего испорченного костюма.

Но внезапно машина резко свернула, минуя все указатели на терминалы. Мы понеслись по служебной дороге, вдоль забора с колючей проволокой, мимо ангаров. Навстречу мелькали патрульные машины, но они лишь пропускали нас, водители отдавали какие-то знаки Руслану.

Погодите… Но как же это?

Ледяная пустота начала заполнять меня.

И тогда я увидела его. На дальней взлётной полосе, в предрассветной мгле, стоял не пассажирский лайнер. Это был небольшой, но стремительный реактивный самолёт. Бизнес-джет. Безупречно-белый, с едва заметными линиями, символ абсолютной, недосягаемой власти. Транспорт для тех, кому законы вообще не писаны.

Надежда с хрустом рассыпалась в прах. Никакой таможенной проверки. Никаких вообще проверок. Никаких свидетелей. Они просто подъедут, поднимутся по трапу, и самолёт взмоет в небо. И я исчезну. Окончательно и бесповоротно.