Глава 1
* * *
– ИРИНА —
Очень люблю свою работу и командировки.
В командировках, куда мы привозим подлинные картины на выставки, я чувствовала себя в своей стихии: энергия города, новые галереи, необычные люди, новые горизонты.
Это свобода. Возможность быть собой, не обременённой домашними заботами, лишними мыслями.
Но, несмотря на всю прелесть этих временных побегов, каждый раз, когда я возвращалась в свой родной город, меня охватывало какое-то невероятное, тихое счастье.
Ожидание встречи с ним. Моим мужем Артёмом.
Есть что-то удивительное в том, чтобы вернуться домой, когда ты так соскучилась. В его запах, в его прикосновения.
И в данный момент всё, что мне хотелось – вернуться домой, посмотреть на него, почувствовать запах его кожи, увидеть его глаза.
Я не говорила Артёму, что приеду раньше, хотела сделать сюрприз, показать, как сильно я его люблю.
Купила букет цветов – белые розы.
Я люблю пионы, а муж любит розы.
Мы не виделись почти неделю, а для меня это было слишком долго.
Не могла дождаться, чтобы снова оказаться рядом с ним.
Пока была в самолёте, мысленно прокручивала сценарии, как войду в дом, увижу его немного удивлённое, но счастливое лицо.
Услышу слова любви, получу море поцелуев и его крепкие объятия.
Сейчас вечер, он уже дома, тоже после работы. Уставший. Но когда увидит меня, то с удовольствием согласится пойти в его любимый ресторан недалеко от нашего дома.
Поужинаем, выпьем по бокалу вина.
А потом вернёмся домой, и я буду его целовать. Буду нежиться в его объятиях… Это будет так… прекрасно.
Всё, что мне нужно, – это его запах, его голос, весь он. Только этого мне сейчас и не хватало.
Вошла в подъезд, кивнула консьержке и не обратила внимания на её испуганное лицо.
Она хотела мне что-то сказать, но не успела. Я уже нырнула в лифт и поехала на свой этаж.
На моём лице сияла предвкушающая улыбка.
В руках букет белых роз. В сердце – безмерная любовь.
Когда я вошла в квартиру, сердце билось часто от предвкушения нашей встречи.
Закусила губу и едва сдержала рвущийся наружу счастливый смех.
Я должны была вернуться не сегодня, а на два дня позже.
Старалась не шуметь, чтобы не выдать себя.
В прихожей было тихо.
Глупая мысль мелькнула в голове: «А вдруг он задержался на работе?» Но нет, вот его обувь… его мокасины из мягкой кожи, которые я ему нашла и купила в брендовом магазине.
А рядом стояли туфли. Не мои.
Я замерла.
Сердце остановилось, когда услышала странные звуки.
Это был не смех. Это был не разговор.
Это был грубый, резкий, страстный стон.
Сначала я подумала, что это звуки работающего телевизора или вообще игра моего воображения. Но я не могла ошибиться. Я сразу узнала эти звуки, этот тембр его голоса.
Сжимая в руках букет цветов, не разуваясь, прошла в зал…
Увидела на своём журнальном столе из полированного дерева венге два бокала и пустую бутылку вина.
Бокалы стояли не на подставке, а прямо на столешнице, на которой остались разводы от напитка.
Гнев начал наполнять меня.
Звуки страстного секса раздавались из нашей с Артёмом спальни.
Быстрым шагом ворвалась в комнату и застыла на месте.
Он. Она. Вместе. В нашей постели. В МОЕЙ постели.
Тела переплетены, и их голоса смешались в невыносимую какофонию.
Я почувствовала, как всё в голове закрутилось, как невыносимая боль пронзила грудь.
Я не могла отвести взгляда.
Это не был просто обман.
Это было предательство.
Это было уничтожение и обесценивание всего, что я строила.
Я не могла поверить в то, что мои глаза видели.
Не могла.
– Регина. Артём. Да как вы только посмели?! – я едва выговорила эти слова, голос дрожал, но я заставила себя говорить.
Как ножом в сердце, мне было больно, и я едва сдерживала слёзы.
Сжала букет и наколола себе пальцы о шипы.
Артём резко остановился и обернулся.
Его глаза расширились от ужаса, но что-то было ещё в его взгляде…
Удивление?
Да, это было оно. Как будто он не мог понять, что произошло, не мог поверить, что я здесь.
– Ира, я… – его слова оборвались, как будто он не мог найти оправдания, не мог найти объяснений. Он не знал, что сказать.
Моя лучшая подруга, с которой мы начали дружить с первого класса, потом учились в одном универе, жили в общаге, и делили одну комнату на двоих, лежала под моим мужем и старательно отводила взгляд.
– Как ты мог, Артём? А ты? Регина, а ты?! Моя лучшая подруга и такой удар в спину! – мои губы едва шевелились, но слова слетали с языка, как ножи, такие же холодные и острые. – Как вы оба могли, чёрт вас возьми, переспать друг с другом?! Вы – предатели!
Я кивнула на неё.
На свою лучшую подругу. Женщину, которая была рядом в моменты счастья и горя, поддерживала, утешала, делила со мной всё. И я делилась с ней всем, что у меня было. Всем, кроме мужчин.
Мне казалось, что я могу доверять ей. У меня и мысли не было, что Регина и Артём могут меня предать!
Я стояла, сжимала в руках проклятый букет белых роз, прижимала его к груди, как будто пыталась защитить себя от этого несчастья.
Всё, что я сейчас чувствовала, была одна сплошная боль. Не ярость, а боль.
Регина выползла из-под моего мужа, подняла голову, её лицо было красным от стыда, я встретилась с ней взглядами.
Это было как пощёчина – хлёсткая, обидная, гадкая.
Там не было сожалений. Там не было раскаяния. Там была досада, что я так не вовремя вернулась и испортила их рандеву. А ещё я увидела в её глазах удовольствие, что я всё-таки увидела и узнала.
– Ир, ты не можешь меня винить, – её голос был тихим, но уверенным. – Артём и я, мы давно друг друга любим. Я не могла сказать тебе этого. И Артём не хотел тебя расстраивать, но… раз уж ты всё узнала…
Она сделала паузу, как будто пыталась подбить меня к чему-то.
Регина накинула на себя мой шёлковый халат, который на ней смотрелся гораздо лучше, подчёркивал её пышные формы. Она вскинула гордо голову, глядя на меня с вызовом. Тряхнула блондинистыми лохмами, которые я сейчас с удовольствием бы выдрала.
Артём натянул на себя штаны и смотрел вниз, не зная как себя вести.
Зато Регина чувствовала себя хозяйкой положения. Она скрестила руки на груди и заявила:
– Ты всегда была не слишком хороша для Артёма. Ты его душила своим перфекционизмом. А я… я могу дать ему то, что ты не можешь. Свободу. Никакой критики, а только похвала. А ещё у нас будет открытый брак. Так что… Артём, какого фига ты молчишь? Ну, давай, скажи ей, что давно думаешь о разводе!
– Ты, сука! – я рванула вперёд, но не успела дойти до неё, как Артём встал у меня на пути, схватил меня за плечи и удержал.
Его лицо было таким же бледным, как и моё. Он видел мою боль.
Сжал мои плечи сильно, встряхнул меня и сказал:
– Успокойся, Ир. Просто поговорим, хорошо?
Он прикалывается?
– Не трогай меня,– я вырвалась, в глазах стояли слёзы, но я сдерживалась. Я не хотела показывать им свою слабость, я не хотела показывать, что я разрушена.
Букет в моих руках внезапно стал невыносимо тяжёлым, будто я держала не цветы, а булыжники.
Ненавижу розы. Ненавижу белые розы!
Перехватила букет поудобнее, и зарядила цветами ему по морде и закричала:
– Ненавижу! Ненавижу тебя!
– Истеричка, – рассмеялась Регина. – Ты всегда была неуравновешенной.
Артём вырвал из моих рук растрёпанные цветы и бросил на кровать, которая ещё хранила следы их предательства.
Морда мужа меня немного порадовала – остались царапины от шипов.
– Ира, прекрати… – его слова прозвучали холодно и строго. – Я не хотел, чтобы ты узнала вот так…
Не хотел?
– Ты не хотел? Ты не хотел!!!
Он вздохнул, прикрыл глаза, опустил голову. Я не могла понять, почему?
– Прости меня. Прости, Ира, я не могу быть с тобой…
Я чувствовала, как моё тело слабеет.
Боль сжала моё сердце, и мне показалось, что здесь нечем дышать.
Глаза начало щипать.
Нет, я не буду плакать. Я не буду показывать перед ними свои страдания.
– Регина… Я даже подумать не могла, что ты… – не закончила фразу. Я смотрела на неё, не видя больше подругу. Я видела предательницу. – Как ты могла?
Она смотрела на меня спокойно, в её глазах не было сожаления.
– Ир, я люблю её… – очень тихо произнёс Артём. Он даже предположить не мог, как делает мне больно этим признанием. Одно дело просто перепих, а другое – люблю её.
Я подняла голову, стараясь вернуть себе хоть какую-то гордость, хотя сердце разрывалось на части.
– Вы оба – твари, – сказала я. – Даю вам пять минут, чтобы покинуть мой дом.
– Квартира не твоя, – вдруг заявила Регина. – Ипотеку брал на себя Артём. Так что… это ты должна уйти.
Я посмотрела на мужа и прошипела:
– Ипотека на тебе. И мы почти всё выплатили. Но платила всегда я, со своих средств… Так что…
– Ира, уходи, – настойчиво и даже грубо проговорила бывшая подруга.
– Регина, подожди… Нам нужно с Ирой всё обсудить… Я прошу тебя… Пожалуйста… – произнёс Артём, заглядывая в её глаза как верный пёс.
У меня даже слов не нашлось на эту мерзость!
Меня выгоняют из моего же дома! А этот придурок ещё перед ней лебезит!
У меня есть одна очень нехорошая черта – я всегда знаю, что сказать и как сказать, когда уже всё произошло, когда прошло время и поздно махать кулаками.
А в моменте у меня никогда не находится нужных слов!
И вот я стояла и только рот раскрывала, как рыба, выброшенная на берег!
И я вышла из спальни. Точнее, сбежала. Мои ноги едва держали меня. Я слышала, как они говорят на повышенных тонах.
Моё сердце разбито. Душа в клочья.
Нас больше нет.
Меня больше нет.
Глава 2
* * *
– ИРИНА —
Я выбежала из подъезда, словно дикая кошка, потерявшая всякую силу и рассудок.
Мой взгляд был затуманен, мысли рассыпались, как разбитые стёкла, и каждое из них несло в себе болезненную, невыносимую правду.
Мой муж и моя лучшая подруга… любовники. Как это возможно?
Как я могла не заметить, не понять?
Где же была моя интуиция, где тот инстинкт, который всегда говорил мне, когда что-то не так?
Словно удар, который невозможно спрятать, обрушилось осознание, разрывая мою душу на части.
Я быстро шла по улице, не осознавая, что делаю, не замечая ничего вокруг.
Мир исчез, растворился, словно погрузился в густой туман. Только боль, которая разрывала грудь, сжимала сердце в тиски, не давала мне вздохнуть.
Как я теперь буду смотреть людям в глаза?
Как я смогу доверять кому-то, когда самые близкие мне люди, те, кому я отдала всю свою веру, предали меня?
Дыхание было частым, тяжёлым.
Лёгкие не могли в полной мере справиться с тем, что происходило в моей душе. Я задыхалась. Я чувствовала, как воздух, который когда-то был таким лёгким, теперь становился вязким. Я не могла дышать.
Не было ни одного уголка, где бы я могла почувствовать себя легко. Никакого укрытия от этой боли. Тело словно заполняла только одна эмоция – яростное, неистовое горе, которое сжирало меня изнутри.
Я шла, не глядя под ноги. Вечерний город жил своей жизнью, а я ничего и никого не замечала.
Ноги сами несли меня куда-то. В неизвестность. Лишь бы подальше.
И вот, вдруг, я резко остановилась, моргнула сквозь слёзы и осознала, что стою прямо на проезжей части.
Я услышала звук тормозов, но было поздно.
Время, как и жизнь, не терпит замедления.
Не успела понять, что произошло, как мир вокруг меня потемнел.
Кажется, я падала. Или это был сон, который не мог быть реальностью.
Я чувствовала, как земля ушла из-под ног, как в ушах зазвенело.
Это было похоже на момент, когда теряешь всё, включая саму себя. Страх, даже ужас и резкая боль – вот что наполнило моё тело.
Я знала одно: мой мир рухнул. Мой муж и моя подруга. Эти два человека, которые были для меня основой всего, предали меня.
Кажется, я захрипела. Или зарыдала.
Сами собой закрылись мои глаза.
В этот момент, даже перед лицом смерти, я не могла думать ни о чём другом, как о предательстве.
Моя душа умирала. Я умирала. Память подкинула мне эту ужасную картину – когда они, оказавшись в объятиях друг друга, сломали меня.
«Почему? За что?»
И сознание погасло.
* * *
Я не знала, сколько прошло времени. Всё тело, как после пытки.
Голова гудела, пульсируя, будто в черепе завёлся злой дух, выбирающийся наружу.
Тронула голову и глухо застонала.
На лбу засохла кровь. Корка неприятно стянула кожу.
В глазах всё плыло, а воздух был… влажный, холодный. Пахло мокрой землёй, деревьями и моим страхом.
Я лежала на сырой земле, в высокой траве, в темноте, среди деревьев, не помня, как я здесь оказалась.
Накрапывал мелкий дождик.
Последнее, что отпечаталось в сознании, как страшная вспышка: мой муж Артём. И Регина. Влажная простыня под ними. Стоны. Их тела. Их предательство.
Потом – мой побег от этого кошмара и визг шин. Свет фар. Удар. И всё.
Меня сбила машина.
И этот урод не вызвал скорую. Не отвёз меня в больницу. Он вывез меня в лес! И бросил. Как псину.
– Вот же урод… – прошептала сдавлено.
Это просто удача, что я была жива.
Попробовала пошевелиться.
Рёбра были, будто под прессом, дышать больно.
Моя нога. Небольшое движение и ногу прострелила резкая боль. Наверное, вывих или растяжение. Или что похуже.
Так, Ира, не думай о плохом.
Обшарила руками вокруг себя. Сумочки нет. Телефона, конечно же, тоже.
Ни связи. Ни денег. Ни света, кроме лунного.
Одна. В лесу. Ночью.
* * *
А лес, тем временем, жил своей ночной жизнью.
Отовсюду раздавались жуткие звуки: шорохи, хлопанье крыльев, хруст под чьими-то тяжёлыми лапами – всё мне казалось враждебным.
Ночные птицы каркали, ухали, стонали, будто на мою беду, а издалека доносился протяжный крик – то ли вой, то ли рычание.
– Мамочка…
С огромным трудом, я поднялась на ноги. Туфли пришлось снять. Обливаясь потом и слезами, всхлипывая от боли, я шла, считай босиком. Капроновые колготки порвались везде, где только можно, но я шла, как могла. Благо, лунный свет хоть немного освещал мой путь. Хотя, скажу честно, ночной лес выглядел зловеще.
Переступая корни, цепляясь за кусты, в полусогнутом положении, брела, куда глаза глядят.
Я понятия не имела, где я.
Но это точно не городской парк.
Не слышно и машин с трассы. Значит, я где-то далеко.
Нога невыносимо болела и не давала нормально идти.
И я замёрзла.
После такой прогулки как бы не простыть.
Кусала губы, стонала, но упрямо двигалась вперёд в надежде, что выйду на трассу. Или на посёлок, какой.
Каждый шорох и резкий звук был, как удар по нервам. Я вздрагивала. Оборачивалась. Снова и снова. Ждала нападения какого-нибудь зверя – волка, медведя, рыси… Не знаю, водятся тут такие или нет… Страшно было, просто жуть.
Я не знала, куда мне идти. Просто шла, пока могла.
Ногам моим точно хана. Отбила все пальцы, исцарапала в кровь пятки. А потом – под ногой оказалась пустота. И я кубарем полетела вниз!
Свалилась в овраг. Упала тяжело, с жутким хрустом. Надеюсь, хрустнули ветки, а не мои кости.
Боль была такая сильная и резкая, что я закричала, захлебнулась собственным всхлипом и… завыла.
Настоящий звериный вой нарушил привычную музыку леса. Нестерпимая смесь страха, боли, обиды, отчаяния накрыла меня.
– Помогите! – в голос, рыдая, прокричала я. – Я зде-е-э-эсь!
Но никто не пришёл. Никто не откликнулся.
Через слёзы, глядя в звёздное небо, я думала, что никому в этом мире не нужна.
Я ревела. Ревела, как маленькая, потерянная девочка. Я дрожала, как осиновый лист на ветру.
И тут… что-то холодное и мокрое ткнулось мне в ладонь.
Я взвизгнула, отдёрнула руку, сердце сорвалось с места, душа ухнула в пятки.
В голове сразу возникла мысль: волк! медведь! кабан!
Но прежде чем я успела закричать, из темноты раздался сердитый, резкий мужской голос:
– Чего орёшь на весь лес? Зверей и птиц распугала.
Я застыла.
Как назло луна спряталась в тучах.
У меня дыхание перехватило. Слёзы застыли в глазах. Я была как слепая. Ничего и никого не видно.
Кто это? Кто здесь со мной? Спасение… или новая беда?
– П-простите… Я… Я… Кажется, сама я не встану…
На мои слова раздался тяжкий вздох, как будто мужчина раздумывал, а оно ему надо?
– П-пожалуйста… Помогите мне…
И тут моё лицо кто-то облизал и обдал горячим дыханием. Пахнуло псиной.
– Зая, фу, – шикнул мужчина, думаю, что на собаку.
А я продолжала сидеть, не двигаясь.
Мой взгляд метался по темноте, пытаясь разглядеть хотя бы силуэт этого незнакомца.
Но лес – сплошная тьма.
– Как ты здесь оказалась?
Его голос был низким, резким, с оттенком раздражения, и в нём звучала какая-то сила, будто он привык управлять ситуациями. Он был властным. Это я поняла сразу. А ещё, как мне кажется, этот незнакомец был опасен.
– Самой интересно, – пробормотала в ответ.
Зачем он бродит ночью по лесу?
Убил кого-то? Труп закапывал?
А если это тот тип, что меня сбил? Разыгрывает тут спасение.
Словно почувствовав мой страх, он приблизился ко мне и включил фонарь.
Зажмурилась от света.
– Ты не одета для похода в лес, – проговорил мужчина.
Я лишь всхлипнула.
Мне было так плохо и так больно, что сил вести разговор просто не было.
Мужчина чуть шагнул вперёд, и теперь я могла рассмотреть его лицо – суровое, с мрачным выражением. Лицо мужчины, которого не нужно разочаровывать.
Слёзы брызнули из глаз. Я преисполнилась вселенской жалостью к себе. Всё, теперь рыдания не остановить.
– Эй, тише-тише. Ты здесь не одна. Слышишь?
Он присел передо мной на корточки, рассматривал меня. Только с какой целью он меня разглядывал? Взять с меня нечего. Сумочки и телефона нет. Только золотая цепочка, серьги и часики.
Я пыталась собраться с силами, хоть они меня и предавали.
Почему я не могу встать? Почему не могу просто двигаться? Боль пронзала жуткая. Будто ножи впивались в каждую клеточку.
– Я… я… – от напряжения у меня пересохло в горле. – Я не знаю, как… где я… У меня всё болит… Меня машина сбила… И муж изменил… С лучшей подру-у-уго-о-о-й…
И снова рыдания и вой.
На мои завывания мужчина вдруг взял и… рассмеялся.
Я даже рыдать перестала. Всхлипнула и уставилась на него.
Это был смех, в котором не было ни радости, ни доброты. Это был смех человека, привыкшего к тому, что его окружают слабые.
А я была одной из них. Я всё это чувствовала, и меня снова охватила паника.
– В лесу тебе не помогут ни слёзы, ни жалость к себе. Тебе повезло, что я оказался рядом. Зайка привела. – Его голос стал более холодным, даже ледяным, и в нём я почувствовала опасность.
Я не могла нормально дышать.
Мне так хотелось встать. Мне хотелось оказаться дома. В тепле, в объятиях мужа…
У меня больше нет мужа.
И подруги тоже нет.
Даже из собственной квартиры погнали…
Сука, что за жизнь пошла?
Ещё и машина сбила! И в лес меня вывезли, будто я мусор!
– Не реви, поняла? Я помогу тебе.
Я облегчённо выдохнула.
– Спасибо вам… – прошептала слабым голосом. – Вы меня в больницу отвезёте?
– До больницы далеко. Мой дом ближе. Всего в пятидесяти километрах отсюда.
И я снова почувствовала этот жгучий, нестерпимый страх.
До больницы далеко?
Дом поблизости?
Всего в пятидесяти километрах?!
Куда меня увезли?! На другую планету?!
– Где я? – едва выдавила из себя. – Как далеко от города?
– Далеко. Почти двести километров, – ответил он. – Машина, говоришь, сбила? Номер и марку запомнила? Или водилу?
Мотнула головой и проговорила надломлено:
– Нет… Только свет от фар…
– Ладно, первым делом поможем тебе. Скажи, где именно болит?
– Везде, – всхлипнула я. – Ноги болят… Голова… Рёбра… Вообще всё болит. А ещё очень холодно…
Я ещё так больно копчиком ударилась, когда падала, что теперь не знаю, как сидеть буду.
– Я осторожно подниму тебя на руки. Если что не так, сразу говори. Или кричи. Хорошо?
– Угу.
Он повесил фонарь на пояс.
Приблизился ко мне вплотную.
Я почувствовала его дыхание на своём лице. Он был совсем рядом. Так близко, что я могла бы дотронуться до него, если бы не страх, сковывавший каждую клеточку моего тела.
Почувствовала его руки на своём теле, он без усилий поднял меня с земли, как тряпичную куколку, и я вскрикнула.
В грудную клетку, будто тысячи ножей вбили, а потом ещё их провернули.
И голова у меня закружилась.
Ухватилась за могучие плечи спасителя и выдохнула:
– Кажется, у меня рёбра сломаны… И сотрясение… Похоже, я умираю…
– Дышать можешь?
– Д-да… А что?
– Был бы пневмоторакс, то дышать нормально бы не смогла. Но всё равно проверить надо. Не вздумай засыпать, хорошо?
– Угу…
Мне надо в больницу. Но я промолчала.
Я не могла ничего сказать. Я была всего лишь грузом в его руках.
Шёл он быстро, с темпом, который был выше моих сил.
Лес темнел, тянул, но я уже не чувствовала себя такой уязвимой, как раньше. В его руках была сила и уверенность.
Вскоре я увидела джип. Большой, чёрный, с мощными колёсами, которые казались невообразимо тяжёлыми и огромными.
Незнакомец совершенно легко открыл дверцу, при этом удерживал меня на руках, и аккуратно усадил меня на переднее пассажирское сиденье.
Я чувствовала, как меня клонит в сон от боли и усталости, но я сдерживалась.
Боль продолжала пульсировать в голове. Тело будто побывало в мясорубке.
Мужчина запустил на заднее сиденье собаку, потом сел за руль, и джип резко поехал вперёд.
Тёмные силуэты деревьев мелькали за окнами, я посмотрела на мужской профиль.
Ему бы бандитов играть.
Большой, страшный, бородатый и усатый.
– Ты не спросила моего имени, – произнёс он, после того как несколько минут мы ехали в тишине. – Меня зовут Руслан. А это Зайка.
Он кивнул в сторону сидящего на заднем сиденье огромного лохматого чёрного пса, который с интересом смотрел на меня.
– Зайка… – повторила я, как будто пыталась понять, почему это так важно. Но я была слишком измучена, чтобы возразить.
– Зайка – бернский зенненхунд. Она подростком вытащила меня из болота, – рассказал Руслан, и в его голосе мелькнуло что-то тёплое. – Она знала, что я не смогу выбраться сам. Ухватила меня за рукав куртки и тащила изо всех сил. Вытащила.
Он говорил об этом, как о чём-то совершенно обычном.
– Хорошая собака, – пробормотала я без должного восхищения, повернувшись к собаке.
Она сидела на заднем сиденье и вдруг зарычала, посмотрела на меня своими умными глазами. Я тут же отвела взгляд. Её взгляд был настолько тяжёлым и спокойным, что это пугало ещё больше, чем сам Руслан. Зайка была умной.
– Она не даёт мне забыть, что жизнь не прощает слабости, – его голос был тихим, но уверенным. – Как твоё имя?
Его резкий переход от темы про собаку на тему моего имени сначала сбил меня с толку, тем более, голова раскалывалась. Я нахмурилась, долго соображала.
– Ну?
– Ира. Меня зовут Кузнецова Ирина Михайловна, – зачем-то представилась я полным именем.
– Хорошо, – сказал он.
А дальше мы ехали в молчании.
Когда мы приехали, я поняла, что не могу встать. Мои ноги не слушались.
Руслан аккуратно взял меня снова на руки, и без всяких усилий отнёс в дом. А его дом, как мне показалось в темноте, был огромным.